Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные

В своей жизни Элис привыкла распознавать людей по запахам, отголоскам эфира, тягучести масел. И ей крайне редко встречались экземпляры, которые можно было запомнить по характерным ароматам яда. Цикуты.

Тесса Розенштайн пригласила близняшек на примерку, и через четверть часа девушки покинули лавку, пригласив на чай чародейку. Их общество было необременительным и легким, поэтому Элис приняла приглашение. А модистка, выпроводив покупателей, выдохнула и спросила:

– Протеже или любовница? – морщинка между бровей разгладилась, и женщина словно скинула десяток лет, сменив маску «серьёзной госпожи» на «усталую швею». Ведьма пригляделась внимательнее к визави и пришла к выводу, что вот люди, которые так быстро и умело перевоплощаются, конечно, заслуживают уважения, но вместе с тем, ни капельки не внушают доверия.

– Ассистентка при аптекарской лавке…

– Проходи, ассистентка, – усмехнувшись, словно намекая, где она видела таких ассистентов, пригласила Госпожа Розенштайн.

Элис хоть и любила наряды, но сейчас они казались такой мелочью, что она скомкано мерила одно за другим платья, выбирая уже из готового, и не ощущала никакого наслаждения. Мерки модистка сняла на случай, если девушка все же решится на нечто особенное. Но даже с готовыми нарядами не все сложилось гладко: где-то подол надо подшить, у некоторых увеличить лиф, поэтому чародейка через полчаса ощутила себя подушечкой для иголок, а один раз прочувствовала на себе каково это, когда в тебя впивается тонкий металл. Швея извинялась и посетовала на руки, что теперь не как у неё двадцатилетней. К слову, общительностью женщина не страдала. Она с профессионализмом гробовщика, который на своём веку повидал все, механически подбирала подол, подкалывала рукава и, лишь когда помощница стала упаковывать последний туалет, произнесла:

– Сестрицы Престон обожают сплетни, и не стоит верить всему, что они рассказывают.

– Благодарю, – Элис переодевалась в родное платье и только сейчас ощутила настолько оно не похоже на здешнюю моду: более тяжёлое, строгое.

– Но Ванессу действительно жаль… – швея встретилась с девушкой взглядом в зеркале и в бесцветных, некогда янтарно-карих глазах скользнула печаль. – И если ты все же боишься…

– А с чего вы взяли, что бояться стоит мне, а не меня?

Элис неотрывно наблюдала в зеркале, как в глазах собеседницы сначала вспыхнула злость, потом понимание и лукавая улыбка коснулась карминовых губ.

– Возможно, ты и права…

Женщина отступает за стол и начинает сворачивать ткани, а дверной колокольчик ябедничает о приходе нового посетителя. Элис не надо было оборачиваться, чтобы понять, что в помещение зашёл маг. Она ощутила огненную дорожку между лопатками. Ее рассматривали. С любопытством. Как глядит на редкую бабочку энтомолог-натуралист. Она передернула плечами, и атласные ленты на спине натянулись. Не выдержала и повернула голову в сторону двери.

Да. Грегори смотрел. Во взгляде его металась удерживаемая буря. Очень притягательно. Алисия вскинула бровь. Ей ответили лукавым прищуром и закушенной губой. Ее бросило в жар от неприкрытого интереса. Она поправила рукава и, не теряя достоинства, вернулась к зеркалу, потому что понимала – к этому мужчине у неё накопилось слишком много вопросов. Только вот нет уверенности, что все ответы она готова услышать.

Глава 12

– Я увольняюсь!

Элис плюхнулась на диванчик и расправила по обе стороны от себя юбку. Сама себя она видела кошкой, что подобрал добрый мальчик и она, словно прощупывала почву: гадить ли в любимый розарий, или все же за это можно огрести? Увольняться-то она не планировала, но вдруг повезёт.

– Тебе не нравлюсь я, пироги моей экономки или неограниченные возможности моего банковского счёта? – намекнул на карету покупок Грегори и Элис, нет, не усовестилась.

– Я хочу свободы и канарейку.

– Почему канарейку? Ещё недавно ведь была черепаха…

– За невозможностью дать первого, прицениваешься ко второму?

