Buch lesen: «Эмпатия»

Schriftart:

Пролог

Москва, 2076 год

Последние полчаса своей жизни шестнадцатилетний Дима Никифоров провёл на редкость бездарно. Пытался сбежать из дома на концерт любимой рок-группы, выматерился на аэрокар, который отказался брать его на борт без разрешения взрослых, наорал на мать.

– Как ты могла? – Дмитрий швырнул на пол кухни бабушкину вазу.

Это было настоящее стекло. Следом полетели хрустальные бокалы.

Его мать Людмила помнила, что подростки иногда ведут себя как идиоты и теряют контроль над собой из-за гормональных изменений, но прямо сейчас ей было плевать на все сложности переходного периода и рекомендации психологов. Знала бы она, к чему всё это приведёт, огрела бы сына чем потяжелее и заперла в кладовке до прихода мужа.

Но Дима хамил ей всю неделю. Прогулял квартальное посещение школы, сломал дроида-уборщика, а когда сам вместо него загружал посудомоечную машину, взял и закинул внутрь кастрюлю с остатками супа. Дом медленно, но верно превращался в помойку. Теперь ещё и это.

Так что Людмила набрала воздуха побольше, выдохнула и начала орать. И не стеснялась в выражениях. Она уже забыла, что первые несколько лет жизни он был милым пухлощёким пупсом, который любил мёд и мог есть его банками, несмотря на гигантские пятна от аллергии. Ничего общего с нынешним дылдой, одетым в чёрные кожаные лохмотья, скреплённые крупными английскими булавками. Вдобавок эти жуткие белые рисунки на лице и зелёный ирокез.

– Ты достал! Ты наказан! Скотина! Мне только школьных инспекторов и психологов здесь не хватало. Из-за тебя! Если они заявятся, то увидят, как ты тут всё загадил.

– Пусть, пусть все видят, как ты со мной обращаешься! Воровка!

– Ты снял деньги с моего счёта, чтобы купить билет на концерт! Конечно, я аннулировала покупку, как только мне пришло уведомление. Это мои деньги. Ты не имел права лезть в мою операционку.

– Ненавижу! Ненавижу тебя! – Подросток свалил с полки гору тарелок.

Они остались целыми. Имитация натурального материала, защита от сколов, царапин и битья. Дима отпихнул ногой новодел, мстительно пнул осколки семейного сервиза, оттолкнул мать и убежал в свою комнату.

Хлопнул дверью, заблокировал ручку креслом. Задержался перед зеркалом. Он так старался, готовился. Он бы точно выиграл сегодня конкурс фанатов на лучшего двойника вокалиста. Это не какая-то дешёвая «личина» за три кредита, а настоящий пластический грим. Он татуировки солиста три часа на щеках рисовал. Тупые взрослые! Мать-идиотка!

Дима сбросил одежду с эргономичного кресла для «Эшки» и притянул к себе шлем с очками. Торопливо натянул перчатки с сенсорными подушечками и голосовым модулятором, проверил соединение с сетью, потрогал разъёмы на висках и торчащие провода из них. Экран напротив включать не стал. Зачем? Он увидит всё своими глазами. Ладно, ладно, чужими, но как будто сам.

– Добро пожаловать в «Эмпатию». Пожалуйста, авторизуйтесь, – мелодично пропела виртуальная ассистентка.

Дима нарисовал диаграмму в воздухе.

– Здравствуйте, Людмила Николаевна. Скажите, пожалуйста, пароль.

Дима вздохнул, прижал перчатку ко рту и медленно произнёс: «Больше всего на свете я люблю своего мужа Коленьку и сыночку Димочку». Голосом своей матери.

Она как раз стучала в дверь.

– Дима! Ты что, в моей «Эшке»? Я не могу зайти! Это уже за гранью, выйди оттуда немедленно!

Но её сын уже летел среди миллионов окошек с изображениями чужих жизней.

