Buch lesen: «Ева. Грани миров»
Предисловие
Время густой чередой нечетких, бескрайних просторов,
Тонет в едком тумане манящий, загадочный горизонт,
Город наполнит тоской и мысли о тех, кто действительно дорог,
И снова закружит круговорот.
MySky – Время
Размышления о времени сломали немало умов, отправив их обладателей в лечебные учреждения разной степени строгости. Сложность заключается в том, что время одинаковое и разное, понятное и непостижимое одновременно.
Мое вчера – плетеное кресло-качалка, красное сухое и звуки Шадей. Позавчера – дождь и штраф за неправильную парковку. Мое личное прошлое длится всего сорок лет, ибо ранее меня еще не существовало. Дерзкий читатель возразит, дескать, кому какое дело до личного прошлого автора. Куда важнее большое прошлое, прошлое поколений, эпох и эр. Соглашусь, но лишь отчасти. Прошлое, во всех известных смыслах, у каждого свое и только то, которое каждый из нас либо помнит, либо допускает. Наше прошлое основано на большом количестве артефактов и их интерпретаций, а разночтения и разногласия – не более чем мнения и пустое сотрясание воздуха.
Обратим взор вперед, в будущее. Скажу честно, я опасаюсь будущего, и отношусь к нему с особой осторожностью. Высказывания в роде: «Я знаю, что будет», – летят в топку. Неважно говорит ли это мой психотерапевт или биржевой брокер. В наше будущее вплетено куда больше туманных и будоражащих воображение переменных, чем может показаться. Будущее – удел мечтателей, романтиков и разного рода проходимцев. Но вот что незыблемо, так это точка «ноль» – настоящее, здесь и сейчас. Оно объективно, истинно и многократно подтверждено сенсорами органов чувств, а значит, безапелляционно подлинно.
Книга, которую вы держите в руках о том, что безапелляционно подлинно.
Антон Сенин
Глава 1
Кто ты
Сложно поверить во «что-то еще», особенно если это «что-то» в каждом из нас. Одни начнут искать доказательства, другие просто поверят.
От автора
1.
Солнце, какое бывает на закате жаркого дня, небрежно разбрасывало яркие лучи, небо тускнело и вновь наполнялось насыщенными оттенками красного. Предметы, люди, и все вокруг становилось нереальным, а дымка, витавшая в воздухе, добавляла мистики. В ярком свете предметы и образы теряли фокус, и расплывались, но казались довольно однородными, и уместными. Улица, наполненная запахами готовящейся еды и характерным гулом большого города, жила своей жизнью.
Под прозрачным зонтом-куполом одного из многочисленных кафе сидела компания молодых людей. Парни и девушки громко переговаривались, смеялись, их лица светились в общей атмосфере, переливались цветами летнего вечера и казались максимально счастливыми. Отрывок без наименования и точной привязки к дате, словно вырезанный фрагмент видео, повторялся снова и снова, приходил во снах, вспыхивал и угасал, оставляя странное, щемящее чувство тревоги. Такой сон хочется помнить в деталях.
Во сне юноша, он молчалив, держится в глубине, и, в сравнении с остальными молодыми людьми, не так ярок. На тонком носу восседает огромная оправа очков, за которой прячутся маленькие карие глаза, а края тонких губ приподняты в еле заметной улыбке. Кто же он? Электрические импульсы головного мозга хранят мельчайшие детали, передавая цвета, эмоции, запахи, часто додумывая и дорисовывая картинку, но этот сон повисал вопросом. Кто он?
Ник медленно выбирался из царства сна, как в еще спящий мозг врезался громкий, монотонный, повторяющийся звук. Предмет из прошлого надрывался всей своей странной сутью, побуждая не к новому дню, а к забвению. Молодой человек фыркнул, зажмурился, взмахнул рукой в поисках источника шума, но без результата. Спустя минуту трещащая жестяная банка сдохла, по комнате разлились звуки гитары, а воздух наполнился ароматом кофе. Приоткрыв глаза, Ник осмотрелся, глубоко вздохнул и уже собрался выскочить из-под одеяла, как в спальню вошла Элис. Блондинка, словно кошка на мягких лапах, пересекла комнату и, не издав ни звука, присела на край кровати. В руках она держала большую белоснежную кружку с черным ароматным напитком. Ежедневное повторение несложных действий наполняет бытие смыслом, а трепет и тепло усиливают эффект. Смысл во всем – проснуться пораньше, сварить кофе и налить именно в ту емкость, которая вызовет приятные воспоминания.
