Всегда возвращаются птицы

Избирательная память Изы обращалась с воспоминаниями, как школьница с кипой переводных картинок. Захочет – сделает картинку ярче, не захочет – сомнет и выкинет.

ненависть — страсть со знаком минус

Волна танцевала и пела в реке,

Качалось осколками небо.

У берега плавала невдалеке

Краюшка размокшего хлеба.

Когда-нибудь в землю скорлупкой паду,

Чтоб к небу душой возвратиться.

Спешат перелетные птицы к гнезду,

Всегда возвращаются птицы.

Жить человеку надо сегодняшним днем и будущим, не только памятью, но иногда прошлое сильнее

Болела и мерзла душа. От холода в душе врачи не лечат. Никто не лечит от смерти, пусть даже это не своя смерть, а близкого человека. Только бегущее вперед время — жестокое, милосердное — способно притупить боль.

В бабушкином зеркале спали небылицы,

трещины коверкали видимость в углу,

где мерцали зыбкие слюдяные лица,

клоун жил, улыбкою победивший мглу.

Позолота падала со старинной рамы,

а из дымки ладанной мальчик цирковой,

мальчик гуттаперчевый в омут амальгамы

взглядом переменчивым звал меня с собой.

Было мне обещано на канате прочном

редкостное зрелище с огневым кольцом,

но рыдала в ситцевый носовой платочек

девочка с косицами и моим лицом.

Мальчик опечаленный соскользнул с каната,

сквозь стекло нечаянно вырвалась рука…

Закричали зрители, заругались матом

клоун в старом свитере, белый, как мука.

Улыбнулся клоуну мальчик оробело,

руки в обе стороны крыльями простер,

и душа доверчивой птахой полетела

в воздух гуттаперчевый, в облачный простор.

Потерялся в трещинах цирк, как будто не был, —

просто померещилось мне виденье то…

Но осколки зеркала вдруг взлетели в небо

взрывом фейерверковым вслед за шапито

Умолчание — та же ложь

Догнать и перегнать тех, кто в чем-то преуспел больше тебя, любому приятно, и человеку, и государству. Но заявленные сроки обязательства неизбежно требуют жертв. Если практичная Лариса собралась из-за форса жить до осени впроголодь, то государство летало в космос, вооружалось атомом и стойко держалось на пьедестале великой державы, отбросив второстепенные по значимости отрасли промышленности в остаточные ряды производства. Сознательные граждане должны были понимать важность борьбы за пьедестал и скромно довольствоваться тем, что дают. Граждане понимали, но отсталые конвейеры внутренней индустрии не поспевали за ростом потребностей и не удовлетворяли растущих нужд. Поэтому граждане, независимо от степени сознательности, паслись на полууголовных рынках, стыдливо утоляя по возвышенным ценам низменные материальные желания....

Возраст Изы тоже «репетиционный» – семнадцать лет!

Привычка к большому городу приходит не сразу