Пролог
Человек в черном камуфляже пнул ногой дверь, та оказалась не заперта. Взглядом окинув комнату, он убедился, что опасности нет, и прошел внутрь. Под его тяжелыми армейскими ботинками захрустело стекло.
Помещение было темным, заставленным деревянными разбитыми ящиками и старой перевернутой мебелью. В воздухе стоял стойкий запах пыли, плесени и чего-то химического.
Человек невольно обратил внимание на шевеление в углу.
– Гляди-ка, кажется, тут кто-то есть, – проговорил он кому-то за спиной, заглядывая в клетку. – Ух ты ж… твою мать!
– Что там? – тут же послышался женский голос.
Незнакомка в военной одежде опустилась на корточки и замерла, встретившись с испуганным взглядом маленькой девочки. Та сидела, прижавшись спиной к металлическим прутьям и загораживая руками голову. Она смотрела невменяемым взглядом и тряслась от страха. От кольца на ее шее шла цепь к скобе, вбитой в стену. Подстилка на полу пропахла страданиями, мочой и испражнениями. Справа на полу стояла большая миска с водой.
Некоторое время девочка и женщина внимательно смотрели друг на друга.
– Детка, кто это сделал с тобой? – наконец произнесла незнакомка приятным голосом.
Она попыталась открыть дверь клетки, но заметила массивный замок. Клетка эта больше напоминала вольер для животных.
– Сержант, сбей эту чертову железяку, – прошипела женщина, показывая на засов.
Мужчина нашел обрезок трубы, натренированным движением сорвал замок и открыл дверь клетки.
Девочка ахнула и отшатнулась, врезавшись спиною в прутья своей тюрьмы. Волна жгучей слепящей боли вспыхнула в голове и раскатилась по телу. Она еле слышно заскулила сквозь стиснутые зубы.
Женщина в форме сморщила нос и прошептала:
– Не бойся, я тебя не обижу. Иди ко мне.
Тяжелая цепь на шее мешала девочке шевелиться. На вид малышке было лет шесть. Бледная, изможденная, в ветхом платье с копной спутанных темных волос, она была похожа на потерявшегося котенка. В полумраке комнаты ее чуть раскосые, светло-зеленые, почти прозрачные глаза на бледном лице казались просто бездонными.
Во всём её облике сквозила бесконечная усталость, словно каждое движение давалось ей с огромным трудом.
Солдат заглянул в клетку и протянул руку к шее девочки. Та вся напряглась и зажмурилась, ожидая удара, но его не последовало.
Женщина стояла снаружи, прислонясь лбом к прутьям и вглядываясь в силуэт ребенка. Как только цепь с приглушенным звоном упала на подстилку, она протянула руку девочке и проговорила:
– Пойдем со мной, у меня есть еда.
Сунув руку в карман, она достала шоколадку в шуршащей обертке и поднесла ее ребенку.
Ноздрей коснулся незнакомый запах, который моментально помог выбраться из состояния полной апатии. Девочка с трудом вынырнула из состояния похожего на транс, и с интересом посмотрела на незнакомку. Через мгновение она протянула тонкую руку и взяла шоколад.
– Вот и умница, – проговорила женщина в форме. – А теперь иди ко мне.
Ребенок положил худенькие озябшие ладошки на теплую ладонь незнакомки.
Одним движением женщина достала девочку из клетки, прижала к груди и понесла наружу. Они шли долго по длинным коридорам, освещенным небольшими белыми лампами. В ноздри ударял запах стерильности – смесь хлорки и дешевого стирального порошка. Узкие коридоры с бетонными полами и облицованные белой плиткой раздваивались, петляли, уходили в сторону.
Когда наконец они оказались снаружи, то яркое солнце показалось ослепляющим, и девочка зажмурилась. Наверху совсем не пахло опасностью и смертью, хотя обостренное голодом обоняние девочки, уловило в воздухе горьковатый запах дыма.
В следующий миг раздался взрыв, земля содрогнулась, и сизый дым мгновенно заполнил коридор и вырвался наружу.
Люди бросились прочь, укрываясь от взрыва, женщина толкнула девочку на землю, и укрыла собой.
Когда все стихло, они еще некоторое время лежали и прислушивались.
– Ты в порядке? – наконец спросила женщина.
Девочка испуганно посмотрела по сторонам и кивнула.
– Не бойся, эти люди тебя не обидят, – проговорила женщина, усаживая ребенка на кусок брезента.
