Buch lesen: «Графиня Мартен»
Глава 1.
Так бывает, когда просыпаешься посреди ночи в каком-то удивительно живом и галдящем мире. На очень странной планете, которая должна бы остановиться, солнце – погаснуть, и луна – исчезнуть с небес. Но жизнь продолжается. Под окном скулят собаки. Очевидно клянчат что-нибудь у запоздалых нетрезвых гуляк. Вчера не стало Реми. Он не пал в бою, как герой во славу Господа, Родины или хотя бы во имя чести. Он умер от ловкого удара в спину. Тем же ножом грабитель умело подрезал кошелёк, зыркнул в сторону и тут же скрылся среди глинобитных хибар. Реми не говорил долгих прощальных речей – молча рухнул в песок. Красивое пропорциональное лицо даже не успела исказить гримаса страха или боли.
Похоронили его наспех: ни креста, ни цветов. Закопали наскоро: труп не стоило долго держать под палящим солнцем. Этьен забрал оружие: пистолет и шпагу. Окровавленные плащ и жиппон уже никуда не годились, а вот сапоги…
Адриенна наблюдала спокойно. Возможно потому, что не до конца верила в смерть Реми, самого близкого для неё человека, друга её беззаботного детства, учителя и защитника. Он не умер у неё на руках, не произнёс прощальной тирады. Она только по наитию обернулась, когда его тело неловко коснулось земли. Слишком быстро, чтоб быть правдой. Слишком прозаично. Адри смотрела и не верила, как друзья Реми (по крайней мере, он их так называл) вывозят его за город, снимают всё, что может иметь хоть какую-то ценность, заворачивают бездыханное тело в дырявый потёртый плащ, выкапывают яму в сухом, разлетающемся в стороны песке, опускают на дно едва остывшего мертвеца и засыпают снова, торопятся, бросают руками раскалённые горсти, и песчинки пролетают вниз сквозь пальцы. Ни прощаний, ни слёз. Поль только махнул рукой. Караван должен идти дальше, чтобы добраться до следующего постоялого двора засветло, чтобы не застала в пути чёрная непроглядная ночь. А она наступает здесь быстро, будто кто-то задувает свечу. Или чью-то жизнь.
Адри лежала на гостиничной кровати, глядя в окно и не зная, о чём ей печалиться больше: о гибели Реми или собственной загубленной судьбе, когда тихо скрипнула дверь и послышались крадущиеся шаги. Она нащупала под подушкой пистолет. Привычка спать с оружием появилась у неё примерно два года назад, когда в окно влез вор, и пришлось кричать на всю гостиницу. После того случая Реми подарил ей пистолет. Простенький, но увесистый и вполне надёжный. Обращаться с подарком пришлось учиться, хотя, конечно, не так долго, как фехтовать. Реми шаг за шагом показывал Адри, как правильно заряжать, как целиться и стрелять, как потом обязательно почистить. Получилось у неё далеко не сразу. Но с тех пор Адриенна не ложилась спать, пока не убедится, что пистолет заряжен, курок взведён до половины, чтобы не выстрелил случайно, и не накроет его подушкой.
Ночной гость подошёл ближе, поставил колено на кровать и наклонился к женщине. Пахнуло вином. Мужчина осторожно протянул к Адри руку, тогда она выхватила пистолет и приставила дуло к шее незваного гостя, чуть выше кадыка. В тишине раздался щелчок курка, переведённого на боевой взвод.
– Проваливай, – хрипло спросонья шикнула Адриенна.
– Ну же, не артачься. Реми всё равно больше нет. А не я – так другой придёт, – пьяно и насмешливо ответил ей незнакомец, чуть подаваясь назад и обретая в темноте едва различимые черты Поля.
– Проваливай.
– Хорошо. Но я ещё вернусь, – мужчина поднял руки в примирительном жесте, отдалился и скрылся за дверью.
Плохи дела. Адри села на кровати и бросила взгляд на узел с вещами. Ей и раньше приходилось отбиваться то от воров, то от местных кочевников, прибегая то к шпаге, то к пистолету, но едва ли она была готова отбиваться от своих. Не успело тело Реми истлеть, как вчерашние друзья набросились, как саранча, на всё, что ему принадлежало.
