Buch lesen: «Любовница поневоле», Seite 2

Глава 4

Миронов уходит, хлопая дверью, а я остаюсь безвольной лужицей на полу. Тело колотит от озноба. Пытаюсь вытереть перепачканные щеки, но выходит только размазать все еще сильнее.

Нет никаких сил шевелиться, но и оставаться здесь не хочется. Шелк платья теперь не ластится, а только неприятно холодит кожу, но я вынуждена надеть его обратно. Сдергиваю с кресла мягчайший ярко-горчичный кашемировый плед. Он слишком счастливого и жизнерадостного цвета. Сейчас кажется, что не бывает так вовсе. Укутываюсь в него и бегу в свою комнату, оглядываясь, чтобы меня никто не заметил. Хотя какой смысл? Работники Миронова знают зачем я здесь гораздо лучше меня самой. Это я здесь ненадолго, а они уже давно наблюдают, как меняются его игрушки. Возможно, даже ставки ставят, как надолго задержится очередная девица.

Влетая в свою комнату, прячусь в ванной. Стоя перед огромным зеркалом, сбрасываю плед и платье на пол. Что ж, в этом сезоне Гордей Миронов выбрал шлюху маленького роста, с бледной кожей, небольшой грудью, черными волосами до талии и огромными грустными глазами. Конечно, такую не захочешь. Даже мне не хочется на нее смотреть.

Закрываюсь в кабинке душа и выкручиваю горячую воду на максимум. Тщательно вымываюсь, обжигая кожу, но никак не выходит смыть с себя запах Миронова. Он будто пробрался мне под кожу, попал в кровь и разнесся по всему телу. Несколько раз чищу зубы, полощу рот, но его вкус ничем не перебить. Горло дерет так, будто его член по-прежнему вбивается до упора. Эти ощущения не смыть никакой водой.

Кутаюсь в огромный пушистый халат и стараясь больше не смотреть на себя в зеркало, проскальзываю в комнату. В кукольном домике мне выделили целый гардероб. За вечер успели привезти множество вещей для упаковки игрушки. Хотела что-то надеть, но на вешалках красовались только развратные платьица. Шелк, кружева, ремешки и ничего больше. Глупо здесь было искать уютную пижаму.

Мой чемодан сиротливо жался в уголочек, ужасаясь, что все его содержимое и он сам стоит дешевле, чем трусики, состоящие из одних только ленточек.

Выискивать что-то из своих вещей не было сил и я забралась в постель прямо в халате. Сегодняшний день никак не хотел отпускать меня и заснуть так и не вышло. Пыталась найти хоть какой-то выход из своего положения без участия Миронова, но каждый раз упиралась в глухую стену. С другой стороны, если каждый день будет вот так как сегодня, останется ли что-то от меня?..

Я ворочалась с боку на бок до тех пор, пока небо в огромном окне напротив кровати небо не посерело и стали видны очертания густого соснового леса за забором. Стало понятно, что уснуть не выйдет. Может завтрак приготовить? Вдруг сытый Миронов хоть чуточку добрее?

С отвращением взглянув на платья в гардеробной, решительно направилась к своему чемодану. Домашняя рубашка, шорты и можно идти на кухню. В коридоре горел мягкий, теплый свет, так что заблудиться не вышло.

Огромный холодильник был забит под завязку, и я даже растерялась, что же приготовить. Может, в интернете есть методичка “Что едят на завтрак уверенные в себе тираны. Сто один рецепт, как угодить зверю”? Мне бы очень пригодилось! Я так размечталась о подобном списке, что, стоя перед открытым холодильником, потянулась к телефону в кармане, чтобы поискать подобное в сети. Что-то тихонечко пикнуло, показалось, что это холодильник, но повторное и уже куда более требовательное “Мя!” вынудило меня посмотреть на пол. К моим ногам подкрадывалась самая обыкновенная полосатая кошка.

– Это кто здесь у нас?