– Ты и так свободна. За два дня, что мы знакомы, не заметил, чтобы ты была чем-то занята.

Неужели этот маг намекнул, что ведьма бездельничает? Знал бы он, сколько сил и чая потратилось, пока она его тайны узнавала. И плевать, что от знания этого ни тепло, ни холодно.

– Я напишу себе рекомендательные письма от твоего имени. Такие, что меня с канарейкой и черепахой везде возьмут.

– Я их не подпишу.

– Подмешаю в утренний чай белладонны, и подпишешь.

– Напомни мне ничего не есть и не пить из рук мастера ядов и противоядий.

– Напомни мне не раскрывать всех карт за игральным столом.

– Учти, если опоишь меня, я сожру эти пасквили.

– Заворот кишок скоропалительно нагрянет.

– Откачаешь.

Маг сложил руки на груди, а чародейка обидно фыркнула, этим выражая сомнения насчёт своих телоспасительных талантов.

– Зачем я тебе, Грегори?

– В жизни любого порядочного мужчины к тридцати годам должна быть жена, содержанка или дама сердца. За неимением этих трёх, я согласен на ведьму, что будет поддерживать меня в тонусе.

– Давай я поддержу тебе ментально? На расстоянии в несколько городов, так сказать?

– А как же острота ощущений?

Элис скривила губы в усмешке, припоминая разговор с сестричками и то, что у выдуманных чувств градоправительского сынка есть вполне живой объект. Что ж, раз жаждет остроты, пусть получает. Ее сегодня ведьма отвешивает задаром, на сдачу.

И не то чтобы чародейке не нравился маг. Наоборот. И это как раз было большой проблемой, потому что красивый мужик с тайнами – это почти убойная смесь для любой любопытный натуры. Жаль, что иногда разгадка может сильно разочаровать. Тетушка Клотильда, храни боги ее манеру воспитания, однажды посетовала, что страшнее кавалера с прошлым, может быть только оный без будущего. Так, например, в пятнадцать лет ведьма узнала, что некий барон Палмер любит примерять дамское нижнее белье, кастелян, в летней резиденции Его Величества, настолько чтит монарха, что его портрет висит у подданного в туалете, а эрцгерцог Ведисский любит плетки отнюдь не на конюшне. Тетка с ранних лет готовила Элис ко взрослой жизни, не щадя  детскую психику и нервы зятя.

Карета прошуршала по гравийной дорожке и затормозила. Грегори выбрался первым, галантно подавая руку.

– Надумала остаться? – спросил мужчина, усмехаясь и продолжая сжимать ладонь девушки.

– Давай хоть канарейку, – печально согласилась Алисия. У неё и выбора-то особо не было, хотя и теплилась надежда, что ей выдадут вольную.

– Мы не настолько близки для канарейки, – он наклоняется к ведьме, – соглашайся на рыжего наглого кота, что приходит пожрать мышей, как меня заверяет Гретта, а на деле – копчёную свинину.

Больше, чем пламенные речи, жаркие ночи и дорогие подарки – женщин сгубила мужская харизма и юмор. Чтобы вот так, с миной полной серьёзности, нести полную чушь, это вам не дракона за хвост в полёте поймать, тут талант нужно иметь. Пожалуй, не будь вокруг мага столько тайн от трупов до сошедших с ума девиц, Элис бы из кожи вон вылезла, лишь бы вскружить голову такому образчику мужской привлекательности.

На полдороги к флигелю наниматель решил аннулировать все свои привилегии одной фразой:

– Алисия, я бы хотел, чтобы ты была более покладиста в общении с клиентами… – ведьма вздёрнула бровь, которая шептала: «Окстись грешник, а то получишь в лоб метлой». Но гримасы не настолько хорошо удавались девушке. – Мы договорились о сотрудничестве. И одним из его пунктов пусть будет просьба не задирать всяких блондинок…

Похабная улыбка удалась на славу.

– Грегори, Хлоя – твоя невеста?

Почему именно этот вопрос вылетел первым? Нельзя было как-то завуалировано начать расследование?

