Голос Древних

Во второй тур прошёл ровно триллион игроков. Остальные полтора триллиона ахнули, возопили и замолчали: в шоке, разочаровании, гневе, с облегчением и множеством других чувств. Но их безжалостно и равнодушно отсекло от единства и выбросило обратно в скучные будни. Они потеряли свой шанс.

Годы спустя они будут с болью вспоминать этот момент – когда от участия в величайшей игре своей жизни их отделяло простейшее действие из всех возможных: сделать шаг вперёд. Им не хватило для этого доли секунды и грана решимости, и они остались на обочине судьбы…

А Одиссей сделал первый шаг к Планете Ноль.

Глава II 5-4-3-2-1

Напротив висел четырёхмерный символ: кривогранник, вращавшийся сам в себя. Значит, это не только знаки отсчёта, но и отметки пройденных испытаний. Чтобы попасть на Планету Ноль, нужно пройти ещё четыре?

Перед Фоксом родился сгусток света, тёплого и нежного. Он сиял умерено и мягко, человек шагнул поближе, чтобы рассмотреть, но сияние сразу стало ярче, почти слепя, от него повеяло жаром и странным ощущением бушующей энергии, так, что даже волосы на руках встали дыбом.

Одиссей отпрянул назад, и свет заметно угас, а жар и ощущение энергии пропали. Хм. Детектив шагнул ещё дальше: руки слегка похолодели, а сгусток побледнел настолько, что внутри показалась смутно различимая фигура.

Свет слегка танцевал, красивый и манящий, и огромное количество игроков, не раздумывая, сунули руку, пытаясь нащупать, что же внутри. Это было инстинктивное и обманчиво-верное решение: ведь только что решительность и скорость действия оставила каждого из них в игре. Не успев подумать, они повторили предыдущее действие – и это стало их роковой ошибкой.

У Фокса инстинкты сразу восстали против того, чтобы совать в сгусток руку: именно потому, что новое испытание не могло в точности повторять предыдущее – что бы это была за игра? Если в предыдущем испытании нужно было решительно шагнуть в провал, доказав готовность играть по-крупному, то здесь речь шла об опасностях Мира Ноль, ждущих впереди.

Так и вышло, миллионы торопыг, сунувших руку в сгусток, зажмурились от слепящего сияния, но реагировали в стиле: «Ага! Вот оно!», как будто чего-то нашли. Но тут же игроки стали вскрикивать, потому что сгустки резко вырастали и пожирали их в ответ. Нет, проигравшие не умирали, их просто выкидывало из Игры, на этом этапе создатели были ещё милосердны. Но Древние хотели, чтобы игроки понимали опасность.

Умно, пронеслось в голове Фокса: те, кто не готов к угрозам, не пройдут в третий тур. Пройдут лишь осторожные. Направленный отсев.

Однако испытание зашло в тупик: двести миллионов нетерпеливых разом покинули игру, остальные поняли, что трогать свет нельзя – и застыли. Наступила пауза, никто не знал, чего ждать. Сейчас все, кто проявил осторожность, перейдут в третий тур? Шли секунды, ничего не менялось.

Одиссей уже догадался, что всё не так просто, ведь сунувшие руку в сгусток – нащупали тот смутный объект внутри; они восклицали в духе «нашлось!», и лишь потом исчезали в волнах взбешённого света. А раз там что-то есть – нужно стать одним из первых, кто поймёт, как достать и не быть сожранным.

Человек протянул руку к сгустку – и свет стал слепящим; отступил – и сгусток угас. Чем ближе, тем ярче и жарче; чем дальше, тем бледнее и холоднее. Но как достать нечто, если свет готов поглотить тебя тем сильнее, чем ближе ты подносишь руку? Как быть, если свет мешает и стоит на пути?

Фокс закрыл глаза и повёл рукой вперёд-назад. С закрытыми глазами ничего не менялось: не становилось жарче, волосы на руке не вставали дыбом. Вот как. Влияние света зависит от того, видишь ты его или нет? Детектив вдохнул для уверенности – и резко вытянул руку вперёд.