– Мя! – она потерлась о мои ноги и требовательно заглянула в глаза.

– Я поняла, ты очень-очень голодна. Не кормили целую вечность, правда?

– Мя-я-я! – подтвердила мои слова кошечка, мурча и потираясь о мою ладонь. Я подхватила ее на руки, и она затарахтела еще сильнее.

– Ну пойдем искать что-то вкусненькое.

В холодильнике обнаружились баночки кошачьего корма, а у двери миски. И как я их вчера не заметила?

– Неужели твой хозяин хоть кого-то кроме себя любит? – кошечка только вопросительно зыркнула зелеными глазами, никак не комментируя мой вопрос. Когда я выложила в миску паштет, она благодарно мурлыкнула и умчалась его пробовать.

Вернулась к холодильнику поискать что-то для себя. Аппетита особенно не наблюдалось, но, может ,во время готовки таки появится? Достала молоко, яйца, в ящиках нашла муку.

Когда на столе появилась уже приличная горка блинов, я, намывая посуду, засмотрелась в окно, выходящее во двор над раковиной. Небольшую беседку оплетала вьющаяся роза. Цветы пепельно-персикового оттенка, будто они были ярко-розовые или янтарно-оранжевые, но жадное июльское и августовское солнце пожрало яркие краски, чтобы передать их наступающей осени.

Картину того, как к выходу готовится осень, забирая из гардероба лета все яркие краски и примеряя на себя, прервал неожиданно прозвучавший голос за моей спиной.

– Соня, мы горим?

Резко оборачиваюсь, чтобы понять, что происходит. А мы и вправду горим!

Хватаю дымящуюся сковороду и бросаю под воду, в раковину.

-Это что за такой красивый уголек? – спрашивает вошедший в кухню Вова.

– Мое сердце, – пожимаю плечами. Есть у меня дурацкая привычка выливать остатки теста в виде сердечка. Никак отделаться не могу. – Я совсем забыла, что вылила последнее тесто на сковороду. Отошла к раковине помыть посуду и вот.

– Здесь есть посудомойка, – показывает мне приоткрытую дверцу, а я снова, только плечами пожать могу. – Угостишь? Только не этим, – показывает на то, как под струей воды в сковородке купаются ошметки моего сердечка.

– Конечно. Только кофе мне сделай, пожалуйста. А то я боюсь к этому чудовищу подходить, – подвигаю к нему тарелку поближе, когда усаживается за стол.

– Не вопрос. Смотри-ка и Анфиса здесь, ну куда же завтрак без нее, – комментирует грациозный прыжок кошки на стол.

– Анфиса значит. Ну, будем знакомы, – чешу пушистую нахалку за ушком, а она довольно тычется мне в ладонь носиком. – Вова, скажи, а тебе не сильно попало тогда? За то, что я осталась?

Несколько месяцев назад похитили мою подругу. Тогда-то я и познакомилась с Мироновым. Он помогал ее вызволять, а я не могла остаться в стороне. Айю увезли, я решила остаться. Вдруг понадобится помощь. Услышав выстрел, не смогла усидеть на месте и бросилась помогать. Правда, далеко убежать не вышло. Меня подкосил шланг, брошенный на тропинке к дому. Я его не заметила в темноте и некрасиво упала сбив коленки, ладони и подвернув ногу.

Медицинская помощь в итоге понадобилась только мне и Миронов повез к себе в клинику, попутно красочно комментируя мои умения.

– А где такие талантливые медсестры работают? – спросил он со смешком в голосе, когда мы сидели в его кабинете и ждали рентгеновский снимок.

– Пока нигде. Я уволилась и теперь не берут никуда. Иногда сиделкой подрабатываю.

– Почему же не берут? – почти заинтересованно спросил Миронов, а мне же историю унижения рассказывать не хотелось, поэтому я выдала сокращенную версию.

– Парень, с которым я встречалась, распустил нехорошие сплетни обо мне. Заведующий поверил и начал приставать.Он предложил или спать с ним или заявление по собственному. Я выбрала второе. Но в других местах после этого почему-то отказывались брать на работу.

