Buch lesen: «Крысы»
Глава 1.
Анкета претендента
Укажите Ваш возраст:
– 21 год
Семейное положение:
– Холост
Основной род занятий:
– Программист, окончил бакалавриат в 2018 году. В настоящее время безработный.
Знание английского:
– Upper-Intermediate
Отношение к лицам с нетрадиционной сексуальной ориентацией:
–… терпимое, безразличное
Ваши политические взгляды:
– не интересуюсь политикой.
К какому полу вы себя относите:
– Мужской
Яник нажал «отправить» и решительно закрыл ноутбук. Мама звала обедать. Стол уже был накрыт и красовался советским сервизом с кобальтовой сеточкой. Яник молча наблюдал за тем, как мать наливает суп в пузатую супницу.
– Охота тебе мыть потом ещё и супницу эту, мам?
– Я привыкла. Бабушка твоя всё время так делала. Говорила, если не сохранить эту традицию, то внуки будут потом из одного котелка ложками хлебать. Ну, что там у тебя опять в Интернете, – спросила женщина, садясь за стол.
– Отправил резюме на «работу мечты», – ответил Яник, не отрывая взгляд от тарелки. На год контракт, оплата 2000 евро в месяц. Здесь такую не найти. Сможем отложить. Может машину какую взять.
Женщина смотрела на сына и кивала с улыбкой.
– Это тебе опять твоя подруга вакансию нашла? Как там её звали?
– Анна.
– Надо же как заинтересовалась! Как банный лист прям. Ну ты у нас парень видный, конечно.
Яник поднял наконец глаза и быстро начал:
– Ну что ты не поймёшь, у них там совсем роли мужчин и женщин меняются. Вот женщины и вынуждены мужей искать за рубежом.
– А прям мужей?
– Ну хватит уже! Ты же знаешь, я такие разговоры не люблю. Рассказывай давай лучше, как тётка там поживает.
– Подожди. Ты лучше поподробнее давай, а то сразу тему переводишь. Отец придёт, что я ему расскажу? Ты же сам с ним и двух слов без ругани сказать не можешь!
Парень отложил ложку и посмотрел в окно.
– Просто надоело всё. Мы тут сидим, как в болоте, работаем за копейки, а эмигранты с Африки давно в Европе. Ничего не делают и живут лучше нашего. Да и здесь люди зарабатывают хорошо, но нужен стартовый капитал. Хотя бы тысяч 10 долларов. А дальше уже реинвестирование. Я это для нашей семьи делаю. А работа, хорошо, расскажу.
– Ты ешь давай.
– Работа – это эксперимент. Надо следить за крысами. Они будут сидеть в клетке, а мне надо только записывать параметры. Сколько народилось, сколько померло и т.д.
Женщина от души рассмеялась, даже промокнула салфеткой уголки глаз и поводила головой.
– А какой от этого толк? Вот если бы ты дом построил, то понятно, какой толк и за что оплата, а это ерунда какая-то.
– На науку в развитых странах денег не жалеют. Это ты зря говоришь.
Яник начинал злиться. Мать, видя это взяла свою тарелку и по пути на кухню, прижала к себе голову сына, потрепав волосы.
– Дай то Бог, чтобы у тебя получилось, сынок. Я тебя всегда поддержу. Но ты отцу про это пока, действительно, не говори. Он человек рабочий, не поймёт твоей науки.
***
«Когда там дэдлайн был? 10-го? А результаты когда?» – высветилось на экране.
Яник улыбнулся. Он взял ноутбук и улёгся в кровать.
– Привет! Очень скучаю по тебе! Ждал твоего ответа. Результаты должны были 1-го объявить, но уже 4-е, и тишина. Видимо решают, чьему сыночку достанется это рыбное место!
– Сорри, «рыбное место»?
– Ну в смысле хорошее, прибыльное.
– А, ок. Просто не слышала такое выражение. Русский мой беднеет.
– Вот приеду и поправим его.
– Очень жду тебя! Хочется уже не только в сети, а вживую пообщаться!
– Даже если не получится здесь, я всё равно найду способ приехать к тебе! Хоть нелегалом!
В ответ пришло фото с широкой улыбкой на весь экран.
