– Это уже не твоя забота, – прервал его Волкодлак. – Говори, покажешь дорогу?
– Так и быть, покажу, – решился Вый. – Место тайное и гиблое, авось сгинут без следа. Оно и к лучшему! – Вый снова засмеялся.
Ребята молчали. От этого разговора и от взглядов Выя, которые он то и дело на них бросал, им стало не по себе.
– А сами-то они желают туда идти? – спросил Вый насмешливо. – Они, небось, только и мечтают вернуться домой, к своим мамочкам.
– Не смей так с нами говорить! – вдруг воскликнул Ваня и топнул.
Волкодлак повернулся к мальчику. При этом он выглядел очень довольным. Ребята же страшно удивились. Такая резкость и решимость были настолько несвойственны Ване, что даже Максим на мгновение забыл о беде и смотрел на друга открыв рот.
Улыбка сползла с лица Выя. Его узкие глаза расширись настолько, что стали видны чёрные блестящие зрачки.
– Мы избранники вещей Гамаюн! – продолжал Ваня. Его голос дрожал от волнения и гнева. – Мы прошли сквозь огонь и воду, видели страшных чудовищ этого мира. Мы сражались и победили! Так что не смей называть нас маменькиными сынками! Веди, куда сказано, а тебе заплатят, сколько пожелаешь!
– Ну что ж, воля твоя, мой юный герой, – отозвался Вый с угодливым поклоном. – Только уж позвольте сказать: то, что вы видели, – лишь присказка. Вы ещё не знаете, какие они, настоящие чудовища.
Ваня глубоко вздохнул и посмотрел на Вику. Ему столько хотелось сказать, но этот внезапный порыв словно лишил его последних сил: слова застряли где-то на полпути. Неожиданно мальчик почувствовал, как рука Филиппа легла на плечо, и очень обрадовался этой поддержке.
– Послушай, ты! – Филипп едва сдерживался. – Мы видели, как умирала наша подруга, так что нечего пугать нас всякими там чудовищами. Мы ничего не боимся, понятно тебе?
– Так тому и быть, – отозвался Вый. По лицу его снова блуждала противная улыбочка. – Я открою вам путь на далёкий остров, только знайте, моя цена – кровь.
– Получишь, – сказал Филипп не моргнув глазом.
Ваня только вздохнул. Он и не сомневался, что путь на неведомый остров не дастся им лёгкой ценой. Его больше волновало другое. Уже некоторое время он посматривал на небо и не мог не заметить, как день медленно, но неумолимо клонился к закату.
– Как долго туда идти, на этот остров? – спросил он Волкодлака. – У нас очень мало времени. Я боюсь, как бы Чернобог не опередил нас и не добрался до Свирели первым.
– Вы пойдёте дорогой мёртвых, а на этом пути над человеком не властно время, – ответил Волкодлак. – На острове нет ни прошлого, ни будущего, ни рассвета, ни заката. Если вы туда попадёте, время потеряет над вами власть.
– Ну это ведь совсем не плохо, так? – с надеждой сказал Филипп. – Получается, мы сможем пробыть там, сколько захотим, а на самом деле не потеряем ни секунды, когда вернёмся.
– Если вернётесь, – небрежно заметил Вый.
Филипп и Ваня не колебались.
– Если есть хоть один шанс спасти Вику, мы должны им воспользоваться, – сказал Ваня.
– Без вопросов, – согласился Филипп.
Максим только кивнул.
– Туда вам и дорога! – Вый принял надменный вид. – Гарафена давненько людского духа не чуяла. Вы ей придётесь по вкусу! – неожиданно Вый рассмеялся собственной шутке. – Она точно не откажется вами полакомиться! А ты, Серый, ступай подобру-поздорову, – бросил он Волкодлаку. – Тебе здесь делать нечего.
Волкодлак мрачно смотрел, как горбун трясётся в приступе визгливого смеха. Было очевидно, он сам уже не рад, что предложил ребятам его помощь. Вый же явно куражился, наслаждаясь моментом: такая вдруг выпала ему удача – отправить по гиблой дороге мёртвых ненавистных врагов самой Мары и владыки Чернобога! За этакую услугу, пожалуй, и наградят!
– Можешь попрощаться с ними, – сказал он Волкодлаку. – Теперь-то уж точно не свидитесь.
