Buch lesen: «Как стать контрабандистом»
В тексте и оформлении обложки использованы фотографии из личнго архива.
Некоторая общая информация взята из открытых источников, включая: https://www.poliisi.fi, https://www.hs.fi, https://tulli.fi
КАК СТАТЬ КОНТРАБАНДИСТОМ
Nolite judicare et non judicabimine
Не судите, да не судимы будете
АРЕСТ
Пасмурное и очень позднее утро 5 ноября 2008 года началось ничем не бестолковее обычного. День изначально планировался пустым, хотя к вечеру мне и потребуются некоторые усилия, чтобы собрать дорожную сумку для поездки в Питер. Но это быстро.
Ровно в 9:00, не просыпаясь и не открывая глаз, я нащупал телефон и привычно выключил противно пикающий будильник. Вставать и вылезать из-под тёплого одеяла решительно не хотелось. Повернувшись на другой бок, я постарался ухватиться за ускользающее удовольствие прерванного сна.
– Oh my! Oh my! Wake up! Wake up! You are late! Hurry! Hurry!1 – дребезжащий механический голос заставил меня подскочить и тупо уставиться на прикроватную тумбочку. Там, рядом с ночником, истошно орал восьмидюймовый Чарли Чаплин с циферблатом на брюхе.
– Ну ты и гнида! – вырвалось у меня, пока я ошалело крутил его, вспоминая как эту мерзость выключить. Этот детский будильник годами валялся в кладовке. Но вчера я на него случайно наткнулся и весьма опрометчиво отважился показать домочадцам откуда должны расти мудрые мужские руки. Вот и расплата за потраченные новые батарейки. – Эфебоид2 неблагодарный, понятно почему от тебя дети отделались. – наконец, ткнув в кнопку на котелке ухмыляющегося мерзавца, я наконец заставил его замолкнуть. Господи, только ещё без пяти полдень!
Нет, я не лентяй – просто пассивный оптимизатор. Лучше переспать день, чтобы не мучаться ночью.
Позёвывая и почёсывая место, нагло лишённого радости финала сновидений, я пополз на утренний моцион3.
– Твою же мать, – с чувством вырвалось у меня, когда я обнаружил, что унитаз категорически не собирается смывать содеянное. Потребовалось несколько нажатий на тугую спусковую клавишу, чтобы со всей очевидностью вспомнить об объявлении, которое уже месяц косо висит на стеклянной двери в подъезде нашего дома. Прямо как сейчас вижу, как неделю назад там отклеился один стикер, но ни одна зараза и не подумала это безобразие исправить. Я все последние дни наблюдал за такой вопиющей безалаберностью.
И почему я никак не привыкну к постоянным изменениям?
Наш предприимчивый и вездесущий управдом, носящий здесь гордое звание talonmies, предусмотрительно, как и обещал, ещё с ночи всю воду в доме отключил, во избежание последствий от соблазнов несознательных жильцов. А вот тут я у него на счету далеко не последний.
Точно, сегодня до обеда должны были проявиться очередные особо въедливые менеджеры по унитазам и что-то там своё планово проверять. Как результат таких вдумчивых расследований, уже со следующего месяца можно ожидать очередную стаю счетов на исправление выявленных ими своих же недостатков. А у нас в квартире два туалета!
Я не против проверок и иногда даже теоретически приветствую. Идея грамотная, только вот раздражает, что исполнителями работ обязательно выступают те же самые компании, чьи «независимые» эксперты так удачно выявили угрозы, якобы потенциально наносимые жильцами самому существованию нашего беззащитного дома. Тут одной удачи мало, тут особый талант просматривается.
За последние несколько лет мы уже пережили обязательный плановый ремонт крыши, затем полную замену утеплителей стен, сделанную вечно матюгающимися эстонскими шабашниками. Затем последовала очередь унитазов и кранов. А совсем недавно установили сверхсовременные окна, одобренные зелёными экологами. И сразу за этим, явно ликвидируя какие-то складские излишки, заменили все дверные замки. Наверно, чтобы завистливые гости такую красоту не спёрли.
Наше коллективное мнение о реальной необходимости ведения работ с таким размахом в расчёт ни разу не принималось. Зато все самостоятельно привнесённые жильцами буржуазные излишества, типа спутниковых антенн, цветных стёкол на балконах и прочие отклонения, признаются либо как портящие фасад дома, либо не соответствующие куче регламентов обустройства внешних и внутренних помещений. Они моментально пресекаются на корню с неизбежными последующими штрафами.
Единообразие обязаловки у нас выдерживается строго и неукоснительно. Раз поступило очередное мудрое решение неизвестно откуда, то точка. Выполнят и не поморщатся. А если нет денег на очередную управдомовскую блажь, значит, бери очередной банковский кредит или срочно меняй жильё. Выбор вполне достаточный. А если кому не нравится, то как советовал незабвенный тов. Остап Бендер: «Обратитесь во Всемирную лигу сексуальных реформ». Там уж точно подскажут что и куда.
Зато я нашёл единственный неоспоримый плюс. Соседям-жильцам уже давно не требуется объяснять, что лифт, пока оставленный без внимания, и так наш. К нему не надо привлекать интерес посторонних разными мародёрствами с художествами. Так что даже менеджерам по лифтам пока не удалось с наскока впихнуть невпихуемое. А если вдруг задумают, то эта замена будет для меня последней каплей.
Я ещё раз хмуро посмотрел на закрытую крышку унитаза.