Небо зардело рассветом. Их оставалось четверо: Поль, Этьен, Оливье и Адриенна. В этих песках вперемежку с унылыми степями они искали богатства и свободы – не нашли, конечно, ни того, ни другого. Потратили все деньги, оставалось только вернуться домой опозоренными и нищими. Адри понимала, что через пять лет после её скандального побега с любимым Реми, её едва ли ждут обратно с распростёртыми объятьями. Слёз не было, нужно было искать выход. А он, незавидный, напрашивался сам собой: монастырь. Дорога теперь лежала в тихую обитель святой Женевьевы, в те края, где Адри родилась и выросла. Можно было очень условно сказать, что она намеревалась вернуться домой. К родным полям и рощам, небу и озёрам.
Она тихо спустилась вниз, притворив за собой дверь комнаты. Госпожа Фахим, хозяйка гостевого дома, после утренней молитвы прибирала остатки вчерашнего пиршества.
– Уже уезжаете? – спросила она, завидев Адри с узелком в руке.
– Пора, – ответила постоялица, изобразив грустную улыбку и протягивая хозяйке несколько монет в оплату крова.
Та запрятала их куда-то под широкую чадру, буркнула: «Бог в помощь» и принялась дальше собирать объедки и пустые бутылки с липких столов.
На улице было ещё прохладно. Ирбис буланой масти стоял у коновязи, лениво хлебая воду мягкими губами. Адри легонько похлопала его по спине, проверила седло и распустила узел на верёвке. Конь даже ухом не повёл, не отрываясь от медного таза, заботливо принесённого хозяйкой гостевого дома. Адриенна забралась в седло, оглянулась по сторонам, дала Ирбису шенкеля, и тот громко фыркнул, разбрызгивая воду вокруг, тряхнул гривой и неспешно пошёл прочь, нехотя ускоряясь, а потом и вовсе переходя на рысь.
К вечеру они добрались до Сиры. Адри устала, уже хотелось и пить, и есть. Конь тоже выражал явное недовольство. Нужно было найти еду и ночлег. Жара начала понемногу спадать, и люди высыпали на узкие мощёные улицы, продвигаться вперёд в толпе становилось труднее. Воздух влажный, горячий, наполненный запахом специй и помоев казался густым. Голова кружилась. То ли с дороги, то ли от жары, то ли голод уже давал о себе знать. Ирбис свернул куда-то за старую крепость, и взору Адри предстал огромный, кишащий разномастными людьми рынок. Торговали коврами, маслом, специями, медной посудой, чаем и духами, кричали громко, пытаясь перекричать конкурентов, на ходу придумывали про них скабрезные стишки и нахваливали свой товар так же, в рифму. Покупатели цокали языками, торговались, ругались, уходили и возвращались снова. Адриенна проезжала мимо, издали наблюдая за развернувшимся балаганом, когда встретилась взглядом с ней. Огромные тёмные глаза, полные ужаса и мольбы смотрели из-под чёрного, расшитого цветными треугольниками платка. Адри интуитивно подъехала ближе, спешилась, взяла Ирбиса под уздцы. Смуглая девушка с чёрными глазами, сидела на голой земле, поджав под себя связанные лодыжки. Над ней возвышался мрачный старик в тюрбане. Сухая с проступающими венами рука, поросшая чёрными волосами и унизанная крупными аляпистыми перстнями, держала плеть.
– Чего надо? – спросил старик на местном наречии, которое Адри давалось с трудом, – Нужен носильщик? Охрана? А деньги есть?
Он заложил большой палец за выцветший кушак и изучающе глянул прямо в глаза чужестранке, а потом и вовсе решил её рассмотреть. Её волосы скрывала крупная чалма, поверх рубахи был накинут длинный кафтан, из-под которого торчали дорожные сапоги из мягкой телячьей кожи. Всё лицо, кроме глаз, скрывал отрез непрозрачной ткани, аккуратно заколотый под чалму где-то на затылке. На поясе висела шпага, рядом – кинжал, а за пазухой были запрятаны пистолет и небольшой вышитый омоньер.