– Я знаю, как это важно для тебя. Это и помощь семье, ты говорил. Я никогда не бывала у вас. Только по новостям могу судить.
– И что новости?
– Говорят всё плохо!
В конце сообщения присоседились несколько грустных смайликов.
– У вас правда зарплаты по 100-200 евро?
– Ну-у-у, думаю в среднем уже побольше. Такие есть, но не так часто встречаются.
– Понятно. Тем больше мне хочется, чтобы ты приехал сюда, посмотрел не красоту, увидел мир, другую жизнь.
– Мне больше тебя хочется увидеть!
В ответ пришли поцелуйчики. Яник улыбнулся.
Вечером ждали отца. Он задерживался. Видимо после смены со своими работягами завернул в пивнушку, впрочем, как всегда.
– А, вот идёт! – радостно сообщила мать. – Я его по шагам узнаю.
В подъезде грузно стучали большие ботинки отца. Раздался сильный стук в дверь. Послышался громкий хриплый голос.
– Привет, пап! – Янику было достаточно одного взгляда, чтобы определить, насколько пьян отец. Помогали многие годы тренировок. Сегодня не так сильно.
– Мой руки! – требовала мать в коридоре. – Таскаете мне заразу всякую! И переодевайся в домашнее сразу.
– Да хорошо, хорошо!
Через пять минут отец плюхнулся на диван и взял в руки пульт. На одном из каналов как раз начались новости.
Диктор рассказывала о выступлении Греты Тумберг. Яник заинтересовался.
– Вон рожу-то как перекосило! – хмыкнул отец. – Ясное дело, денег надо заработать!
– Она больной человек! – возразил парень.
– Может и больной, но я читал недавно, что там большие деньги крутятся за всей этой историей. А нам пытаются лапшу на уши навешать, мол экология и всё прочее.
Яник начинал кипятиться. Отец был любителем спорить и шёл на любые ухищрения, чтобы выиграть. В цеховой среде это очень ценилось. Когда оппоненту нечего было сказать, Василь обычно выставлял вперёд мощную, выбритую до синевы челюсть и цокал языком. Точно так он сделал и в этот раз. Но Яник не хотел признавать поражения.
– Хорошо, даже если всё так, вся эта история подняла много вопросов, связанных с экологией. Пора уже задуматься о будущем. Это вы на заводе думаете только о выработке. Масло вон в овраг отработанное сбрасываете.
– Я думаю не о выработке, а о том, как вас прокормить! – резко перебил его Василь. Я в твои годы уже из армии вернулся и пахал за троих!
– Ну вот началось!
В комнату влетела Олеся.
– Так, мужики, кончай спорить. Ужин на столе!
Яник сел за стол, только чтобы не расстраивать мать. Говорить больше не хотелось. Похватав наспех, он поблагодарил и ушёл в свою комнату. А на кухне начался привычный разговор: «что он дерзит?», «а ты какой пример подаёшь?», «сама разбаловала!», «против меня настраиваешь!», «опять нажрался и начинаешь…»
Яник злился всё больше. Переодевшись, он вышел во двор, чтобы вернуться домой, когда отец захрапит на диване.
Его кампания уже была в фастфуде. Все ребята – из обеспеченных семей, но «ботаны». В смысле не сидели во дворе с пивом и семечками, как гопники и не гоняли на дорогих авто, как золотая молодёжь. Такие середнячки с хорошим детством и, возможно, не слишком мрачным будущим. Все одеты как подростки из американских фильмов. Парни в основном с длинными чёлками, с айфонами и AirPods. Нефигуристые девушки с длинными распущенными волосами с цветными прядками – в больших очках, джинсах и кедах.
Яник подсел к ним за стол и стал слушать оживлённый разговор.
– Ребята, я не просто подражаю там, да. Мне это реально интересно. Мы – новое поколение. Вы же тоже это видите. Мы будем жить в гармонии с природой. Всё само как-нибудь наладится, – оживлённо говорила Луиза. Она недавно проколола себе бровь и теперь уже не так стесняясь своей проблемной полноты. Она доела наггетсы, бросила упаковку в гору, образовавшуюся на пластиковом подносе посередине стола, и стала пить колу из литрового стакана. – Вот пластик, даже пакеты. Они могут по триста лет разлагаться в земле. А мы сколько сейчас за раз мусора наделали?!