– Здесь поработать хочешь?

– Это ваша клиника?

– Если хочешь быть уверенными во врачах, приходится держать своих.

– Вы же только что сомневались в моих способностях. Зачем сейчас работу предлагаете?

– Хочу.

Порывшись в своих воспоминаниях, понимаю, что и на работу я устроилась только потому, что он “хочет”. Что же теперь-то будет?..

– Отделался легким испугом. Нормально не переживай, – с улыбкой говорит Вова и тянется за добавкой.

– Давай я тебе положу, – решаю ему помочь, выходит, так, что наши ладони сталкиваются над тарелкой, хватают один блин и тянут в разные стороны. Мы смеемся над дурацкой ситуацией, пока нас не прерывают.

– Что. Здесь. Происходит. – проговаривает каждое слово Миронов так остро, будто застал нас за чем-то неприличным. Он недоволен и очень сильно хмурится, глядя на нас.

– Завтрак, – легко отвечает Вова, а я отхожу к раковине. Это угольное безобразие нельзя в посудомойку.

– В машину, – отрезает Миронов так, что его невозможно ослушаться. Даже я на секунду дергаюсь в сторону выхода.

– Спасибо, Сонь. – Вова уходит, а я не оборачиваясь ему киваю в ответ.

Каждая клеточка моего тела вопит об опасности. Я снова в одной клетке со зверем. Стараюсь все делать без резких движений. Хищников это только злит. Но как бы я ни старалась избежать, чувствую, как он приближается ко мне.

Разворачиваюсь к нему лицом и тут же жалею. Его холодный взгляд проходится по всему телу и задерживается на груди. Я снова без белья. Лишняя пуговичка расстегнулась и показывает чуть больше, чем нужно. Он отодвигает ворот рубашки и снова мнет грудь, царапает и тянет сосок, глядя только мне в глаза. Нашел себе антистресс…

Разворачивает меня лицом к окну и рывком распахивает рубашку. Пуговицы отпрыгивают и рассыпаются в разные стороны от страха. Боюсь и я. За окном, у беседки, собрались охранники, если кто-то из них повернется – рассмотрит меня в очень интимных подробностях. Пытаюсь прикрыться, но он только заламывает обе мои руки за спину и держит их одной своей лапищей. Второй, снова открывает обзор и возвращается к мучению груди. Очень острая и опасная ласка. Я замираю, боюсь пошевелиться. Кажется, даже перестаю дышать. Дергаюсь, пытаюсь освободиться, но он еще плотнее вжимает меня в столешницу.

– Ты теперь и перед моими работниками голая ходить будешь? – шепчет на ухо и до боли сжимает сосок.

– Может, мне тебя им отдать, красивая? Хочешь? Они псы служивые, голодные. Быстро с твоей целкой разберутся, – толкается в меня бедрами и я чувствую его эрекцию.

Мой пульс частит, адреналин выжигает жилы, губы дрожат от страха. Я больше не вижу выхода и просто тону.

Глава 5

Рвано и часто дышу, хватаю ртом воздух. Голова кружится от гипервентиляции, и от этого все происходящее кажется нереальным. Но его горячее и напряженное тело за спиной, аромат кожи и табака окутывающий меня приземляют.

– Не надо, пожалуйста, – шепчу, пытаясь перекричать биение пульса в висках. Мне было тяжело оказаться обнаженной перед Мироновым, но если меня сейчас увидит еще толпа парней, я совсем сгорю со стыда.

– Почему нет? Ты же сейчас так бодро светила всеми своими прелестями перед Вовикм, – его дыхание тоже сбилось, оно горячими рывками касается кожи за ухом.

– Это не нарочно вышло. Я не хотела.

– Не хотела… Еще раз увижу – пойдешь на корм псам, красивая. Усекла?

– Да.

– Не слышу.

– Усекла.