Мои ранние семейные пташки быстренько использовали всю доступную воду и тихо смылись. Для меня, даже с позднего утра сонного и раздражительного, это стало коварным ударом. Негромко напевая: «Нас утро встречает раз вздетым…», я понял, что наступила суровая побудительная причина срочно слинять из дома. Чтобы потом к вечеру тихонько вернуться и смыть неосторожно оставленные непристойности. Все ключи у talonmies есть, так что тут никаких проблем не ожидается. Его ищейки без помех к унитазам проскользнут и пусть себе замеры берут. Правда будут неприятности в виде некоторой излишней пахучести. Но это их профессиональные трудности. Ребята привычные и стойкие. Это я потом перед talonmies буду стыдливо краснеть и даже пошаркую ножкой. Нам плевать, не привыкать. Да и английский он знает через пень-колоду.
Чтобы сохранить последнюю каплю самоуважения и превратить постыдное бегство в победное отступление, предстояло срочно замутить квазиважную встречу с каким-нибудь таким же деятельным бездельником. Но только в проветриваемом публичном месте с прямым доступом к местам общего пользования. Тут как раз одна такая забегаловка очень удачно расположена со мной – по соседству в крупном торговом центре Myyrmänni с гордым финно-английским названием Ravintola «Red onion», которая мною давно была вполне обоснованно переименована из ресторана «Красный лук» в трактиръ «Горе луковое»4. Это такое причудливое смешение бара, ресторана, танцплощадки и зала игровых автоматов. Расслабляющегося народу там днём всегда мало. Главное достоинство, что здесь имеется прекрасно оборудованная и, что самое главное, довольно большая курилка5 с мощной вытяжкой и нормальным людям, чтобы не задохнуться, не приходится выползать на улицу, где под суровыми взглядами прохожих надо стыдливо и сиротливо жаться к грязным стенам.
Минусом, и весьма существенным, было то, что, как и почти у всех подобных заведений, расположенных рядом со станциями местных железных дорог, здесь наличествовала просто неистребимая, даже скажу, маниакальная страсть до самого обеда сбагривать ранним жаждущим пташкам подкисшее пиво. Проверено долгими экспериментами. Практичные финны явно с большим пониманием отнеслись к знаменитому «экономично-экономному» совету нашего многозвёздного Бровеносца.6 Дурной пример он как всегда заразителен и не признаёт границ и идейных противоречий. Тут даже не надо заумно тянуть его кустистые брови на лоб. Жаль, но не прокатит наша высшая математика студенческих лет, вводящая в ступор продавщиц пивных баров, когда мы тыкали в табличку на прилавке и громко возмущались: «А вот тут чётко указано «Требуйте долива пены после отстоя пива»7. Тут всё гораздо провинциальнее и прозаичнее.
Оставался выбор за вечно доступным собеседником. Хотя тут и думать особо не надо. Он сразу пал на Herra Sami Repo. То бишь господина Сами по фамилии Репо. Это однозначно и всяко пустая трата времени, но под формулировку мелкий деловой тусняк вполне проходит. И моя совесть будет спокойна, и своевременная очистка организма обеспечена.
Полный баланс внутреннего и внешнего равновесия – мой личный кришнаитизм в действии.
Господин Репо, как и ожидалось, чрезвычайно бурно и охотно откликнулся на моё предложение встретиться и пообещал скоро быть. Оставалось только ждать и заранее морально готовиться. Я взял первую пробную кружечку пивка, полюбовался на стойкую пену, грустно оценил слегка проступающий рыбный душок и вздохнул. А ведь сколько раз предупреждала моя незабвенная бабуля: «С утра не бери в рот грязного, а в голову дурного». Ждать непутёвого финна придётся долго, но хоть со всеми удобствами. Сделав первый оценивающий глоток, я стал меланхолично рассматривать ранних посетителей.
Репка, как обычно явившись с большим опозданием, выглядел немного помятым и довольно бледным. Под мышкой у него была зажата чуть ли не метровой толщины пачка подозрительных бумажек и ярких буклетов, которые он с ходу суетливо стал мне подсовывать. Я вяло отпихивался, но всё же пришлось принять и сложить на свой край стола.
Был Репка первые полчаса вполне объяснимо косноязычен и невнятен, но, усвоенные в России навыки по экспесс-опохмелу, помогли ему быстро войти в норму. Оклемавшись, он стал привычно громко и напористо вещать о простоте и гениальности его очередной затеи. Суть его нового грандиозного проекта была проста и элегантна как воздушный шар из чугуна, но с продвинутым навигатором. Дабы не затерялся в нашем вакууме.
Он был в далёких родственных отношениях с только что назначенным директором какой-то богом забытой датской компании, где распилили общие деньги Евросоюза и установили новые производственные линии по выпуску элитной бытовой техники довольно широкого ассортимента. При личной встрече эта пара собутыльников, явно далеко не за первой рюмкой чая, быстро зауважали друг друга, но тут Репка возбудился и увлёк отсталого родственничка небывалыми перспективами и безграничными возможностями российского потребительского рынка. Правда, с присущей ему скромностью, умолчал, что надо будет этак слегка потеснить засевший там намертво китайский и прочий азиатский дешёвый ширпотреб. Но он напирал на то, что можно обойтись без особых финансовых вливаний в раскрутку, если задёшево привлечь какого-нибудь туповатого, но шустрого русского,8 имеющего небольшой налёт европейской цивилизованности.