Конечно же, там висел маленький куб, ведь испытание являлось переходом из четырёхмерной фигуры к трёхмерной. Фан-факт: у создателей Игры было чувство юмора.

Вынув куб, Одиссей стал шестнадцать тысяч семьсот четвёртым, кто догадался и успел пройти в следующий тур. Кстати, с самым первым их разделяло всего четыре с половиной секунды.

Их тут же отсекло от единства, чтобы они не могли подсказать остальным, и те проходили испытание сами. Оно длилось ещё примерно минуту, которая потребовалась миллионному игроку, чтобы безопасно достать куб. Фокс с интересом наблюдал, как подействовали разные способы: кто-то снял одежду и накрыл ей сгусток света, это тоже сработало. Невидимый глазу, свет прекращал быть препятствием и угрозой. Хммм, интересный концепт. И вообще, с каждым новым фактом Древние становились всё интереснее.

Символ куба повис перед миллионом игроков. Одиссей ощутил лёгкое напряжение от факта, что на уровне миллиона он уже играет в высшей лиге галактики, и его медлительный неапгрейженный разум может стать критическим недостатком… Но тратить время на размышления об этом он, разумеется, не стал.

Перед Фоксом возникли три объекта, каждый странный по-своему. Первым висел колючий звездогранник, его лучи торчали во все стороны, как у морского ежа, но не так плотно. Они были толще, чем иглы, и примерно одинаковых форм, однако немного изогнутые и со множеством выемок-вмятин по бокам. С одной стороны виднелось углубление: несколько торчащих лучей располагались ниже остальных.

Вторым объектом оказался маленький выгнуто-вогнутый клин, похожий на пирамидальную семечку с острым концом, какой-то невнятный и неброский. А третьей была спираль переменной толщины, витки которой поднимались снизу вверх, обрисовывая… довольно ровную сферу, незаполненную внутри. Верхний конец спирали смыкался в гладкую «шапку», а нижний слегка выгибался и торчал наружу.

Каждый объект выглядел неуловимо-притягательно и приятно: они были такого мягкого серого цвета с оттенком морской волны и с такой матовой поверхностью, что Одиссею хотелось взять их и погладить, рассмотреть. Прислушавшись к ощущениям единства, он понял, что форма у трёх предметов совершенно одинакова для всех игроков – а вот фактура, текстура и цвет для каждого свои. Секунду подумав об этом и ощутив новый прилив симпатии к странным штукам, Фокс догадался, что признаки зависят от того, какой ты расы, и объекты специально такие приятные, чтобы каждому хотелось взять их в руки. Это намёк от Игры, но для чего их брать?

Куб отсчёта, висящий в воздухе, мигнул. Ещё раз, неторопливо и плавно. Человек понял, что с каждым «мигновением» символ будет исчезать и появляться быстрее, пока не замельтешит с сумасшедшей скоростью, и раунд не закончится. Нужно успеть пройти испытание до того: кажется, у Фокса всего двенадцать-тринадцать секунд. Он мигом вспотел от напряжения: лучший детектив галактики, пятисотлетний долгожитель, такой особенный – как глупо будет проиграть сразу миллиону соперников! Впрочем, миллиону из двух с половиной триллионов… Ненужные мысли панически лезли в голову, но детектив умел с таким справляться.

Нужно выбрать один из трех объектов? Но какой из них правильный? Нет, это не может быть выбором, они не случайно все три одинаково притягательны. Фокс не особо разбирался в топологии, геометрии и механике, зато он умел экстраполировать, и его мысли бросились в сторону собственно Игры.

