Спасите ведьму, или Некроманты здесь скромные

Глава 3

Грегори лежал на маленькой софе в своём кабинете и бесцельно кидал резиновый мячик в стену. Письмо знакомого его не обрадовало, не развеселило и не угодило. Он бы может и хотел себе секретаря, но парня. Сильного, выносливого, умного, а не ветряную ведьму, которая прыг на метлу, и поминай как звали. Хотя бы постарше была, а то двадцать четыре года, да ещё и не работала нигде. Знакомый однозначно свинку подкинул, а на деле выходило, что телепортнул.

И дело было даже не в том, что девушка – ведьма, он к ним хорошо относился, хоть и не любил. Стоп, однажды, любил. Просто все упиралось в отсутствие опыта. И какой бы способной она не была, ей тяжело будет приноровиться к жизни такого неспокойного мага. Плюс, опять-таки, конфликт сил. Из письма стало понятно, что она не из тех, кто будет молчать, и если магия не справляется, так она со своим колдовском будет лезть везде, куда не нужно.

Магия и колдовство никогда не конфликтовали, но разница была большая. Маги могут преобразовывать энергию, ведьмы и колдуны призывают силы сущего, меняют направление рек, создают плодородные земли. Если маги занимаются наукой, то ведовство уходило корнями в шаманские обряды. Не плохо, просто они разные.

А ещё возраст, возраст…

Он с силой швырнул мячик о стену. Поймал. К драконам возраст, опыт. Тут важнее всего пол соискательницы. Не любил он таких папенькиных дочек, от них вечно одни проблемы, то с сердечными делами, то с моральными. Почему-то ведьма казалась хозяину поместья недалекой и эгоистичной девицей. Симпатичная и умеет пользоваться своей внешностью, своим обаянием. И невероятное удовлетворение доставило магу ее обиженное личико, когда он не стал расшаркиваться в комплиментах и заверениях, что лучше помощника он и желать не смел. Если в доме ее отца все было направлено на лелеяние капризов мелкой чародейки, то у него в гостях это не приветствовалось.

Вот и прибывал магистр в смешанных чувствах. Нет. Не в смешанных, а в злых. Когда все идёт наперекосяк, его друг, скандальный режиссёр и маг иллюзий, всегда флегматично повторяет, что нужно расслабиться и получать удовольствие, можно даже выкурить косяк. И смотреть. Грегори не любил косяки, вот хороший табак и коньяк, пожалуй. Малодушие, а так же голос друга в голове нашёптывали, чтобы забил и спустился в библиотеку за алкоголем, так смотреть спектакль будет интереснее. А ворчливость толкала под руку и предлагала насладиться депрессией.

Не то, не другое не нравилось магу. А вот лежать и бесцельно швырять в стену мячик – нравилось, особенно если представить, что кидаешь скомканное письмо от друга. Хотя другом Тадеуш Гордон приходился его отцу, а не Грегори. Но воспитанный в порядочности мальчик не смел оказать. Даже на обед идти не охота. Хотя спуститься надо, познакомиться, а то с утра пораньше, только собрался в город, а тут под ноги такой подарок.

– Грегори, мальчик мой, – прошелестел голос из-за двери. – Спускайся к обеду.

– Я не голоден, – безразлично откликнулся мужчина. Если Гретта и становилась глуховата, то только не в такие моменты.

– А я пирог вишнёвый испекла, твой любимый, – просюсюкала женщина. – Спускайся…

– Я занят, поем вечером…

Мужчина промахнулся и угодил мячиком в косяк двери. Резиновый шарик победно шлепнул и полетел через стол в открытое окно. Вздох разочарования. А дверь начала истерично поскрипывать. Замочная скважина взвыла и на пороге, с разносом в руках, появилась экономка.

– Ах ты, несносный мальчишка, – ворчливо начала та, – сколько раз говорить, чтобы не смел пропускать обеды и ужины. Чего ты тут запираешься, как старый евнух…

– Нянюшка… – закатив глаза, протянул маг, – ну сколько раз говорить, если закрыто – не стоит ломиться. Это ведь мой кабинет…

– А ты – мой воспитанник! – грозно припечатала Гретта, бухнув об стол разнос с едой. Да так, что сахарница потеряла крышку. – А ну садись есть, эх, розг на тебя нет.