– Вот и молодец. Вечером жди меня, – он настойчиво трется о мою задницу, и эрекция становится тверже, мнет мою грудь, показывая тизер этой встречи. Неужели передумал? – И постарайся в этот раз не уснуть, – горячий шепот щекотно касается кожи, запуская толпы мурашек. Они своими ядовитыми лапками пробегаются по всему телу.

Миронов отпускает мои руки и покидает кухню. Снова молча и не оборачиваясь. Он каждый раз мне жестко напоминает кто я и почему здесь нахожусь. Сама пришла именно к нему за помощью. Продала себя и вся принадлежу ему. Теперь нужно соответствовать. Аппетита не было, а теперь он пропал окончательно.

Прячу в холодильник блины, одной рукой придерживая рубашку, убегаю к себе и падаю спать в постель, пахнущую солнцем. Но сон тревожный, рваный. Я просыпаюсь каждый час, чтобы посмотреть время и отвернуться спать дальше.

Виолетта приходила будить меня раза три. Видимо, сумасшествие вчерашнего дня и недосып выключили мой организм в принудительном порядке. Я каждый раз честно-честно собиралась встать, только вот еще на секундочку глаза закрывала и проваливалась обратно в несуществующие миры.

Последний был самый сладкий. Мне снились вкусные поцелуи и нежные касания длинных пальцев. Сильные руки настойчиво ласкали мое тело, которое отзывалось разгорающимся желанием внизу живота. Хотелось еще и еще. Лежа на животе, я подавалась навстречу желанным касаниям, разводила влажные бедра шире. И вот-вот, пальцы почти коснулись того местечка, что ждало их сильнее всего, но движение остановилось и послышалось тихое:

– Красивая…

Гордей? Здесь?! Я сначала замерла в страхе и тут же подскочила на кровати, запуталась в простынях и чуть было не свалилась на пол. Закончив яростную борьбу с постельным бельем, огляделась. На кресле рядом было разложено алое платье. Снова шелковое и с кучей завязочек на спине. К нему в комплект лежали совершенно прозрачные трусики в тон. В комнате я оказалась одна, а за окном уже наступила темная ночь. Я снова все проспала?!

Пока я пыталась решить, что делать, как отдышаться и успокоить растревоженное паникой сердце, в комнату впорхнула Виолетта. Каждый раз для меня остается загадкой, как она в два раза старше, но при этом остаётся бодрее меня. Весёлая, активная, лёгкая. В то время как мне, чтобы осознать, в какой реальности я нахожусь после долгого сна, нужно минут двадцать.

Как в детстве, утром перед школой. Когда на улице противно льет затяжной дождь. Лужи достигли объема океана – только переплывать. Пронизывающий октябрьский ветер делает зонт бесполезным. Все равно он капризно вильнет в другую сторону, вывернув все кости зонта наружу. И вот ты сидишь в теплой кухне, надев только одну штанину брюк. Находишься будто на стыке миров. В одном волшебные драконы пытаются вернуть себе силы, борясь с мерзкими гоблинами и орками, а в другом, на газовой плите свистит чайник, в тарелке остывает овсяная каша, а в окно барабанят холодные капли.

Даже после такого шокового подъема, я сижу, туплю на краю кровати. А вот Виолетта успевает сделать тысячу дел и даже не запыхаться. Вдобавок ко всему она утрамбовывает меня в душ, а когда я выплываю обратно, на столике появляется легкий перекус, а разворошенная моим тревожным сном постель собрана без единой складочки. На идеально-белых простынях, будто в насмешку, разложено алое платье на этот вечер.

– Ну наконец-то! Я думала, уже придется вызывать спасателей, чтоб тебя вызволяли. Садись, перекусим, – заботливо говорит она, а я хочу отказаться, но немедленно похолодевший взгляд, заставляет усесться наместо.