Долговязый Кирилл с прыщавыми щеками, который долго сдерживал хохот, наконец не выдержал и заржал во весь голос.
– Да!! Особенно ты много мусора сделала!
Марина, которая сидела с ним рядом и с некоторых пор считала себя его девушкой, толкнула Кирилла в бок.
– Ну хватит тебе! Бодишейм это плохо! Надо принимать себя таким, какой ты есть. Это раньше нам задавали стандарты красоты. А теперь плюс сайз модели в рекламах.
– Ага! И продажи падают! – снова заорал Кирилл.
Яник заулыбался. Он говорил не так часто, поэтому все попритихли, когда он вступил в беседу.
– Просто знаете, что мне кажется. У каждого человека бывает такой период. Максимализм. Хочется мир спасти. И мы не уникальные с вами. У меня родители вон вспоминают как студентами ходили сажать деревья в рощу каждое лето. А теперь плевать им на это.
Женя, слушавший его речь с открытым ртом, протянул другу баскет картошки. Яник машинально достал из кармана дезинфицирующую салфетку, протёр руки и стал есть.
– Отец может спокойно срубить дерево, если там, палатку надо поставить. Вот я и боюсь, что мы тоже станем такими, когда надо будет думать о заработке, о детях.
– Нам сейчас всем около 20, но мы же не изменились, – возразила Марина, считая, что 20 – это очень много.
– Да. Мы по-прежнему придурки! – выкрикнул Кирилл.
– Я уже для себя решила, что стану вегетарианкой, когда съеду от родителей, – выдала Луиза.
– А что тебе сейчас мешало взять салатик? – с интересом спросил Кирилл.
– Да пошёл ты! – кривляясь, ответила девушка, выставив средний палец.
–Хватит тут торчать, пойдёмте на речку что ли.
– Ребят, вы сегодня без меня, – обронил Яник. – Дела есть дома. Надо поработать.
Его дружно обсмеяли, но держать не стали.
На город опускалась ночь. На западе за рекой догорало солнце. По небу тянулся длинный хвост от труб химзавода. Яник направился от центра в сторону своего уже «полуспального» квартала. В подворотне в мусорных баках копались бомжи. Парень поморщился. Типичная картина большинства постсоветских городов. Денег на порядочную коммуналку и защиту окружающей среды как всегда не хватает. Да и сами люди… нужно подняться ещё на один уровень, чтобы осознанно перестать пользоваться одноразовым пластиком. Это ведь даже не поставить очистительные сооружения на химическое производство, что потребует огромных вложений. Это всего лишь желание.
Янику казалось, что только он, да ещё группка подростков пекутся об этом. Есть же политика, экономика, революционеры, диссиденты, крикуны с экранов, общественное мнение. Понятно.
Хотелось поговорить с Аней – единственным нормальным человеком. Но сегодня она не отвечала. Может занята, может работает. Ведь в сущности он не так много знает о ней. Работает в Европе в экологических и социальных проектах. Родители откуда-то из восточной Европы. Ей 21 год, и она очень красива. Скромная, образованная и полностью разделяет его взгляды. Она была на одном из выступлений Греты Тумберг.
Ему вдруг стало очень грустно. Ведь, если посмотреть правде в глаза, то и у него нет другого варианта, кроме как пойти работать на этот завод. И потом ненавидеть себя. Жениться на какой-нибудь девчонке со двора, склонной к полноте. Чтобы родители успокоились. Она легко нарожает, будет хорошо готовить. А у него останется только один вариант – работать. Вот такая перспектива. Лицо Яника, освещённое экраном монитора, вытянулось. Он снова открыл почтовый ящик в надежде найти там приглашение на работу. Но экран был пуст. Даже спамеры ему не писали. И Анны не было, как назло.
Яник закрыл глаза, и даже губы его задрожали, пока он их плотно не сжал. Открыв снова глаза, он встрепенулся. В папке «Входящие» было одно письмо. Яник глубоко вздохнул, прежде чем кликнуть мышью.