Комната с темно-серыми стенами, картинами в массивных рамах и, валявшимся на полу, блоком проектора, жила вместе с хозяевами, передавая их несовременный внутренний мир. Молодых людей привлекала старина – то время, когда люди еще ценили тепло и фактуру аналоговых вещей, дерева и бумаги. Отсюда и зубодробящий будильник, и полки с книгами, и Леннон, чья объемная проекция, расположившись в углу, пела: «Imagine there's no heaven, It's easy if you try». Немолодой человек с длинными волосами, прямым тонким носом и невероятным бархатным голосом слегка отклонился от вертикали, и напоминал хозяевам о необходимости корректировки настроек проектора.
– Эл, он снова снился, – Ник приподнялся, сел рядом с Элис и крепко сжал кружку. Проснувшийся мозг изменил овал лица, раскрыл глаза, превратив невзрачные точки зрачков, в два ярких голубых океана. Длинные светлые локоны юноши небрежно спадали на лоб и требовали немедленного душа.
– Юноша в очках? – тихо спросила Элис.
– Это воспоминание все время ускользает, оно прячется очень глубоко.
– По тому, что это не воспоминание, – Элис слегка улыбнулась, свела губы и вытянула, обозначая поцелуй, – А плод фантазии. Так, вставай, он тебя, наверное, уже ждет.
Обозначая невидимого «его», блондинка выпрямила указательный палец и, протыкая пространство, обозначила направление. Непроизвольный жест вызвал у Ника добрую улыбку, только на этот раз в окончание фразы вплелись ревностные нотки. Показывая на окно, за которым крепло ранее морозное утро, Элис обращалась не к абстрактному «ему», а вполне конкретному, вездесущему Алексу.
Не успела Элис закончить фразу, как лежащий неподалеку на стеклянном столике, телефон издал несколько коротких звуков. Алекс действительно ждал внизу. Друг детства не изменял традиции, предпочитая ожидать Ника на улице у парадной двери. Когда Ник задерживался, Алекс набирал в легкие побольше воздуха и будил не только друга, но и его соседей. Средства связи позволяли обратиться к другу без вреда окружающим, но куда приятнее звучали, летевшие из соседних окон, слова проклятий.
2.
Утренний морозный воздух становился ярче. Лучи солнца пробивали густые серые облака, бегали по бетонному покрытию, отражались от предметов и заставляли людей щуриться. Несмотря на кажущуюся обыденность, общая палитра казалась менее насыщенной, серой, и оттого слегка угрюмой. Силуэты людей передвигались медленно, они прятали головы в плечи и выдыхали густые клубы пара. Замерзшие люди надеялись, что морозные дни вот-вот пройдут, но зима и не думала сдаваться. Моросящий дождь вперемешку с мокрым снегом опадали и мгновенно застывали, образуя под ногами блестящую корку льда. Жители боролись с ледяной напастью, но аномалия повторялась снова и снова. В конце концов, они подчинились природе, смирившись с неизбежной весной.
Широкая дорога, ведущая к величественному серому зданию, состояла из внушительных, идеально отшлифованных бетонных плит, расширялась, превращаясь в огромную площадь. Несмотря на ранее время и достаточный мороз, мужчины и женщины, старики и дети медленно брели к центру, зевали, заводили редкие, не громкие разговоры или просто молчали. Правило номер семь: «Решение Нейма обязательно для всех». Правила собирались в свод и определяли свободы и запреты жителей Нейма.
Перед серым зданием уже выстроились хранители, за которыми поблескивали железные ограждения. Блюстители закона ничем не отличались от обычных горожан, если только небольшими красными петличками на воротниках. Необходимости в оружии не было. Во-первых, это запрещалось правилами, а во-вторых, в Новом времени преступления сошли на нет. Строгость, и неизбежность наказания привили уважению к закону и дисциплине. Куда сильнее влияло прошлое, уроки которого легли в основу нового устройства мира. Люди помнили и бережно хранили общую историю, в которой крепко сплелись глупость и недальновидность, зависть и корысть, сговоры и заговоры, приправленные мощнейшим оружием.
