Buch lesen: «Ключи от счастья»
Пролог
Солнечный луч отразился от широкого лезвия ритуального ножа, и по каменной стене загнанным зверем забегал солнечный зайчик. Дернулся, подпрыгнул пару раз и застыл в ожидании своей участи.
Ила тяжело вздохнула. Повертев оружие в худеньких руках, спрятала его за пояс. Посмотрела на брата. Лари невесомо похлопал ее по плечу.
– Не забудь, после того, как закончишь с поросенком, положи клинок ближе ко мне. Я успею схватить его, если Двадцать решат взбунтоваться.
Ила кивнула и прошептала одними губами.
– Мне страшно, Лари…
– Если что – беги. Пять минут я тебе обещаю.
– Вот еще, – обиженно фыркнула девочка. – Хоть одну свинью я возьму на себя.
Брат и сестра посмотрели друг на друга, внимательно и осторожно, будто стараясь запомнить покойника перед погребением. Лари тряхнул головой, прогоняя морок – пару часов назад сестра точно так же смотрела на прощальный костер, алчно пожирающий тело отца. Конунг Краны умер от неизвестного яда вчера на закате, и сейчас его сыну Илларию, а попросту Лари, предстояло пройти Посвящение. Предстояло получить меч, символизирующий преданность двадцати самых родовитых кланов Краны из рук председателя совета этих самых кланов.
Вот только чью сторону примут Двадцать? Поддержат юного, но законного правителя или решат уйти под крыло врага? Во втором случае участь и Лари, и Илы была незавидна: живыми они будут только мешать новой власти.
Ила закрыла глаза и глубоко вздохнула: отступать не позволяла родовая честь, а идти вперед – предательское малодушие. Нащупала нож на поясе и сжала рукоять.
– Помоги, о Просан-покровитель, мы не останемся в долгу.
– Пошли, – приказал Лари.
Дети отправились в зал церемоний. Помедлили у входа. Тело отца – главы клана Рассвирепевшего Вепря – предали огню в полдень, и сейчас ни брат, ни сестра не знали, какой прием приготовили им те главы семей, что ожидали в зале. Покорные отцу, захотят ли Двадцать подчиниться им? Или проще будет принести присягу Скавару, королю соседней страны – Тору? Нет никаких сомнений: смерть конунга – дело рук его шпионов. На мгновение Ила и Лари почувствовали себя лишь детьми, обыкновенными детьми, рано оставшимися без родителей.
– Побеждай или умри! – прошептала Ила.
– Побеждай или умри! – ответил брат.
Они вошли в зал с подобающей случаю размеренностью. Лари занял отведенное ему место в кресле на небольшом возвышении в западной части зала. Ила, как и положено старшей женщине клана, направилась к месту жертвоприношений, где должна была зарезать поросенка. Тот, однако, был уже мертв. Утопая в луже собственной крови, он мирно покоился на специальном блюде. Девочка прищурила глаза и жадно втянула воздух. Кто-то принес жертву вместо нее! Увели из-под носа удачу… Стараясь сохранять хладнокровие, Ила окунула нож в скопившуюся кровь, положила его на пол и заняла место по правую руку от брата.
Согласно обычаю, в знак признания власти представитель Двадцати должен был вручить Лари церемониальный меч. Ила внимательно оглядела присутствующих: в самом центре зала с мечом в руках стоял наследник клана Огненной лисы, но он даже не смотрел в их сторону. Он переминался с ноги на ногу и буравил взглядом главу клана Седого орла. Ила ожидала чего-то подобного от огненнолисых, но чем они с Лари не угодили орлам? С этим кланом у отца всегда были великолепные отношения. В зале повисла невыносимая тишина. Ила покосилась на Лари. Хвала Владыке! Брат сохранял самообладание.