Немного привыкнув к яркому свету, девочка заинтересовано рассматривала окруживших ее людей.
Незнакомке, которая сидела рядом, на вид было лет двадцать пять – красивая, с темно-каштановыми волосами, собранными в небрежный пучок, с маленьким прямым носом, аккуратными чуть полноватыми губами и мягким овалом лица. Внимательный взгляд карих глаз с пушистыми длинными ресницами, казалось, излучал доброжелательное любопытство. Несколько непослушных прядей выбились из прически, и когда они падали на лицо, небрежным движением женщина возвращала их на место.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– К-кира, – послышался тихий заикающийся голос девочки.
– Какое красивое имя! А меня Таня.
Она протянула свою длинную теплую ладонь, и девочка робко вложила в нее свои худые озябшие пальцы.
Вдруг чья-то мощная фигура загородила свет, и ребенок испуганно отшатнулся, боязливо вжав голову в плечи.
Дикий страх на лице девочки заставил женщину обернуться.
– Что ж ты такая пугливая? – улыбнулась Таня. – Это всего лишь мой муж, Клим. Он тебя не обидит.
Девочка медленно подняла голову и внимательно посмотрела на высокого, широкого в плечах мужчину с копной светлых волос.
Таня взглянула на Киру, потом на мужа, ее взгляд смягчился – она улыбнулась.
Подойдя ближе, мужчина опустился на корточки. Его проницательные серые глаза с интересом разглядывали ребенка, а сам он улыбался.
– Кто это тут у нас? – спросил он тихим низким голосом.
– Это Кира. Мы нашли ее внутри, – ответила ему Таня.
При взгляде на мужчину девочка опустила голову и как-то вся сжалась, словно ожидая удара.
Клим сунул руку в нагрудный карман и протянул ей галету.
– Я тебя не трону. Вот. Возьми. Это тебе.
Не выпуская из рук шоколада, Кира схватила галету и продолжила испуганно рассматривать мужчину.
Глава 1
Прошло три года.
– Кира, – женский голос вывел девочку из дремы. – Просыпайся, соня. День рождения – не повод валяться в кровати целый день.
Ласковое солнце заглядывало сквозь легкие занавески.
– К-как вкусно пахнет! – слегка заикаясь протянула девочка.
– Пойдём чай пить, я там оладушек напекла, твоих любимых. Беги умывайся, а то Клим сейчас все съест. Он у нас тот еще любитель сладкого, – проговорила Татьяна.
Девочка с трудом вылезла из-под теплого одеяла, натянула полосатые колючие носки, простое платье и отправилась умываться. Запах выпечки и ванили окутывал ощущением счастья.
Мимоходом она заглянула на кухню, где слышался звон тарелок и ложек – все те звуки, которые предшествуют трапезе.
Татьяна, с перехваченными резинкой волосами, хозяйничала у плиты.
Кира пошла к входной двери по узкому коридору. Слева от входа висел умывальник, под которым стояло помойное ведро. Увидев мужскую фигуру, она остановилась, терпеливо ожидая своей очереди.
Стянув футболку, Клим остался по пояс голый. Кира внимательно разглядывала мощную загорелую спину и мускулистые плечи мужчины. Честный, справедливый, добрый, он заменил ей отца. Они с Татьяной стали для Киры самыми главными людьми в жизни.
На обнаженном торсе мужчины красовались старые глубокие шрамы.
Намылив лицо, он быстро и умело брился, глядя в маленькое мутное зеркало, висевшее рядом.
Не замечая Киру, он с шумом вдохнул прохладный колючий воздух и плеснул на лицо холодной водой. Капли разлетелись мелкими брызгами в разные стороны. Его светлые волосы блестели влагой.
Быстро умывшись, он взял с крючка махровое полотенце и стал вытираться до появления красноты. И только тут заметил, что не один.
– Ты уже проснулась, именинница? – заулыбался он, стряхивая капли воды с коротко стриженных волос. – Как спала?
– Н-нормально, – еле слышно пробормотала Кира, спускаясь по ступеням. – Бррр, как холодно!
– Не ворчи! – рассмеялся Клим.
Он накинул полотенце на шею девочки и поцеловал ее в макушку. Стоять в его объятиях ей было так хорошо, так уютно.
– С днем рождения, принцесса! – его насмешливые серые глаза весело блеснули. – Не копайся тут, а то ничего не оставим.
Кира наблюдала, как он взял футболку, надел на влажное тело и направился к крыльцу.