Я и не думала, что так голодна. Совсем неаккуратно и жадно впиваюсь зубами в сендвич. Сочный ростбиф капает мясным соком, перепачкивая пальцы. Чуть не роняю это чудо кулинарного искусства и вскрикиваю, когда на мои колени, пугая до чертиков, запрыгивает Анфиса.

– Я смотрю, вы уже познакомились, – смеется Виолетта, разливая чай по кружкам.

– Да. Она помогала мне утром готовить. Скажи, а откуда она здесь?

– Готовить?! – она смотрит на меня шокировано и игнорирует вторую часть вопроса. – Такого эта кухня ещё не видела.

– Лучше бы не видела, а я дальше мышью сидела в комнате. Зря полезла.

– А вот это как раз лишнее. Расслабься. Пользуйся моментом, получай удовольствие.

На последних ее словах я давлюсь и никак не могу откашляться. Хочется спросить, как она себе это представляет, но понимаю, что до меня здесь девицы были именно за этим. Расслабиться, получить удовольствие и деньги. Хотя чем я лучше?..

– И все-таки, откуда здесь кошка? Тем более, такая. Самая обыкновенная, а не вычурно-породистая.

– Миронов притащил. Чуть не сбил где-то на трассе, но вовремя затормозил. Она совсем котенком была. Голодная, грязная, изъеденная блохами. Как выходили – непонятно. Чудо просто.

– Так он вам головную боль привез.

– Нет. Выхаживал сам, представляешь? Таскал ее с собой в кармане, пока совсем не окрепла.

Это было так неожиданно, что я решила заткнуться и просто жевать. Никак не укладывалось в моей голове, что у Гордея Миронова есть сердце.

Но в том, что у него даже дыра в груди, где когда-то хранилось и жарко билось сердце, давным-давно заросла и покрылась непробиваемой броней, мне предстояло удостовериться уже очень скоро.

А пока, наскоро перекусив, Виолетта меня отправила наряжаться, чтобы через час быть при параде. Не знаю, что я там изобразила на лице, но она моментально помрачнев, выдала скороговоркой:

– Прекращай нос кривить. Миронов долго терпеть не будет. Он за гораздо меньшее отправлял в отставку. Ты и так уже со всех сторон облажалась. Просто делай, что говорит и не выпендривайся.

– Ты же пару минут назад советовала расслабиться, получать удовольствие.

– От процесса. Да. Твое дело быть украшением и развлечением, а не головной болью.

– Но я не…

– Вот и молодец. Будь послушной девочкой, – отрезает она, а я только виновато опускаю глаза в пол. Она права. Я забываюсь и забываю для чего я здесь. – Одевайся и спускайся вниз.

В секунду испарилась легкость в общении и откуда-то здесь материализовалась та холодная стерва, что встречала меня на пороге дома. Понятно было, что мы никогда и ни за что на свете подругами не станем, но все равно надеялась на “своего” человека.

Виолетта, высекая искры каблуками, покидает комнату, а я зависаю у зеркала. Сбрасываю на пол пушистый халат и остаюсь совершенно голая. Черные влажные волосы оплетают тело лианами до тонкой талии. Мягкие очертания груди венчаются острыми темными сосками. На коже возле правой груди расцветает пятнышко синяка. Доигрался варвар!

Надеваю трусики оставленные для меня и… Ничего не меняется. Сеточка настолько тонкая и нежная, словно на мне и нет белья. Только кожа приобрела чуть розоватый оттенок. Ныряю в шелк платья и оно плавно скользит по моему телу. Соски под тонкой тканью выделяются еще сильнее, чем без одежды. Миронов еще что-то говорит, о том, как я одеваюсь! Когда сам наряжает меня в одни порнушные лоскутки!

Тонкие лямки, глубокое декольте, откровенный разрез на бедре и по-настоящему блядский, алый цвет. Если прикрыть глаза, то в зеркале отражается настоящая, роскошная эскортница.

Туфли мне не оставили. Придется идти босиком. И гордость оставить здесь. Она с собой не поместится, да и не пригодится мне больше.