Затянувшееся ожидание уже начинало тяготить, когда в их сторону направился юноша, наследник клана Злого медведя. Ила никогда его не любила. Заносчив, груб, самодоволен. Он был года на три старше, вряд ли ему больше семнадцати, но то, как внушительно он выглядел, не оставляло им с Лари ни малейшей надежды. В тишине каждый его шаг отдавался глухим ударом. Ила затаила дыхание и, не желая продавать свою жизнь за бесценок, стала прикидывать, как взять с Двадцати достойную плату. Юноша, тем не менее, не спешил атаковать. Он обогнул кресло и занял место по левую руку от Лари. Затем к ним направились еще двое, если память не изменяла Иле, наследники купцов из прибрежных областей, и, прежде чем девочка поняла, что происходит, те расположились по обе стороны от них с братом. Безмолвие зала нарушилось невнятным шепотом, уши уловили что-то вроде: «Лучше свои, чем под Тору», и вскоре к ним присоединились еще четверо. До Илы постепенно стал доходить смысл происходящего – главы кланов сообщали остальным, какой они сделали выбор. Интересно, что помешало договориться до Посвящения? Как бы то ни было, семь против тринадцати. Как знать, может, сегодня за их с Лари жизни дадут хорошую цену.
Шепот утих. Повисшую тишину хотелось потрогать рукой, смять в ладонях и разорвать на тысячу кусочков. Ила выжидающе уставилась на присутствующих, мысли в сумасшедшем танце проносились в голове. Кто еще остался? Все бывали у отца, все клялись ему в верности, а что теперь? С чего решили, что Скавар будет лучшим правителем, чем Илларий?
В их с Лари сторону направились еще трое. Этих Ила отлично знала, удивительно было, что они зашевелились только сейчас. Девочка горько усмехнулась: «Вот и первый урок: не всякий, кто любезен с тобой – друг, не всякий грубиян – враг, дела красноречивее слов». Тем не менее, десять на десять. Неплохо.
Глава клана Черной лисы выверенным движением забрал церемониальный меч у наследника огненнолисых и подошел ближе. Как и полагалось, он припал на одно колено и протянул Лари оружие.
– Побеждай или умри! – вполголоса произнес он девиз клана Рассвирепевшего вепря.
– Побеждай или умри! – громко подхватили остальные.
Лари принял меч. Иле показалось, что она вот-вот упадет в обморок. Брат, поднявшись с кресла, бережно взял ее под локоть. Церемония закончилась, они могли спокойно удалиться. Удалиться, чтобы как следует отдохнуть и успокоиться. Сегодня они обошли Скавара. Надолго ли?
Глава первая
Единственный сын Хозяев Еруды, виленвиец Ладин, терпеть не мог ждать. Одно дело – сидеть в засаде или выкуривать врага из крепости, и совсем другое – мариноваться, пока на тебя выкроят время. Но делать нечего, ждать придется.
Откинув капюшон богато расшитого плаща, он выпустил на волю угольного цвета косичку и посмотрел вокруг. В библиотеке, куда его любезно проводил слуга, помимо бессчетного количества стеллажей с книгами, стояло необъятных размеров кресло. Мужчина подвинул его в угол ближе к окну так, чтобы без труда видеть вход, и сел. Вряд ли кто-то придет сюда по его душу, но расслабляться не стоило. Ветерок из открытого окна обдувал левое плечо, кресло пахло кожей и фиалками. Сын Хозяев Еруды хмыкнул. Мысль о том, что обладатель кресла любит эти нескладные цветы, забавляла. В голубых глазах Ладина сверкнул ледяной огонек, тонкие губы сложились в надменную улыбку. Вокруг глаз и в уголках рта разбежались нитками морщинки, и даже шрам, воинственно рассекающий левую бровь, лукаво изогнулся. Виленвиец сам себе не верил, он – человек, добывший своему народу свободу от Тору – ищет союза с любителем этого цветочного недоразумения? Прав отец – до больших дел ему еще расти и расти.
Ладин кинул взгляд на висевшую около двери карту и самодовольно улыбнулся. Видно, его тут ждали. Раскрашенная желтым от Серого моря до реки Талы раскинулась Крана. С севера от нее через Нару разлегся Ларок, с которым Крана воюет уже много лет. С северо-востока располагалась Тору. А рядом с Тору вплотную к Кране и Далкондии темным карандашом обвели границу родной Ладину Виленвии. Сын Хозяев Еруды усмехнулся. Виленвия перестала быть частью Тору не так давно, и карты еще не успели переделать, но к его визиту подготовились. Такой знак внимания дорогого стоил.