Сразу после свадьбы Татьяна и Клим вернулись к своей работе. Почти сразу она забеременела. Оба были на седьмом небе от счастья. Сама беременность была тяжелой. В итоге новорожденный прожил всего три дня. Больше Татьяна не могла иметь детей, поэтому очень привязалась к спасенной в горах девочке.
Вскоре выяснилось, что ребенок, кроме своего имени, ничего не помнит. Среди пропавших в этом районе детей девочка с такими приметами не значилась. Никто о ней не заявлял, словно она никогда и не рождалась. По рассказам Татьяны, в лаборатории после взрыва обнаружили тела еще нескольких детей, но лишь ей посчастливилось остаться в живых. Спустя некоторое время в больницу, в которую девочку поместили сразу после спасения, приехали Таня с Климом и забрали ее. С тех пор она жила в их семье. Со временем Кира почти избавилась от заикания, но когда нервничала и переживала, то оно возвращалось.
Ее день рождения решили праздновать двадцатого сентября. Это был день, когда ее нашли в том страшном месте, перепуганную, изможденную и голодную. Она ничего не помнила о том, что происходило в тех страшных коридорах, и как там оказалась.
Татьяна и Клим окружили девочку поистине родительской любовью и вниманием, и Кира была им за это очень благодарна.
Будучи послушной любящей дочерью, она старалась не доставлять родителям неприятностей и выполняла все, что они велели.
Почистив зубы и умывшись, Кира побрела в дом, откуда доносились приглушенные голоса.
Стоило ей переступить порог, как все мысли в один миг покинули голову.
– Наша дорогая принцесса, – улыбалась Татьяна. – Сегодня тебе уже десять. Мы с Климом любим тебя и гордимся твоими успехами, а это наш подарок для тебя.
Таня протянула Кире коробку, перевязанную красивым бледно-розовым бантом.
– Помни, – сказал Клим назидательно, подняв на Киру насмешливый взгляд. – Мы тебя очень любим.
Щеки девочки покраснели от удовольствия.
Клим был малоразговорчив и слова часто заменял мягкой улыбкой.
Дрожащими руками она открыла коробку, в которой лежало платье нежно голубого цвета, почти белого.
Выскочив в соседнюю комнату, она тут же захотела примерить его. Вытащив из коробки обновку, Кира завертелась перед зеркалом.
В этом одеянии из легкой струящейся ткани она казалась себе невероятно красивой.
Надев его, она стала внимательно рассматривать себя в отражении. Ей удивительно шло это кремовое платье трапециевидной формы с овальным вырезом. Непослушные темные кудри рассыпались по плечам. Выразительными зелеными глазами она смотрела на себя будто со стороны, внимательно изучала лицо каким-то отстраненным взглядом.
Из задумчивости ее вывел тихий стук в дверь. В дверном проеме показалась стройная фигура Татьяны.
– Какая же ты у нас красавица!– воскликнула она, вскинув руки к лицу.
Следом за ней в комнату заглянул Клим и, увидев Киру в обновке, весело подмигнул.
Глава 2
Семья сидела за столом в просторной кухне и разговаривала о предстоящей поездке за город.
Тут за окном послышались шум работающего мотора и резкий звук тормозов автомобиля, одна за другой открывались и закрывались двери.
– Кто это может быть? – спросила Клим.
Татьяна выглянула в окно на кухне, увидела входящих в калитку людей в форме и растерянно пробормотала:
– Что им тут нужно? – растерянно пробормотал
Вместо ответа Клим многозначительно посмотрел на жену, но предпочел промолчать.
В ту же секунду раздался громкий стук в дверь.
Взявшись за ручку, Клим немного помедлил, как если бы хотел что-то сказать своим родным, но потом передумал и решительно распахнул дверь.
На пороге стоял человек в военной форме.
– Майор Ведерников, следственный комитет, – представился мужчина, показав удостоверение. – Капитан Стрельников, вы должны проехать с нами.
– Майор, дайте мне пять минут, чтобы одеться, – произнес Клим, глядя в глаза военному.
Взамен тот ограничился лишь еле заметным кивком головы.
– Что случилось? – спросила побледневшая Татьяна. – Куда ты уезжаешь? Мы ведь выполнили все, что от нас требовали.
Клим вскинул на нее тяжелый взгляд и тихо сказал: «Замолчи, Кира здесь».