Если первое испытание было на решимость играть, а второе на понимание грядущих опасностей, то чему посвящено третье? Интеллекту? Да, в играх часто нужен ум. Но Фоксу подумалось, что игра, где выигрывают по умолчанию только самые умные – это не очень хорошая и правильная игра. Интеллектуальное неравенство, в том числе у разных рас, заведомо определяет, кому победить и кому проиграть. А Древние вряд ли создали такой грандиозный проект и позволили принять участие каждому – таким разным существам, – чтобы свести всё к тесту на IQ.

Нет, испытания должны быть более универсальны. Но чему тогда посвящён третий тур?

Много участников вокруг Фокса уже предприняли первые действия: кто-то выбрал один объект из трёх и пытался понять, что дальше; другие переставляли фигуры местами, третьи хватали и ломали, крушили их в труху!

Что если нужно выбрать не один объект из трёх, а все их вместе? Одиссея пронзило понимание.

Оставалось семь секунд, он схватил спираль, она должна идти первой. Затем звездогранник: вложить его внутрь спирали никак невозможно, в витках не было достаточного просвета, чтобы втиснуть звезду внутрь. Но Фокс вставил слегка выступающий нижний конец спирали в ту самую прореху в лучах звезды, и начал вертеть её по кругу, с восторгом наблюдая, как идеально они смыкаются, наползая друг на друга. Одно движение, другое – и звезда втиснулась внутрь.

Осталось пять секунд, в его руках лежала почти идеальная сфера, и было трудно поверить, что такое ровное и гладкое целое создано из таких острых, мятых и неровных частей. Мир часто парадоксальнее, чем кажется. На боках сферы шёл ровный ряд выемок, абсолютно идентичных, и конечно же, туда острым краем вниз вставлялся третий объект, то самое «семечко». Но оно было всего одно, а пустот куда больше!

Четыре секунды. Одиссей уже понимал, что это за испытание – оно на обманчивость восприятия и способность её преодолеть, на умение работать с парадоксами. Если у тебя нет нужной детали, чтобы завершить идеальную сферу… ты должен найти иной способ завершить её. Совершенно иной.

Фокс крутанул шар в руках, так быстро, как мог – тот плавно поднялся в воздух и замер, вращаясь сам, стремительно и ровно; первые мгновения выемки мелькали, но затем из-за скорости их стало не разглядеть – шар вертелся так быстро, что вращения стало не видно. Перед человеком зависла идеально гладкая и ровная сфера. То, что и требовалось.

Она исчезла, и Одиссей вошёл в первую десятку тех, кто прошёл это испытание. В первую десятку из апгрейженного миллиона! Впрочем, остальных не пришлось долго ждать.

Осталась тысяча кандидатов, и напротив каждого повис символ-квадрат. Похоже, это предпоследнее испытание: в тур-линию пройдёт сотня, а в тур-точку – десяток игроков, и именно эти десять шагнут на Планету судьбы.

Под Фоксом развернулась широкая панель, и на ней стали понемногу рождаться крошечные зёрнышки-существа. Эти «мураши» роились вокруг маленьких муравейников, и с каждой секундой едва заметно прирастали в количестве. Муравейников было десять штук, все серые и похожие друг на друга, и развивались они совершенно одинаковым способом. Затем один из них разом поменял цвет и стал ярко-жёлтый. Фокс, не раздумывая, протянул руку к другому – который находился в нижнем углу, у самого края карты. Как только он коснулся муравейника, тот вместе со всеми мурашами стал синим.

Игроки один за другим осознавали, что участвуют в партии на десятерых: девять других – твои соперники, и лишь один победитель выйдет в следующий тур. Муравейники каскадом окрасились в разные цвета, каждый игрок определил, за кого он играет – и внутри общего единства на тысячу разумов появилось мини-единство на десять врагов, играющих против друг друга.

Но карта была совершенно ровной и пустой, а разницы в развитии мурашей не наблюдалось. «Значит, – сразу понял Одиссей, – мы сможем влиять не только на то, как развиваются наши подопечные, но и на то, каким станет ландшафт игрового мира».