– Напоминаем. Ваш уровень – «продвинутый пользователь». Восемнадцать плюс. Вам доступны ролики-впечатления среднего уровня достоверности как в записи, так и в трансляции. Рекомендованное время просмотра – не более трёх часов в сутки. Пожалуйста, соблюдайте правила пользования сетью. Приятного погружения!

– Концерт. Московский стадион. Главный. Рок-группа «Бешеные Томаты». Трансляция, да, прямая. – Дима вертел головой, рассматривая экраны предложений от авторов трансляций. – Сцена. Возле сцены. Фан-зона.

О, вот какая-то девчонка в пяти метрах от сцены, в гуще толпы, но всё видно. Точняк с утра очередь заняла. Дима ткнул на виртуальную иконку присоединения к каналу «Лучшие концерты Европы 2076!!!».

В голове у женщины Дима ещё не был. Как-то не рисковал. Слухи разные ходили про ребят, которые ныряли в сеть через учётные записи авторов другого пола. Но сегодня подростку было плевать на все страшилки про «Эшку».

Странные ощущения. Ноги болят. Голенище сапог тесное, а ещё эти шпильки. Отстой, зачем я их надела? Какой дроидский мусор меня сейчас ущипнул за задницу? Пофиг. Дроид с тобой, кукла железная. Они скоро выйдут. Уи-и-и!

Дима нажал на паузу. Ну и жуть эти девчонки. Она на самом крутом тусняке года, а думает о всякой чуши. Как будто не знала, что в фан-зоне будет. Что, нельзя было одеться поудобней? Он вышел из канала, чуть было не спас себе жизнь, но краем глаза зацепил вид сверху на грудь автора трансляции.

Размер четвёртый. Запрещённое оружие.

Дима вернулся в голову сексапильной фанатки. Как раз на сцену ввалилась группа, стадион взорвался криками и аплодисментами. Концерт начался.

Дима успел прослушать одну песню, проорать её вместе с девушкой. Арина. Её звали Арина. Интересно, она красивая? Парень не успел заглянуть в профиль. Но кто в наше время размещает реальные фотографии, если нельзя верить даже собственным глазам и отражению в зеркале?

Солист как раз взял самую высокую ноту в припеве. Дима хлопал, пока вдруг не схватился двумя руками за горло. Вспыхнул экран перед ним. Трансляция концерта помутнела, автор пыталась зажать тонкую рану, из которой хлестала кровь. Фонтан крови. Девушка упала. Картинка побледнела, последний кадр – изумлённое лицо разукрашенного белыми татуировками панка с ирокезом. Он наклонился над Ариной и пытался её растормошить. Экран на стене замигал чёрно-красным предупреждением: «Экстренное отключение».

– Зафиксирован некорректный выход, при появлении головных болей обратитесь к врачу, – промурлыкал нежный голос виртуальной ассистентки.

Дима корчился в агонии. Изо рта шла белая пена. Из глаз, носа и разъёмов на висках текла густая кровь.

Глава 1. «Рок-н-ролльщик»

В мире, где социальная норма жилья на человека составляет восемь квадратных метров, личный кабинет на триста производил впечатление. И потолки высотой в пятнадцать. Белые стены были завешаны голографическими экранами, пол уставлен гудящими коробами, засыпан разноцветными проводами. В центре возвышался девственно чистый стол. Натуральное дерево. Стоил такой целое состояние. Говорят, привезли из Англии по спецзаказу. Может, враньё. Но рядом стоял ещё более дорогой диван из натуральной кожи. Сейчас он был забросан бумагами, карандашами, обёртками от шоколадок и скомканными пластиковыми стаканами из-под кофе.

Начальник Алекса поборол желание громко крикнуть и проверить эхо на этом стадионе. Кабинет размерами превосходил его собственный, но Макс Лесной не поменялся бы с подчинённым никогда в жизни.

Официальное название должности его ценного работника состояло из пятнадцати слов, главным из которых было «эксперт». А дальше – набор обтекаемых формулировок. Впечатление производила только аббревиатура МИТ. Министерство информационных технологий.

Цари и боги цифры. Были таковыми до запуска этой чёртовой «Эмпатии» три года назад. Рискованный эксперимент, рискованный.