Для предотвращения нарушений хранители использовали устройства, исключавшие насилие. В случае неповиновения, что случалось редко, в нарушителя выстреливалась капсула с веществом, лишавшим движения. Человек замирал, тело теряло упругость и падало на землю. Мера воздействия являлась крайней. В большинстве случаев нарушитель подчинялся и следовал устным приказам хранителей.
Население Нейма росло быстро, отчего Серая площадь (так между собой называли место сбора) уже не вмещала всех собравшихся. Нестройными рядами люди набивались слой за слоем, пока площадь не заполнялась целиком.
– И чего мы здесь забыли? – прошептал еле слышно, скорее самому себе, Алекс, – Вглубь не пойдем, здесь с краю и видно хорошо и слышно. А вообще, я бы с удовольствием еще часок поспал!
Высокая с широкими плечами фигура Алекса выделялась из общей массы. Крепкий, с пронзительным взглядом карих глаз, юноша обращал на себя восхищенные взгляды представительниц противоположного пола, только сердце Алекса целиком и полностью принадлежало прекрасной Мари.
– Я бы тоже не отказаться от чашки горячего чая, – переступая с ноги на ногу, ответил Ник.
– Вот я и спрашиваю, чего мы здесь забыли? Твоя Элис дома, моя Мари тоже осталась в теплой кроватке. Даже День не пришел? – Алекс обратил внимание на отсутствие еще одного друга со звучным именем, – Не спешит мерзнуть!
– Если мы перестанем ходить на оглашения, то и все перестанут. Ты же помнишь, – Ник потер ладони, сделал небольшую паузу, свел брови, наигранно приподнял нос кверху и манерно процитировал, – Правило номер шесть «Истина Нейма в единстве и равенстве».
– Да, да, помню – с ухмылкой перебил Алекс, и, пародируя Ника, добавил, – Курочка на столе вельможи точно такая же, что и на столе работяги. Так-то оно так, дружище, только вельмож больше нет, а есть, – он указал на нашивку куртки Ника, – Джениос.
Нашивка на сером удлиненном, приталенном пальто, со стоячим невысоким воротничком говорила о принадлежности молодого человека к корпорации. Джениос была одной из десятка корпораций и занималась обслуживанием, согласно транслируемой повсюду информации, текущих нужд жителей Нейма. Огромные трехмерные проекции на зданиях и рекламных щитах манили на работу в корпорации незамысловатым слоганом: «Вместе мы создаем новый мир!» Судя по количеству одинаково одетых людей, Новый мир создавали две трети собравшихся на площади. Прямого указания на стандарты в одежде и обязательности ее ношения не существовало, но работа в корпорации ценилась высоко, а серая форма являлась украшением.
Пытаясь согреть ладони выдыхаемым теплом, Алекс прислонил их ко рту, – День последнее время какой-то странный, отрешенный, что ли. Переживаю за малыша.
Друзья родились в один год, но отношение к Деню всегда было особенным. Активный друг редко сидел на месте, умело находя приключения на пятую точку. Спасение этой самой пятой точки и стало доброй традицией, которая позже переросла в настоящую дружескую заботу.
Ник улыбнулся, – Малыш вырос, а грусть, скорее, часть образа. Это в детстве от него можно было ожидать чего угодно. Теперь он взрослый, самостоятельный и …
– Независимый мужчина! – продолжил Алекс.
Друзья улыбнулись и хотели продолжить разговор, как из башни, венчавшей серый дом, раздались громкие удары часов. Звук разрезал тишину и, призывая к вниманию, эхом пронесся по площади. Собравшиеся с надеждой подняли глаза вверх вдоль стены огромного здания, всматриваясь в единственное отверстие на величественном фасаде. Строение сорока этажей имело всего одно окно и небольшой балкон. Лишенный признаков жизни, величественный фасад не пугал, скорее вселял уверенность и наполнял силой. Серая чешуя здания блестела на морозном солнце, а точка балкона вновь приковала все внимание.
После восьмого удара гул площади затих, окно медленно распахнулось, и на балконе появился пожилой, седовласый мужчина. Старик двигался медленно, опираясь на трость. Он подошел к низкой перилле, наклонился вперед, взявшись рукой за ограждение. Старик, как и серый дом, служили символами Нового времени, олицетворением достижений. К достижениям относилась, в первую очередь, система принятия решений в которой участвовали все жители, достигшие четырнадцати лет. Более ста лет система работала без сбоев и не нуждалась в изменениях.