Он коснулся пустого места на панели, и снизу возникла полоса, на которой лежали: горка твёрдых ребристых ромбиков, горка мягких пушистых зверушек, блестящие самородки, углубление, полное отдельных прозрачных капель, словно застывших слёз, целая заросль маленьких то ли деревьев, то ли кустов и наконец аккуратные светящиеся энергоблоки. Ресурсы.

Каждого ресурса было ровно по тысяче, человеческие цифры светились рядом специально для Фокса. Он ткнул в капли и провёл пальцем по пустой карте недалеко от синего муравейника – и там появился водоём, вытянутое озеро, а количество слёз в его ресурсах уменьшилось вдвое. Не теряя ни секунды, Одиссей выбрал ромбики и потратил их почти все, чтобы воздвигнуть скалы, откусывая себе максимально возможный кусок карты и отгораживаясь от всех противников, защищаясь горами и уменьшая соперникам территорию для будущего развития. Свои свободные территории он обеими ладонями за секунду заполонил лесом – и ресурсы-кусты закончились.

Фокс был первым, кто догадался всё это сделать, но остальные увидели изменения на карте и тоже начали стремительно делить её с помощью гор, рек и лесов. Только двое замешкались, и сразу сало ясно, что плохой старт в этой игре – почти гарантированный смертный приговор. Им остались лишь огрызки территорий, ведь окружающие успели забрать себе и оградить большую часть.

Одиссей, не теряя ни секунды, разместил на своих землях стада пушистых зверей (источник пропитания) и равномерно понатыкал залежи кристаллов, но не все, пару оставил на всякий случай. Мерцающие энергоблоки, похоже, были самым ценным ресурсом игры, но пока не ясно, для чего.

Крохи из синего муравейника моментально отреагировали на все изменения: они потянулись к воде, к лесам, к пушистым существам – и стали стремительно добывать все ресурсы. За десять секунд база разрослась вдвое, число крох увеличивалось на глазах. Родились более крупные мураши, составленные из двух зёрен и даже трёх. Составная форма жизни с блочным функционалом, интересно.

Фокс заметил, что мураши не добывают кристаллы, а лишь ползают по залежам; подумав секунду, он выбрал энергоблоки и затем коснулся своей базы. Угадал: открылось окно возможностей развития. По символам, адаптированным к восприятию человека, всё было чётко и ясно: вот иконка «изучить технологию добычи» (моментальный тык туда), вот «улучшенная охота» (тык, стоит в очереди), вот изучение оружия для атаки, улучшение защиты и так далее, и тому подобное. Древо технологий тянулось в разные стороны, успевай осмыслять и выбирать. Но тысячи энергоблоков хватало только на изучение первых семи-восьми технологий. Надо понять, где брать энергию потом.

В центре карты уже рубились друг с другом: мураши разных цветов пересекались и начинали войну на истребление. Одиссей покачал головой, ведь он был первым, кто догадался о сути игры и отхватил себе лучшую территорию, сделал удачный ландшафт и начал развитие раньше остальных… но как минимум половина игроков теперь опережала его в мелких улучшениях и контроле. Их воины уже владели доспехами и метательным оружием, на базах строились укрепления. Всё потому, что многие игроки анализировали ситуацию, принимали решения и отдавали приказы быстрее, чем Фокс. А ведь он был умный и опытный человек, просто его старомодный мозг без апгрейдов начинал проигрывать гонку.

Главное, что он заметил: уничтожая вражеских существ и разрушая их строения, захватывая их территорию, победитель получал небольшие порции энергоблоков, нужных для технологического развития. Порции были маленькими, чтобы не привести к лавинообразному росту силы игрока, которому довелось победить в одной стычке в одном месте карты. Но энергия медленно копилась, и победы были единственным способом добыть самый ценный ресурс.

Это было сколь логично, столь же и безжалостно. Война на уничтожение в реальном времени, где истребление твоего народа означает твою смерть в игре.