– Алекс! Алекс, ты тут? – Максим Алексеевич увидел, что капсула погружения парит в воздухе в пяти метрах над ним. Вернее, над ними. За руководителем жался ассистент Кристиан Синий. В руках держал два стакана с чёрным кофе. Смышлёный паренёк, но трусливый. Три года тут уже работает, а ведёт себя как школьница в армейской казарме.

Эта ерундовина на гроб похожа. Овальная, в человеческий рост, белая с серебряными полосами. Новейшая разработка. Вернее, последняя, скажем так, находка из офиса «Эмпатии».

Нет, министерство, конечно, изучило жалобу на кражу со взломом в информационном отделе «Эшки» и даже посочувствовало разработчикам. Но отправило их в полицию. А там только развели руками. Грабителей как будто не существовало в природе.

Кто бы их нашёл… Макс лично нанял латиносов из Аргентины, эти ребята могли «позаимствовать» пуанты у балерины во время выступления в Большом театре. И танцовщица ничего бы не заметила. Хорошая операция получилась. Подозрительно, что как по маслу прошла. Но вражескую технику проверили на молекулярном уровне, а программу протестили на закрытом аналоге сети «Эмпатия». Сигналов SOS или утечек данных не было. Может, просто повезло.

Алекс откинул крышку парящей капсулы. Подтянулся, спрыгнул. Ловок, как черт, залюбовался Лесной. И не скажешь, что парень не спал уже сутки.

– Кофе, – проскрипел Холодов.

Синий протянул стаканчик.

– Ещё. – Алекс осушил его одним глотком.

Кристиан протянул второй.

– Стопорни, боец. Горячий же, – не выдержал Макс.

– Я просил кипяток, – протянул Алекс. Но пить начал маленькими глотками.

Лесной наконец понял, что не так. Его подчинённый так и не открыл глаза.

– Эй, ты здесь? Ты кто? Девочка-фанатка под веществами? Гламурная фифа из вип-ложи? Солист «Бешеных томатов»? Басист? Обдолбанный барабанщик? – В глубине души Макс знал, что его ныряльщик рано или поздно слетит с катушек.

Надеялся только, что произойдёт это не слишком рано. И уж точно не сейчас.

– Белоснежка. А где ещё пять гномов? – Алекс наконец открыл глаза.

– Живой, живой, чёрт! Ты аккуратней, долго тебе так везти-то не будет. Сколько раз погрузился?

– Сто пятьдесят семь. Сто двадцать очевидцев, тридцать пострадавших, семь повторов погибшей. – Алекс допил кофе и не глядя отшвырнул в сторону стакан.

Во всём двадцатиэтажном управлении была одна уборщица-человек. Наняли её только потому, что Алекс Холодов, самый привилегированный и секретный сотрудник, на дух не переносил дроидов.

Макс и Кристиан переглянулись. Люди сходили с ума после двадцати нырков подряд в посторонние ролики-впечатления на глубоком профессиональном уровне с подключением почти всех органов чувств. Рядовым пользователям то и дело отключали то слух, то зрение, то нюх. Они даже этого не замечали во время сеансов, сами «достраивали» недостающие куски пазла в роликах. Им и выдавали чужие ощущения на приглушённых частотах, а если люди слишком долго находились в сети, мощность передачи сигнала снижалась до десяти процентов.

Те испытуемые, которые рискнули погрузиться глубоко, все как один возвращались с необратимыми изменениями психики уже после десяти раз. Раздвоение личности – это ещё цветочки. А вот психозы, маниакальные синдромы, немотивированная агрессия к окружающим – как здрасьте. Цифровых вуайеристов закрывали в лечебницах, где даже журналы учёта больных вели на бумаге. Никаких информационных сетей, никаких гаджетов. Кушетка, наручники, коктейль из успокаивающих препаратов. До конца жизни. А таковая длилась недолго, смертники «Эшки» жили не больше года.

Именно поэтому самый чувственный легальный контент и аппаратура для его получения были запредельно дорогими. Официально такая имелась только в офисе корпорации «Эмпатия» и в МИТе.