Решение нейма в виде букв и цифр оказывалось на экранах электронных устройств, но оглашение для всех на площади из уст старика имело куда большую ценность. Точку в принятии решения ставил не сухой набор нулей и единиц, а вышедший на балкон, живой человек.
– Единство целей – единство выбора! –прокричал старик, сделал значительную паузу, набрал в легкие воздух и медленно продолжил, – Вопрос, поставленный на разрешение…». Дальнейшие слова Ник уже не слышал. Его отвлек молодой человек, прошедший рядом и устремившийся в толпу. Обычно оглашение длилось несколько минут, а значит какое-либо движение, а тем более спешка не были необходимы. Внешне молодой человек походил на сотрудника одной из корпораций – серая приталенная куртка с соответствующей символикой и серые брюки с вертикальной черной полосой. Обескуражило другое.
– Алекс, Алекс, – быстро произнес Ник, дернув друга за рукав.
– Ай, – Алекс недовольно одернул руку, – Что ты делаешь!
– Ты это видел?
– Видел что? Старика, да мы его видим два ра….
Ник перебил Алекса, – Парня, он только прошел, вон туда, – быстрым движением руки Ник указал в толпу, и, наклонившись над другом, прошептал, – У него в руках оружие, а он спокойно прошел и никто не обратил внимание!
– Нииик, Ник, ты не здоров? Правило Нейма номер одиннадцать – оружие запрещено. Да и где его сейчас возьмешь….
В следующее мгновение лицо Ника стало серым от испуга, он замер. Справа в паре шагов стоял еще один молодой человек, похожий на первого. Высокий, крепкий, а в руках он держал не что иное, как автоматическое оружие. С раннего детства Ника увлекали события прошлого, и про оружие он знал достаточно. Осознав весь ужас происходящего, Ник затаил дыхание, ватные ноги ослабли, сердце вырывалось из груди. Опасаясь привлечь внимание, он прищурился и, не двигая головой, медленно одними зрачками осмотрелся по сторонам. Слева, шагах в пятидесяти, находились еще двое, и они были также вооружены. Допустить подобное, а тем более поверить своим глазам было невозможно. На лице Ника выступила испарина, слабость окутала все тело.
Внезапно, словно по приказу, все трое двинулись в толпу. Ник пристально наблюдал за молодым человеком, который находился справа. Он, как и остальные, ускорил шаг, а когда поравнялся с Ником, был остановлен. Ник схватил юношу за руку, посмотрел на оружие, в лицо юноши, и снова на оружие. Молодой человек, испугавшись, отпрыгнул, резко развернулся и быстро исчез в толпе. Спустя несколько секунд по площади пробежали громкие хлопки, а стена серого здания покрылась рябью. Вниз полетели камни и пыль, и могло показаться, что старик в опасности, но балкон был уже пуст.
От внезапного громкого звука Ник дернулся, недоверчиво посмотрел на Алекса и остальных, собравшихся на площади людей, и был поражен. Ни один человек не обернулся, не повел взглядом, люди молча стояли с поднятыми вверх глазами. Их даже не смущало отсутствие старика. Спустя минуту площадь спешно покидали силуэты дюжины человек. Это были те самые люди, но, по странному стечению обстоятельств, их никто не преследовал. Они даже не бежали, скорее, широко размахивая руками, шли быстрым шагом. Оружия при них уже не было.
– Ты чего такой дерганый? – с неподдельным интересом спросил Алекс.
Ник перевел на друга испуганный взгляд и молчал. Он понял, произошло что-то исключительное, и очень странное. Ни Алекс, ни остальные люди на площади не отреагировали на стрельбу, за которую правилами Нейма предусматривалось длительное наказание в виде лишения времени. Друзья синхронно посмотрели на балкон, с которого, как ни в чем не бывало, вещал пожилой человек с палкой в руке.
3.
Ценность Нейма, как системы организации общества безгранична. Великая война уничтожила основы, лишив людей главного – денег, в них больше не было необходимости. Утратили значение металлы и камни. В один миг нажива, которой жили десятки поколений, сменилась словом «выживание». Первое, с чем столкнулись выжившие – необходимость переизобрести знакомые вещи, в том числе и уклад. Нет, общество не вернулось в древность, но было отброшено на сотню лет назад.