Волкодлак со злостью стиснул зубы.
– Это мы ещё посмотрим, – прорычал он и повернулся к Максиму: – Тебе же я скажу только одно: ты мог достичь кроны, но теперь спустишься к самым корням. Твои друзья вынуждены идти за тобой.
– Мы готовы… – начал было Филипп, но Волкодлак поднял руку, заставляя его замолчать. Он смотрел только на Максима.
– Ты спустишься на самое дно. Знай же, там ты найдёшь то, что придаст тебе силы или погубит навсегда.
Максим покраснел. Он чувствовал страшную опустошённость. Впервые в жизни мальчик был растерян и подавлен настолько, что не мог вымолвить ни слова.
– Я постараюсь, – наконец пробормотал он едва слышно.
Минуту Волкодлак пристально смотрел на него, но больше ничего не сказал. Потом обернулся Серым волком, взмыл в небеса и пропал.
Вый снова захихикал:
– Так-так, ребятки!
Резким движением он выпростал из широкого рукава худую руку, поднял с земли камень и кинул ребятам. Филипп его поймал.
– Хотите вступить на дорогу мёртвых – платите кровью, – сказал Вый.
Филипп посмотрел на камень. Один его край будто нарочно был заточен, как бритва. Глубоко вздохнув, мальчик поднял руку, чтобы сделать на ней надрез, но неожиданно Максим выхватил у него камень.
– Дай сюда, – сказал он и, прежде чем Филипп успел что-либо сообразить, полоснул лезвием по своей руке.
Максим тихо застонал: жгучая боль пронзила его от головы до пяток. Горячая кровь засочилась из раны. Мальчик пошатнулся, Филипп схватил его за плечо. Ваня побледнел, точно это ему вскрыли вены. Застывшими от ужаса глазами он смотрел, как руку Максима заливают кровавые ручейки, казавшиеся почему-то чёрными.
– Разве этого не достаточно? – закричал Филипп. Он чувствовал, как тело Максима понемногу обмякает, ещё чуть-чуть, и он уже не сможет его удержать. – Ты хочешь его смерти?
С кривой ухмылкой Вый подошёл к мальчикам. Без лишних разговоров он оттолкнул Филиппа, схватил Максима за раненую руку и поволок к одному из деревьев, толстые, тесно переплетенные корни которых стелились по камням. Всё ещё держа мальчика за руку, он выставил её вперёд так, что капли крови потекли прямо на древесные корни. Максим не устоял на ногах и упал на колени, но жестокий Вый не отпустил его. Казалось, он хотел выжать из открытой раны всю кровь. Максим терял сознание. В глазах его заплясали красные огоньки, а потом стало темнеть. В ушах зашумело, и как будто издалека он услышал бормотание Выя:
Отворитесь, врата нежитья-небытья,
На пороге душа – ни жива, ни мертва…
Вый шептал заклинание, наклоняясь всё ниже и ниже. Его длинные узловатые пальцы сжимались и разжимались. Он водил ими по корням неуловимо быстрыми резкими движениями, творя какой-то непонятный зловещий ритуал.
Кровью вам платит за право идти
Тот, кто путь мёртвых желает найти…
Кровавая жертва и заклинания Выя скоро получили ответ. Обагрённые корни дерева зашевелились и приподнялись. С жутким протяжным скрипом они разошлись в стороны и сложились в подобие ворот.
– А теперь заплати мне, – осклабился Вый и впился зубами в руку Максима.
Мальчик почувствовал, как из него высасывают последние капли крови. Он повалился на землю с протяжным жалобным стоном: сопротивляться не было сил.
– Ах ты вампир проклятый! – закричал Филипп и ринулся на Выя.
Ваня без лишних слов прыгнул упырю на плечи и стал без разбору колотить его куда придётся. Вопя от боли и обиды, Вый с большим трудом стряхнул разъярённого Ваню на землю и отступил.
– Так-то вы платите мне за помощь! – вскричал он. – Да я вас!