– Нет, – с сомнением признался хозяин поместья, уже чуя стрихнин в утреннем чае.

– Подруга? – теперь приходилось выкручиваться аки циркачка на веревке в дюжине локтей над землей.

– Нет.

– Клиентка, пациентка?

– Элис, к чему эти вопросы? – самообладание мало иметь, надо ещё уметь им пользоваться, но как успела заметить чародейка, терпение – это не добродетель мужчины.

– Тогда ответь на последний, – она шагнула навстречу, упрямо задирая нос. – Если она тебе никто, почему я должна молча сносить ее оскорбления?

В чёрных зрачках больше не плясали огни смеха, там поселилась холодная расчётливость, и если бы не эпичность момента, то девушка бы переступила с ноги на ногу и разорвала зрительную нить.

– Потому что тебе жить и работать в этом городе, – спокойный голос в признание ее правоты. – Не повторяй моих ошибок, не настраивай людей против себя.

– Иначе что? – с вызовом уточнила наследница рода Гордон.

– Ничего… – он разглядывал ее, словно прикидывая, что проще сделать: уговорить или притопить. – Я не ограничиваю тебя: можешь ругаться, устраивать скандалы, топать ногами и бросаться древними манускриптами… Но только со мной…

– Настолько в себе уверен? – Элис фыркнула, склонила голову на бок и тоже присмотрелась на предмет утопления. Не одному магу здесь быть ужасом на крыльях ночи.

– Да, – спокойно отозвался мужчина. В его голосе не было бравады, самолюбования или ехидства. Он констатировал факт своей непробиваемости.

– Как скажете, господин маг, – процедила ведьма и сделала ровно то, на что получила дозволение: топнула ногой по гравию, хлопнула дверью флигеля и бросила в нанимателя детским заклятием, что срезает все пуговицы на одежде. А что? Он сам разрешил. И, видимо, от неоцененного счастья разразился многоэтажной тирадой.

Глава 13

Дом спал. Тем протяжным, тяжёлым сном, коим забывается давно больной старик. Каждый вечер он надеется уйти, но сила, воспоминания и давно осточертевшее, больное тело – не дают. И он вздыхает, ворочается на границе сна и яви, измученный и уставший от жизни. Ему тяжко, муторно. Воздух пьянит от ароматов ромашки и опиума. Постель давно отсырела, камин угас и не приносит тепла. От этого толстые ковры на полу, что прикрывают обшарпанные доски, напитываются влагой.

И это было странно. Неправильно.

Любой дом, это его хозяин. Сейчас молодой, сильный, напрочь лишённый угнетений. И почему его душа, что прячется в стенах старого поместья, такая измученная? Почему здесь нет сочной энергетики власти, пряной жизни и запахов силы? Что не так?

Ведьма всегда замечала, что жилище похоже на мага. Даже у отца везде виделись твёрдые стальные нити решительности, аромат железа и крови, порох. Дом был монументальным, приправленным долей снобизма и снисхождения. Он всем говорил, что за человек хранит его стены. А здесь…

Девушка коснулась сырой кладки. Отдёрнула руку в поспешном желании стереть с ладони вязкую плёнку. Что такого произошло с его хозяином, что все пропиталось тоской и горечью? Элис не понимала, как такое возможно, что днём – это простой дом с хрусткими половицами и розанами в кадках, а по ночам – склеп.

Она отогнала от себя загробные ассоциации и шагнула в кухню, где под потолком летали магические светлячки. Все это выдумки, кто говорит, что жилище ведьмы начинается с фамильяра (они стали запрещены Магической Конвенцией о правах недееспособных существ), котла для зелий или хорошего дымохода (к слову, ведьмы этот способ передвижения забросили с момента появления магической телепортации). Настоящий дом чародейки всегда начинается с чашки для чая. Элис уже смирилась, что ей тут оставаться до полного отцовского прощения, что не преминет случиться не ранее чем через полгода, поэтому озадачилась выбором кухонной утвари. В ящике стояло неимоверное количество посуды. И мелкие фарфоровые и крупные глиняные. Внимание Алисии привлекла здоровенная, не меньше чем на литр, кружка с надколотым краем, в прозрачной глазури, под которой виднелся настоящий узор серой глины. Она пожала плечами и вытащила ее.