Спускаясь по лестнице к гостиной, слышу тихий смех и разговоры. Там, кажется, Миронов с Вовой. Подслушивать я не планировала, вышло как-то само собой.

– Помнишь, пятнадцать лет назад точно так же мою рожу по всему городу расклеивали?

– Да. Только объявления были о розыске. Попробуй такое забыть.

Замираю на последних ступеньках и цепляюсь за перила до побелевших костяшек. Миронов был в розыске? Слов нет. С другой стороны ничего неожиданного.

– Ну смотри, как ловко избирательная комиссия забыла. Ты тоже флешку свою почисть.

– Жаль. Ностальгия же. Помнишь, как мы на солнечном острове тогда месяц прятались? В вагончике твоей тетки, размером три на два, рядом с аттракционами? Романтика-а-а!

– Ни дай бог еще такой романтики хапануть! Звук запуска чертового колеса врезался в мозг. Сколько лет прошло, а сих пор в холодный пот бросает, если где-то послышится.

– Ну теперь не придется. Уважаемый человек. Еще немного и официальный хозяин города.

Позади меня слышится хлопок двери и я с бешено колотящимся сердцем сбегаю по последним ступенькам и выхожу в свет гостиной. Улыбающийся Гордей, замечая меня, мрачнеет. Проходится от макушки до кончиков пальцев жадным, липким взглядом и хмурится сильнее.

– Ну, мне пора, – быстро сгребает со стола пачку каких-то листовок и уходит Вова. Не забывая мне подмигнуть, проходя мимо.

Миронов развалился в кресле, небрежно и лениво, чертовски соблазнительно, курит вкусно пахнущую сигарету, зажав ее между длинными пальцами. Во второй руке у него круглый, невысокий бокал с янтарной жидкостью.

Робко подхожу ближе. Миронов как завороженный следит за моими голыми ступнями. Его смущает, что я босиком?

– Ты, все-таки мечтаешь о групповушке, а, красивая?

Глава 6

Он смотрит на меня. В упор. Молча обводит мою фигуру взглядом, задерживаясь в самых открытых местах, будто решая, как будет наказывать. И вариантов у него множество. Прищурившись, он затягивается сигаретой и выдыхает облачко дыма в мою сторону.

У меня пальцы холодеют от страха, нервно прячу руки за спину. Переминаюсь с ноги на ногу, и в разрезе на платье показывается бедро, а его глаза темнеют. В них плещется ярость, приправленная похотью. Этот коктейль выплескивается на меня горячей лавой. Ее не смыть, не убрать. Она просто выжигает все, чего касается.

Слова Миронова продолжают эхом прокатываться в голове. Я? Хочу? Он точно в своем уме?

– Нет, что ты…

– Зачем тогда такой наряд? Вовик чуть в дверь не врезался, пока обернувшись на твой зад, пялился.

– Ты же сам… – теряюсь с ответом. Конечно, не сам, но по его указке! – Мне на кресле оставили эту одежу. Я думала это ты.

– Мне некогда заботиться о такой херне. Но раз уж ты нарядилась, что зря пропадать тряпкам. Пускай послужат. Пойдем красивая, – тушит сигарету в пепельнице, рывком поднимается с кресла и подходит ко мне вплотную.

Обманчиво нежно ведет ладонью по щеке, шее, ключице, плечу. Жестко схватив за локоть, направляет к выходу из дома. Мягкий ковер гостиной сменяется выстуженным кондиционером ледяным кафелем.

После прохлады дома на улице, оказывается слишком жарко и душно. Август все никак не желает отпускать из своего плена город и бросает в дело все свои мощности, чтобы если не задержаться, то уж точно запомниться.

Уже давно темно на улице, но шершавые ступеньки, парадного входа в дом, отдают тепло, собранное за день. Влажная после полива трава очень мягкая и щекочет мои босые ступни. Иду аккуратно, боясь на что-то наступить. Но быстро, ведь Миронов не задумываясь, просто тащит меня к соседнему дому на участке. Он намного меньше хозяйского, но все равно огромный.