– Не подходи! – крикнул Филипп. Он подобрал пригоршню камней и замахнулся, а сам тем временем отступал к воротам. Свободной рукой мальчик взял за шкирку обессиленного Максима и поволок за собой. Ваня мгновенно оценил ситуацию и в отчаянии понял, что ему одному не донести Вику до дерева. Но, к счастью, Вый решил убраться восвояси. Он утёр окровавленный рот рукавом и крикнул:
– Чтоб вам там сгинуть, людское отродье! Тьфу!
Больше не прибавив ни слова, Вый взмахнул руками. Чёрная мантия окутала его с ног до головы, и он исчез, как сквозь землю провалился.
Филипп с облегчением опустил руку, в которой всё ещё сжимал камни. Ваня перевёл дух. Но медлить было нельзя – одного взгляда на Максима было достаточно, чтобы понять, что ещё немного, и он погибнет. В лице его не осталось ни кровинки, губы посинели. Не мешкая, Ваня вызвал слуг кольца Гамаюн и приказал им остановить кровь, вернуть Максиму силы. Немедленно всё было исполнено. Мальчик открыл глаза.
– Слава богу, успели! – волнуясь, сказал Филипп. – Я уж подумал, что ты тоже того…
– Всё в порядке. – Максим встал. Несколько мгновений он подержался за выступ скалы, но потом справился со слабостью. Он перевёл взгляд на вздыбленные древесные корни. – Пора идти!
Мальчики сообща подняли тело Вики и поднесли его к дереву.
– Я пойду первым, – по своему обыкновению, сказал Максим, но на этот раз в его голосе не было и намёка на браваду. Просто у него не оставалось выбора.
Нагнувшись, Максим пролез под корнями, все ещё красными от его крови. Перешагнув порог, он взял Вику за плечи и втянул её за собой. Следом протиснулись мальчики. Едва они оказались на другой стороне, за их спинами раздался протяжный скрип: это сомкнулись толстые корни дерева. Оглянувшись, мальчики не увидели и проблеска света.
Вопросы жизни и смерти
Всё поглотила тишина. Она была почти осязаема. Путников окружило абсолютное, всепоглощающее безмолвие. Мальчики огляделись, но не увидели ничего, кроме тумана. Он висел в воздухе, скрывая небо и землю, словно занавес, который невозможно отдёрнуть и увидеть, что таится за ним.
Неожиданно тишину разрезал тихий звук, и почти тотчас из белой пелены возникло нечто тёмное. Оно приближалось. Звук становился отчётливее, и теперь уже точно можно было сказать, что это плеск воды. Обрёл форму и таинственный предмет – высокий дугообразный нос ладьи, Вскоре она выступила из тумана целиком.
– Наверное, нам надо в неё сесть, – предположил Ваня.
Максим с Филиппом кивнули в ответ. Молча они подняли Вику и положили на дно ладьи, а сами сели рядом. Друзья не могли понять, как долго они плыли и плыли ли вообще. Если ладья и скользила по невидимым волнам, то настолько плавно и медленно, что казалось, будто она стоит на месте.
Незаметно белый туман замерцал, стал серебристым, как рыхлый снег лунной зимней ночью. Но сколько ребята ни оглядывались по сторонам, так и не нашли источник этого удивительного света. Ни солнце, ни луна, если и существовали здесь, не могли проникнуть сквозь плотную завесу. Наконец всё вокруг засверкало морозным инеем. Перед взором притихших мальчиков возник остров. Сначала он походил на тёмную точку среди бескрайнего простора, овеянного серебром, казался далёким и вдруг вырос прямо на глазах. Максим, Филипп и Ваня смотрели на него как зачарованные: они никак не могли взять в толк, как же им удалось доплыть до острова так быстро. Ведь всего мгновение назад он едва-едва показался на горизонте. Между тем ладья пристала к берегу. Мальчики осторожно подняли тело Вики и перенесли на сушу, а когда снова повернулись к ладье, та уже исчезла.
– Что будем делать? – спросил Филипп.
– Давайте обследуем это место, – предложил Ваня. – Как здесь пустынно! Наверное, по берегу идти не стоит. Пойдём вглубь.
Это было разумно. Максим взвалил тело Вики на плечи. «Ничего, дотащу», – пробурчал он и молча двинулся вперёд.