«С радостью сообщаем, что Вы прошли отбор и приглашаетесь для участия в научном проекте «Новая вселенная». Вам необходимо подтвердить своё участие не позднее 1 августа 2019 года. В противном случае место будет отдано конкурсанту, идущему в списке следом за Вами…» – говорилось в сообщении.
Глаза Яника засветились. Он не мог поверить и снова и снова перечитывал послание. Встав с дивана, прошёлся по комнате, подошёл к окну, взъерошил волосы. Хотелось обрадовать родителей, но время было позднее. Они наверняка уже спали. Не верилось в такую удачу. Уж слишком хорошо всё складывалось.
Хотелось поделиться хорошей новостью. Яник стал строчить Анне, но потом оттолкнул клавиатуру и записал несколько голосовых сообщений.
Улёгся в кровать, но уснуть не получалось. Уж слишком разволновался. Анна не отвечала, и он стал заново читать о проекте «Новая вселенная». Проект этот был междисциплинарный и проходил сразу в нескольких европейских институтах. Основная цель – вычислить оптимальные условия жизни для человека в разных концах мира, и посредством серии научных экспериментов выработать рекомендации по построению условий для счастливого и полноценного существования каждого индивида, независимо от места его жизни. Проект был мультикультурным и по-настоящему интернациональным. Организаторы стремились привлечь хотя бы по одному участнику со всех концов земли.
Не в силах больше бездействовать, Яник быстро набрал ответное письмо, что с удовольствием, что в любое время и всегда рад, и нажал «отправить». Дело было сделано.
Утром он подскочил с кровати, словно заряженный на 100%, хотелось активничать, работать, творить, ехать. На завтрак он вышел совсем другим человеком. Теперь у него была высокооплачиваемая работа, теперь отец не посмеет сказать, что он занимается «всякой хернёй». Всё было не зря.
– Что это с тобой сегодня? – мать сразу заметила необычное поведение сына.
– А то, что меня взяли на работу! – чуть не заорал Яник. – Вчера пришло письмо поздно вечером. Они выбрали меня!
Обычно хмурое лицо отца подобрело, он улыбнулся. Видимо испытал давно забытое чувство гордости за сына. Он поднялся и протянул руку.
– Поздравляю, сын! Ты добился своей цели. Мы с матерью гордимся тобой. Теперь надо идти только вперёд. Дай обниму!
Олеся стояла, готовая расплакаться.
– Ты чего мам?! – удивился Яник.
Женщина только отмахнулась.
– Просто сейчас уедешь, оставишь нас здесь.
– Да ну тебя! Там контракт только на год. Просто это такой шанс для всех нас, что-то изменить.
Мать смотрела на сына улыбаясь, и смахивала слёзы.
– Ладно, слёзы оставь на потом. Давай кашу мне, мать, а то на работу опоздаю! – грозно выкрикнул Василь, словно спрашивал кашу уже в десятый раз. – Расскажи теперь вкратце, что там да как. Куда ехать, когда. Может там вообще в рабство заманивают.
– Ой да какое рабство! Скажешь тоже. Проект планируют начать в сентябре. К этому времени надо уже сделать все документы и оформить визу. Виза будет шенгенская – для всех стран. Они мне прислали приглашение. Так что с этим приглашением я могу пойти в посольство Бельгии и оформить всё. После они вышлют мне электронный билет. Скорее всего в Любляну. У них лаборатории в разных институтах, но, первая работа, скорее всего, там.
–Я лет пятнадцать назад ездил в Польшу. Там, конечно, жизнь другая, не как у нас, – заявил Василь, расправляясь с бутербродом с салом. – Там даже работяги минимум по тысяче получают. Товары там другие. Люди тоже. Но это когда было. Уже всё изменилось. Я тогда с Серёгой ещё ездил. Помнишь?
–Да помню, конечно! – подтвердила Олеся. – В 2002 это было.
– Точно. Серёга потом ещё долго лечился, чтобы с крана не капало! – Василь захохотал, бросил на стол тряпичную салфетку, которая лежала у него на коленях. – Спасибо!
Олеся покачала головой.
– Ешь давай, гастарбайтер!