Так что по инструкции пользователям позволяли смотреть максимум три часовых ролика в записи с перерывами или одну часовую трансляцию от одного автора. На «продвинутом» уровне – зрение, слух, минимум уровней восприятия, всё вместе подключать запретили. Люди покупали базовое предложение для совершеннолетних, «медиум». Самой откровенной категорией в этом разделе была лёгкая эротика. А ещё – лёгкая грусть, лёгкая радость, лёгкий испуг. Лёгкий способ убить кучу времени, наблюдая за миром чужими глазами. Стоимость роликов в разделах «медитация» и «спорт» компенсировало государство. Считалось, что это снижает напряжённость в обществе.

Может, и так. Бунтов в последние годы не было. Но и дроидов-полицейских с улиц убрали. А человекоподобных роботов с тех пор в России производили только для центров релаксации, хе-хе.

Макс крякнул. К чему он это всё вспоминает? Он тогда был подростком. Но «чуйка» уже в те времена орала сиреной. И сейчас шерсть на загривке встаёт. Что-то неладное с этой «Эмпатией». А спец по ней только один.

– Ты бы к закройщикам сходил. Рожа у тебя, детей пугать. – Лесной злился.

Сам-то он раз в год отмечался в отделении пластической хирургии больницы при МИТе. Дополнительное медицинское страхование включало и другие услуги, но лицо разгладить сам бог велел. Особенно если ты женат в третий раз. Разумеется, на молодой красотке. Конечно, опять удачно. Но если ей двадцать, а тебе пятьдесят, то лучше не козырять мордой шарпея, а выглядеть посвежее, чуть за сорок.

От Алекса же шарахались случайные прохожие. Рыбий, безразличный взгляд. Широкие насупленные брови, рассечённые шрамами, нос сломан в трёх местах.

Семь лет назад он был красавчиком. Как там раньше в русских былинах писали? Статный, косая сажень в плечах, девки вешались на шею. Балагур, мужественный подбородок, римский профиль, чёрные кудри. А сейчас – чёрт, как есть чёрт. И глаза эти, серые, прозрачные.

– Не вижу смысла тратить время. Название дела – «Рок-н-ролльщик»? – А ещё Алекс никогда не обижался.

Макс кивнул и отвернулся от Холодова.

Непробиваемый. Не бодается, не ругается, не повышает голос, не улыбается и не смеется. Кукла железная. Может, поэтому он дроидов не переваривает? Даже помощника по хозяйству не держит. Бедная жена. Говорят, она совсем не выходит из дома.

Глава 2. Выставка

– Тридцать лет назад мир катился в тартарары, а роботы рисовали фрукты и цветы. Сочные краски, голубое небо, изобилие. Первая волна наивного цифрового искусства. Она и уничтожила людей-творцов. – Марина Холодова не глядя схватила бокал шампанского с подноса у дроида-официанта – железной бочки на гусеницах с кучей дополнительных конструкций. Такая могла и дом построить, и скульптуру вырубить за полчаса. Но выглядела как ведро на колёсах.

Женщина с ненавистью смотрела на полуметровое полотно с простеньким натюрмортом: поднос с яблоками на подоконнике, за окном – цветущий сад. Ни одной лишней линии, идеальные пропорции, миниатюрные мазки краски. Вид на миллион кредитов. Ещё бы, разве мог ошибиться дроид-художник? В его памяти были приёмы и техники лучших живописцев мира за несколько тысяч лет.

– Дроиды… прости господи, мастера брали сюжеты из запросов миллионов людей в глобальной сети. В Африке как минимум десять стран испытывали смертоносное оружие. Штаты уже лет пять горели в костре гражданской войны, в России месяц как жгли покрышки на баррикадах. Голодный бунт сорок шестого. – Марина выпила половину бокала и чуть приблизилась к картине. – Казалось бы, кровь, смерть и ужас наполняли мысли людей и то, что они постили в социальных сетях, о чём писали в новостях. Но искусственный интеллект в потоке ненависти и злобы нашёл тоску по прекрасному и старым добрым временам. По небу без смога, золотистым полям пшеницы, пушистым от белоснежных лепестков фруктовым плантациям весной. Всему тому, что человечество уничтожило в постиндустриальную эпоху. Как результат – вот эта картина, напомню, первой волны наивного цифрового искусства, стоит столько, сколько всем нам не заработать за всю жизнь. А исполнение потребовало сутки на анализ цифровых данных и два часа на имитацию живописи.