Найдя пригодную для жизни территорию, люди заново строили, искали, добывали и выращивали. Первая сотня тысяч и объединилась в Нейм – союз имен. Нейм быстро рос, количество жителей стремительно увеличивалось, отчего город покорял новые широты и новые высоты, только расширение ограничивала пустошь – безжизненная на тысячи лет, зараженная радиацией мертвая пустыня. Переизобретая и перескладывая мир в течении сотен лет, люди понимали, что получили знатный аванс от судьбы и больше не имели права на ошибку.
Нейм – город-государство, город спокойствия, город мечты и желанное пристанище странника. Высокие, функциональные дома из стекла и бетона и широкие проспекты, сменялись низкими двух-четырех этажными домиками и тенистыми улочками. Колонны у главного входа, лепнина, украшавшая оконные проемы, и деревянные крыши – не более чем ностальгический крик архитекторов, в память навсегда утраченных достижений. Осознание того, что огромный, пусть и противоречивый, мир никогда не повторится, пугало.
Выстроенный посреди пустыни город светился разноцветными огнями фасадов домов и витрин, яркими трехмерными проекциями и тусклыми информационными табло. Летом город расцветал миллионами зеленых деревьев и кустарников, которые занимали все свободное пространство. Зелень начиналась внизу на земле, переплетаясь, высилась вдоль стен и столбов, отсвечивала миллионами точек с подоконников, и украшала крыши. Великих трудов стоило создание зеленой точки на желто-оранжевой карте мира.
В прошлом остались и скопления транспортных средств внутри жилых массивов, отчего утратили необходимость мосты, эстакады и развязки во много уровней. Отныне дома, районы и кварталы соединяли не бесконечные паутины из асфальта и бетона, а тенистые аллеи и сады. Неприятный, едкий запах выхлопных газов сменился ароматом листвы и хвои лета, и прозрачной, кружащей голову, свежестью зимы. Тут и там вертикально взлетали и садились аэро. Летающие капсулы сократили расстояния и, переместившись вверх, освободили ценное пространство внизу. Парковкой летающим транспортным средствам служили крыши домов, и только в случае отсутствия свободных мест, что случалось редко, аэро опускалось до земной поверхности. Управление капсулой осуществляла система навигации, которая не отвлекалась, никуда не спешила, не нарушала правил полета, и мгновенно реагировала на опасности. В исключительных случаях человек имел возможность ручного управления, но, признаться, большинство жителей Нейма о подобной функции даже не знали.
За окном протекал очередной морозный вечер. Несмотря на высокий этаж, по потолку то и дело пробегал луч света с кривыми отражениями веток деревьев. В центе комнаты интеллигентно потрескивал камин, а языки пламени рисовали разноцветные и причудливые узоры. Ник сидел в огромном кресле напротив и наблюдал за огнем. Внутри молодого человека разгорался настоящий пожар – желание понять, оценить и пронести свозь призму критики все то, что он увидел утром, но размышления упирались в невозможность. Новый мир исключил все, что могло, даже потенциально нести опасность. Нельзя вырвать десяток людей из реальности, но человек, которого коснулся Ник, был абсолютно реален, как реальны тысячи, стоявших рядом.
Элис расположилась напротив. Миниатюрная девушка, прижав ноги к груди, целиком помещалась в кресле. В руках она держала книгу и, несмотря на приятное, вкусно пахнущее тепло, ее плечи укутывал плед. Иногда Элис поднимала любопытный взгляд и слегка сводила брови, но после снова опускала глаза в поисках прерванной строчки.
– Ты какой-то задумчивый, – прошептала Элис, не отрываясь от чтения, – Все в порядке?
– Да, день странный, – Ник подбирал слова, но не для Элис, а скорее, самому себе, – Представь, короткое мгновение и две реальности в одной точке. Первая привычная и понятная, а вторая, – он снова замолчал.
– О чем ты?
– Вторая тоже настоящая, но все же другая, и я оказался одновременно в обеих. Еще этот юноша, его испуг. Я не должен был видеть, но каким-то образом увидел.
– Я тебя совсем не понимаю, увидел что?
– Элис, в их руках было оружие.
– Ник, дорогой, оружие …, – Элис окончательно оторвалась от чтения, и хотела продолжить, но Ник перебил.
– Да, да все так, ты права. Привидится же такое, – Ник усмехнулся, пытаясь завершить разговор.