Друзья восприняли новость о скором отъезде Яника довольно равнодушно. Несколько тухлых возгласов «вау» в ответ на его пламенную речь, поубавили пыл рассказчика. Оно, впрочем, и понятно, ведь их никто за границу не приглашает. Даже Катя, которая прежде оказывала Янику всяческие знаки внимания, безразлично отвернулась. Да так оно и лучше.
Волокиты с оформлением не было. Потребовалось сделать заверенные переводы некоторых документов и оплатить консульский сбор. Дальше всё пошло само собой. Менее чем за десять дней виза была готова. Яник отправил скан в институт, и на следующий день получил электронный билет на самолёт. Теперь всё было готово.
Провожать «экспериментатора», как теперь его величали в семье, решили широко. В гости нагрянули разом все бабушки и дедушки, племянники отца и даже тётя Клава, которую Яник прежде никогда не видел. Степень родства с ней прослеживалась очень слабо.
Провожали парня словно на фронт. Женщины всплакнули, приняв по несколько капель. Ближе к ночи начались разговоры про политику и Яник ушёл к себе, чтобы не нервничать и не слушать пьяные «оратории». Уже завтра начнётся новая жизнь.
Глава 2.
Всего несколько часов перелёта и под крылом самолёта уже показались крохотные красные крыши древней Любляны. Яник мало слышал про этот город, да и на самолёте летел впервые, поэтому с восторгом и страхом наблюдал за тем, как город растёт и приближается.
Аэропорт был небольшой, но очень симпатичный. Служащие работали слаженно и были до крайности дружелюбны. Уже это бросалось в глаза. Яник растерялся, но старался следовать за потоком, чтобы не заблудиться. Здесь уже повсюду слышалась словенская речь, которая для «русскоязычного» уха местами и была «на что-то похожей», но на деле разобрать фразы и надписи было невозможно. Впрочем, объявления и надписи дублировались на английском, поэтому Яник стал постепенно перестраиваться.
Оформление прошло очень быстро, а вот пока на ленте-транспортире появится багаж, пришлось ждать. Яник сел и стал наблюдать за семьёй, которая прилетела по всей видимости на отпуск. У молодой пары было двое мальчиков-близнецов, которые всё время полёта сновали по салону. Теперь они тоже ждали багаж.
Два белокурых мальчугана лет шести или семи были похожи как две капли воды. Даже одеты они были одинаково. Вот только один сидел возле родителей, качая ногами, а второй уже успел залезть в каждый угол зала. Он попытался взобраться на ленту, чтобы заглянуть в соседнюю комнату, где то и дело появлялись рабочие, сортирующие багаж. Мальчик собрал листовки, попытался прочитать, что на них написано, потом выбрал себе яркий чемодан в зелёную полоску и стал следовать за ним на всём протяжении ленты, пока тот снова не скрылся в окошке за резиновыми полосами.
Была интересна сама картина – два совершенно одинаковых снаружи и совершенно разных внутри человечка. Причём наверняка родители воспитывают обоих сыновей одинаково.
Задумавшись, Яник увидел свой чемодан, когда его уже сопровождал белокурый конвойный.
В зале прилёта была толчея. Выходили пассажиры сразу с нескольких рейсов. Встречающие с глазами-сканерами изучали каждого выходящего. Здесь были и друзья с родственниками, и водители, ожидавшие гостей, чтобы отвезти их в гостиницу. У многих в руках были таблички с фамилиями ожидаемых гостей.
Люди смотрели напряжённо, сосредоточенно. И вот когда выходил очередной пассажир, один из встречающих преображался, словно внутри него запускалась какая-то программа радушия.
Также было и с Анной. Она первая увидела Яника. На её лице тут же засияла широкая улыбка, она замахала руками. Яник тоже увидел единственного близкого человека в этой стране и несказанно обрадовался.
Они обнялись, словно не виделись сто лет, хотя на самом деле до этого общались лишь в сети.
– Как же я рад тебя видеть! – вырвалось у него. – Я ведь раньше и не летал. Выхожу с автобуса, не знаю, куда идти, что делать. Повторяю за всеми. А тут ты!
– А я как рада! – голубые глаза девушки словно светились. – Очень долго ждала этой встречи. Ну, пойдём уже отсюда. Нас ждёт машина.