А потом раздались громкие шаги по холлу. В кухню вошёл хозяин дома. Переодетый ко сну: мягкие широкие штаны и просторная рубашка. Он немного притормозил на пороге, но потом разглядел, что девушка сидит с чаем.

– Это моя кружка, – хрипло уведомил наниматель.

– Могу ее у тебя купить, – сварливо предложила Алисия, наблюдая, как мужчина направляется к чайнику. Ведьма не заметила особой неприязни от мага после ее выходки с пуговицами, поэтому не трудилась казаться милее, чем есть на самом деле.

– Могла бы просто попросить… – предложил он, и девушка сузила глаза. А Грегори, налив чая и поставив чашку на противоположную сторону стола, пошёл к шкафу.

– Мы уже выяснили, что у меня этим проблемы… – все-таки выдавила она, вытягивая шею и пытаясь в потёмках разглядеть – чем там шуршит маг. Если бы он сейчас вытащил с одной из полок здоровенный тесак, призванный зарезать ехидную чародейку, она бы не удивилась. Но вместо этого на свет появилась жестяная коробка и зажатая в зубах мужчины печенька.

– Что? – прохрустел ее наниматель, присаживаясь напротив. – У меня аллергия на имбирь, и Гретта вечно прячет от меня эти пряники.

Элис недоверчиво разглядывала недокормленного аллергика, а потом сама от себя не ожидая, уперлась локтями в стол, привстала слегка, чтобы оказаться ближе и томно предложила:

– Хочешь эликсирчик тебе сварю… От аллергии?

– Я не настолько стар, чтобы забыть, что ты специализируешься на ядах, – с искрами смеха в серьёзных темных глазах отозвался маг.

– Яды – самая полезная глава в лекарском деле, – наставительно заметила младшая Гордон, возвращаясь на место.

– Может, противоядия?

– Иногда проще дотравить, чем откачать…

Разговор завис, как висельник у хорошего палача: чуток подергивался, но признаков жизни уже не подавал.

Элис все стремилась разгадать тайну своего нанимателя. Да что там, тайну… Ей бы понять, почему он так решителен в плане неё. Ведь проще отослать обратно, высказаться за ее плохой нрав. Ещё проще, просто отпустить на все четыре стороны. Наверно, поэтому она без шуток и смеха просто попросила:

– Отпусти меня… – прозвучало жалобно и как-то совсем по-детски.

– Все же не нравлюсь, – печально резюмировал Стенли и закрыл лицо ладонями.

Девушка из-под ресниц коротко взглянула на Грегори и призналась себе, что нравиться. И пугает одновременно. Но симпатия ещё никогда не застилала ей глаза настолько, чтобы притупилось чувство самосохранения, поэтому она и хотела получить хоть какие-то гарантии своей безопасности.

– Элис, прости, но нет, – твёрдо и без вариантов, – как бы мне самому этого не хотелось…

– Что, все же не понравилась? – зло передернула ведьма.

Он отвёл глаза и дёрнул себя за прядь возле уха. Покрутил в ладонях кружку и решился.

– Ну, посмотри на меня, – как-то чересчур бурно выпалил мужчина. – У меня на все поместье десять слуг и те – больше семья. Я сам справлялся с этими зельями и эликсирами. Мне не нужен секретарь. И помощник – тоже. Неужели ты считаешь, что я воспылал желанием заиметь у себя в штате несносную, капризную девчонку?

Чародейка обижено поджала губы на «несносную» и «капризную», но промолчала.

– А если ты… Вот ты не хотела на меня работать, зачем отдала мне конверт с письмом? Почему просто на словах не объяснила? Я не самый хороший человек, но довез бы тебя до телепортационной станции…

– Так в чем проблема? Сделай это сейчас, – девушка снова посмотрела на мага из-под ресниц и заметила как он нервничает.

– А сейчас я уже не могу…

– Почему, Грегори?

– Я подписал магией договор с твоим отцом.