Грегори устало вздохнул и сел за рабочий стол. Экономка разгребла рукописи, письма и отчеты, свалила все в одну кучу на краю. Мужчина закалил глаза: все утро разбирался в полицейских сводках, чтобы к обеду они опять стали бесформенной кипой бумаг. Она вытащила из передника тряпицу и пошла натирать подлокотники кресел. Зацепила раскрытую книгу и схлопнула ее. А он ведь не успел закладку оставить. Подошла к библиотечному шкафу и, стараясь повыше запихнуть старый фолиант, принялась подпрыгивать. Плюнула на безнадёжность и пристроила на полке.

Маг оглядел свой обед и понял, что есть все-таки хочет. Тем более кролик получился удачнее некуда. Пожалуй, за такое жаркое можно было простить Гретте ее бестактность.

– А ведьмочка получше тебя будет, – насмешливо протянула старушка. – Как позвала обедать, даже отнекиваться не стала.

– И как она тебе? – мужчина задумчиво взглянул на жирненький кусок мяса и положил его в рот.

– Неплохая. Скромная и довольно воспитанная, – во взгляде читалось: «не то, что некоторые…», – впервые на юге королевства. Очень понравилась твоя оранжерея…

– Твоя оранжерея… – саркастично перебил воспитанник. – Я давно перестал там выращивать ядовитые сорта, потому что ты то и дело норовишь нарвать там зелени на суп.

– Пусть так… – с усмешкой согласилась. – Показала ей потайной ход в дом. Ну не сверли меня взглядом. Зачем девчонке бегать по улице на кухню.

– И в лабораторию… – недовольно добавил брюнет.

– Нет, милый мой, – старушка заглянула под софу и вытащила оттуда несколько бокалов из-под коньяка. – Лабораторию, полигон, оружейную – сам будешь показывать. А то я опять склянки побью, кинжалы пороняю, а ты будешь дуться ещё месяц.

Мужчина довольно улыбнулся. Доел пирог, запил травяным чаем и потянулся. Встал из-за стола и развернулся к окну. Подвинул очки к глазам и ехидно протянул:

– А ведьмочка-то сбегает от нас, – на поле за поместьем стояла фигурка в синем платье и темном плаще. Она крутилась вокруг метлы, явно призывая ее к порядку.

– Ну-ну,– так же ехидно отозвалась старушка, – погулять пошла, ещё и уточнила – уместно ли это.

Грегори с сомнением приподнял бровь. Не видел он в юной чародейке такой сознательности. А к вечеру он про все это благополучно забыл, потому что готов был поспорить на вставную челюсть прабабки Гортензии, такого фееричного знакомства ведьмы и местного населения городок Вортиш ещё не видел.

Глава 4

От дома пахло тоской. Она оседала в темнеющих углах, что днём были разрисованы солнечными бликами. С наступлением сумерек поместье изменилось: исчезла вуаль старины, оголив неприглядные моменты запущенности, погрубели каменные ступени, спрятав очарование тёплых на ощупь пород, застонало дерево. Оно пело протяжно и обижено, царапало ладони, что касались перил.

На втором этаже полы шептались. Каждая доска ябедничала о том, что тонкий каблучок продавил мягкое покрытие. Стены холодили пальцы, как-будто рассказывая, что в подвалах надо открыть продушины, вытряхнуть ковры, распахнуть окна, выдуть этот сырой аромат. В витраже, что был напротив лестницы, замерли мутные пленки стёкол. Такие надо начищать водой с уксусом. Когда Алисии было тринадцать, они с матерью гостили у дальней родственницы в деревне. Там даже не дом был, а так, небольшой домик. И отсутствовала прислуга. Тогда они с мамой и готовили сами, и убиралась, и все-все делали своими руками. Элис помнит те стёкла, что по осени были уже с поволокой тумана, а из рам безбожно тянуло сквозняком и приходилось закладывать щели мхом, тогда становилось теплее. А по весне – убирать весь сор, разводить в воде уксус, добавлять несколько капель цветочного масла, чтобы перебить кислоту эссенции и намывать их. В тринадцать ведьма не знала, что они не гостили, а прятались, потому что работа королевского дознавателя была опасной и грозила в основном семье.