Возле здания аэропорта роились водители такси, но Анна уверенно зашагала вправо, к какому-то приземистому зданию. За углом их ждала Шкода.
– Анжей работает в Люблянском университете, – представила Анна седовласого водителя с глубокими складками в уголках рта и носа, словно он улыбался всё свободное время.
Город оказался сказочно красивым. На холме в самом центре возвышался Град – средневековый замок. Он присматривал за городом, словно хранитель традиций. Под его надзором внизу мирно соседствовали античные постройки и здания барокко, неоренессанса и эклектики, простирающиеся до самых Люблянских болот.
– Я очень люблю этот город, – сказала Анна, когда машина тронулась. – Мы обязательно должны с тобой попасть и в замок, и в музей. Здесь есть много известных мест, облюбованных туристами. Город небольшой и не такой помпезный, как некоторые европейские столицы. Он уютный. Вот! Точно! Вот в чём причина.
Она заулыбалась, и Яник уже не знал, смотреть ли ему в окно на красоты этого чудного, зелёного городка, или на сияющее лицо той, которую он так давно хотел увидеть. Глаза, как говорится, разбегались. Девушка даже рассмеялась, приметив его ошалелый вид.
– А почему именно Любляна? – наконец нашёл, что спросить Яник. – Ведь работы будут проводиться не здесь? Мы уедем в другую страну?
– Знаешь, да, смотри, вон там памятник русским солдатам, погибшим в мировых войнах здесь. Перманентный огонь привозили из Москвы. Я тебя перебила, – Анна извинилась. – Смотри, я не до конца знаю особенности вашего проекта. Но запомни вот что. Границы тут довольно условные. Ты можешь даже и не заметить, как попадёшь в другое государство. Это Евросоюз, и деньги тоже везде одинаковые. Ваш проект масштабный и проводится одновременно в разных университетах. Возможно, тебе придётся ездить из одного города в другой. Но, не переживай, ты быстро привыкнешь. Я участвую в нескольких проектах, и мне поручили встретить тебя и всё объяснить, поскольку я сама рекомендовала тебя. В Любляне в университете есть Исследовательский центр. Здесь в основном ведут документацию, обобщают данные, статистику. То есть здесь есть люди, которые введут тебя в курс дела. В других местах в основном только непосредственные эксперименты, опыты.
– Понятно. Я вовсе не против, чтобы начать работу здесь. Очень красиво. Мне нравится.
– Да к тому же в эти дни я здесь, и мне очень хотелось встретиться с тобой! – уже гораздо тише произнесла Анна. Её пальцы, словно переступали по обшивке сиденья, пока не нашли руку Яника.
Парень глянул в зеркало заднего вида на водителя, но тот был увлечён ездой, и наверняка, не знал русского.
***
– Вот мы и приехали! – объявила Анна, когда автомобиль въехал на площадь перед громадным, величественным зданием. – Люблянский университет. Ему уже более ста лет. Здесь обучается свыше 60 тысяч студентов. Представляешь? Это целый город!
– Проект находится здесь?
– Проект – это не учреждение какое-то. Это учёные из разных стран, каждый из которых проводит свою часть работы. Административный персонал совсем небольшой. Просто в Исследовательском центре здесь работает сразу несколько крупных учёных, которые были инициаторами этого исследования. Я очень уважаю этих людей. И сейчас ты встретишься с одним из них – это профессор Матиас Лайбах.
На углу здания Яник увидел высокого худощавого человека с аккуратно приглаженными седыми волосами и усами. На вид ему было лет шестьдесят, но Яник уже давно для себя отметил, что в Европе возраст людей определить гораздо сложнее. Даже старики здесь в основном были активными и подтянутыми. Одет профессор был в классический чёрный костюм с бабочкой, поверх которого накинут белый халат. Идеальный образ завершали круглый очки, которые Янику почему-то напомнили Андрея Власова.
– Gutten tag1! – поздоровался профессор и протянул руку.
– Nice to meet you, sir! 2 – ответил Яник, крепко сжимая руку учёного.
– О! Ваш язык не немецкий? – удивился Лайбах.
– Нет, английский, – виновато сообщил Яник.