Какое же это было странное место! Каждый из мальчиков воспринимал его по-своему. Ваня не видел ничего примечательного, кроме голой каменистой почвы, зато начал слышать звуки: шорохи, голоса птиц и животных и даже далёкий, едва уловимый звон. Шагавший рядом Филипп удивлялся, какое здесь высокое и невероятно синее небо. Такого он не видел даже в деревне. Всё, на что ни натыкался взгляд, напоминало картину, написанную акварелью. Что до Максима, он ни на что не обращал внимания и был сосредоточен на том, чтобы нести на плечах свою тяжёлую ношу. Он лишь заметил, что путь их лежал вверх по насыпи, и сколько мальчик ни озирался по сторонам, так и не обнаружил другой дороги, ведущей от берега в глубь острова. К тому же ему казалось, что они идут бесконечно долго. Прошла едва ли не вечность, прежде чем его остановил удивлённый возглас Вани:
– Вы только посмотрите на это!
– Ого! – Филипп присвистнул. – Вроде, когда мы причалили, его здесь не было.
Сначала Максим не понял, о чём говорит Филипп, ведь причалили они больше часа назад, никак не меньше, а значит, ушли далеко от берега. Но, едва открыв рот, он не смог произнести ни слова: прямо перед застывшими на месте мальчиками из земляного холма поднимался к небесам могучий ствол. Он заворачивался спиралью, точно несколько огромных деревьев поглотило одно, самое большое. Кора была испещрена глубокими бороздами, ветви были тёмными, а листья красными. Но кроны мальчики не видели – она терялась где-то в бесконечной вышине, лишь только кручёный ствол стремился высоко за облака.
– Что это за дерево такое? – пробормотал Максим. Он смотрел на колоссальный ствол и просто не верил своим глазам. В голове никак не укладывалось, что на свете может существовать такое дерево. Где-то у его подножия, в толще жёлтой глины, среди битых камней, мальчику на миг почудились ступени, но он моргнул, и видение исчезло.
– Это баобаб! – вдруг выдал Филипп.
Было понятно, что он сморозил глупость, но Ваня этого не заметил, поглощённый созерцанием исполинского дерева, да и Максим, кажется, не думал насмехаться. Он наклонился и поднял с земли тёмно-красный с бледными прожилками листок.
– Это дуб, – пробормотал мальчик, разглядывая находку. И действительно, он вертел в руках самый обычный дубовый листок. – Дуб, только огромный.
– Э-э-э… Мы должны на него залезть? – спросил Филипп.
– Не знаю, – ответил Ваня. – Да и не представляю как. – Он не договорил, посмотрев на неподвижно лежащее Викино тело.
Между тем Максим внимательно оглядывался вокруг. Волкодлак сказал, что он может достичь самой кроны, но ему придётся спуститься к корням. Конечно, речь шла именно об этом дереве, не было сомнений. Но что бы это значило? Максим осмотрел корни исполина, длинные, толстые, узловатые. Но, увы, безрезультатно. Ничто не указывало на то, как спасти Вику. Кроме того, ни единый звук не нарушал тишины, ветер не гонял по сухой земле песок и листья, не шелестел в траве. Птицы здесь не пели. Даже в Ваниной голове разом стихли все голоса и шорохи.
– Здесь никого нет, – пробормотал Филипп. Его обеспокоенный взгляд блуждал по сторонам.
– Может, это и хорошо? – спросил Ваня.
– Мерзкий Вый что-то болтал о какой-то Гарафене, которая захочет нас сожрать, – покачал головой Филипп. – Ты думаешь, она где-нибудь прячется и наблюдает за нами?
Филипп нервно передёрнул плечами.
Максим тоже ощущал беспокойство от царящей вокруг тишины. Недолго думая, он полез вверх, решив оглядеть местность с высоты. Не может быть, чтобы они пришли сюда напрасно!
Он забрался уже довольно высоко, как вдруг почувствовал, что корни зашевелились. Опустив глаза, мальчик увидел, что часть корней действительно пришла в движение, приподнялась, завилась кольцами. Не успел Максим опомниться, как оказался в плену. Его скрутило по рукам и ногам, грудь сдавили железные тиски, так что и вздохнуть было нельзя. Насмерть перепуганный, он не смог выдавить из себя ни звука, зато отчётливо услышал, как завопили внизу Ваня и Филипп. В следующую секунду неведомая сила подбросила его вверх, и он взмыл на добрые три-четыре метра над землёй.