От нечего делать я довольно долго и терпеливо, ну прямо-таки стоически, даже где-то уже по-спартански терпел, выслушивая описания невероятных чудес предлагаемой техники. Даже безропотно смотрел каталоги и чрезвычайно редко вставлял свои комментарии. У Репки безусловно был талант коммивояжера, который раз за разом пытается втюхать незаменимый набор пластиковых контейнеров для микроволновки кондовому русскому селянину, который всё ещё нагло и недемократично пользуется в своей землянке дурацкой печью на дешёвых дровах в период буйного расцвета мирового научно-технического прогресса.
Слегка затомившись, я переключился на обдумывание такого малоиспользуемого в последнее время понятия, как коммивояжер. И вдруг подумал, что французское commis voyageur как раз созвучно и очень точно описывает ситуацию, в которую меня так жаждет сейчас втравить Репка. Если я с этим проектом появлюсь в Питере, то буду точно выглядеть как комик с вояжем. Не в бровь, а в глаз. Сегодня и только раз на вашей арене проездом. Типа, господа колхозники, учёные уже точно доказали экспериментами, что на безрыбье и кулак – сговорчивая блондинка. Особенно, если учесть, что Репка (ну совершенно невинно, конечно) забыл убрать из своей калькуляции местный НДС к которой ещё и налепил свой жирный процент. И получится на выходе домашний холодильник по цене промышленного рефрижератора. Мечтатель, однако. Меньше бы слушал разных анекдотов про новых русских.
К исходу третьего часа Репкиного монолога у меня уже определённо разболелась голова, а от этого просто скоффского пива во рту устоялся вкус мыла, выдержанного в рыбьих потрохах. И потихоньку начинался такой отстойный мутильник, что даже селезёнка ненавязчиво запросила о пощаде. Что бы отвлечься, да и просто из врождённой вредности, я алаверды рассказал Репке пару коротких, но нравоучительных баек об исторических судьбах людей, слишком азартно работавших с Россией. И самое удивительное, что эти индивидуумы были счастливыми обладателями паспортов Российской Империи. Первая байка была посвящена большому другу всего советского народа – миллиардеру Armand Hammer, сыну одесских евреев, но с пролетарским погонялом Арманд (вроде как от Arm and Hammer – серп и молоток), а вторая – шведскому финну (или финскому шведу?) из семьи российских эмигрантов с длиннющим именем Arvo Gustav Halberg, который взял себе, как он сам считал, истинно американское имя Gus Hall, так и вошедший в историю коммунистического движения как Mr. Ass Hole (мистер Дырка-От-Задницы)9.
В ответ Репка рассказал достаточно забавную историю, как его отец был причастен к авантюре с Гостелерадио СССР, в результате чего Финляндия долго и весьма выгодно использовала дармовую советскую телепродукцию10.
«Ну всё, хорошего понемножку, – твёрдо сказал я себе, – Время мы тут благополучно убили, естественные потребности удовлетворили. Пора и честь знать». Этот финский прожектёр всё своё уже получил, любые мыслимые и надуманные рекомендации он тщательно записал. Хотя уже завтра к вечеру опять где-нибудь эти свои записки потеряет, и будет снова набиваться на встречу с очередной бесконечной говорильней. Это просто какой-то местный вариант наглядной агитации: «Хоть семь раз отмерь, а всё равно от дисканта не избавиться».
– Знаешь, Сами, – я очень боялся, что мой голос сейчас зазвучит излишне задушевно и Репку опять неудержимо утянет в пустую трепологию, – ты мне подготовь все необходимые документы, ну там копию твоих генеральных агентских прав, буклеты на технику, цены по базису поставки… всю эту обычную бумажную лабуду. Я завтра собираюсь в Питер и переговорю там с теми, кто реально сможет это взять по предоплате, да и вообще… – мои мысли от явного перебора пива мягко уплывали в сторону. Перед глазами очень отчетливо нарисовалась прямо таки объёмная цветная картина того, как я с превеликим наслаждением засовываю Репку в новенький датский навороченный холодильник, а из пикантного места у него торчит не менее навороченный датский миксер. В кулаке у меня крепко зажат шнур с очень навороченным датским штепселем, и я этот штепсель настойчиво тыкаю в такую родную обшарпанную, но абсолютно неподатливую российскую розетку. – … Сами, дорогой, ну, ты же профессионал, собаку съел на поставках в Россию, – я наконец окончательно вынырнул из своих грёз от своей крайней неубедительности в голосе. Но закончил уже твёрдо, пытливо, аки твой Штирлиц, этаким шалым бараном пялясь ему в глаза, – Просто учти мои пожелания. Сделай реальный бизнес-план. А сейчас я должен бежать. Совсем забыл. У меня тут халтурка ещё незаконченная осталась.
Сами открыл и закрыл рот, потом укоризненно помотал головой, на секунду задумался и, наконец, хитро улыбнувшись, радостно сообщил:
– А у меня всё готово. Вот здесь, всё, что ты просил, – с этими словами он отделил из своей кучи увесистую пачку бумаг,– Сам же мне по телефону сказал, что эта наша встреча будет без конкретных деталей… – я только вздохнул, принимая плоды его неуёмной работоспособности. Полдня убили на пустую говорильню. И это, оказывается без деталей. Красота. – … а только обсуждение генеральной схемы работы и моих предложений, – закончил он.
– Да, да, конечно, – ну убей меня, не помню я ничего из последних телефонных разговоров с Репкой. За время этих весьма и весьма продолжительных бесед с ним я успеваю сделать массу своих дел, изредка разбавляя его непрерывный монолог своим глубокомысленным мычанием. Спасибо изобретателю громкой связи. Это годами проверенный и самый надёжный способ с такими, как Репка, прослыть компетентным и приятным собеседником.