Дверь распахнулась, и в библиотеку вошел владелец кресла. Несколько мгновений они разглядывали друг друга. Перед гостем предстал воин – молодой мужчина из тех, кто берет не только напором силы и выносливости, но и звериной ловкостью. Невысокого роста, приземистый и крепкий, он уставился на Ладина шершавым взглядом еловых глаз. Каждым своим жестом, каждым вздохом давал понять, кто здесь хозяин. Впрочем, ошибиться было сложно: на его правой руке красовалось изображение вепря, знака конунгов Краны. Рисунок татуировки начинался от кончиков пальцев и терялся где-то под рукавом рубахи, недалеко от локтевого сгиба. В оправе пестрого замысловатого орнамента грозно смотрел на мир ощетинившийся зверь. На внешней стороне руки, ближе к запястью, отлично читалась надпись кровавого цвета: «Побеждай или умри».
Ладин встал с кресла, чтобы поприветствовать конунга Краны.
– Доброго здравия, Илларий, – произнес он на кранском.
– Рад знакомству, Ладин, – ответил мужчина на виленвийском, посмотрел на гостя снизу вверх – тот был на полголовы выше – и изобразил нечто похожее на улыбку. – Как поживает Град Двенадцати Богов?
– В Еруде все хорошо, – виленвиец с облегчением перешел на родной язык. – Отец велел засвидетельствовать вам свое почтение.
Илларий кивнул. Потер рукой подбородок и снова прошил Ладина взглядом.
– Окажите честь, отобедайте со мной.
– С удовольствием.
Илларий выглянул из библиотеки и что-то сказал на своем языке. Слуги принесли еще одно кресло и накрыли стол. Сын Хозяев Еруды снял плащ и снова уселся в фиалковое кресло. Наблюдая за тем, как хозяин наполняет бокалы вином до самых краев и как легко напиток переливается из бокала в бокал при традиционном соприкосновении, Ладин подумал, что если бы торейские шпионы отравили именно эту бутылку, они бы одним махом убили двух зайцев. Он поспешно отогнал эти мысли, Илларий наверняка позаботился о том, чтобы в вине не было яда. После первого тоста конунг Краны снова потер рукой подбородок, поставил свой бокал на стол и заговорил.
– У меня к вам предложение… Не хотите поучаствовать в войне в качестве наемного военачальника? Я знаю, вы это уже делали как-то. Я хорошо заплачу.
Ладин сделал глоток вина. Потом еще один. Вино было терпким, с легким фруктовым послевкусием. Виленвиец аккуратно уложил вилку зубцами вниз на обод тарелки, так чтобы у прибора не было шанса соскользнуть со стола, и пристально посмотрел на хозяина.
– Я не нуждаюсь в деньгах.
Конунг Краны поджал губы и потянулся за бутылкой. Он обновил вино гостю и налил себе до краев. Запахло вишней. Илларий пригубил и ухмыльнулся.
– Вы бы оказали мне услугу. Много лет мы время от времени воюем с Лароком, алмазные копи у приграничной реки Талы не дают им покоя. Я давно к ним привык и не жду ничего необычного. Но недавно к Лароку присоединилась Тору, и я с непривычки оказался немного нерасторопен. Скавар – опытный полководец, с ним никогда не было легко. Вы воевали с Тору почти десять лет и одержали победу. Уверен, вы знаете Скавара, как облупленного. Ваш опыт пришелся бы кстати.
– Знаете, почему я здесь? – Ладин посмотрел собеседнику в глаза. – Не только потому, что Виленвия нуждается в союзе с Краной. Моя семья перед вами в неоплатном долгу: не предупреди вы нас тогда о нападении, возможно, отца не было бы в живых. Если нужна помощь, я готов помочь. И не возьму денег. Мне бы только не хотелось вмешивать Виленвию. Я готов участвовать в этой войне, но не как наследник хозяев Еруды, а как, скажем, Ладин Латер – ничем не примечательный наемник. Вас это устроит?