От страха Максим зажмурился, а когда приоткрыл глаза, увидел такое, от чего сердце похолодело. Прямо перед ним в воздухе покачивалась плоская чешуйчатая голова с раздувшимся капюшоном. Холодные жёлтые глаза, лишённые век, смотрели не мигая, ноздри-щёлочки подрагивали, словно обнюхивали незваного пришельца, а из плотно сомкнутых челюстей время от времени выстреливал длинный тонкий язык. Максим понял: сейчас ему придёт конец. Перед ним была самая огромная змея в мире. Даже гигантская анаконда, увиденная им однажды в Нью-Йоркском зоопарке, казалась по сравнению с этим чудовищем маленьким ужиком.
Чудовище разжало челюсти и сказало:
– Зачем пришёл?
Максим с трудом глотал воздух. Он не ожидал, что змея заговорит с ним, и в сердце вдруг затеплилась надежда: может быть, она не хочет его убить, во всяком случае не прямо сейчас?
– Говори!
– Я хочу спасти подругу, – выдавил Максим. – Она умерла. Я принёс её сюда.
– Ты хочешь побороться с самой смертью? – раздалось шипение, отдалённо похожее на смех. – Глупый мальчик! Да кто ты такой, чтобы спорить с законами миропорядка? Я могу раздавить тебя, как червяка, и даже не замечу.
– Я не просто мальчик! – крикнул в отчаянии Максим. – Я избранник вещей Гамаюн!
И снова змея засмеялась:
– Мне нет дела до того, что пророчит Гамаюн в своём райском саду. Меня не трогают ни ваши радости, ни ваши печали. Для вечности это пыль и тлен. Ты пришёл сюда напрасно.
– Нет, не напрасно! – едва не плача, сказал Максим. – Ты должна мне помочь! Спаси девочку!
– Это не в моей власти, – ответила змея.
– Тогда скажи в чьей. Кого мне искать?
Змея медленно продолжала раскачиваться из стороны в сторону. Её холодные глаза гипнотизировали Максима. Он оцепенел, утратил способность думать и говорить. Но неожиданно змеиные кольца скользнули вниз, разжались, и Максим упал на землю. Ваня с Филиппом тотчас кинулись к товарищу, подхватили его за руки и оттащили от дерева. Максим держался за грудь – никак не мог надышаться. Немного придя в себя, он поднял голову и увидел страшную змею целиком. Её длинное тело обвилось вокруг древесных корней, так что сразу нельзя было разобрать, где голова, а где хвост. Неудивительно, что её сразу никто не заметил! Тем временем змея сползла к ребятам. Она закрыла капюшон и теперь медленно разворачивала свои бесконечные кольца. Приблизившись к мальчикам, она долго их разглядывала. Они же стояли как вкопанные и едва дышали. Наконец змея повернула голову к Максиму:
– Ты знаешь, кто я?
– Гарафена? – неуверенно произнёс Максим.
– Верно, – удовлетворённо прошипела змея. – А знаешь ли ты, что я храню Древо мира. Его корни питают реки Нави, ствол пронзает Явь, а крона достигает небес?
– Но я не понимаю…
– О, ты многого не понимаешь, мальчик, – перебила его Гарафена. – Но у тебя есть шанс познать истину. Так и быть, раз ты дерзнул сюда явиться, я помогу тебе.
– Я должен исправить свою ошибку, – горячо проговорил Максим. В нём снова затеплилась надежда. – Как мне это сделать?
– Не торопись, – прошипела Гарафена. – Прежде чем задавать мне вопросы, ты должен ответить на мои. Справишься – помогу тебе, а нет – пеняй на себя.
Максим осмелился взглянуть в глаза змее. Сердце его гулко застучало.
– Если я отвечу на твои вопросы, ты мне поможешь? Поможешь спасти Вику? – спросил он.
– Ты можешь задать мне любой вопрос, но лишь один, – молвила змея.
– Так, хорошо, я понял. – Несмотря на волнение, Максим постарался взять себя в руки. Скосив взгляд на друзей, он увидел, что те по-прежнему, как загипнотизированные, смотрят на змею. Мальчик сделал несколько шагов в сторону. Змея качнулась за ним. «Так-то лучше, – подумал он. – Если она всё-таки захочет меня сцапать, у ребят будет время убежать». Он глубоко вздохнул и сказал:
– Я готов.