Следующие минуты слились в нарастающий калейдоскоп, шею и спину медленно охватывала пульсирующая боль. Секунды убегали в лихорадочном управлении стремительно растущей армией и усложнявшимся арсеналом возможностей и элементов. Чем сложнее становилась игра, тем больше Одиссей не успевал за тройкой сильнейших игроков: Красный, Оранжевый и Жёлтый. Желтый уже почти уничтожил Зелёного, когда Одиссей только начал столкновения с Пурпурным.

Первые минуты Фокса и его маленький народ держало в лидерах и в безопасности то, как быстро и правильно он понял сущность игры и распорядился своими ресурсами, чтобы отгородиться от ранних угроз и забрать себе максимум пространства и ландшафта. Выставленные племена зверей сами собой размножались и распространялись по широким лесам, и это, независимо от действий Одиссея, создало богатую ресурсами живую среду для его мурашей. Рано выставленные месторождения, оказывается, тоже со временем «дозревали», добытые самородки начинали попадаться крупнее и ценнее. Мураши Фокса питались до отвала, и потому среди его народа часто рождались «гиганты»: существа из трех-четырёх зёрен – они были явно сильнее и способнее мелкотни.

Синие горы поначалу стали почти непреодолимым препятствием и защищали народ Фокса и его территории от посягательств; не всем из остальных игроков удалось отгородиться горами, потому что самые быстрые и агрессивные соперники предусмотрительно протянули по карте длинные реки. Горы поверх них уже не ставились – и это позволило агрессорам в скором будущем проникнуть на территорию противника вплавь. Поэтому стычки в центре карты начались раньше, чем по краям. Там и конкуренция за ресурсы была выше, в связи с большей плотностью соперников – именно поэтому Фокс сразу выбрал себе закрытый угол.

Но горы не гарантировали защиту надолго: уже на четвёртой минуте игры Жёлтый игрок освоил технологию переработки горных блоков, получая при этом серую пыль, новый строительный ресурс. В итоге он смог и улучшить инфраструктуру, и добираться до территорий врага через вырытые каньоны, оккупировать их залежи кристаллов, увеличивая свой доход.

На карте игры одновременно происходило множество событий. Кто-то пытался защищаться и ушёл в глухую оборону, изучив соответствующие технологии, которые понемногу увеличивали ресурсы внутри закрытого анклава – но довольно медленно. Кто-то выбрал агрессивную стратегию, однако не рассчитал силы и проиграл: уже практически вылетели Зелёный и Коричневый, их базы уменьшились до начальных, а от земель остались клочки. Кто-то использовал агрессию идеально и развивался быстрее остальных, это как раз были те самые Желтый, Оранжевый и Красный. Одиссей шёл вслед за ними, потому что его никто не трогал и у него был самый лучший старт. Но не воюя, он не зарабатывал энергоблоки, и когда стартовые закончились, это остановило его технологический прогресс.

В игре не нашлось технологий для дипломатии или сотрудничества, всё было направлено на взаимное уничтожение – ведь в следующий тур пройдёт только один. Однако Фокс понимал, что кроме явных игровых механик существуют неочевидные мета-игровые.

Выше них с Пурпурным активно развивался Красный игрок. Он только что начал войну с Оранжевым, и ему было стратегически выгодно отхватить кусок территории от достаточно неагрессивного Синего народа Одиссея, который вкладывался в добычу и рост, а не в завоевание, и не мог оказать достаточно серьёзного сопротивления.

Быстро осознав, что Красный не избежит соблазна вторгнуться к нему, Фокс взял остатки своих кристаллов и внезапно разместил их на территории будущего врага. Тот уже двигал первые силы в его сторону и даже отпочковал от основного муравейника второй поменьше, чтобы установить на границе синих гор свою базу. Но после такого жеста доброй воли Красный почти сразу отвёл войска к оранжевым горам и установил базу там. Ведь он без боя получил то, на что собирался потратить силы – так что теперь напал на Оранжевого всем, что у него было.

Одиссей с облегчением перевёл дух: отсрочка куплена, посмотрим, кто из агрессоров победит.