– Это ничего. Просто привык, что со всеми общаюсь на своём, родном. Наверное, вы не собирались работать в Европе?
Вопрос несколько озадачил Яника.
– У меня не было конкретного плана. Я подавал заявки в разные учреждения.
– Oh entschuldigung sie bitte!3 – извинился профессор. – Я просто анализирую сразу. Такая привычка. Просто немецкий – самый распространённый в Европе язык. Поэтому, желая работать здесь, логично было бы изучать его. Но я вспомнил, что советская система образования в основном поголовно обучает английскому. Ещё раз извините!
Они рассмеялись.
Лайбах сказал несколько фраз на немецком, обращаясь к Анне, а потом ушёл. Яник удивлённо уставился на своего гида.
– Не обращай внимания. Это он шутит так. Везде свой немецкий пропагандирует. Он вполне сносно знает английский. Смотри, я тебя сейчас отведу во внутренний дворик, и вы там побеседуете с ним. У меня есть поручение одно. Я доделаю работу и присоединюсь к вам.
– Договорились!
Анна объяснила, как найти беседку во внутреннем дворе и ушла, сунув ему со словами «На всякий пожарный» ключи от своей квартиры. Яник глубоко вздохнул и осмотрелся. Казалось, что такие университеты есть только в киношных павильонах, но нет, вот он – перед его глазами. Тысячи счастливых, умных молодых людей. Идут что-то обсуждают, обедают на газоне, спорят. Яник старался держаться уверенно, следил за осанкой, но всё же он сам ощущал, как неловко ему сейчас, понимал, что всё это отражается на его манере говорить, стоять, сидеть, держать руки в карманах. За всем нельзя было уследить.
Было очень интересно, но нельзя заставлять старичка ждать. Яник прошёл по внутреннему коридору, свернул по-видимому в какой-то административный блок, поскольку студентов здесь почти не было. Найдя дверь, он вышел во дворик. Небольшое пространство внутреннего двора было скрыто от остальной части парка выступом здания. Тут в тени и располагалась беседка. Матиас вышел навстречу Янику.
–Не заблудились?
– Нет, почти сразу нашёл.
Этот простой ответ ввёл профессора в какие-то глубокие размышления. Яник даже подумал, что сказал что-то не то, но Лайбах махнул рукой и жестом пригласил своего гостя к столу, стоявшему в беседке.
– Присаживайтесь. Попробуйте чай. Его мне подарили китайские студенты. Он и вправду отличается по вкусу. Хозяйничайте. И обратите внимание на тончайший порцелан4 из Майнца.
Яник стал наливать себе чай, рассматривая тонкий рисунок, изображавший Гамельнского крысолова. На стоявших тут же чашках были нарисованы танцующие и смеющиеся дети.
– Скажите, друг мой, – начал Лайбах. Он закинул ногу на ногу, достал плоскую пачку с длинными сигаретами, закурил, глядя в парк, – как вы считаете, оправдано ли использование животных для опытов? Ну, скажем, тестирование лекарств.
Яник пожал плечами.
– Вы не подумайте. Это я вас спрашиваю, как учёный учёного. Вы уже в проекте, независимо от вашего ответа! – профессор посмотрел на гостя и улыбнулся.
– Думаю, без животных мы бы не смогли так продвинуть науку. Нам удалось избежать человеческих жертв. Сразу приходит в голову Белка и Стрелка.
– Пардон? Ах, да, собаки, которых запустили советы. Просто в нашем проекте тоже в какой-то мере опыты ставятся над животными. Не хочу, чтобы вы были поставлены перед моральной дилеммой. – Яник сглотнул. – Но вы всё узнаете немного позже. И у нас, разумеется, всё в пределах закона и во благо человечества.
–Тогда позвольте этот же вопрос адресовать вам! – осмелел Яник, почувствовав себя учёным.
Лайбах улыбнулся.
– Я бы не был учёным, если бы не допускал этого. Впрочем, науке известны случаи, когда учёные ставили опыты на людях, или над самими собой. Да что известны! Сейчас то же самое. Я это знаете для чего спрашиваю? Для своих личных исследований. Я эксперт в области психологии и социологии. И мне интересны мировоззрения учёного, выросшего в совершенно другом социальном строе. Вот у вас в стране, например, резко негативное отношение к геям. Здесь намного более либеральное. Вы в своей анкете написали, что ваше отношение терпимое, безразличное. То есть скорее негативное. И это определяется не только вашим воспитанием.