По большому счёту никаких конкретных дел я мутить вместе с ним в обозримой перспективе не собирался. Для меня он как второе запасное колесо в багажнике – места занимает много, а если выбросить, то потом жаба задушит. Вдруг его многочисленные дружбаны действительно что-то толковое надыбают? Были ж у него раньше весьма даже интересные предложения для того же Питера. Жалко, что проскочили мимо меня. Ох, как жалко. Но я никуда не спешу, посижу в засаде. Всему своё время. Местный лох не мамонт, не вымрет.
– Молодец, что всё так вовремя подготовил. Не ожидал. Вот что значит профессионал, – на лесть Репка падок и сразу размякает, чем надо сразу пользоваться. Это тоже апробировано уже не раз, – Ну, всё, я побежал. Уже опаздываю.
Я проворно вскочил и, незаметно поморщившись, взял в левую руку совершенно ненужную мне пачку бумаг, а правой энергично потряс его вялую и потную ладонь. Привычно растянул губы в американской улыбке all right, потом внимательно посмотрел на настенные часы, изобразил озабоченность и деловой походкой, но весьма шустро покинул «Горе луковое». На моё счастье Репка остался сидеть и доводить своё здоровье до только одному ему известной кондиции. И это очень даже неплохо. Иначе прощание могло бы надолго затянуться.
А у меня впереди ещё магазин и вечерняя головоломка о том, где, как и в чём я умудрился вчера проштрафиться перед женой. Вот это действительно серьёзная задачка. Здесь Чапаю долго думать надо. Главное обделаться легким испугом. Потому и обещал сегодня жене роскошный ужин.
Теперь вот предстоит протолкаться в торговый центр через нарастающую толпу безликих целеустремлённых людей, спешащих с работы за вечерними покупками. А мне сейчас надо быстро прикупить хороший кусок парной говядины и кучу замысловатых ингредиентов. Я не садист, но этот кусок раскормленной стероидами аргентинской бурёнки сегодня получит свою негуманную пытку на медленном огне. Пока с меня самого в это время будут методично снимать шкурку наставлениями с самыми ржавыми моральными зубьями.
Чёрт! Не забыть бы это проклятое кьянти. Причём обязательно кьянти. В винах я вообще не разбираюсь. От слова никак. Может только по цвету, если у бутылки стекло прозрачное. Но четко знаю, что именно это вино, красное как кровь Юпитера, сделано из винограда Санджовезе (Sangiovese). Такое имечко сразу и не выговоришь, но если разложить на разные упрощённые составляющие sand-жо…-везе, то в мозгах залипает намертво. Песок в заднице – к везению. Видно тамошние нудисты имечко подбирали. Они по мозолям и геморроям самые продвинутые.
Я чертыхнулся, зацепившись за чей-то локоть. Чуть не сбили с мысли. Ах, да, сей мясной деликатес, так удачно мною подсмотренный в одной из передач для домохозяек, оказался на удивление лёгким в приготовлении и вполне съедобным. Хотя при каждом упоминании о кьянти в моей голове начинает крутиться человеколюбивая цитата, изречённая незабвенным Ганнибалом Лектером11. Надеюсь, что наше домашнее застолье пройдёт без заморских бобов и дружелюбнее, что послужит искуплению каких-то моих грешков, которых я пока за собой никак не могу найти. И зачем только жена сурово хранит партизанское молчание? Но явно предгрозовое. А такое надо быстро гасить, не доводя до неминуемого взрыва с посудными осколками.
Мне потребовался почти час, чтобы выпутаться из полок и витрин, озвереть, но полностью затовариться к предстоящей готовке. Время катастрофически поджимало и я, изогнувшись буквой "зю"12 под весом тяжеленого пакета в одной руке и скользких репкиных бумаг в другой, петляющим аллюром потрусил к дому.
Перед входом в парадное я, злобно косясь на так и не снятое объявление, вспомнил, что напрочь забыл заскочить в Alko13 за кьянти. Негромко ругнулся. В ответ неприятно обдало устоявшимся пивным душком. Явное начало перегара. За парфюм это уж точно не сойдёт, да и жену не особо обрадует. Ругнулся ещё раз. Не помогло.
Я вошёл в подъезд, поставил на чисто вымытый пол расползающийся пакет и пошарил по карманам. Ничего пригодного для укрощения неприличного скоффского14 амбре так и не обнаружил. Я пару раз шумно вдохнул и выдохнул. Улучшения снова не последовало. Остаётся смириться.
– Мужчинка должен быть слегка поддат, угрюм, вонюч и волосат, – негромко продекларировал я, небрежно отдав свободной рукой пионерский салют. Не, такое сегодня перед женой не прокатит. Затем голосом телевизионного диктора продолжил, – Во время приготовления вкусной и здоровой пищи обязательно рекомендуется принять чего-нибудь освежающее. Пара колечек лука и долька чеснока придадут пикантный аромат, сводящий женщин с ума.
Я похмыкал, отметив слишком явное превышение хмельной придурковатости над утонченной игривостью, подхватил пакет и поднялся к своей двери. Мельком отметил изрядно запылившийся небольшой аж поза-позапрошлогодний рождественский веночек над дверным глазком, снять который у меня всё никак не доходят руки. Удручённо вздохнул, с трудом нащупал ключ, с третьей попытки вставил, повернул и, наконец, ввалился домой.