– Вполне, – Илларий заметно оживился. – Останьтесь тут, на границе, пару дней, отдохните. Завтра к вечеру прибудет человек, который сопроводит вас до расположения войск перед границей, введет в курс дела, поможет освоиться в наших непростых порядках. Я выбрал того, кто говорит на виленвийском, трудностей с языком не будет. Оставлю за вами ближайшую к Тору часть. Местному командующему велено вам подчиняться. В борьбе с торейцами вам нет равных, но он дельный и опытный офицер. Разумеется, ваши спутники могут последовать за вами.
Виленвиец покачал головой.
– Всех брать с собой нет необходимости. Одного будет достаточно.
Конунг Краны кивнул и принялся за кусок баранины, ожидающий своей участи на тарелке. Сын Хозяев Еруды смотрел, как Илларий ловко орудует приборами, и никак не мог отделаться от мысли о вепрях, которые, согласно легенде, много лет держали в страхе весь Мраморный лес близ Града Двенадцати Богов. Они только с виду были простодушны и добры, на деле же от них можно было ожидать чего угодно. Притворяясь ранеными, маленькие хорошенькие кабанчики похищали людей и отдавали на съедение своему королю. Все бы ничего, но стоило начать им сопротивляться, как они превращались в настоящих монстров и разрывали добычу на месте. Сказания гласили, что жители Еруды пожаловались своим богам, и все двенадцать откликнулись на их зов. Выбрали двоих: покровителя торговли, как самого хитрого, и богиню юности, как самую хорошенькую. Она была настолько нежна и мила, что ни у кого из лесных жителей не возникло никаких подозрений, а на ее ручного хорька и вовсе не обратили внимания. Конечно, она попала к королю вепрей, жуткому оборотню, конечно, он возжелал ее. Пока, ослепленный страстью, он боролся с богиней за ее тело, хорек превратился в покровителя торговли и размозжил вепрю башку своим топором.
На закате трапеза подошла к концу. Илларий любезно проводил гостя и его людей до выделенных им комнат и отбыл по делам. Не желая спать, Ладин решил побродить по обиталищу. Дом был большой, добротный, с множеством окон, комнат и путаных переходов. Виленвиец шагал по коридорам и беззастенчиво заглядывал в каждую незапертую дверь. Комнаты пустовали: если не считать трех слуг и спутников Ладина, здесь никого не было. Безликие интерьеры вскоре надоели, и гость вернулся к себе. Написал письмо отцу, разобрал вещи. Все документы, включая подписанный мирный договор с Краной, упаковал в большую торбу. Завтра утром она отбудет в Еруду. Он снял с безымянного пальца правой руки перстень с огромным голубым бриллиантом, с указательного – печатку с гербом Хозяев Еруды, и, завернув их в носовой платок, затолкал в торбу к остальным вещам. Последний предмет, способный выдать его, так и остался висеть на шее. Чтобы увидеть цепочку с ключиком-подвеской, Ладина надо было хотя бы раздеть, а этого еще ни одному врагу не удавалось. Да и мало ли подобных украшений? Эту побрякушку узнают только родители, и нужна она будет в том случае, о котором сын Хозяев Еруды старался не думать всю свою военную карьеру. Он хорошенько завязал посылку и с чувством выполненного долга улегся в постель.
Сон не шел. Слова Иллария вереницей кружили в голове и грели душу. Еще пару лет назад Виленвию не рассматривали иначе, чем часть Тору, а сейчас торейская торговая вотчина обрела, наконец, свое лицо. Наследники Хозяина Града Двенадцати богов избавлены от необходимости приносить клятву верности Скавару, осталось лишь демаркировать границу, обновить торговые связи и забыть о восьмидесяти годах неволи, как о страшном сне.