Марина допила золотистое кислое шампанское. Задержала на языке, прежде чем проглотить. Почувствовала, как пузырьки щекочут нёбо. И ощутила лёгкое головокружение. За час трансляции она выпила не меньше бутылки. Она была пьяна. И несколько тысяч её подписчиков переживали то же состояние.

Отлично. Не зря её агент дала рекламу в сообществе анонимных алкоголиков.

Канал «Эшки» раздела «Культура, искусство» – «Вдохновение пьянит». Приобщитесь к светской и культурной жизни столицы России. Анонимный искусствовед (ха-ха!) заменит вам годовой абонемент в лучшие выставочные центры и музеи этого полушария.

Вряд ли хоть половина из тех, кто получил доступ к её черепной коробке, отличили бы гуашь от акварели. Или масло от угля. Живопись, литература, музыка исчезли из общеобразовательной программы. Зачем, если домашний вычислительный центр за минуту создаст любое изображение, воспроизведёт любую мелодию или придумает свою? Изучать историю искусств бессмысленно, если за секунду глобальная сеть перенесёт тебя в виртуальную мастерскую любого художника и расскажет о том, как он создавал тот или иной шедевр. Сколько франков или талеров задолжал на тот момент арендатору, что пил и ел, кем вдохновлялся и трахал ли натурщицу. Но доступность информации сыграла с человечеством злую шутку. То, что всегда под рукой, никому не нужно.

Марина знала, как выглядит со стороны. Высокая хрупкая блондинка в вызывающем красном платье и полупрозрачных очках. Они нужны были не для того, чтобы лучше видеть, а чтобы смотрели другие. Через её глаза, через её мозг. Два тонких провода, пущенные сквозь дужки, вились по вискам и прятались под париком посередине её черепа – в миниатюрных разъёмах для подключения к «Эшке».

Марина огляделась. Мероприятие из разряда «нельзя пропустить»: тесно, как на бирже труда в понедельник утром. Рядом стояли пять копий знаменитых спортсменов, десять популярных певиц, три или четыре киноактрисы. Как же её? Лина Ри, кажется? Златокудрая эльфийка с африканской кожей и азиатскими скулами. Лина Ри справа, Лина Ри слева, о, ещё одна Лина Ри в пяти метрах на подходе. Посетительница увидела двойников, лицо замерцало огоньками, переключила внешний интерфейс на копию «Моны Лизы». Смешно. Зато оригинально.

Марина вернулась к картине. Сама она на этот вечер арендовала лицо какой-то киноактрисы прошлого века. Имитация внешности, и лица, и тела – личина, – была разрешена законом. Сканеры и идентификационные датчики государственной системы контроля и учёта она не обманывала. А вот людей – да. Так что, если на свидание приходит Лина Ри с обручем на лбу, как пить дать эбеновая кожа скрывает прыщи и шрамы, благословен будь портативный голографический передатчик.

Выбери себе личину на вечер, измени судьбу. Успей удрать утром, пока любовник не разглядел, кого вчера угощал в баре органическими коктейлями.

Марина перешла к другой картине. Четыре квадратных метра буйного рассвета над Карибским морем. Жёлтые линии струились в оранжевые кляксы, те, в свою очередь, растворялись киноварью на бирюзовых волнах. Полвека назад, наверно, в реальности так и было. А после веера революций в Латинской Америке всё, что ниже Мексики на карте мира, покрылось трущобами, руинами и мусороперерабатывающими заводами. Зелёные лёгкие планеты превратились в серо-чёрную мусорную тряпку. А моря рядом – в буро-зелёную свалку пластика и разлившейся нефти.

