Тайна

Вот только что минул Хэллоуин, сегодня католический День Всех Святых, это такой мистический пуп года, когда по мнению впечатлительных дам и господ происходят разные необъяснимые вещи и возможны всякие контакты с иными сущностями.

В связи с этим я обратился к творчеству Антона Павловича и припомнил, что у него есть рассказ, в котором наш классик высмеивает спиритуалистов, вызывающих духов. "Страшная ночь" он называется, я написал на него рецензию, а потом я припомнил еще один рассказ, касающийся той же темы - "Тайна".

Здесь вообще-то, кроме потехи над вызывающими духов, поднимается и другая тема - невнимания к ближним своим. Вот главный герой рассказа - действительный статский советник Навагин не очень-то интересуется людьми, которые его окружают. Так, столкнувшись с тем, что каждый праздник в книге его гостей расписывается некий Федюков, которого он не знает, советник начинает воображать невесть что - от мести несправедливо уволенных сотрудников до издевательств соблазненных им девиц. Ну, да то что господин Навагин не без греха к делу отношения не имеет.

Потом выяснится, что Федюков - фамилия дьячка местного прихода. А ведь Навагин рассматривал в качестве носителей фамилий только представителей чиновничества, только они для него имели фамилии, а остальные - всякие дьячки, швейцары и прочая обслуга прозывались либо по профессиональной принадлежности, либо по приходскому чину.

Поэтому ему проще было впасть в мистику, чем предположить, что у простого человека тоже может быть фамилия. И он бросается в широкие объятия неизведанного и необъяснимого. Поддавшись на уговоры жены, он вызывает дух Федюкова, и тот таки является и требует "Кайся!" Дальше - больше, увлечение становится навязчивым, в ход идут духи Ганнибала и Наполеона, этим да еще Македонскому с Цезарем больше всего достается от всяких мистически-настроенных полудурков. Правда, Навагин еще и Аскоченского вызывал, наверное, потому что этот, на тот момент свежеумерший, а сегодня окончательно забытый писатель, тогда гремел как автор мистического романа "Асмодей наших дней".

В общем Навагин становится докой в общении с духами и даже пишет трактат собственного сочинения на эту тему "И моё мнение", и в этот золотой момент апогея познания сущности таинственных сторон бытия выясняется кто же таков этот Федюков. Почувствуйте, что называется, себя идиотом. Ну а как иначе, разве же советник Навагин не идиот? Конечно, сам он может считать идиотом экзекутора Кринолинского, которого заразил спиритизмом, да так основательно, что тот отправлял телеграммы: "В ад, казенная палата. Чувствую, что обращаюсь в нечистого духа. Что делать? Ответ уплачен".

Количество рассказов, которые Антон Павлович посвятил теме подписных листов, в моём марафоне давно пошло на второй десяток. Эта давно умершая традиция – оставлять подпись в специальном поздравительном листке у высокого начальства в Рождество или в Пасху, а также по другим торжественным праздникам и поводам.

О спиритизме и спиритических сеансах рассказов раза в два поменьше. Но в данном произведении «Тайна» обе эти темы – подписных листов и спиритизма воссоединились.

В основном Чехов писал о том, как воспринимают обязательную повинность поздравления руководства нижние чины. По-моему, впервые в "Тайне" он рассказывает о впечатлениях самого поздравляемого, действительного статского советника Навагина. Оказывается, он каждый раз внимательно изучает оставленные подписи визитёров. И вот уже тринадцатый год не может разгадать одну тайну. Каждый раз в подписном листе появляется загадочная фамилия некого Федюкова, которого ни он сам, ни его жена, ни швейцар, сопровождавший подписантов, не знали.

«Что за птица этот Федюков, - Навагин решительно не знал. Он перебрал в памяти всех своих знакомых, родственников и подчиненных, припоминал свое отдаленное прошлое, но никак не мог вспомнить ничего даже похожего на Федюкова. Страннее же всего было то, что этот incognito {неизвестный (лат.).} Федюков в последние тринадцать лет аккуратно расписывался каждое Рождество и Пасху».

Удивительно, что швейцар, заранее предупреждённый, чтобы обратил внимание на незнакомца, тоже никого постороннего не заметил. Попытка Навагина провести своё расследование тоже не увенчалась успехом. Подписи шли строго последовательно, и представить себе, что кто-то в шутку расписался вместе со своей фамилией, ради курьёза, ещё и Федюковым, не выдержала проверки.

«Находилась она тотчас же под подписью губернского секретаря Штучкина, запуганного и малодушного человечка, который наверное умер бы с перепуга, если бы позволил себе такую дерзкую шутку».

Навагин обратился к жене, которая сильно увлекалась спиритизмом, а поэтому всё легко объяснила потусторонним.

Тайна мучила Навагина слишком сильно. К тому же совесть его была нечиста, поэтому «весь вечер он думал о том, что incognito Федюков есть дух какого-нибудь давно умершего чиновника, прогнанного со службы предками Навагина, а теперь мстящего потомку; быть может, это родственник какого-нибудь канцеляриста, уволенного самим Навагиным, или девицы, соблазненной им...» Старые грехи мешали чиновнику почувствовать себя спокойнее, слишком пугало его странное и необъяснимое проявление мистического подписанта.