У него тем временем сложилась лучшая экономика и самое здоровое и многочисленное население, и он давил Пурпурного игрока за счёт своих «гигантов», общей сытости и здоровья синих мурашей. Пурпурный реагировал быстрее и управлял элементами игры лучше Фокса – как и почти любой гражданин галактики с апгрейдами и прошивками первого или высшего класса. Но он неумолимо проигрывал человеку по двум причинам: слишком удачный старт Синего и его наблюдательность, а затем находчивость в принятии верных решений.

Одиссей раньше всех догадался, что мурашей можно скрещивать друг с другом, осуществляя селекцию. Он первым увидел, что тройные мураши получают специализацию добытчиков, двойные остаются в собирателях, а четверные становится сильнейшими воинами. Поняв это, Фокс заставил всех четверных мурашей собраться на базе и размножаться – после чего они породили несколько четверных и одного небывалого пятиблочного гиганта. У других игроков ещё не было «пятёрок», а оказалось, что это могучие и умные вожди. Синий вождь начал действовать самостоятельно: отпочковал от основной базы маленький муравейник и ушёл выше, заложив базу для будущего могущества.

Одиссей создал ещё одного такого же, благодаря своему мирному и защищённому развитию, но после бросил все силы на агрессию и войну. Ударными группами из четверных бойцов с двумя вождями Фокс сокрушил Пурпурного, а Голубой и Красный с разных сторон дожрали земли и ресурсы проигравшего. Зелёный и Коричневый тем временем выбыли из игры.

Оранжевый проигрывал Красному, Желтый начал войну одновременно с Голубым и Салатовым. Бордовый в верхнем углу уступал кусок за куском земли Голубому. Через минуту от Бордового и Фиолетового ничего не осталось. Красный и Жёлтый всё росли и росли, они поглотили почти всех мелких и уткнулись друг в друга, Голубой забился в угол и ушёл в глухую оборону.

Одиссей получил новые энергоблоки, и едва успевал решать, куда направлять развитие. Он больше не мог балансировать между экономикой и вкладом в будущее. Чтобы выжить и поспеть за оставшимися агрессорами, Фокс должен был прямо сейчас что-то завоевать. Он мог вторгнуться в бок Салатовому, но понял, что даже если урвёт себе кусок, получит не так много. Одиссей собрал все свои силы и вошёл в земли Красного.

Жёлтый тем временем получал энергоблоки быстрее всех и достиг предела технологического развития, последняя технология позволила ему ускорить передвижение всех войск. Он за минуту произвёл ошеломительный марш-бросок своих армий на Голубого, и тот перестал существовать.

Красный был хорошим стратегом. Увидев войска Одиссея, он отвёл свои и ударил по оставленным территориям Жёлтого. Это был правильный ход: два лидера неминуемо столкнутся уже скоро, и выгоднее нанести удар первым, пока армии Жёлтого отведены в верхнюю часть игрового мира. При этом он жертвовал часть своей земли Синему, но получал больше. А Одиссей, увидев знак союза от игрока, по отношению к которому раньше совершил союзное действие сам, захватил оставленные земли, но дальше не пошёл, а переключился на Салатового.

Прошло ещё две минуты – и в игре осталось трое.

Красный проигрывал Жёлтому, но едва-едва, война шла на грани, два по-настоящему сильных и быстрых стратега совершали стремительные размены и перегруппировки, успевая и вести развитие всего своего народа, и руководить вручную чуть ли не каждым мелким мурашом! Одиссей, отстающий от Красного совсем немного, тем не менее, с каждой минутой всё яснее осознавал, что ни того, ни другого врага, явно превосходящих его в скорости и мере стратегического контроля, ему в итоге не одолеть.

При этом все три народа и игрока оказались в патовой ситуации.

