Rezensionen zum Buch «Детская книга»

Я боялась потеряться между пред- и постпубертатными переживаниями многочисленных детей главных героев, замешанными на очередном переворачивании мощей Вильяма-нашего-Шекспира, или наткнуться на ещё одну «историю аристократической английской семьи, попавшей в жернова Первой мировой войны», но обошлось.

Что делает нас родителями? Легко ли оставаться писателем, когда начинаются перебои с волшебной пыльцой вдохновения, и что если муза окажется прожорливым Калибаном? Как сложится жизнь ребёнка, который сразу после родовых мук становится точкой приложения и мерилом творческих талантов papa et maman?

Ответов на эти и многие другие вопросы в книге НЕТ.

Можно не надеяться, что уж отхвативший-то Букеровскую премию писатель нам всё-превсё объяснит, главную мысль курсивом напишет и жирненьким подчеркнет, на то он и лауреат.

Прекрасная книга. Для меня она о том, что такой сложный, такой многообразный мир, много жизней, которые возникают и живут, переплетаясь без конца и без края, мириады чувств, миллионы поступков, красота, созданная трудом и талантом, все, все многообразие и все проявления жизни, все это перечёркивается, уничтожается бессмысленной войной, войной в которой нет ни подвига, ни красоты, ни правды – а только боль, страх, смерть, грязь, уничтожение жизни, надежды, любви. Есть художественные книги, в которых поступки и характеры героев определяют их судьбы и жизнь. Есть исторические книги, в которых рассказано, как, почему, зачем происходило то-то и то-то, что было причиной, что было следствием. В книге Антонии Байетт у нас есть и герои и исторические факты, ожившие герои тех времён. И ничто их не спасает от тяжелой поступи рока.

«Искусство реальнее реальности, но не всегда за это расплачивается художник»

Многослойный, многофигурный орнамент в духе Уильяма Мориса, затрагивающий темы воображения, творчества, времени, земли, литературы, взросления и жизненного выбора. Или его отсутствия?

История для каждого (как на росписных горшках и вазах, что встречаются тут и там на страницах романа) вылепливается из английской глины, сдобренной местами немецкими и французскими вкраплениями, а затем обжигается в огне времен конца прекрасной эпохи.

«В сказку можнл попасть, а можнл попасться», - так говгрит один из персонажей. И мы видим, что не всегда погружения в темноту подсознания заканчивается хорошо. Дойдя до края мира, края родной земли, ничего иного не осиается, как броситься в пучину морскую.

Однако, тем, кто выжил, тем, кто выбрался из «глины и крови» Первой мировой, родился, можно сказать, еще раз, пусть и похоронив часть невинности и очарованности, остается надежда.

Не столь захватывающая и блистательная, как домашние маскарады и сон в летнюю ночь, тетральные подмостки и изобилие парижской мировой выставки.

Нет, всего лишь тарелка супа с клецками и укропом, всего лишь несколько свечей, поставленных по случаю в серебряные подсвечники.

И все же.. «не в воображении, во плоти».

Многомерность - про эпоху, персоналий, страны Европы (Англия, Францмя, Германия). Викторианская Англия, Всемирная выставка в Париже, Первая мировая война. Прекрасный перевод!

Купила сразу 2 книги А.Байет, «купившись», простите за каламбур, на агрессивную рекламу и всеобщие восхваления. Я очень люблю английскую литературу, но теперь явно не всю…От творчества Байет три главных впечатления: 1)автор из кожи вон выпрыгивает, мечтая стать классиком, 2) получается протяжно и нудно даже при описании веселых детских праздников, 3) для тех, кого по ходу повествования не цепляет претенциозная занудность, имеются "острые " ( на самом деле просто противные) физиологические описания. В общем, решайте, нужно ли Вам это…

Долгое повествование о жизни семьи, их друзей и знакомых на рубеже 19-20 веков. Много про искусство и ремесло, про музеи и гончарное дело, про сказки, про права женщин, про разные отношения к детям и ко взрослым, про природу и культуру Англии и Германии того времени. Читать вкусно, увлекательно, но в конце остается горькое ощущение недо-знакомства, как будто ты посмотрел на всю эту жизнь, но так и не прикоснулся к ней.