– Просто это явление нерационально, – довольно резко возразил Яник. – Но протестовать, убеждать кого-то – это уже насилие. Нужно позволить людям заблуждаться.
Профессор даже всплеснул руками.
– Как верно! Браво! Давайте позволим себе заблуждаться! И другим – тоже!
С улыбкой в беседку вошла Анна.
– Я вижу вы поладили! Но видимо господин профессор как всегда переводит разговор на частные случаи и личности?
– А вот и Анна! Вы закончили работу?
– Да. Всё в точности, как вы и говорили.
– Отлично! Тогда сегодня покажите Янику чудесную Любляну, а завтра отправляйтесь вместе в Блок S. Там нашему новому коллеге покажут его место работы.
Обращаясь на этот раз к Янику, Лайбах продолжил:
– Чтобы вы с Анной меня потом не упрекали, что я вам ничего не поведал о проекте, скажу вам следующее. Если вы взгляните на наше общество, вы поймёте, что оно нездорово, что оно застопорилось в своём развитии. Политики придумывают хорошие законы, но они ничего не меняют в жизни людей. И это очень печально. Вместо того, чтобы жить в мире, трудиться, радоваться и плодиться, мы страдаем, пьём, убиваем себя и других. Около сорока лет назад несколько европейских учёных объединилась в группу, которая вознамерилась изучить поведение социальных животных, чтобы выявить закономерности, свойственные обществам, чтобы потом применить их для решения проблем в человеческом обществе. Некоторые направления исследований оказались весьма перспективными. Полагаю, вам будет занимательно ознакомиться с результатами. А сейчас мы продолжаем эти исследования, поскольку меняется и наше общество, и его проблемы.
– А какие животные изучаются?
– Разные. Поверьте, это не столь важно, мой дорогой друг. Суть в общем одна. Но я желаю вам попасть к муравьям. Лучше не придумать! А теперь прошу меня извинить, но мне нужно вас покинуть.
Когда профессор ушёл, Анна заверила Яника, что Блок S просто замечательное место. Она сказала, что Янику выделили комнатку в кампусе, и его вещи уже отправили туда с водителем, а сегодня у них есть время прогуляться по городу.
Ничего лучше нельзя было и придумать. Любляна была совсем небольшим городом, поэтому они взяли в прокат велосипеды и направились по туристическому веломаршруту. Анна оказалась хорошим гидом. Она прекрасно знала историю города и увлекательно рассказывала.
Они прокатились по старому городу, по берегу Любляницы, выехали на Мост Змея и затем отправились к Фонтану Трёх рек.
Яник так устал после практически бессонной ночи и перелёта, что теперь ходил как во сне. Казалось, что с момента вылета прошла целая жизнь, хотя не прошло и 20 часов. Анна, заметив его состояние, рассмеялась и, наконец, сжалилась.
– Тебя совсем измучили культурной программой! Бедный! Давай закажем пиццу и поедим у меня дома. Я живу тут неподалёку.
Усталый Яник только улыбнулся.
Квартира-студия. Которую снимала Анна, была буквально в одном квартале. Они оставили велосипеды и добрались до места пешком.
Обстановка была по европейски сдержанной, чуть ли не минималистичной.
– Я пойду в душ, а ты чувствуй себя тут как дома. Поставь чайник.
Яник прошёлся по квартирке, посмотрел на коллекцию магнитов со всего мира на холодильнике. Компьютер в углу, диван-кровать, кухонный уголок. На стенах висели три гравюры. На одной были изображены три шута с невероятно мерзкими рожами и какими-то палками в руках. Они скалились, отчего было ещё неприятнее. На второй была показана какая-то средневековая фабрика со странными колёсами и эстакадами. А на третьей сидел ангел с циркулем в руках, в ногах у него лежал какой-то лысый баран, чуть выше которого было написано «Melancolia». Яник мало что знал про этот вид искусства, поэтому стал думать о том, как изготавливались оттиски для этих гравюр.