Слова бухнулись в тишину дома. Алисия сидела и переваривала услышанное: то есть ее отец не просто попросил старого друга, он стребовал с него заверения, подкреплённые силой. И разорвать их теоретически возможно, но проще дождаться истечения сроков.

– Я могу тебя отпустить только обратно к отцу, все остальное, увы… – он развёл руками. – Я должен гарантировать твою безопасность, а позволить тебе уехать куда заблагорассудиться – не могу.

Элис всякое ожидала услышать, но только не это. Не то, что они вдвоём загнанны в магическую ловушку. Но хотя бы за себя можно не опасаться.

– Зачем ты вообще подписал договор?

– Затем, что вчера мы с тобой обо всем договорились, а сегодня ты… Кстати, почему ты передумала?

Потому что ещё вчера чародейка не знала, что господин маг покойниц таскает, потому что вчера ей не рассказали, что от этого мужчины девушки сбегают или сходят с ума. Но вместо всех этих обличительных фактов Алисия проронила:

– Мы с тобой не сработаемся…

Мужчина замолчал. А чародейке стало так неудобно, словно села голой чуйкой неприятностей на ежа. В попытках скрыть нервозность, она отвела глаза, стараясь не соприкоснуться взглядом. Элис хоть и освоила основные приёмы карточного каталы, но столь явно врать собеседнику было на другом уровне шулерства. Или, по крайней мере, визави должен быть незнакомым, тогда ее совесть мирно бы похрапывала.

– Подожди минуту… – Грегори встал  из-за стола и быстрым шагом вылетел из кухни. В подсознании сразу всплыли картинки того, как маг сбегал в оружейную за эльфийским арбалетом или ландийским револьвером. Второе предпочтительнее, мороки меньше, первое – эстетичное: Элис, может, мечтала о небанальном упокоении, а что менее банальное, чем двухсотлетнее оружие?

Мужчина вернулся быстро, словно внутри него перевернулись песочные часы и каждая песчинка, как удар сердца, отсчитывала мгновенья. В руках он держал деревянный футляр с выдавленным орнаментом по крышке. Когда маг убрал ее, на мягком бархате, в отдельном углублении для каждого, лежало по пузырьку. С ядом.

Алисия, невесомо касаясь холодного стекла, провела по ним пальцами. Ее любимая белладонна, безвременник, вёх или более распространённое – цикута, клещевина, повилика и волчеягодник. Не такая и редкая коллекция. Более того достаточно скудная. Если примесей в составах нет, то на самом деле, всего два представителя являются по-настоящему опасными: первый и третий. Остальные без должной работы хоть и принесут значительный урон организму, но и нейтрализовать их действие возможно.

 Девушка обернулась, непонимающе посмотрела на мага и почувствовала его дыхание на своей шее. Он стоял непозволительно близко, склонившись и задевая грудью ее плечо. Заметив, что ведьма перестала заворожено разглядывать подношение, мужчина отодвинулся и, развернувшись, приблизился к буфету со стеклом. Вытащил два одинаковых бокала под крепкий алкоголь. Поставил перед ней и вновь отвернулся к ящикам. В одном из них нашёл бутылку бренди. Плеснул в каждый.

– Ты меня боишься… – Грегори сел напротив и указательными пальцами придвинул бокалы к Элис. – Не доверяешь. Надеюсь, моей веры хватит на нас обоих.

Чародейка опять танцевала пальцами над футляром с ядами, пытаясь расслышать, о чем шепчет запертая в стекле смерть. Но то ли стекло было прочным, то ли девушка глуха на оба уха.

– Выбираешь один из флаконов и добавляешь в один из стаканов, пока я отвернусь… За чём-нибудь отвернусь… А когда вновь буду смотреть тебе в глаза, отопью наугад из любого… Как тебе такая проверка веры?

Он однозначно чокнутый. А сумасшедший маг – это тот ещё подарок. И девицы, что порушили свою жизнь, связавшись с ним, это так, не проблема даже, легкие треволнения. Паника в том, что он напрочь без головы, абсолютно невменяемый. И Элис с ним жить под одной крышей!

– Я не собираюсь помогать тебе в самоубийстве… – она закрывает футляр, все же раздумывая над тем, как ему удалось так быстро разгадать причины ее желания побыстрее сбежать. Не телепат же он, в самом деле.