Всю длинную прихожую занимали незнакомые люди. Много людей. Прямо перед входной дверью на кухонной табуретке сидела какая-то неопрятная дама.
«Ба, билетёрша! Видать жена из ужина платное представление задумала, – весьма странно отразилось увиденное в моей голове, а сам я, слегка напряжённо улыбаясь, и стараясь только вдыхать, протиснулся бочком мимо дамы и стал просачиваться на кухню. – «Нет, это точно один из наших сортиров прорвало и трубу забило. Теперь начались разборки с соседями. А может и хуже. По большому залило. Или завалило. Намертво».
За мной на кухню зашёл белобрысый мужчина средних лет.
– Do you speak English? – неприветливо спросил он.
– Да, – а в голове вдруг ехидно прозвучало: «Дую, но маловато. Залить точно не хватит». На меня такое иногда находит. Пьяная бравада как защитная реакция. Надо только постараться держать себя в руках. Если получится.
– Меня зовут Vesa Piskanen.
«Здравствуй, Веса-Весилёк, получил дерьма поток?» – я глупо хихикнул от накатившего игривого перла, – «Хотя тут явно не Piskanen, а по крайней мере Kakkonen требуется». Покачнувшись, я понял, что пауза затягивается. И со стороны я, видно, выгляжу не очень. Надо выкручиваться.
– Меня зовут Дмитрий. Если хотите Timo. Что-нибудь случилось? – мой голос вдруг стал предательски слащав, как у нашкодившего кота. Говорить я пытался чуть в сторону и вниз. Рано пока травить проверяющего. Да ещё и при исполнении.
– Я инспектор Восточного таможенного округа. А это ордер на ваш арест. – Он раскрыл и сунул мне в лицо бумагу явно официального вида.
Я, ничего не понимая, тупо уставился в листок. Ужасно захотелось голосом Арни Чернонегрова прогнусавить типа: «Какие ваши доказательства, господин Письканен? Уже провели экспертизу? Но это не то, что вы думаете». Но я сдержался. Этот явно не оценит. Да и фамилия у него какая-то несерьёзная. По такому случаю явно нужен какой-нибудь солидный такой Huovinen. А его фамилия вызывает только жалость к обладателю. Правда, только среди нас, циничных русскоговорящих сомнительной трезвости.
– Ну и в чем я обвиняюсь? – неожиданно прорезалась этакая лёгкая игривость. Явно от таких непоняток. Или всё же от перебора пива? Таможня что, устроила тайный бункер где-то пониже подвала? Или у них там конспиративная нора из которой нахально вынудили всплыть?
– Вы обвиняетесь в уклонении от налогов в особо крупных размерах! – торжественно и внятно отчеканил Василёк.
«Лучше уж всех залить, чем самому в дерьмо вляпаться». – еще на автопилоте подумал я, мужественно пытаясь сфокусировать свой взгляд на документе, который всё ещё маячил перед моим носом.
– В присутствии понятых у вас проводится обыск, и изымаются орудия преступления …
«Это унитазы что ли?» – чуть не ляпнул я. Что-то мне никак не въезжалось в ситуацию. Слишком уж сюрреалистично. И эти сантехники границы так неожиданно на голову свалились. Мне бы сейчас пару стопок для прояснения. Да и мужик какой-то странный, всё бормочет, не угомонится. Я напрягся и стал вслушиваться.
– … вас сейчас доставят в Лаппеенранту для допроса, – голос у Василька вдруг стал скучным, – Соберите личные вещи и документы. Медикаменты, если нужно. Выезд через десять минут.
«Приплыли. Бред какой-то», – я машинально кивал, а в голове теснились обрывочные мысли, – «А от меня пивом несёт как от бомжа… мясо теперь точно не успею сделать… да и вообще ничего не понимаю… А зачем, кстати, медикаменты? Они что, меня пытать там собираются?», – но я мудро решил обойтись без уточняющих вопросов, – ОК. Я сейчас буду готов. Сколько времени займёт допрос?
– Следователь решит. Возьмите только самое необходимое. Это может занять несколько дней. А может всё закончится быстро. Зависит только от вас, – Василёк демонстративно повернулся ко мне спиной и принялся преувеличенно внимательно разглядывать кухню.
Я помотал головой. Нет, ну точно поганый день. Да ещё с выездным театром абсурда до полного безобразия. А может это меня мучает такая яркая пост-алкогольная астения? Может грибочки там в пиво попали по недоразумению? Или я вообще сплю в отрубе? Типа, уже наступает утро, а я никак не проснусь после вчерашнего перебора? За что тут надо пощипать?
Я, как сомнамбула, натыкаясь на все углы и шныряющих обыскивателей15, кое-как собрал вещи и наткнулся на Весу-Василька.
– Я могу попрощаться с детьми?
– Да, но очень кратко. Мы уже опаздываем.
Дети сидели по своим комнатам более раздражённые этим неожиданным вторжением, чем испуганные.
– Ну и что ты натворил? – голос у старшего был откровенно негодующий.
– Пока не знаю. Я так и не понял, с какого рожна здесь таможня торчит. Поеду – разберусь. Остаёшься за старшОво, – но бодрости в моём голосе явно недоставало.
– Ага. Давай там побыстрей. Мне дипломную работу надо дописать. А то болтаются тут всякие уроды. Уже достали своими тупыми вопросами. Всю комнату перевернули и загадили. Свои территории ещё не видел? Сходи порадуйся.