Жёлтый поставил энергоблок на территорию Одиссея. Ясный и недвусмысленный жест: давай разделим Красного. Но Фокс знал, что это заведомое поражение: Жёлтый получит большую часть ресурсов Красного и получит больше энергоблоков, а затем с превосходящим интеллектом и силами легко победит Синего и закончит игру.

У Красного вариантов было не больше: он мог отступить от Жёлтого и попытаться победить Одиссея, но всем было ясно, что, даже превосходя его как управляющий и стратег, он просто не успеет.

У Фокса было три выбора. Первый: ждать исхода войны, участвовать в ней по минимуму и копить силы, – но он не сомневался, что в итоге проиграет. Второй: напасть на Красного – тоже проигрыш, Жёлтый разнесёт ослабевшего победителя ещё быстрее. И третий вариант: выдвигаться наверх карты всеми силами, сражаться против Жёлтого вместе с Красным, пытаясь развиться как можно сильнее и при этом потерять как можно меньше – ведь его армии были всё же вторичной ударной силой, и первичный ответ Жёлтого пройдёт по красным мурашам. Это был очевидно самый лучший выбор, при нём у Одиссея появлялся шанс.

Человек потянулся к единству, в котором осталось лишь трое игроков – чтобы узнать, кто они.

Красный был профессиональным военным, Фокс нервно хмыкнул, увидев гепардиса в форме и с таким количеством аугментов, от которого до киборга оставалась пара шагов. Штабной стратег в отставке, Ррынис Ворск был решительным, угрюмым и максимально хладнокровным бойцом.

А Жёлтым агрессором и лидером по большинству параметров оказался маленький, тщедушный крулианец. Две полоски его тела сплелись в спокойном неплотном узоре, небрежном, а ещё он курил трубку, пыхтел, как ни в чём не бывало. У змея не было ни единого технологических апгрейда, а вот прошивки, судя по скорости реакции и количеству одновременных потоков восприятия, топовые.

Блёклая чешуя и потускневшие роговицы выдавали возраст – змей был уже стар, но его маленькие глазки блестели такой концентрацией яда, которой отродясь не водилось в клыках. Высший магистр космической археологии, презрительный и колкий директор института перспективных исследований, мастер Свийс испытывал к двоим оставшимися врагам большой интерес. Как к милым, слегка недоразвитым зверушкам.

Заметив внимание человека, крулианец свил себя в вежливое кольцо и прошипел:

– Вы ужжже можжжете сссдавацца, молодой человекс. Шахус и матус в пять ходов, если вы понимаете, о чём я.

Молодой человек вздохнул.

Две минуты они вместе с Красным выходили на позиции, пытаясь скоординировать действия, но у них плохо получалось, потому что Жёлтый мастерски менял диспозиции и наносил быстрые и точные удары в ответ. Все трое полностью потратили энергоблоки, и Фоксу с Ррынисом не хватило на технологию быстрого передвижения. Их армии уступали в мобильности, хотя заметно превосходили в числе.

И грянула последняя война на истребление, мураши пошли брат на брата, потоки Синего, Красного и Жёлтого смешались, как в нелепом калейдоскопе или трагически драном макраме.

У Фокса слегка плыло перед глазами, спина и шея пульсировали, охваченные огнём, а голова гудела, как пустой торпедный отсек, но он стоически терпел боль и принимал решения в таких количествах и с такой скоростью, что поразил сам себя. Но этого оказалось недостаточно.

Жёлтый за три минуты одолел два главных войсковых объединения Красного, не дав Синему получить слишком много, когда их вожди разобрали чужие владения на части.

Гепардис посмотрел на человека, сделал знак уважения, подходящий для гражданских лиц, и передал остатки своих ресурсов и земель синей армии, а последними из красных мурашей уничтожил столько инфраструктуры и армий Жёлтого, сколько сумел. Одиссей успел захватить главную базу своего союзника-врага и получил за это крупную партию энергоблоков; он сразу освоил технологию быстрого движения и высшую технологию управляемой рождаемости.

Синий и Жёлтый остались вдвоём.