Элис отогнала воспоминания и разгладила подол платья. Постучала в дверь. Она не торопилась, переоделась с темно-зелёный наряд с шоколадным кружевом на груди и заплела косу. Ещё не родился такой мужчина, ради которого она будет отказывать себе в маленьких радостях. Отец вечно злился, когда любимая дщерь возилась до последнего перед важными мероприятиями. Злился, но ничего поделать не мог. Поэтому девушка предстала перед работодателем в очень благопристойном виде: атласное платье, вырез-каре, бархатные туфельки, минимум украшений. Она словила удивленный взгляд мужчины, что сидел за столом. Он как-будто впервые ее увидел: прошёлся от лица к тонкой шее, задержался больше приличного на декольте. От этого почему-то захотели вспыхнуть щеки, ну, или уши.

Девушка тоже не отказала себе в созерцании. В искусственном свете хозяин поместья казался старше, или это проклюнувшаяся щетина сыграла роль? Волосы темные, волнистые, жёсткие. И глаза – почти тьма, что окутывает, притягивает, а в глубине ее – искры интереса? Удивительно тонкие пальцы, но кожа на вид грубая, словно в привычке рук этих, держать не смычок скрипки, а полуторный меч. Домашняя рубашка с распахнутым воротом, под которой скрывалась атлетичная грудь.

Алисия признала, хорош. И маг знает это. Прекрасно осознаёт, что нравится женщинам. Не была уверена, что пользуется таким преимуществом, но по ехидной усмешке, что коснулась уголка губ, поняла – пользуется. Встреться они при других обстоятельствах, этот мужчина заинтересовал бы дочь бывшего королевского дознавателя.

– Госпожа ведьма, вы знаете этого человека?

Тут ведьма заметила причину столь позднего разговора. Блондин сидел, нахохлившись, зажав руки в подмышках. Нетрезвый взгляд гневно пытался прожечь то Стенли, то ее. Надо же, а без физического превосходства он не был таким высокомерным.

– Нет, – голос мягкий и надменный. Словно в насмешку, она сложила руки на груди, тем самым подчёркивая эту грудь. Чтобы добить собеседников, ещё и вызывающе вздёрнула бровь.

– Вре… Ик… Врет! – задохнулся, то ли возмущением, то ли икотой поздний гость. – Это… ик, она меня прокляла в лесу.

– Мы с вами на балах не расшаркивались и на брудершафт не пили, чтобы вы стали мне знакомым, – вяло и безразлично парировала Алисия.

– Госпожа ведьма, – баритон бархатный и легкое касание к бланпа на цепочке с причудливой вязью, – это ваше проклятие висит на господине?

Отвечать не имело смысла, второй ведьмы в кабинете не водилось. Маг точно уверен, чьих рук это проклятье, поэтому младшая Гордон лишь пожала плечами.

– Может быть, окажете любезность… – он не договорил, указал глазами на блондина и откинулся на спинку кресла, надеясь досмотреть спектакль. Девушка не разочаровала:

– Оно само пройдёт, когда он раскается.

– Ты должна его… ик, снять! – приказал блондин.

За собой Элис никаких долгов не помнила, более того, была уверена, что за все значимые: дочерний и религиозный – не успело набежать процентов.

– А за что проклинали? – проявил любопытство Грегори, подавшись вперёд и сцепив руки в замок. Оперся на них подбородком. – Ну же, Эрик, может вы?

– Она налетела, ик, на меня, ик. Отлупила, ик, и прокляла… ик. Я, ик, ничего, ик, не делал…

– Вы не только рукоблуд, но ещё и сказочник? – фальшиво удивилась девушка. Маг зло сверкнул глазами на проклятого. Выдохнул.

—То есть вы не можете отменить своё проклятие? – с маской поддельной добродетели спросил мужчина. Элис стало неуютно от этого неотрывного взгляда бездонно-чёрных глаз, как озёрные омуты, в которых так любят топиться чахоточные девицы. Но напомнив себе, что она – ведьма и дочь дознавателя, у которого в арсенале были гримасы поужаснее, девушка задрала подборок, намекая на отрицательный ответ.

Мужчина пожал плечами. Прошёлся своими музыкальными пальцами по краю столешницы, выбивая ритм незнакомой мелодии, а потом Элис вздрогнула. От прикосновения к чужой, такой непонятной магии, у неё внутри все свернулось клубком. Аромат сырой земли, багульника… Пряный вкус гвоздики, что раздражает кончик языка…

Эрик дёрнулся и запрокинул голову. Его тряхнуло. Сквозь зубы он выругался, а из носа пошла кровь. Алисия ошарашено следила за метаморфозами, что настигали блондина. И ёжилась от холода, который разлился в кабинете. Ее работодатель со скучающим видом снимал проклятие.