Он быстро надел форму, закинул за спину рюкзак, в котором лежала смена белья, и обнял жену. Таня уже не могла более сдерживаться и разрыдалась во весь голос горько и отчаянно. Он почти тут же отстранился от нее, опустил взгляд на стоявшую рядом любимую дочь, сделал шаг навстречу и одной рукой прижал к себе.
– Н-не уходи, – слегка заикаясь от волнения, произнесла Кира. – Н-не оставляй нас.
Клим на несколько секунд остановил взгляд на лице девочки и вышел в дверь, за которой его уже ждали.
Спустя пару часов к ним в дом пришел мужчина. Это был человек средних лет в гражданской одежде с черными как смоль волосами. Он представился Андреем Петровичем и назвался начальником Клима. Татьяна сухо поздоровалась и все же пригласила его в дом. Не дожидаясь приглашения, мужчина прошел на кухню, отодвинул простенький деревянный стул и вольготно на нем устроился. Войдя на кухню, Татьяна прикрыла за собой дверь. Они долго о чем-то беседовал с ней, затем странный гость позвал Киру и стал расспрашивать ее о лаборатории. Этот человек словно пытался залезть ей в голову. В ее глазах беспокойство сменилось жутким страхом. Она все время порывалась уйти, но мужчина держал ее за локоть, да так, что любая попытка вырваться вызывала резкую боль. Вскоре ему позвонили. Он снял трубку, но молчал и лишь слушал, продолжая сверлить Киру взглядом. После короткого телефонного разговора Андрей Петрович поспешил к выходу, но перед уходом пообещал вернуться и продолжить разговор с девочкой.
Кире был неприятен этот человек. После его ухода она хотела поговорить с Татьяной, но та, сославшись на головную боль, заперлась у себя в комнате.
Следующая неделя прошла в тревоге и полной неизвестности.
Киру все время мучили дурные предчувствия, смутные ощущения того, что вот-вот что-то должно случиться.
Однажды утром, стоя у окна, она увидела приближающуюся к дому знакомую фигуру Клима. Мужчина был бледен, как полотно, и шатался, точно пьяный, настороженно оглядываясь по сторонам. На нем была гражданская одежда, из-под распахнутой куртки виднелась черная водолазка.
– Ве-ве-вернулся! – начала заикаться от волнения Кира и кинулась к двери. – Таня, К-клим вернулся!
Через мгновение на пороге появилась сильная и высокая фигура. Клим смотрел на них обеих долгим задумчивым взглядом, а затем произнес:
– Кира, прости, но мне нужно поговорить с Таней… наедине.
Девочка машинально кивнула и вышла в соседнюю комнату, за ней тут же захлопнулась дверь, но ее чуткий слух улавливал обрывки разговора.
– Клим, неужели тебя отпустили? – испуганно шептала Татьяна.
– Я не могу тебе сейчас всего рассказать. Знаю одно, вам нужно уехать.
– Куда? Зачем? А как же ты?
– Пожалуйста, сделай, как я говорю, – голос Клима звучал приглушенно. – И прошу, не бросай девочку.
– Что за глупости ты говоришь? Никто не собирается ее бросать. Я привязалась к ней. Почему ты не можешь поехать с нами?
Несколько секунд в комнате было тихо.
– Со мной вас быстро найдут, – проговорил он. – Здесь адрес, паспорт и немного денег. Поезжайте – это дом моего дяди, вы сможете пожить там некоторое время.
– Нет. А как же ты?
– Мне нужно во всем разобраться, а после я найду вас.
Кира сидела на краю кровати, оторопело уставившись на дверь, лихорадочно соображая, что бы все это значило.
Внутри бушевала буря, но она старалась не показывать охватившее ее отчаяние.
Минут через десять дверь распахнулась, и на пороге комнаты появился Клим. Несколько долгих секунд он смотрел на девочку, затем в два шага пересек комнату и прижал ее к себе.
Кира осторожно подняла на него глаза.
– Вам нужно уехать, – проговорил он.
В ответ она лишь кивнула, а сама продолжала вглядываться в родное лицо. Рядом стояла бледная, молчаливая и испуганная Татьяна.
Как только Клим отстранил дочь от себя и снова повернулся к жене, девочка со страхом вцепилась в его плечи.
– Кира, мне нужно уходить, – говорил он, почти отдирая ее от себя.
Никто не заслуживает жизни, в которой не довелось почувствовать родительскую заботу. Кира много лет жила, не зная ее, пока не встретила Клима и Таню. И теперь она почувствовала, как ее снова собираются лишить родных.