– Догадываюсь. Ну, пока, – я неловко пожал его руку и под чьим-то бдительным надзором проследовал в комнату к младшему.
Тот лёжа читал книгу, демонстративно игнорируя копошащегося у него в компьютере очередного сыскаря-изыскателя.
– Ты надолго уедешь?
– Философский вопрос. Это не командировка. Знал бы – сказал. Приглядывай за старшим и успокой маму, когда она вернётся. Я через день-два буду дома. Держитесь тут.
– Если что – звони.
– Обязательно, – я взъерошил ему волосы и вышел в коридор.
Другое поколение. Дальше вялого любопытства и желания поскорее избавиться от нежданных гостей у них не заходит. Парадокс, но в этом их сила. Я решительно повернул к входной двери. Рядом опять материализовался Веса-Василёк. За его спиной замаячил ещё кто-то.
– Я готов.
Василёк открыл передо мной дверь, затем быстро обогнал на лестничной площадке и, не оглядываясь, пошёл вперёд. Сзади затопали, но я не стал оборачиваться. Ну, не в побег же срываться. Я и так, как аквариум с пивом. Сначала лучше помучаюсь, но разведаю, к чему эта свора прицепилась.
Когда вышли на улицу, то обнаружилось, что за мной следуют ещё трое конвоиров. Солидный эскорт. Видно нет у людей других важных дел. Или я стал представлять собой важную птицу. Надеюсь, что не птицу-говорун.
Меня подвели к совершенно гражданскому Opel Astra Sedan. Открыли заднюю дверь и молча, но настороженно стали наблюдать. Я вздохнул, швырнул пакет с собранными впопыхах вещами и неуклюже плюхнулся на заднее сидение.
– «Чёрный воронок» бежит, качается, – негромко пропел я, – Тра-та-та кончается. – Ни фига я песню про этого Чебурашку не помню. Мне ближе старый добрый студенческий вариант с фугасом16. В нас вбили другие ценности и у нас иные нравы.
Дверца, наконец, захлопнулась. И сразу обнажилась её подлая сущность. Ни одной ручки с внутренней стороны не было.
– Замуровали, демоны, — произнес я без всякой злобы, глядя на совещающихся рядом с машиной Василька и слуг закона, – И что-то мутит меня. А если не сдержусь? Перегородки нет. Будет им подарочек. Потом честно объясню, что от волнения все чакры раскрылись, а моя гнилая сущность завибрировала и неудержимо рванула наружу в астрал, вот я и … облажался.
Как и в детстве, я живо представил себе страшную картину мести. Почмокал губами. Поёрзал, поудобнее устраиваясь, и покачал головой.
– Это значить усугУбить, – некстати вспомнилась заразная манера меченного Перестройщика толкать речи с его неистребимой привычкой гэкать на южнорусский манер, – УглУбить… и усё похерить.
Нагадишь тут, а они возьмут и почки отобьют. Кто их знает, на что сподобятся при исполнении. Да и пара часов езды без противогаза не пойдёт на пользу моему нежному организму. А то вообще чистить заставят. Лучше перетерпеть или как это будет ласково? Переблюэть?
Наконец отделилась парочка мужичков, молча заняла передние сидения. Оценили, что я пристегнулся, и мы тронулись. В машине быстро стало теплеть, и я как-то непроизвольно задремал. Безо всяких тревожных мыслей. Шесть кружек пива явно такому способствуют.
Проснулся я от лёгкого толчка. На меня бесстрастно смотрел один из конвоиров:
– Выходите. Будем ждать другую машину.
– Мы что, сломались?
– Нет. Ждём другую машину. Она отвезёт вас в Лаппеенранту, – голос у него был монотонный и без всяких человеческих эмоций.
– А где мы сейчас?
– Это граница губернии. Место передачи вас местным полицейским.
– Покурить можно?
– Вон там место для курения. Курить только возле него. Если попытаетесь отойти, то наденем наручники. Не забудьте свой пакет.
– Буду стоять как raato17. – «Сострил, называется», подумал я, глядя на озадаченные лица обоих конвоиров, – Буду стоять без движений, – быстро поправился я, – Мне идти с вами или самому?
– Мы будем ждать в машине.
Остановились мы на краю какой-то захудалой автоматической заправки, сиротливо приткнувшейся посреди подмёрзших полей. До курилки всего пару шагов. Особо не подёргаешься, да и когти рвать тут некуда. Славное местечко. Хотя далеко вдали зазывно переливается реклама. Я быстро прикончил сигарету и подошёл к водительской дверце.
– Спросить можно?
– Да.
– В чём я обвиняюсь?
– Не знаю.
– Куда меня сейчас повезут?
– В Лаппеенранту.
– В какое место?
– Не знаю.
– Но сейчас уже вечер, а мне ещё нужно забронировать номер в гостинице.
У вождя мирового пролетариата он нагло урвал официальную бумагу, предписывавшую всем должностным лицам Советской России «оказывать товарищу Хаммеру всяческую помощь и содействие». И так развернулся, что всякие там киношные 007 могут убиться от зависти из своих табельных Beretta или Walther.
Начал он с вывоза и утилизации на Западе «буржуйского хлама» из Зимнего дворца в Петрограде. А потом стал шарить и по менее доходным местам. Не гнушался и прочей ненужной натурой – мехами, икрой, ширпотребом из драгметаллов. Но больше всего любил антиквариат и мировые произведения искусства. И понеслось.