– Прекратите, – не выдержала ведьма. – Зачем вы… Ему же больно…

Незнакомая сила схлынула, повинуясь магу. Она сворачивалась в тугие кольца, оседала на предметах мебели. Она пахла так дурманящее-приятно, но теперь ощущалась на губах привкусом крови и пепла.

– Вы ведь отказались снимать…

Элис плюнула на принципиальность. Ее проклятия не убивали, а вот маги, что пытались разрушить ведовские путы, вполне. Она коснулась сознания блондина, тот был в порядке. Выдохнула. Сочный вкус травы в начале лета, осока… Колодезный родник, чья вода сковывает зубы. Ее сила полноводной рекой заполняет пространство. Она чужда для этого дома и он, распробовав ее, тяжко вздыхает. А следы и клочья магии его хозяина скручиваются корабельными жгутами, отползают, как сытые змеи. Алисия стискивает зубы, чтобы не потянуться к ним, чтобы не приоткрыть завесу тайны, узнав какой дар у ее нанимателя. Сдерживается, отступает и осторожно стягивает с парня вязь своей силы.

– Подождите в коридоре, – холодно бросил Стенли. От голоса, что колоколом звенит в голове, хочется укрыться руками.

Ведьма дрогнувшей рукой коснулась дверной ручки. Вышла и опёрлась о стену. Ее наниматель, видимо, тот ещё псих, если, несмотря на конфликт сил, стал снимать проклятье. Или это был хороший урок, преподанный исключительно ей?

Дверь открылась внезапно. Взъерошенный блондин смерил ее насмешливым взглядом. От этого захотелось его вновь проклясть или, на крайний случай, благословить. А благословение в устах ведьмы, это тот ещё подарок.

– Стерва, – выдохнул он.

– Стукач,– не осталась в долгу девушка.

– Ведьма! – передумал он, и Элис заметила, что с такой интонацией обычно бросаются куда более обидными словами.

– Помни об этом, когда в следующий раз захочешь кого-нибудь облапать. Она тоже может оказаться ведьмой…

Он ничего не ответил. Вздёрнул подбородок и пошёл прочь. А из кабинета прозвучал голос нанимателя:

– Прошу…

Глава 5

– Демонстрация силы была не обязательна, – все-таки хлопнув дверью, сказала ведьма. В изящном движении присела в гостевое кресло, закинув ногу на ногу. Платье, не привыкшее к таким поворотам, задралось и оголило девичью ножку. Грегори не оставил это незамеченным и красноречиво огладил взглядом. Девушка почуяла интерес, и нет бы, как любой порядочной девице, смутиться. Нет. Она лишь удобнее устроилась.

– Я не приглашал вас присесть, – намекнул маг, в душе смеясь над этой строптивой чародейкой. А ведь она быстро пришла в себя от прикосновения к его силе. Интересно, распознала, что перед ней некромант? Или опыта недостаточно, чтобы так, по первому всплеску, определить принадлежность дара? Или все это было спровоцировано с одной целью, которую чародейка достигла?

– Мне не нужно приглашение от мужчины, который не потрудился встать, когда в комнату вошла девушка, – огрызнулась она, улыбнувшись и показав ровные зубки. Такими и загрызть недолго. А некромант внезапно осознал, что в этой жизни можно вынести все что угодно: покойника в тяжеленной домовине, урок из разбитого носа, даже ссылку, но точно не ведьму в расцвете сил.

– Вы на меня работаете, – тонко напомнил Грегори, подводя к мысли, что в их профессиональных отношениях не бывает мужского и женского. Лишь работодатель и подчиненный. Но ведьма не оценила.

– Если мне не изменяет память, – она задумчиво уставилась в окно за его спиной, – работаю я на вас с завтра, с восьми утра. А сейчас я, наверно, гостья…

– И как гостья вы решили высказать ваше ко мне уважение, разбрасываясь проклятиями в разные стороны?