– Н-н-нет. Не уходи, – закричала она, сильно заикаясь от волнения, что едва могла говорить.
– Я не могу, – проговорил Клим. – Но я вернусь. Обещаю.
Наконец, вырвавшись из объятий девочки, он кинулся к двери. Его тяжелые шаги прогрохотали по лестнице, ведущей на улицу, и вскоре стихли.
Закрыв рот рукой, Татьяна стала медленно сползать по стене, сотрясаясь от едва сдерживаемых рыданий.
Кира бросилась к ней и прижалась лицом к груди.
– Н-нам нужно уходить, – словно в трансе повторяла она. – Встава-ай!
Но женщину накрыла истерика, она смеялась и плакала одновременно.
Глава 3.
Вымокнуть под дождем Кира не успела – ей удалось вовремя заскочить в автобус, так что сильный ливень она наблюдала уже сидя у окна. Тяжелые капли дождя вперемешку со снегом сползали по стеклу. Мир снаружи казался мутным, словно вывернутым наизнанку. Гомон голосов заглушало ровное гудение мотора. Из динамика громко объявляли остановки, двери с шумом открывались, и пассажиры торопливо спешили к выходу.
Кира прислонилась лбом к холодному стеклу и прикрыла глаза, пытаясь усмирить жгучую боль. Виски сдавило раскаленными щипцами, словно кто-то с остервенением пытался раздавить голову.
На работе ей стало так плохо, что пришлось отпроситься домой пораньше. Слишком уж напряженной выдалась смена.
Ей оставалось проехать всего несколько остановок, а там… там ее ждали расслабляющий душ и спасительная таблетка.
После окончания медицинского колледжа Кира уже два года работала фельдшером на скорой. К работе своей девушка относилась добросовестно, коллеги ее уважали, начальство ценило.
Кира с Татьяной приехали в этот город почти двенадцать лет назад. С вокзала отправились по адресу, который оставил им Клим, но оказалось, что дом сгорел почти дотла вместе с хозяином за две недели до их приезда. На месте пепелища сиротливо торчала труба, да перекошенная плита виднелась в том месте, где, по всей видимости, прежде была кухня.
На деньги, оставленные Климом, им удалось снять небольшую комнатку в деревянном доме на окраине города.
Их домовладелицей оказалась очень милая, немного странная, но живая и не по годам шустрая старушка.
Она была рада постояльцам и со временем стала считать их почти родными.
Кира и Таня прожили у нее пять лет. А когда старушка умерла, оказалось, что родных у нее не было, так что дом она завещала своим квартиранткам.
Таня почти сразу устроилась лаборантом в местную больницу, а Киру отдала в школу.
Все, что удалось им взять из прошлой жизни, – это имена, даже фамилии в документах были другие. Теперь по документам они были мать и дочь – Савельева Кира Андреевна и Савельева Татьяна Михайловна. Татьяна как-то проговорилась, что ее, как и Клима, тоже могут забрать те люди, и тогда Кира останется совершенно одна.
Кире учеба давалась легко, особого внимания ей она не уделяла, все схватывала на лету и запоминала надолго.
Позднее она окончила медицинское училище и стала работать фельдшером в местной больнице.
Первое время они с Таней еще надеялись, что Клим их найдет, но шли дни, недели, годы, а он так и не приехал.
В голове Киры все чаще всплывали воспоминания о том дне, когда ее, испуганную и измученную, нашли в том жутком месте. Она часто задавала себе вопрос, как там оказалась. Где-то глубоко внутри шевелились смутные воспоминания, не даваясь, ускользая. Память упрямо блокировала вход, словно предохраняя от потрясений, и только тошнота подкатывала к горлу удушливым комком.
Это было именно то неприятное ощущение, которое она часто испытывала во сне.
Кира страдала от кошмаров с самого первого дня жизни в новой семье. Страшные картины, возникающие в сознании, то и дело изводили и мучили ее.
Ей снились длинные коридоры, из которых она никак не могла выбраться. Она просыпалась в таком ужасе, что едва могла дышать.
Кроме того, в последние месяцы она слышала в своих сновидениях странный голос: жутко неприятный, от которого противные холодные мурашки пробегали между лопаток.
Кире стало казаться, что она сходит с ума. Она даже поделилась своими переживаниями с Татьяной.