И если Одиссей думал, что перед этим было сложное и напряжённое сражение, он только сейчас понял, насколько ошибался и насколько комплексное, полное тонкостей и нюансов, не прощающее ни малейших ошибок противостояние ждёт его впереди.

Он сражался лучше, чем когда-либо в своей жизни, совершал неожиданные и творческие ходы. Всё, что крылось в таланте, фантазии и опыте Одиссея, он проявил в этой игре. Благодаря технологии управляемой рождаемости в его армии появилось двое семиблочных мурашей: гигантские медленные сокрушители, они были сильнее остальных воинов в игре.

– Похвально, похвально, – прошипел Свийс, проиграв третье сражение подряд.

Но его отступающие вниз войска окружили и перерезали две логистических артерии Синих, ведущие с юга на север. Центральные армии Фокса оказались без поставок, и он понял, что проигранные бои были приманкой настоящего стратега, которая позволила его войскам отступить в нужные регионы. Бледный Фокс ощутил, как дрожат руки и бессилие растекается по измученному телу: он сделал всё, что мог и даже больше… но этого оказалось мало.

– Упорсссство, досстойное лушшего применения. Впрошем, от кашдого по ссспошобностям, вы и так сссебя превжошли.

Фокс сжал зубы и продолжил игру, минуты тянулись тяжело, как будто сверху навалилась груда камней, которая росла с каждым шагом. Схватка со змеиным стратегом, который слегка уступал Фоксу по размерам и силе армии и не имел двух семиблочных бойцов, но превосходил по территориям и притоку ресурсов – была бы схваткой двух равных врагов. Но крулианец мыслил быстрее и, главное, благодаря прошивкам физически тратил на мышление меньше сил. А Фокс устал от невероятного темпа, глаза болели от постоянной концентрации на мелких деталях; он совершил одну за другой две ошибки, каждая из которых немного увеличила преимущество врага.

– Печчально, ффух, на это горешно шмотреть, – посочувствовал Свийс.

Но человек продолжал бой, и у него было маленькое, но важное преимущество: умение находить необычные решения. Благодаря таланту мифотворца, Одиссей в поисках правды придумывал потрясающие истории, которые часто оказывались истиной, а иногда даже чем-то большим. Его соперник не обладал этим свойством, это был циничный и ядовитый змей, которым руководили только презрение и расчёт. Воображение было ему непонятно и не близко. Именно эта разница, вместе с несгибаемой волей Фокса, испытавшего в своей жизни практически всё, что можно испытать, давала ему надежду. Он продолжал драться до последнего.

Поэтому пять тяжелейших минут спустя, крулианец распрямился, удивлённо посмотрев на детектива, и произнёс:

– Какая выдумка. А ты неплох, шеловек.

И добил последних синих мурашей.

Ноги не держали Одиссея, он сел на пол, не веря, что всё кончено.

Он не прошёл в четвёртый тур. Единство выветрилось из головы, и его выкинуло из Игры.

Тишина.

Только мстительная боль спины и поясницы, пульсирующая шея и резь в голове – они с удовольствием заполняли опустошение, накрывшее Фокса. Проигравший хотел встать, но не было сил.

– Ана? – спросил он в пустоту.

– Изолировалась от всех контактов и не покидала комнату, – мягко ответил Гамма.

Это порадовало Одиссея: значит, она ещё не проиграла.

– Фазиль и остальные?

– Отправились в торговый стационар этой системы сразу по нескольким делам: договориться о продаже стада шикарисов, забрать накопления Трайбера из его схрона, а затем подключиться к бирже кластера и инвестировать новые средства. Вернутся не скоро.

– Пить…

Одна из тележек подкатила к Фоксу и вручила Кружбан; холодная вода слегка привела детектива в чувство.

– Ничего не кончено, пока оно реально не кончено, – прошептал Одиссей.

Ведь у него были старые покровители, почти столь же сильно заинтересованные в изучении Древних, как и он сам. Фокс вынул из кармана инфокристалл.