По большому счету девчонке повезло, что она нарвалась на Эрика. Градоправительский сынок хоть и был поганцем редкостным, но, зная список собственных прегрешений, не стал устраивать скандал. Приехал и поставил перед фактом: вот – я, и вот – проклятье. Но это не означало, что Грегори спустит оплошность с рук. Он встал и развернулся к окну. Ему казалось, что так он будет выглядеть внушительнее, но на самом деле просто не мог победить желание рассматривать ее оголенные щиколотки.

– Вы и дня не провели в моем поместье, а уже доставили неприятности, – солнце скрылось за деревьями, и вечерняя прохлада тянулась в кабинет тонкой струйкой. – Вы должны понимать: я не буду исправлять ваши ошибки, не стану выплачивать отступные или вытаскивать из неприятностей. Я – не ваш отец…

Отодвинулось кресло. Стук каблучков по паркету, шорох юбки. Она подошла и тоже вгляделась в вечерние сумерки. Аромат яблоневого цвета с горечью миндаля щекотнул нос. Это ее духи или так пахнет сила ведьмы, которая и есть первозданная жизнь?

– Да, вы не мой отец, – она облизнула губы, что в сумраке сияли алыми всполохами, – поэтому нам лучше договориться, чем портить жизнь друг другу.

Грегори шагнул резко. Так, чтобы между ними не осталось свободного пространства. Он надеялся этим смутить чародейку, но на ее губах лишь расцвела лукавая усмешка. Маг вздёрнул бровь и, как бы проверяя на смелость, коснулся подбородка, заставляя девушку поднять глаза. Пальцы нещадно опалило жаром, а по крови разогналась огненная волна.

– Наглая? – не отрываясь от блеска изумрудных глаз, в которых плясало ведовское пламя, спросил мужчина. Ещё один шаг в пропасть, чтобы самому оказаться объятым эхом ее колдовства.

– Честная… – выдохнула девушка, и от дыхания ее, которое коснулось мага, стало ещё жарче. Он мог поклясться, ведьма тоже чувствует этот огонь и провоцирует. – И по-честному предлагаю взаимовыгодное сотрудничество.

Она не отстранялась, словно испытывая на прочность порядочность одного взятого мужчины. Знала, что раззадоривает, но игра увлекала. Грегори тоже умел играть. Шагнул ещё ближе, почти соприкоснувшись телами. Шепнул, наклонившись к шее:

– Над чем ты сейчас работаешь?

– Яды и противоядия, – томно, с придыханием, ответила ведьма, положив свою тонкую ладонь ему на грудь. Пальцами провела от одной пуговицы к другой, задержалась, крутанув, пытаясь расстегнуть. Грегори мог поклясться, что у него помутнело в глазах, а по крови разбрелась волна неконтролируемой силы. Он смежил веки, убеждая себя, что это всего лишь колдовство девчонки так на него действует, ведьмы – они такие, воплощение жизни в высшем ее проявлении, а ему, как магу смерти, ее отчаянно не хватает, вот и пьянеет от близости.

– В таком случае, тебе будет интересно взглянуть на мою коллекцию, – предложил Стенли, отстранившись, а потом и вовсе сев в кресло. Девушка опёрлась бедром о край стола и, не меняя выражения лица, уточнила:

– Настолько большая? – прозвучало с каким-то нецеломудренным намеком.

– Редкая, – счёл важным подчеркнуть мужчина, разгоняя вязкий туман в голове.

– Почту за честь, – благосклонно отозвалась ведьма, не сводя с него глаз.

Грегори заметил, что их разговор перетекает отнюдь не в проповедь о нравоучениях, а в дружескую беседу. Ведьма показала характер, он взбрыкнул и надавил силой. Скорее всего, да, им проще договориться, чем портить жизнь друг другу. И подкупала эта безрассудная смелость девчонки. То ли воспитание дознавателя давало такие плоды, то ли ведовская сила. Как бы то ни было, но раздражения к ней он больше не чувствовал. Азарт? Возможно… Симпатия? Почему бы нет.

– Сколько тебе лет? – мужчина следил за тем, как ведьма мягким шагом ступает вдоль книжных шкафов, шелест юбки и шорох касаний к форзацам книг.

– А сколько дашь? – она оборачивается, и объемная коса темно-русых волос падает с плеча, свисая по спине. Изящные, вьющиеся пряди у висков подчеркивают хрупкость шеи и молочную кожу.