Та заставила пройти ее полное обследование, которое не выявило никаких отклонений. Врачи посоветовали больше отдыхать и выписали успокоительное. Кошмары прошли, но появились изнуряющие головные боли, от которых уже мало что помогало.
Но не это беспокоило Киру в последнее время, опасения больше вызывала болезнь Татьяны. За эти годы она очень привязалась к этой улыбчивой женщине с густыми каштановыми волосами, стянутыми в пучок на затылке.
Кира прекрасно помнила такой же вот дождливый день только полгода назад. Это был день рождения Татьяны. Она отпросилась пораньше с работы. По дороге заскочила в магазин и купила ее любимый торт. Домой она бежала, держа в одной руке зонт, а в другой – картонную коробку.
Подойдя к крыльцу, Кира с минуту постояла, прислушиваясь к голосам, доносившимся из глубины дома, и только потом взялась за ручку двери.
Она тихо разделась, прошла в комнату и увидела Таню, лежавшую на кровати, а рядом врача со шприцем в руке.
– Здравствуйте, – поздоровалась Кира, опешив от неожиданности. – Что случилось?
– Не беспокойся, все уже в порядке, – смутилась Татьяна.
Доктор вежливо поздоровался. Это был пожилой невысокий мужчина в белом халате. Татьяна прежде никогда не жаловалась на здоровье, и появление врача в доме стало для Киры полной неожиданностью.
Она с тревогой всматривалась в лицо Татьяны. Женщина выглядела неважно: румянец сошел со щек, а под глазами словно мазнули густо-синими тенями.
– Вашей матери нужно обследоваться. Не так давно с ней уже случался похожий приступ, – сказал врач Кире, и, повернувшись к пациентке, добавил. – А с вами, Татьяна Михайловна, мы, надеюсь, договорились. Жду вас у себя завтра с утра.
– Спасибо вам большое, Лев Борисович, – тихо поблагодарила его бледная Татьяна, пытаясь встать.
– Не беспокойся, я провожу, – Кира посторонилась, пропуская мужчину в белом халате в прихожую.
После его ухода она села на кровать, на которой лежала Татьяна.
Кира внимательно разглядывала родное бледное лицо с темными кругами под глазами.
– Что с т-т-тобой п-произошло? – спросила она, мягко накрыв ладонью прохладные пальцы Татьяны.
– Что-то бок прихватило, – тихо ответила та.
А потом начались бесконечные походы по врачам. Врачи поставили ей неутешительный диагноз – онкология. Татьяна угасала с каждым днем, пожираемая болезнью. Уколы и таблетки оказались малоэффективными, и некогда цветущая женщина превращалась в жалкую тень самой себя.
С невыразимой нежностью Кира вглядывалась в лицо Татьяны с заострившимися чертами и искусанными в кровь губами.
Она опустилась на колени перед кроватью и осторожно прижалась лбом к ее ладони.
– Я перед тобой очень виновата, – тихо проговорила женщина.
Кира подняла голову и удивленно посмотрела на нее.
– Я должна была тебе уже давно рассказать, но боялась, что ты станешь сердиться.
– Вот… п-п-поправишься, и мы… п-п-поговорим, – заикалась Кира. – У нас с тобой… еще п-полно времени.
– Нет, – Татьяна отрицательно покачала головой. – Я должна рассказать сейчас.
Она показала бледной худой рукой на шкаф.
– Там внизу лежит коробка, пожалуйста, принеси ее, – слабым голосом произнесла она.
Кира достала коробку с нижней полки комода. Откинув крышку, она увидела старую тетрадь в потрескавшейся кожаной обложке.
– Что это? – спросила Кира и подняла удивленный взгляд на лежащую на кровати Татьяну.
– Мой дневник, – ответила та и после небольшой паузы продолжила. – Туда я записывала все свои наблюдения и некоторые размышления относительно тебя.
– Меня? – Кира от удивления приподняла бровь.
– Да. Все эти годы я наблюдала за тобой.
– За-зачем?
– Мы с Климом забрали тебя из больницы, если ты помнишь.
Не успев закончить фразу, Татьяна закашлялась хриплым захлебывающимся кашлем, согнулась пополам и прикрыла рот ладонью.
– Давай потом все обсудим, – Кира обеспокоенно склонилась над Татьяной, протянув ей стакан воды.
– Нет, нет. Ты должна это знать, – услышала в ответ.
Татьяна сделала несколько глотков воды и откинулась на подушки.
– Знать что? – нахмурилась Кира.