Все внутренности сковало страхом и чем ближе мы к дому, тем сильнее ужас выкручивает жилы. Зачем он меня сюда тащит? Неужели он и вправду сможет меня кому-то отдать? Зачем вообще соглашался мне помочь, если сейчас вот так издевается?

– Зачем мы здесь? – решаюсь пискнуть, когда Миронов открывает двери в дом и затаскивает меня внутрь.

– За наградой. Получишь то, чего так сильно просила, красивая, – он сильнее скалится. Его шрам на правой щеке ползет вверх и начинает казаться продолжением жуткой улыбки.

Миронов открывает одну из дверей и толкает меня в комнату. Я чуть не падаю, зацепившись за порог, но мне удается устоять на ногах. Оглядываюсь и замечаю, что здесь тихо бубнит телевизор и двое парней играют в карты за большим деревянным столом. Обнимаю себя руками, чтобы хоть немного прикрыться. Вряд ли сильно поможет, но это лучше, чем ничего. Жадно поглядываю на стопку клетчатых пледов. Мне бы не помешал сейчас такой.

Заметив нас парни, как подсолнушки за солнцем, заинтересованно подняли головы. Один даже расслабленно и шокировано урони руки на стол, показывая свои карты всем. Краем сознания замечаю, что ему явно пора сдаваться. В голову лезет одна ерунда, но следующие слова, произнесенные Мироновым, останавливают хаотичный бег моих мыслей.

– Парни, знакомьтесь, это Соня. Она сегодня будет вас развлекать.

Парням, в отличие от меня два раза повторять не надо и они забросив свои карты и медленно подходят ко мне. Резко разворачиваюсь к Миронову, только открываю рот переспросить, а не охренел ли он с приказами, но его взгляд жестко останавливает, а следующая фраза добавляет сумасшествия.

– Сонечка, ты чего зажалась? Смотри, парни молодые, красивые, – он крутанул меня в своих руках, подталкивая в лапы к уже подошедшим к тем самым парням.

Снова я загнана в угол без права выбора.

Я испытываю столько разных чувств одновременно, что их невозможно затолкать в одну коробочку. Они переполняют меня, тянут в разные стороны. Стыд нельзя подпускать и близко. Иначе можно сломаться. А я не могу доставить ему такого удовольствия. Страх – самый главный. Немного паники, отвращения, обиды и несколько ложек жгучей боли. На каждый вдох в сердце ввинчивается острая спица. Не дышать нельзя и дышать мучительно больно.

Самая последняя в рецепте – гордость. Всего несколько капель, но они сильно меняют картину. Разворачиваюсь лицом к Миронову и заглядываю ему в глаза. Ну же! Смотри на меня! Смотри, что наделал! Смотри мне в глаза и почувствуй, на сколько омерзительный отдал приказ. Если еще умеешь чувствовать…

Но на мой вызов он отвечает равнодушием. Миронов абсолютно безучастно прикуривает сигарету и выдыхая дым, склоняет голову набок.

Я не сопротивляюсь рукам, что меня раздевают. Почти не чувствую их прикосновения. Отмечаю лишь как по плечам вниз ползут бретельки платья, как распускаются завязочки на спине, как прохладная ткань алой лужицей стекает к ногам. Внутри меня трясет, но я делаю все, чтобы не показать это наглым ублюдкам.

– Ну что, Сонечка. Так лучше? Можно вообще с тряпками не заморачиваться. Мальчикам и так нравится.

– Очень нравится! Щас в два ствола натянем по красоте. – подтверждает тот, что стоит справа и ритмично тычется в мое бедро своей ширинкой.

– Отменная шлюха, шеф! – гундосит парень слева и жестко надавив на плечо, ставит меня на колени. – Натянем обязательно только, сперва пусть пососет хорошенько.