– Нисколько не дам… – Грегори откладывает часы на стол и проходит к столику с алкоголем. Хрустальные графины с коньяком и виски, изящные бутылки эльфийского вина. Он проводит пальцем по каждой из них, выбирая, что предложить девушке, и останавливается на яблочном игристом с цветочным ароматом. – С вами, ведьмами, ни в чем нельзя быть уверенным, а в возрасте и подавно.

Она усмехается и принимает из его рук фужер с напитком. На мгновение тонкое прикосновение кожи к коже, и мужчина снова ощущает эту нереальность происходящего – кровь закипает, и опьянение, как-будто после двух бутылок коньяка.

– «Блариан»… – после первого глотка произносит девушка, проводит кончиком пальца по стеклянному ободку, заставляя хрусталь запеть, медленно облизывает губы. – Десять лет, не меньше. Только в этой долине делают яблочное вино. Это север, виноград не растёт, спасаются зимними сортами яблонь, а настаивают вместе с каплей мёда, отсюда цветочный аромат…

– Похвально, – Грегори садится напротив, в кресло. – Так…

– Двадцать четыре, – прерывает ведьма, все же вернувшись к его вопросу, но только затем, чтобы задать свой. – А тебе?

—Тридцать, – спокойно сообщил мужчина, а девушка, глотнув ещё вина, продолжила:

– Что ты делал в моем возрасте?

– Подавлял восстание на восточной границе, – он салютует толстостенным бокалом и отбирает инициативу. – А что ты будешь делать в моем возрасте?

– Открою лавку эликсиров, заведу черепаху и буду курить трубку.

– Почему черепаху? – купился маг.

– То есть остальное не вызвало вопросов? – улыбается она по-разному: как сейчас, озорно и открыто, словно деревенская девчонка-задира; как в начале вечера – лениво и презрительно. Наверно, у неё в запасе ещё ни одна улыбка и странно, что Грегори хочет увидеть их.

Все вызывало вопросы, но задать тот, который интересовал, Стенли ещё не мог. Они не настолько близки, чтобы ведьма честно ответила, есть ли у неё в планах замужество, потому что сильно подозрительным выглядит ее прибытие. И Грегори допускал эти мысли, в частности, у ее отца, который вполне мог планировать за неё.

– Вызвало, но черепаха – это не сильно эпатажно? – теперь он рассматривал девушку с познавательным интересом.

– Я – ведьма, какого ещё мне питомца заводить, чтобы подчеркнуть свой статус? – она лукаво щурится.

– Чёрный кот?

– Банально… – Элис отмалчивается и вдруг посерьёзневшим голосом отрезает веселье. – Спроси, ты же хочешь…

Она не глупа – это плюс. Прямолинейна… Возможно, минус.

– Почему ты так решила? – не на лице же у него был этот вопрос, правда?

– Все спрашивают. А я всем отвечаю, что не создана для брака, такие как я, предпочитают быть счастливыми.

– А брак и счастье это взаимоисключающие понятия?

– Для меня – да, – она вглядывается в прозрачно-янтарную жидкость. – Я не знаю как от опеки отца сбежать, но под опеку незнакомого мужика точно не пойду.

– А если ты влюбишься?

– Маг, ты разве не знаешь, что ведьме найти неприятности в сотни раз проще, чем один раз повстречать любовь?

Грегори предполагал, что девчонка просто не там ищет, или не то.

Через полчаса, когда он узнал все, что нужно было для работы, чародейка направилась к себе. Почти на пороге маг заметил:

– Туше, госпожа ведьма, – намекнул, что он согласен договариваться.

– Элис, – равнодушно предложила ведьма, – и я предпочитаю шах и мат, господин маг…

– Грегори… Зови меня Грегори…

Дверь мягко притворилась, а в кабинете ещё стоял тонкий, неуловимый аромат яблоневого цвета с горчинкой миндаля. Грегори залпом осушил бокал с алкоголем и откинулся на спинку кресла. Потёр глаза. В голове такая безрассудица бродит, что проще не садиться за дела, но некромант упорно открывает футляр с перьевыми ручками и вытаскивает толстую бумагу с тиснением. А через час, решив прогуляться по саду и проверить чем занята ведьма, Стенли встречает у себя на пороге седовласого мужчину. Мысль, что все же не успел проверить защитные чары на флигеле, мелькает, как крысиный хвост в норке. И прокуренный баритон взрезает сумрак тёплой ночи:

– Я за покойницей, отдашь?