***
Обещанный проводник прибыл через день на рассвете. Он ожидал гостя в библиотеке. Высокий – с Ладина ростом, почти лысый – с идеальной формой черепа, вновь прибывший все время то ли ухмылялся, то ли улыбался, но взгляд его оставался безучастным. На его правой руке пылала вытатуированная лисица с добычей в зубах. Надпись у запястья гласила: «Не волей, так хитростью». Виленвиец долго и бесцеремонно рассматривал рисунок. Новый знакомый, в конце концов, скрестил руки на груди и заговорил на виленвийском:
– Прошу прощения за опоздание, – его губы изогнулись в попытке изобразить нечто вроде сожаления. – Поверьте, только очень важные дела могли заставить меня задержаться. Я Солак, сын клана Огненной лисы. Буду вашим проводником здесь, в Кране.
Ладин махнул рукой.
– Ничего страшного. Ожидание еще не успело утомить. Когда мы отправимся?
– Хоть сейчас, – огненнолисый погладил ладонью бритую голову. – Я должен забрать кое-что в библиотеке, а сразу после – к вашим услугам.
– Прежде я бы хотел посмотреть карту, – лицо гостя стало серьезным, – так я быстрее освоюсь на местности.
Солак кивнул. Достал из походной сумки требуемое и разложил на столе.
– Господин приказал посвятить вас во все детали. Он говорит, вы – наш ключ к победе.
Ладин усмехнулся и склонился над картой. Итак, на северо-западе граница между Краной и Лароком проходила по реке Наре. Ближе к Тору на северо-востоке, Нара заходила в Крану, и граница шла по Нарейским холмам. Те же холмы отделяли Крану от Виленвии на востоке. Судя по нанесенным на карту знакам, основные войска Ларока располагались на берегу реки, и им, вероятно, приходилось форсировать ее, чтобы попасть в Крану. А вот с торейской стороны граница была сухопутной, и здесь войска располагались так, чтобы не дать врагу спуститься с холмов незаметно.
– Что это? – Ладин ткнул пальцем в значки лагеря, помеченные красным.
Солак улыбнулся:
– Это место дислокации вверенных вам людей.
Сын Хозяев Еруды кивнул, потер рукой подбородок и указал на синий треугольник, на реке неподалеку от границы.
– Большой город?
– Анак, – огненнолисый улыбнулся, – наша столица.
Ладин покачал головой, не дело держать столицу так близко от границы, но ничего не сказал. Припомнил, что при деде Иллария Тору оттяпала значительный кусок Краны, а до этого столица располагалась в глубине страны. По карте вопросов не было, оставалось проверить, насколько изображение на бумаге соответствует действительности.
– Осмотритесь по пути. На вашей совести западная часть торейского фронта, восточной будет командовать другой человек, – Солак наморщил лоб. – Убрать бы с дороги торейцев, а с Лароком мы как-нибудь сладим.
Виленвиец кивнул, он знал лучше других – убрать торейцев трудно, но не невозможно.
Огненнолисый покинул комнату. Шаг его был тверд, но почти неслышим, движения точны и не лишены грациозности. Ладин тряхнул головой, отгоняя дурацкие мысли о сходстве людей и их покровителей.
Медлить не было смысла, виленвиец отправился поторопить своего напарника.
Вчера в полдень остальные семеро спутников виленвийца двинулись обратно в Град Двенадцати богов, в Кране остался лишь его секретарь Хон – совсем еще зеленый мальчишка. Долговязый, щуплый, с большущими карими глазами. Ладин подозревал, он и оружием владеет не пойми как. Случись чего, помощи от него с гулькин нос, но зато расторопный, местным языком владеет отменно, а на первых порах это самое важное. Сын Хозяев Еруды, помимо родного виленвийского, сносно изъяснялся на торейском, языке супруги, и ланарийском, языке деда – Рокана Победителя, но кранский отчего-то давался ему с трудом. Он легко понимал написанное, но на слух ничего не воспринималось. Виленвиец, впрочем, надеялся в ближайшее время устранить эту досадную оплошность.
Через четверть часа мужчины отправились в дорогу. Ладин время от времени поторапливал секретаря, юноша смотрел по сторонам с таким интересом, что рисковал потеряться. Лошади резво скакали по пыльной сухой дороге, солнце только начинало свой путь, а в воздухе еще витала утренняя прохлада. Солак придержал коня и, перейдя на шаг, поравнялся с Ладином.