Навагин попросил жену вызвать дух Федюкова. Тут же она продемонстрировала мужу всё своё мастерство, вызвав и Федюкова, посоветовавшего покаяться, и Наполеона, и Ганнибала, и тётку Клавдию Захаровну… Проведённый сеанс умиротворил статского советника, и он «уснул успокоенный, счастливый, что познакомился с новым для него, таинственным миром».

Таким образом Навагин сделался истовым поклонником «гипнотизма, медиумизма, бишопизма, спиритизма, четвертого измерения и прочих туманов… После этого он каждый день занимался спиритизмом и в присутствии объяснял чиновникам, что в природе вообще очень много сверхъестественного, чудесного, на что нашим ученым давно бы следовало обратить внимание». Прочитав не одну сотню спиритических брошюр, он и сам решил написать статью, только отправить её не успел… Почему? Часто у Чехова в конце рассказа бывает резкий поворот, этакий «фирменный выверт», объясняющий сложные явления, о которых речь шла большую часть произведения, самыми простыми и реальными словами. Так было и в этот раз, после чего Навагин слегка тронулся умом и стал всем кричать – «Аставьте меня в покое! Что вам нужно от меня, не понимаю? А-ас-тавьте меня в покое!»

И что стало причиной произошедшего – подписные листы с загадочным Федюковым или спиритизм, решать уже вам. Если, конечно, захотите прочитать этот небольшой рассказ.

Фразы – 1.«Всю ночь Навагину снился старый, тощий чиновник в потертом вицмундире, с желто-лимонным лицом, щетинистыми волосами и оловянными глазами; чиновник говорил что-то могильным голосом и грозил костлявым пальцем». 2. «С его легкой руки занялись спиритизмом и все его подчиненные, да так усердно, что старый экзекутор сошел с ума и послал однажды с курьером такую телеграмму: "В ад, казенная палата. Чувствую, что обращаюсь в нечистого духа. Что делать? Ответ уплачен. Василий Кринолинский".

Прочитано в рамках марафона «Все рассказы Чехова» # 506

Чудеснейший рассказ - впрочем, как и всегда у Чехова. В этот раз он направлен скорее на то, чтобы вызвать у нас улыбку, хотя для маленького человека, с которым приключилась эта история, случившееся больше напоминает драму. Снова потрясающая способность - в кратчайший объем умудриться включить то, на что некоторым не хватает романов. Здесь и характеры - Навагин, его жена, дьячок прекрасно раскрыты, иногда буквально одной строчкой. Здесь и быт - повальное увлечение спиритизмом, традиция подписных листов, чиновничья служба. Но самое главное - за столь короткий срок огромное удовольствие для читателя.

В этом рассказе я продолжаю открывать для себя Чехова, причём после прочтения этого рассказа — с восторгом!

Когда прочитал Антон Чехов - Драма на охоте , в Чехове увидел задатки блестящего писателя детективов (причём в том произведении он первый, а не Агата Кристи, написал приём, когда персонаж, от которого идёт повествование, и является убийцей; рецензия). В рассказе «Тайна» Чехов словно пробует себя в стихии Стивена Кинга, и ему это прекрасно удаётся. Для меня — новый восторг от Чехова. Конечно, здесь не испытываешь мистический ужас и ознобный страх, но мистическая составляющая, причём в тонком плане, присутствует, и добавляет рассказу приятную, особую нотку впечатлений.

В рассказе идёт речь о странной подписи в листе визитёров, которая регулярно, и уже долгое время, там появляется, но никто не знает, что за человек ставит роспись. Этот рассказ — блестящая история для литературы времён Антона Павловича: читаешь с невероятным интересом. И сожалеешь, что данное произведение лишь в формате рассказа, которые у Чехова короткие.

Рассказ с нотками мистики, где главный герой, статский советник Навагин, ищет таинственного Федюкова, который из года в год расписывается в книге его гостей на праздники. Никто не видел и не знает Федюкова, а он-то существует. Или нет?

Навагин волнуется и ищет, перебирая в памяти и врагов, и друзей, и обманутых им девиц. Дошёл до обращения к супруге за помощью. А супруга страсть к спиритизму имела и мужа вовлекла в это действо. Какими правдами и неправдами эта парочка у спиритического блюдечка вытребовали ответ, нам не ведомо. Но, уверовав в то, что Федюков дух, Навагин стал интересоваться спиритизмом и всех чиновников увлёк этим новым направлением.

Естественно, во что веришь, то и приходит. И духи Навагину отвечали, и дошёл наш герой до написания трактата "И моё мнение". Герой увлёкся и в экспертность свою поверил. А Федюков нежданно обнаружился.

И то, кем оказался Федюков, не может оставить читателя равнодушным. Не зря же и блюдце спиритическое голосом Федюкова молвило "кайся".