– Хорошо, но знай, не сдюжишь – сложишь голову.
– То есть умру? – пробормотал Максим.
– Ты всё правильно понял.
Максим лихорадочно соображал: «Если не справлюсь с заданием, мне конец, да и Вику уже никто не спасёт». Ничтожно маленький, он стоял перед Гарафеной и дрожал. Вдруг ему вспомнился образ питона Каа из мультфильма про Маугли. Когда-то давно он очень его любил. В другое время его рассмешила бы такая сентиментальность, но теперь в нём не осталось ничего от прежнего Максима. Он чувствовал, будто он сам – потерянный в джунглях маленький мальчик, испуганный и одинокий.
– Я готов, – повторил Максим слабым голосом.
– Ну что же, – отозвалась змея. – Вот тебе первая загадка:
В тёмном бору
На высоком дубу
Сидит птичка-невеличка,
Всем бездольям сестричка.
Она хвалится-похваляется,
Никто от неё не отвиляется —
Ни царь, ни царица,
Ни красна́ девица.
Максим заморгал. Он понятия не имел, чего ожидать, но уж точно не загадки в стихах. Кажется, он уже говорил, что сыт рифмами по горло, и вот опять! Но на этот раз придётся отвечать самому, помощи ждать неоткуда. Даже если бы Филипп с Ваней захотели ему подсказать, Гарафена ни за что бы этого не допустила.
– Так, хорошо, – пробормотал он. – Я сейчас.
Сердце ухало в груди, на лбу выступила испарина. Где же его уверенность в себе? Где смелость и безрассудство? Прежний Максим выпалил бы первое, что пришло на ум, – подумаешь, неправильно! Теперь он заставил себя успокоиться: главное не торопиться, решил он, подумать.
– А можно ещё раз?
Гарафена повторила вопрос. Ясности это не прибавило. Тёмный бор, высокий дуб, птичка-невеличка… Ерунда какая-то. «Это просто детская загадка, – сказал себе мальчик. – Здесь нет ничего сложного». Однако он начал чувствовать, как его охватывает отчаяние. В жизни не разгадал ни одной загадки, и вот теперь от его сообразительности, его спокойного и вдумчивого ответа зависела жизнь человека. На глаза наворачивались слёзы: нет, он не справится!
Максим глубоко вздохнул и сосредоточился. Птичка сидит и хвалится, что никто от неё не отвиляется, то есть не отвертится. «Хорошо, – собравшись, подумал он. – Но что это за птичка? При чём здесь она?» На ум пришли какие-то наивные детские загадки вроде той, где долгий Антошка шёл по дорожке. Напрягая память, Максим припомнил, что Антошка – это дождь. Тогда, может быть, и птичка в загадке Гарафены – не птица вовсе? Мальчик разволновался. Кажется, он что-то нащупал. Значит, так: загадано что-то страшное, от чего не отвертеться ни царю, ни царице, ни красной девице. Рассеянный взгляд Максима замер на бездыханной Вике. Она так и лежала там, где он её оставил, – у самых корней.
– Смерть, – неожиданно для себя произнёс Максим.
Звук собственного голоса вывел его из оцепенения. В страхе он вскинул глаза на Гарафену: ведь он только что ответил, но вдруг неверно? Есть ли ещё одна попытка? Если нет, тогда, значит…
Змея наклонила голову:
– Верно. С первой загадкой ты справился. Вот вторая:
Тебе дан цветок —
Не понюхаешь впрок.
Расцветает цветок —
Глядит на восток,
А как станет сникать,
Иди запад искать.