– Нам придется сделать крюк, надо заехать в Анак, передать документы. Это не займет больше пары дней. А там и до границы рукой подать, – огненнолисый снова изобразил сожаление.
Виленвиец пожал плечами.
– Я с удовольствием посмотрю на вашу столицу. Я слышал от деда, что такого святилища, как у вас, он нигде больше не встречал, а видел он многое, впору легенды слагать.
Лицо спутника озарилось довольной улыбкой.
– У нас почти две сотни богов, каждому клану – по покровителю. Статуи в святилище одна краше другой, каждый старается задобрить и поблагодарить своего защитника. За день ничего и не посмотришь толком, но если захотите, я могу показать самых красивых идолов.
Сын хозяев Еруды кивнул. Солак снова пустил коня рысью.
– Мы налегке, если не останавливаться надолго, успеем в Анак завтра к обеду.
Гость старался не отставать от провожатого. Перед глазами будто мелькал учебник по геометрии: все вокруг выверено, гладко и однозначно. Много зелени, ровные широкие дороги, даже встречные люди – и те будто несут перед собой бумагу с описанием, кто они и откуда. Судьба каждого высечена на правой руке.
Они проехали мимо серого мраморного здания в форме вытянутого пятиугольника. Сын Хозяев Еруды долго смотрел на него, прежде чем понял, что этот пятиугольник – ключ с треугольной головкой и длинным хвостовиком. Хвостовик весь состоял из невысокого постамента и громадных колонн, удерживающих кроваво-красную крышу. А треугольник головки представлял собой башню с узкими окнами. Внутри хвостовика ходили женщины в белых одеждах, все как одна с длинными распущенными волосами.
– Что это? – поинтересовался виленвиец у провожатого.
– Храм смерти, – Солак кинул на здание беглый взгляд и отвернулся. – Пес-ключник охраняет ворота в Вечный лес. Ему служат безликие – те, кто не знает своего клана. Когда кто-то умирает, именно служители смерти приносят в жертву поросенка перед погребением. Они же отвечают за ритуал. Все нужно делать правильно, чтобы у пса-ключника не было повода не пустить в Вечный лес.
Ладину стало не по себе.
– Ну и занятие, – вполголоса пробормотал он.
– Им есть чем развлечься, – подмигнул Солак, – мужчины могут пойти в армию, а женщины – найти себе покровителя и жить в свое удовольствие в свободное от храмовых обязанностей время.
Виленвиец ухмыльнулся.
– Есть желающие купить женщину?
– Бывает, – огненнолисый пожал плечами. – У нас принято договариваться о союзе детей, когда сочетаются браком родители. Судьба часто подкидывает сюрпризы. Кому-то приходится ждать свою половину десять, а то и двадцать лет. Дочерей все равно стараются пристроить раньше, меняют договоренности, предлагают других членов клана, а мужчины терпеливо ждут. Так почему бы не скоротать время с безликой? Не самый плохой вариант.
Сын Хозяев Еруды молча кивнул. Сказать ему было нечего. Нет, в Виленвии тоже договаривались о браке детей, подписывали бумаги, иногда даже оговаривали неустойки в случае расторжения помолвки, но обычно это делалось с согласия молодых. Да и свободы в Виленвии было больше, многие пары сочетались, зная, что ждут наследников. Единственное, чего не признавали виленвийцы – измен и разводов. Виленвиец мог долго выбирать пару, но если уж выбрал, должен принадлежать ей до конца.
Весна была на излете: теплый воздух, густо-синее небо с редкими облаками, незатейливо поющие птички, запах кожи, лошадей и – о боги за что! – фиалок. Ладин пытался увидеть эти цветы хоть где-то, но тщетно, зато запах и не думал прятаться. К вечеру виленвийцу казалось, что он сошел с ума.