70 лет Лёвка окучивал советских лидеров. Всех обаял, кроме Сталина и Андропова. Был своим человеком в Госплане и Совмине, даже давал комментарии по стратегическим планам СССР. И при этом одновременно работал на ЦРУ, ФБР и КГБ.
Приложил он свои шаловливые ручонки и к делам в Америке.
Как только спецы его компании Occidental Petroleum Corporation обнаружили вокруг архипелага Спратли в Южно-Китайском море огромные запасы высококачественной нефти, так началось массированное давление на Джона Кеннеди. Ему прозрачно, а потом и уже не очень намекали о необходимости немедленной демократизации Северного Вьетнама. Ведь иначе загребущие лапы советских или китайских commie не дадут развернуться свободному предпринимательству и прогрессу.
Но Джек, до усрачки запуганный Карибским кризисом, был категорически против. Ну, а на нет… предлагается бесплатная развлекательная поездка в Даллас. Подумать, так сказать, на досуге, или пораскинуть мозгами. Сделано было так красиво, что до сих пор стоит только восхищаться совместным действиями FBI, CIA и КГБ, ставшими предтечей ставропольского клейменого зародыша. А вот уж Линдон Джонсон, ставший президентом США сразу после убийства Кеннеди, быстро и мудро решил ввести свои войска в Северный Вьетнам.
Я предложил Репке обдумать это и взять подходящий текущему времени псевдонимчик для работы в капиталистической Российской Федерации. Ruskea Nano или там Gaz Promonen. Но не особо зарываться. Есть довольно печальный пример обратного.
Некий шведский финн из семьи эмигрантов, опять же из доисторической России, с длиннющим именем Arvo Gustav Halberg, или в просторечии Арво Густав Халберг, взял себе, как он сам считал, истинно американское имя Gus Hall.
В СССР он был широко разрекламирован как товарищ Гэс Холл, Национальный председатель Компартии США. И хотя исполнялась почти любая его просьба при добротной валютной подпитке в виде материальной помощи от КПСС, он был вечно недоволен и разочарован этой жизнью.
Товарищ Гэс Холл мечтал стать президентом США. И аж целых четыре раза баллотировался на этот пост, бедолага!
А теперь скажите, как может стать президентом человек, имя которого, только по незначительному созвучию, продажные буржуазные писаки и прочие разные сволочи иначе как Mr. Asshole не произносят, и никак иначе не трактуют? А asshole даже в литературном русском имеет очень широкий спектр значений – дырка от задницы, кретин, козёл, пентюх, жопа с ручками и т.д. Представляете себе официальную церемонию его представления как президента великой страны?
Ну, так вот, по заведённому протоколу его встречали в Финляндии с помпой на высшем государственном уровне, но весьма скромненько в тесных партийных кругах. Коммунисты, да ещё и в капиталистической стране, ребята a priori бедные и все силы и средства отдают на бескомпромиссную борьбу с клятыми капиталистами. Это было и так всем кристально ясно и понятно. Можно даже конспекты с Марксом и Энгельсом перед поездкой не перечитывать. Местные коммуняки, а также примкнувшие к ним левые телевизионщики и прочий кинематографический бомонд, дружно и очень жалобно заныли высокому гостю о своей тяжёлой доле и полном отсутствии пропагандистских материалов о невероятных успехах в стране победившего социализма.
В общем, слёзно просили «безвозмездно, то бишь даром» выдать разрешение на свободный показ советских телепрограмм и фильмов, как жест доброй воли и бескорыстной пролетарской помощи отсталому финскому гегемону. Товарищ Лапин дураком или идиотом не был изначально, просто по своему положению. На этот кошачий концерт никак не повёлся, только туманно пообещал рассмотреть вопрос в отдалённой перспективе. Местные активисты покручинились и отстали от столь важного человека со своей глупой мелочёвкой.
Советская делегация делегация рутинно отбарабанила свою обязаловку и собралась отчаливать. Но тут в самый разгар торжественных проводов на перрон железнодорожного вокзала в Хельсинки медленно и торжественно въехал небольшой грузовичок с революционным красным флажком и остановился у багажного вагона. Несколько расторопных грузчиков под чутким руководством репкиного папашки стали деловито и сноровисто перетаскивать из грузовичка в багажный вагон несметное количество ярких коробок с баночным пивом. Делегация явственно заволновалась.
Репкин папашка, по завершению этой процедуры, отдуваясь и оттирая со лба несуществующий пот, этак скромненько просочился под светлые очи Сергея свет Георгиевича и, блестя скупой пролетарской слезой, толкнул проникновенную речугу:
– Мы глубоко признательны за Ваш приезд, за те руководящие указания, за ту неоценимую помощь, которую Вы нам оказали. Позвольте через Вас передать наш скромный дар всем работникам Гостелерадио великого Советского Союза. Наши товарищи по неравной борьбе с гидрой империализма в Вашу честь сварили новый сорт финского пива, которое отныне будет называться «Лапин, золотое». Очень надеемся, что Вам и Вашим сотрудникам оно понравится.
И этак скромненько удалился в толпу. В общем, Лапину под приличным соусом втюхали грузовичок пива и я даже не удивлюсь, что с датой реализации, если такая тогда существовала, весьма близкой к просроченной. Если не уже. Такие уж они были хваткие и расчетливые ребята, эти финские коммунисты.
А растроганный Лапин, вскоре по прибытию в Москву, легко и быстро подмахнул необходимый документ, подсунутый ему на подпись подсуетившимися товарищами. Помог, значит, революционной борьбе свободолюбивого финского народа.