Он не успел договорить, как почувствовал легкое дуновение ветра, тело немедленно отреагировало дрожью. Он встал, подошел к окну и посмотрел вниз. Морозная улица была пуста, тусклые фонари лениво рисовали желтые круги, а ветки деревьев, лишенные листвы, синхронно двигались из стороны в сторону. Ник прищурился, как делают люди со слабым зрением, и увидел на противоположной стороне тротуара силуэт человека. Он находился во тьме, но читался хорошо и показался знакомым. Тишину прервала мелодия «Imagine all the people», а в дальней части комнаты загорелся еще один источник света. Ник и Элис синхронно посмотрели на телефон.
– Новая мелодия вызова?
– Нет, то есть да, – тихо ответил Ник, подойдя к стеклянному столику с телефоном. Человек внизу на улице и мелодия из прошлого мистически связались воедино, внезапно Ник почувствовал необходимость выйти в морозную ночь. В следующее мгновение Ник выскочил из парадной, и еле слышно произнес: «Пятьсот восемьдесят. Ступеней пятьсот восемьдесят, ничего нового». Странная особенность считать и запоминать все и всегда преследовала Ника с детства: шаги, ступени, названия и вывески, цвета и запахи. Без особых усилий он запоминал номера аэро на которых летал, и номера телефонов на которые звонил. Осматриваясь по сторонам, Ник побрел по морозной улице. Холодный ветер то утихал, то поднимался, заставляя редких прохожих двигаться быстрее.
Пройдя пятьдесят пять шагов, Ник услышал четкий оклик. Кто-то назвал его по имени, Ник обернулся. На противоположной стороне аллеи в темноте стоял высокий юноша, тот самый с площади. Испуг, охвативший Ника, ударил в кровь, ведь даже общение с людьми, нарушившими правила, каралось лишением времени. Но вопреки здравому смыслу Ник пошел в сторону молодого человека.
– Ты знаешь мое имя? – недоверчиво обратился Ник к незнакомцу и остановился, не дойдя до него насколько шагов.
– Знаю, – незнакомец слегка улыбнулся. Он стоял под деревом, спрятав руки в карманы и, казалось, не переживал, что мог находиться в розыске.
– Тогда кто ты? Кто вы? – выпалил Ник, – Вы нарушили закон!
– Ладно тебе, что, по-твоему, ты видел?
Спокойный и ровный тон незнакомца еще больше напугали, – Я лучше пойду, не стоило, – Ник резко развернулся и сделал пару быстрых шагов.
– Тебе же интересно! Представляю, сидишь в своем уютном кресле и мучаешься. М-м-м-м, головоломка! – последнее слово незнакомец протянул, выдавливая сквозь зубы.
– Я никому не скажу, – обернувшись, прокричал Ник, – Только отстань от меня, прошу.
– На вот, посмотри! – молодой человек достал из кармана пальто телефон и протянул Нику, – Это запись с видео камеры, с площади.
Ник замер и недоверчиво повернул голову. На экране телефона светилась многолюдная серая площадь, а в правом верхнем углу легко различались два человека – Ник прыгал с ноги на ногу, а Алекс грел руки у рта. Немного выше стоял незнакомец. Ник прищурился и прильнул к экрану, всматриваясь в детали.
– Этого не может быть, – молодой человек, как и все остальные, смотрел вверх, а сделав пару шагов, был остановлен Ником. Руки незнакомца прятались в карманы, а оружия не было, – Но как такое …! Я же видел!
– Что видел? Только не говори оружие, оно запрещено. И поверь, провести десять лет в тюрьме времени не входит в мои планы. Хороший вопрос почему!
– Почему видел?
– В твоих глазах растерянность, да ты сам сейчас один большой вопрос. Вот что с тобой делать?! – внезапно выкрикнул незнакомец, не требуя ответа, – Видишь ли, я тоже в растерянности.
– О чем ты?
– О том, что ты видел, или, точнее, не видел! – прокричал незнакомец, разведя руки в стороны. Ник попятился назад, – И это проблема, теперь моя проблема, – незнакомец сморщился, провел ладонями по лицу, – Ладно, пойдем, – развернулся и побрел в узкий переулок между домов.
Сложно описать, что движет людьми в подобный момент. Рацио отступает, позволяя чему-то другому взять верх. Густое варево из любопытства, сомнений и страха разгоняет мотор до максимальных оборотов. Потом происходит щелчок и страх, который минуту назад потрясывал все тело, сменяется другим, искажающим реальность и расширяющим границы силы. Ник выдохнул и направился за незнакомцем.