– О, это она любит, – Миронов улыбается одним уголком губ и не отводит от меня взгляда, в котором начинают виднеться бездны ада.

Слева вжикает молния и о мое плечо начинает тереться вялый член. Хочу пошутить про раннюю импотенцию в рядах охраны Миронова или, что не так уж и нравлюсь, и не такая я уж и красивая, как он меня называет, но не успеваю. Парень слева устал ждать и резко дергает меня за волосы. Когда он пытается направить меня к паху, выкручиваюсь, но тут же получаю оплеуху.

Удар отдается в голове противным звоном. Больно очень, но больше жаль. Жаль, что не видела лицо Миронова в этот момент.

– Строптивая кобылка. Ничего-ничего, сейчас объездим, – он жестко держит меня за подбородок, пытаясь пристроить свое хозяйство, но я чудом выкручиваюсь. – Сереня, придержи ее за руки!

Но Сереня, в отличие от болтливого парня, видит лицо босса и пряча вялый член в штаны, отступает назад. Я тоже не замечаю никаких изменений, поэтому для меня большой сюрприз появление Миронова так близко.

– Что ж ты так неаккуратно с девочкой? – гремит его голос над нами и парень отступает. Гордей наклоняется ко мне и рукой, в которой зажата все еще тлеющая сигарета, проводит большим пальцем по алеющему следу на моей щеке. – По лицу ударил.

– Так заслужила же шлюха, босс!

– Заслужила, говоришь… – тихо повторяет и зло сощурившись глубоко затягивается сигаретой.

Дальше все происходит слишком быстро. Гордей встает, стремительно приближается к парню и тушит о его щеку окурок. По комнате разносится вой, мат и вонь горелого тела. Я отползаю подальше, чтоб не мешаться под ногами. Подтягиваю колени, обнимаю себя руками.

– Хорошо запомнил ощущения? Или повторим со второй стороны, для профилактики? – Гордей удерживает парня за горло, пока тот трепыхается и сквозь вой пытается что-то сказать. Он его бьет еще и еще, пока тот не валится на пол. Второй предусмотрительно не лезет.

В комнату влетает Вова. Моментально оценивает обстановку и оттаскивает Миронова от парня. Он ничуть не удивлен увиденным, просто холодно выполняет приказы.

– Убрать эту грязь из моего дома.

– Гор, может, не стоит?

– Я. Сказал. Убрать. – отрезает он жестко.

Что, черт возьми, вообще происходит?!

– Обоих?

Миронов только зло зыркает на Вову, тот грязно матерится и уводит обоих придурков. Гордей, взяв один из пледов на кресле, подходит ко мне. Сердце и так гулко стучавшее в ребра, начинает биться еще сильнее. Пытаюсь отползти еще дальше, но только вжимаюсь плотнее в стену.

Он проводит пальцем по ушибленной скуле, оставляя огненный след своих прикосновений. Он сгребает меня в объятия, прижав к стальной груди, поднимает с пола, усаживает на стол поверх игральных карт и укутывает в плед.

– Что значит “убрать”? – спрашиваю, будто больше нет важных вещей на свете, и у нас закончились абсолютно все темы для разговоров.

Он снова ничего не отвечает. Кто я такая? Он набрасывается на мой рот с поцелуями. Его губы подчиняют меня себе. Его руки, перепачканные чужой кровью, стягивают плед – зачем только укутывал – и лапают так откровенно, что мне и не снилось.

Поцелуи превращаются в болезненные укусы и спускаются вниз по шее к груди. Он влажно облизывает сотки и тут же прикусывает. Это больно, абсолютно неправильно, но против всякой логики – невыносимо сладко.

Так сладко, что разум туманится, я потаюсь в ощущениях, эмоциях, но когда страх немного утекает, с улицы доносится два громких выстрела.

Я дергаюсь в руках Миронова, пытаюсь отползти, но его стальная хватка не дает и шевельнуться.

– Теперь, надеюсь, поняла, куда попала? Поняла, как себя нужно вести?