– Милая, маленькая чародейка… – он коснулся кончика ее носа и как-то совсем по-отечески попытался прихватить за щеку. Алисия такого произвола не выдержала и отпрянула. – Ты так мало знаешь о смерти и ещё меньше о способах ее. Я всего лишь предлагаю тебе пари. Хотя нет… Скажем так, тебе достаточно будет того, что я из твоих рук выпью яда? Ещё сегодня днём ты обещала попотчевать меня…

Он открыл футляр и коснулся первого пузырька.

Безусловно, щёлкнуть по носу этого самодовольного мага хотелось неимоверно. Но мгновение самоудовлетворения – ничто, перед моральной дилеммой: верить или нет. Этот пример как раз решит вопрос доверия мужчины к чародейке, но не наоборот. И все же Алисия решилась. Наклонилась к столу, выбирая склянку. Парящим движением руки извлекла из бархата пузырёк и невзначай попросила:

– Чая ещё не нальёшь?

Стенли понятливо ухмыльнулся и отвернулся к чайнику. В один миг пробка выпустила душистый аромат с терпкой кислинкой на языке. Волчеягодник так похож на лавр, что по преданиям стал священным деревом одного из богов, который влюбился в смертную девушку, но последняя, скрываясь от чувств, попросила остальных небожителей обратить ее в дерево, и она стала вечнозелёным неувядающим лавром. Однако, какая издевка судьбы.

Многие путают эти два растения из-за легенды, наделяя первый губительными свойствами именно по предрешению богов, но все проще. Выгонка из растения с продольной листвой и яркими ягодами красного, белого или чёрного цвета – ядовита сама по себе, без мифологии. Попадая в организм человека, начинается рвота и ожог слизистых, потом обезвоживание и, как следствие, некроз тканей внутренних органов.

 Когда маг обернулся, о следах преступления говорило только тонкое колыхание бренди и зажатая склянка в ладони девушки. Грегори приблизился к столу вальяжно, склонил голову на бок, словно надеясь разглядеть разницу в жидкостях, а потом быстрым движением забрал левый бокал, поднёс к губам и, глядя поверх стеклянного ободка, спросил:

– Пью?

Элис безразлично пожала плечами и совсем не своим голосом, в котором прорезались хриплые нотки, спокойно ответила:

– Как хочешь…

Мужчина, даже не поморщившись, залпом глотнул напиток. По лицу пробежала тень недоумения. Он провёл языком по нижней губе, распознавая нотки вкуса, но ничего заметить не смог.

Долгое томительное ожидание. Бой часов, что отражался от каменных стен.

– В каком бокале был яд? – хрипло и запоздало спросил Грегори.

Ведьма медленно встала, обошла стол, остановившись напротив мужчины. Сама приблизилась настолько, что непристойный танец показался бы обетом целомудрия. Привстала на носочки, чтобы дотянуться до лица мужчины, втянуть его аромат с нотами соли и ветивера, и выдохнуть в губы, почти касаясь:

– Догадайся… – в ладонь Грегори упала склянка с ядом, которая, как и в начале разговора, была полна.

Девушка медленно шагнула назад.

– Дай мне неделю, – тихо попросил маг. – Не сработаемся, отправлю первым же дирижаблем. Что скажешь?

– Дирижаблем? – уточнила ведьма. То, что они где-то в разработках королевских учёных – давно ходили слухи, но чтобы в маленьком городке. Корона железную дорогу-то прокладывает в лучину по чайной ложке. А тут целый дирижабль. – Их уже выпустили в свет?

– Ради тебя, выпустят, – заверил маг.

– Неделю… – мягко повторила она и, забрав с собой кружку, направилась из кухни.

– Элис, – окликнул Грегори почти на пороге. В руках он держал пузырёк с ядом. – Как мне расценивать твой поступок?

В отблеске магических светлячков жидкость переливалась золотистой дымкой. Ведьма приподняла бровь и серьезным тоном уведомила.

– Не придумывай себе ничего лишнего, у меня просто не было с собой противоядия.