И опять лихорадочные мысли – это ещё не конец. Опять загадка, и опять с подвохом. Гарафена поигрывала своими гигантскими кольцами и выстреливала длиннющим языком. Смотреть на это не было никаких сил. Максим закрыл глаза, крепко упёрся ногами в землю, опустил руки – никогда ещё не был он так сосредоточен и собран. Итак, есть цветок, который не понюхаешь впрок. То есть загадано нечто, чем не запасёшься. Максим слегка нахмурился. Иносказание. Да, слава богу, он хорошо учился в школе и такие вещи понимал. Значит, в первой загадке иносказанием была птичка, во второй – цветок. Цветок расцветает и смотрит на восток, а когда вянет – на запад. Это что-то вроде восхода и заката. Точно! Максим открыл было глаза, желая высказать догадку вслух, но передумал. Нет, решил он, не так просто. Теперь, когда он выкинул из головы всё лишнее и сосредоточился, мысли его работали чётко и быстро. Даже сердце, колотящееся в груди, не мешало ему рассуждать спокойно и хладнокровно. Что же такое загадала Гарафена? Ясно, что это нечто, имеющее начало и конец – цветок расцветает, цветок увядает, а пока он цветёт, им не надышишься. Максим в нетерпении дёрнул головой – он ходит по кругу и никак не может уловить суть. Что это символы, и так понятно, но что они означают? Мальчик чувствовал: отгадка близко. Она так же проста и логична, как и первая. Едва подумав об этом, Максим замер. Его глаза распахнулись, и он уставился на змею таким же немигающим взглядом, каким она смотрела на него.
– Кажется, я знаю, – сказал он наконец, медленно и чётко произнося слова.
Самому не верилось, что он говорит это вслух. Но если первая загадка была о смерти, то вторая…
– Это жизнь, – уже более твёрдым голосом сказал он. – Жизнь имеет начало и конец. И ею не запасёшься впрок.
– Молодец, – прошипела змея. – И эту загадку ты отгадал. Поэтому вот тебе третья, последняя. Здесь, под этим деревом, лежит камень – всем камням отец и всякой хвори целитель. Он хранит тайну жизни и смерти, заключённую в то, чего в решете не унесёшь. Если его узнаешь среди других камней и найдёшь загаданное, сумеешь возродить жизнь, отнять у смерти то, что она взяла.
Максим оторопел. Ему показалось, что эта загадка стократ сложнее первых двух. Он бросил взгляд на дерево. У его могучих корней было рассыпано множество камней больших и маленьких, гладких, как галька, и краеугольных – осколков древних скал. Как среди этого многообразия найти нужный? И что это за камень такой – главный среди всех? Максим никогда о нём не слышал. Но вот другие слова Гарафены, что-то о решете… Максим напрягся так, что на лбу проступили капельки пота. Чего в решете не унесёшь? Опять детская загадка, стыдно не знать! Да нет же, он знает, просто забыл. Надо только подумать, вспомнить. Это совсем просто. «В решете, – Максим начал медленно проговаривать про себя, – не унесёшь, – секунда, другая, глубокий вздох, – воду. В решете не унесёшь воду!» Максим выдохнул. Ответ на третью загадку – вода! Так, хорошо, но это только полдела, сказал он себе. Теперь оставалось понять главное: при чём здесь жизнь и смерть, вода и камень?
Максим снова попросил повторить вопрос. Он весь обратился в слух в надежде уловить самое важное. По словам Гарафены выходило, что тайна жизни и смерти заключена в воде. Это странно. Непроизвольно он бросил взгляд на Ваню – вот кто точно мог бы ему помочь! Но приходилось справляться самому. Несмотря на растерянность, Максим подозревал, что знает ответ, во всяком случае, знал когда-то. Его стали терзать смутные образы, полузабытые воспоминания. Он пытался добраться до самых отдалённых закоулков памяти, увидеть всё то, что, казалось, навсегда из неё стерлось, было выброшено и забыто, как старые потрёпанные книжки, которые он читал в детстве и которые теперь пылились в тёмном углу дачного гаража.
– Ты молчишь, – сказал рядом с ним тихий голос. Казалось, он шепчет прямо в ухо. – У тебя нет ответа…
В этот миг Максим с ужасом увидел, как снова зашевелились корни могучего дуба. Из них вылезли тонкие прутья, протянулись к Вике и стали медленно обволакивать её тело. Ещё чуть-чуть – и страшное дерево поглотит девочку целиком, навсегда утащит её в подземные недра, в непроглядную тьму.
– Нет! – воскликнул Максим. – Подожди! Жизнь, смерть, вода… Смерть и жизнь заключены в воду. Я знаю… Конечно, знаю!
Ползущие щупальца корневища обвились вокруг Викиной шеи, спутали плечи, руки и ноги. Максима охватила паника. Футболка на нём взмокла так, что хоть выжимай. В горле пересохло, страшно захотелось пить. И тут словно вспышка молнии сверкнула в его голове.