Короче говоря, надули его, как и ранее дедушку Ленина с финской независимостью в раздутых географических границах.
И придётся мне, горемычному, вынужденно переходить на Синебрюховку с его «Koff» и длинной шеренгой аналогов, прячущихся под иными завлекательными названиями. Но у меня своё устойчивое определение – однозначно «скоффское».
Кстати, сам основатель «Sinebrychoff» – русский промышленник Николай Синебрюхов (в детстве он, правда, именовался Коленькой Краснобрюховым), в 1819 начал строить завод по производству пива – первый завод в Скандинавии такого профиля. Хотя злые языки до сих пор утверждают, что Николай просто удивительно удачно (три наших ха-ха-ха на это удивительное: «Не поверите, господа, но тут мне так попёрло!») выиграл в карты небольшой пивной заводик у зарвавшегося финна. И заводик этот, к его вящему удивлению, стал приносить неплохой доход. Что вообще-то не странно, если учесть, что рядом стояли солидная российская военно-морская военная база и немалый гарнизон. Это и послужило толчком к резкому расширению и модернизации такого выгодного приобретения.
Воистину, кому карточный долг – долг чести, а кому и манна небесная.
Но, а если на своей исторической родине, в Гавриловом-Посаде, купцам Краснобрюховым фамилия не особо мешала, то знатному чухонскому промышленнику это уже «здесь вам не там».
Красный Толстопуз – это, понимаете, не Зингер или Вестингауз. Тут уже и дети отказываются ходить в приличную гимназию с таким вот, с позволения сказать, наследством, да и для торговой марки явный урон. А уж приказчики, хоть и вежливо, но твёрдо настаивали на срочно смене названия торгового предприятия.
Допекли со всех сторон. Николай имел в близких приятелях статского секретаря Ивана Растяпова (согласитесь, фамилия тоже не подарочек), бывшего в определённом фаворе при монаршем дворе. И через него напрямую подал царю прошение о смене фамилии, для блага, вроде как, государственного и протекции русского купечества в Великом княжестве Финляндском.
В день, когда бумага попала в рассмотрение, незабвенный царь наш батюшка Павел I (ко всему прочему ещё и великий магистр Мальтийского ордена), видно был в хорошем расположении духа. С прошением бегло ознакомился и наложил на документ игривую резолюцию: «Брюхо оставить, цвет поменять».
Вот родился бы Коленька где-нибудь на Туманном Альбионе и был бы уважаемым Nicholas Redpaunch, Esq. Суть та же, а звучит гордо. Ну, видно не судьба человеку.
Да, а сами финны считают, что на развитие их страны наибольшее влияние оказали три русских человека:
* император Александр II (он же Освободитель, он же великий князь Финляндский, он же Аляскопродавец и прочая, прочая), непонятно с какого перепугу давший населению Великого герцогства Финляндского доселе невиданные в Европах политические права и сделавший финский язык государственным – дотоле был шведский;
* Николай или Владимир Ульянов (он же Калмык, Лукич и даже Ленин-Вечно-живой), что-то там неподрасчитавший в своих раскладах, при котором Финляндия вдруг стала независимым суверенным государством (при этом нагло захапав себе лишней русской землицы);
* да и упомянутый Николай Синебрюхов.
По моему твёрдому убеждению, признание о значимости этих россиян проистекало от неумеренного потребления аборигенами синебрюховки и трактирных заумствований о явной недостаточности халявы, полученной от двух первых одиозов, протиравших российский трон и революционный стул.
Хотя, если пораскинуть мозгами по историческим полкам, то Александр II просто проводил тут полевые испытание реформ, которые потом готовил для России, чётко следуя заветам своего папочки Александра I (Благословенного).
Да и Мудрый Лысик также не был оригинален. Предвыборные обещания на то и существуют, чтобы заманить доверчивых, а потом раздеть их по полной программе, сообразуясь с текущими обстоятельствами. Так и с гостеприимным для Ильича княжеством Финляндском – сначала он отдал, всё, о чём попросили господа хорошие, даже не вникая в содержание принесённой челобитной (полагаясь на уже планируемое вооруженное восстание финских социал-демократов, которое даст свободу угнетённому люду в составе Совдепии), а потом, слегка утвердившись на рассейском урезанном престоле, от обиды стал активно гнобить бывших своих любимцев в одночасье поголовно ставшими коварными белофиннами. Но не на тех напал. Финны, как истинные справные хозяева, хоть и колебались, но не согнулись в сторону Мировой революции и не встали послушно в ряды трудовой армии нового пролетариата. А используя так удачно вернувшийся, да ещё и закалённый в боях Первой мировой бойни, финский экспедиционный корпус, спокойно пропущенный через немецкие тылы на родину (причём с полным боевым снаряжением), они быстренько пустили в расход своих социал-демократических и разных примкнувших мечтателей «о светлом будущем в единой коммуне».
Страну, хоть и медленно, но верно зачистили от вредоносной заразы с востока. И спокойно выкинули эту страничку из своей официальной истории. Иногда некоторые местные несознательные индивидуумы взбрыкиваются при нахождении очередной безымянной «братской могилы» тех бурных времён и пытаются покопошиться в славной истории, но их быстро успокаивают.
«Народу не нужны нездоровые сенсации». Это у братьев Натановичей было очень точно подмечено. История Финляндии должна быть чистой и незапятнанной. И точка.
И забивается под противогаз.
Каждому, каждому в лучшее верится,
Медленно падает ядерный фугас. © Автор лично мне неизвестен.