Они остановились на ночлег в добротном и чистом постоялом дворе. Хозяин, пожилой расторопный мужчина с яркой пичужкой на правой руке, вежливо приветствовал их. Путники пристроили лошадей, забросили вещи в комнаты на втором этаже и уселись ужинать в большом зале на первом. Народу вокруг было немного. Пяток пьяных мужских компаний, невнятная парочка и длинноволосая, странно одетая женщина, сидящая за ужином в самом дальнем конце зала. Ладин посмотрел на ее руки. Света было явно не так много, как хотелось, но Ладин хорошо разглядел изображение оскалившегося пса на левой, а не на правой руке. Вполголоса спросил Солака о ней.
– Безликая, в свободное от занятий в храме время, – двусмысленно подмигнул он в ответ. Появился хозяин с бутылкой.
– Позвольте господа, очень рекомендую, лучшее вино наших киросских соседей.
Мужчины благодарно закивали. Усталость брала свое, и выпивка была кстати. Хозяин разлил напиток и ушел. Огненнолисый пригубил первым и, довольный, продолжил трапезу. Сын Хозяев Еруды тоже сделал два крупных глотка. Он изменился в лице и произнес самое мерзкое виленвийское ругательство. Секретарь покрылся легким румянцем, господин нечасто позволял себе подобное, и Хон никак не мог привыкнуть. Солак внимательно посмотрел на гостя. Тот шумно выдохнул.
– Оно фиалковое!
Провожатый удивленно приподнял уголок губ.
– Конечно. Оно же киросское. Другого они не пьют.
– Боги, за что? – Ладин прикрыл глаза ладонью. – С позавчерашнего вечера меня преследует запах этих цветов, а теперь еще и вино. Проклятие какое-то!
Огненнолисый захохотал, да так громко, что парочка рядом удивленно уставилась на него. Он позвал хозяина, шепнул тому пару слов, и бутыль поменяли на превосходный виноградный напиток без лишних примесей. Наполнив им бокал виленвийца, Солак объяснил.
– На прошлой неделе конунг Киросы просил руки Илы, сестры Иллария, для своего старшего сына. Не знаю, кто ему поведал о ее любви к фиалкам, но в подарок они передали пять бутылей фиалкового масла и дорогой шелковый плащ. Упаковали подношение плохо, бутыли побились по дороге. Из ящика по капле утекало масло, но никто этого не заметил, и пока гостинец дошел до Илы, фиалками пропах весь приграничный особняк. Про плащ и говорить нечего. Она так и оставила его в библиотеке на одной из полок. Она велела прихватить его вместе с документами, скорее всего, надеясь, что запах успеет выветриться.
Ладин еще раз громко вздохнул и, опустошив свой бокал, налил себе снова.
– Илу зовут Иллария?
– Да. Родились они одновременно, а родовое имя для старшего ребенка одно. Она – Иллария, он – Илларий, – Солак потер свою лысую голову.
– Когда назначили свадьбу? – Поинтересовался Ладин, мысленно прикидывая, не повредит ли брак Илы с киросским наследником Виленвии.
Солак ухмыльнулся и покачал головой.
– Ила отказала ему. Как, впрочем, и всем остальным.
– Много претендентов? Она такая красавица?
– Судить не берусь. Скорее, партия выгодная. Женщина она своеобразная… – провожатый осекся, помолчал мгновение, но после, будто вспомнив что-то важное, раздухарился. – Вы сами ее увидите, если она не в отъезде. Думаю, нас пригласят на завтрак или ужин.
– Звучит многообещающе, – сын Хозяев Еруды понимающе подмигнул.
Солак в который раз покачал головой.
– Отнюдь. Мы с поручением от брата, в противном случае она бы не выползла из своей лаборатории ради нас.
В тоне Солака сквозило нечто среднее между благоговением и дружеской издевкой. Ладин выпил еще и уже настроился выяснить все подробности о сестре Иллария, но краем глаза заметил, что секретарь клюет носом и решил отпустить мальчишку спать. Завтра на рассвете ему предстоял путь на ближайшую приграничную заставу, куда должна прийти почта для его господина. Солак отправился спать следом за секретарем Ладина. Виленвиец выпил еще вина и ушел в отведенную ему комнату. Постель была чистой и свежей и, хвала богам, фиалками не пахла.