У машины, скорее всего, ушло меньше часа на визуализацию какой-то ностальгической открытки. Были же райские места на Земле. Ладно, надо сосредоточиться на технике. И ещё выпить. Как-то проще переносить то, что твои творения будут вечно пылиться в кладовке, пока цифровое искусство впаривают широкой публике за сотни тысяч и миллионы кредитов.

Марина уже полчаса шкурой чувствовала, что за ней наблюдают. Тощий взлохмаченный брюнет с портативным сканером в ладони. Как же достали эти разоблачители. Кому станет лучше, если она выйдет в сеть под настоящим идентификационным чипом? Уж точно не ей. Мир прозрачен уже лет двадцать. Но это не повод рассказывать всем и каждому, чем ты занимаешься двадцать четыре часа в сутки.

Особенно собственному мужу.

Она прикусила язык и заставила себя думать о бликах, холсте и поразительном сходстве некоторых картин с творчеством французских импрессионистов конца девятнадцатого века. В «Эшке» и МИТе есть люди, которые в теории могут получить не только звук и картинку, но и ощущения, мысли и даже эмоции. И опыт. И знания. И она даже знала, у кого есть такие возможности.

До чего дроиды страну довели. Человек продаёт себя самого с потрохами за мизерную сумму.

Трансляция шла с задержкой. Три минуты разницы между загрузкой и отдачей информации. На всякий случай, чтобы зрители или, лучше сказать, соучастники вышли в безопасном режиме, если автор внезапно выключит связь. Так делать не запрещали, но не рекомендовали. Заявил сеанс в полтора часа? Начни вовремя, закруглись без напоминаний. Обеспечь пользователям гарантированное удовольствие без сбоев. Если автор превышал заявленное время или уходил не попрощавшись, его штрафовали.

Жалко терять пятьдесят кредитов, но Марина подняла руки, нажала на дужки указательными пальцами и сказала вслух: «Завершить сеанс». Она спряталась за металлической скульптурой и искоса наблюдала за тем, как через три минуты в толпе заметался брюнет.

Тут же в голове противно зазвенел сигнал вызова.

– Звук. Внутренний, – скомандовала Марина и прижала к губам запястье левой руки.

– Ты ошалела? Всего полчаса осталось! Даже двадцать минут! Уже нажралась? «Эшка» забрала половину, – истерила младшая сестра.

– Аня, забери вторую половину себе. Меня чуть не раскрыли, – огрызнулась Марина.

Она посмотрела на искрящуюся ленту на запястье. Кредитка, паспорт, права в одном флаконе. А также аналог старых сотовых телефонов. Спасибо ещё одному имплантату в ушной раковине. Какая мелочь по сравнению с тем, что люди полностью заменяют себе конечности и внутренние органы на синтетические аналоги. По сравнению с большинством прохожих Марина – почти эталон органики. Человеческой органики.

Хорошо, когда супруг работает в каком-то засекреченном отделе современных технологий и можно узнать, как выковырять ядро браслета. И поменяться им с кем-нибудь. Например, со своей сестрой, которая сидит дома с племянником, пока его мать напивается в картинных галереях и зарабатывает деньги. Выход в «Эшку» через родственницу, доход – на её же счёт. Плохо, если биометрические данные не совпадут с идентификационным кодом. Ужасно, ужасно, если об этом узнает супруг. Алекса Марина боялась больше, чем тюрьмы.

Интересно, а если заменить сердце на пластиковый мешок с насосами и трубками, оно перестанет болеть? Семь лет я просыпаюсь от того, что слева в груди колет и тянет, а к вечеру замолкает. Я умираю каждый день. И возрождаюсь. Пьяница Прометей, ничем не прославилась, ничего не заслужила. Но есть хорошая новость. Печень можно купить запасную.

Марина рукой подманила дроида-официанта и забрала с подноса ещё два бокала шампанского. Органика. Никакого привкуса пластмассы. Раз уж она сегодня не заработала, надо компенсировать убыток настоящим игристым.