– Живая и мёртвая вода! – закричал он. – Живая и мёртвая вода! Я должен найти источник живой и мёртвой воды и дать Вике выпить!
Душераздирающий треск корней прекратился. Максим бросился к подножию дерева и, ломая ногти, стал разрывать смертельные силки, которые уже почти полностью поглотили Вику. Он открыл её лицо и увидел, что оно белее белого. Кожа была холодной как лёд. Казалось невозможным, что это безжизненное, окоченевшее тело можно возродить к жизни. К горлу подступила тошнота. Усилием воли Максим заставил себя успокоиться. Он испытывал ужас, глядя на мёртвую девочку. Ему хотелось поскорее отвернуться от неё, убежать, но это было делом его рук. И теперь только он мог всё исправить, вернуть время назад. Судя по тому, что корни отпустили свою добычу, Максим догадался – его ответ верен. Живая и мёртвая вода. Значит, всё, что написано в этих детских сказках, – правда. Осталось последнее – найти волшебный источник. Вернее, камень, под которым он течёт. Но где его искать? Максим огляделся по сторонам. Его окружало множество камней. Как угадать единственный верный?
Неожиданно Максим услышал странный звук, похожий на смех. Резко обернувшись, он застыл в изумлении. На месте, где ещё секунду назад лежала большая змея, теперь стояла красна девица. «Ну вылитая Василиса Прекрасная!» – пронеслось у мальчика в голове. Он заморгал. Девица снова рассмеялась.
– Что ж ты, мил дружок, голову повесил? – сказал девица. – Аль не знаешь, что разгадал мои загадки и теперь можешь просить у меня что хочешь?
– Как? – пробормотал Максим. – Я же ещё не нашёл камень.
– Ты уверен?
Ничего не понимая, Максим ещё раз посмотрел по сторонам. Его взгляд упёрся в дерево. И тут он не поверил своим глазам – оно стояло на огромном белом валуне. Мальчик снова заморгал, потряс головой, закрыл и опять открыл глаза – камень никуда не исчез. Максим готов был поклясться, что мгновение назад его здесь не было, ведь не заметить такую огромную сверкающую глыбу просто невозможно!
– Откуда он взялся?
– Бел-горюч камень открывается лишь тому, кто этого достоин.
– Значит, я справился? – Максим вдруг почувствовал, что снова весь дрожит, – в один миг он испытал такое облегчение, что его до предела натянутые нервы, похоже, не выдержали.
Тут и Филипп с Ваней словно очнулись ото сна, ведь холодные жёлтые глаза змеи больше не гипнотизировали их. Вместо этого на мальчиков ласково смотрела девица.
– Кто ты? – проговорил Максим. Он никак не мог унять дрожь. Даже голос его не слушался.
– Я Аграфена, – сказала девица. – Хранительница тайн и заповедей старого мира. Я оберегаю священный камень и задаю вопросы каждому, кто желает его отыскать.
– Вообще-то я хотел найти способ оживить Вику, – ответил Максим.
– И ты его нашёл. Ступай к дереву, там у камня ты отыщешь источник живой и мёртвой воды. Окропи тело девочки сначала мёртвой водой, а потом живой, и она очнётся.
Максим хотел спросить, как он узнает, где какой источник, но понял, что это его последнее испытание. Не тратя больше слов, он шагнул к камню, и тут на его глазах из-под земли заструились два ручейка. На первый взгляд они ничем друг от друга не отличались. Максим подумывал уже, не попробовать ли ему эту воду самому (может, она разная на вкус?), как увидел двух птичек. Одна птичка была железная, другая живая. Живая пила из правого источника, а железная – из левого. Максим тотчас зачерпнул сомкнутыми ладонями воду из левого ручейка и вылил её на Вику. Потом настала очередь живой воды. Едва её капли упали на девочку, тело её содрогнулась, из недвижной груди вырвался вздох, и она открыла глаза.
Первое, что Вика увидела, это ошалевшее лицо Максима. Он испуганно таращился на неё. При этом у него самого вид был тот ещё: волосы торчат дыбом, на щеках следы от слёз. Одежда где рваная, где грязная, где в крови.