Торговец будто зрил в корень. Охрана и правда была бы кстати. Очень кстати. До монастыря было недели полторы пути, случиться могло что угодно. Но денег на охрану не было. Хватило бы добраться – и то хорошо.
– Сколько она? – спросила Адри, собрав из знакомых слов что-то похожее на вопрос и указывая на черноглазую девушку, сжавшуюся у самых ног торговца.
Тот усмехнулся. Верно подумал, что сумасшедшая. А ведь это и было безумием. Прикинул что-то в уме и назвал цену. Заломил, конечно. Видит, что не местная, язык едва понимает, почему не нажиться? Хотя, едва ли эта рабыня пригодна для тяжёлой работы, по меркам невольничьего рынка уже не слишком молода, да и некрасива. Откуда-то с южного побережья, судя по пёстрому платью и смуглой коже, что тоже, в общем, не очень ценилось.
Торговаться Адри не умела. Как-то не научилась за пять лет в этих краях. Такими чудесами обычно промышлял Оливье. Он бойко изъяснялся на местном. Наверняка скверно, но очень бойко. Она хотела уйти. Зачем ей эта девица? Тем более, если заплатить всю сумму, останутся совсем гроши. На них Адри всё ещё сможет добраться до монастыря, но уже прилично затянув пояс. И ради чего? Чёрные глаза смотрели на неё напряжённо и боязливо. Адри обернулась уже назад, когда торговец спросил: «Что, берёшь?» и она безотчётно ответила: «Беру», будто кто-то вложил эти слова ей в уста. Что ж, если на то воля Твоя, то грешно ей противиться. Адриенна расплатилась, торговец считал деньги, смеялся. Конечно, надул. Он метнул в землю топорик, и тот разрубил верёвку, тянувшуюся от деревянного колышка к ногам рабыни. Она робко глянула на торговца и дрожащими руками медленно, будто не веря в своё спасение, расплела узел. «Забирай» – бросил торговец, больше не глядя ни на иностранку, ни на её приобретение.
Адри пошла прочь, конь поплёлся за ней, устало перебирая копытами.
– Госпожа! – вдруг окликнул её голос квартал спустя. Смуглая черноглазая девушка остановилась чуть поодаль и протянула к чужестранке связанные запястья.
Точно. Не развяжет же. Адри вытащила кинжал, не без труда разрезала путы и тихо сказала: «Иди. Ты свободна».
– Куда? – всхлипнула девушка, вся задрожала, рухнула перед иностранкой на колени, обхватила её ноги и зарыдала, – Я буду служить! Хорошо служить! Не оставляйте!
– Ты не можешь поехать со мной, – закатила глаза Адри. Этого только не хватало. Ещё один голодный рот.
– Почему?
– Я еду в другую страну. Буду служить Богу.
– Я тоже буду служить вашему богу. И вам. Возьмите меня с собой.
– Нужно очень далеко ехать верхом.
– Я пойду за вами, куда скажете.
Нет, пешком, конечно, нельзя. На ещё одну лошадь, даже совсем плохенькую, нет денег. Если только осёл. Такой же упрямый, как эта девица. Но это утром, сейчас нужно поесть и где-нибудь заночевать.
– Как тебя зовут? – наконец спросила Адри после затянувшегося молчания.
– Джури, – перестала всхлипывать девушка.
– Пойдём поедим где-нибудь, потом решим, что с тобой делать.
– Я знаю, где! Там совсем недорого! Я ещё сторгуюсь. Вот увидите, я пригожусь!
Она и правда очень старалась пригодиться: сторговалась с уличным торговцем, чтобы тот отдал булочки с зеленью подешевле, привела в чайную, где тут же договорилась с каким-то Абу Ахмадом, чтобы тот приютил их на ночь в женской части своего большого старого дома, а утром продал одного из своих ослов за гроши. На завтрак Джури раздобыла лепёшек к чаю и немного солёного мягкого сыра. Трапеза бедняков, конечно, но всё же еда. Вернувшись, она застала хозяйку сидящей на полу и задумчиво складывающей на пыльных плохо отёсанных досках стопки монет. Простоволосая Адри беззвучно шевелила губами, и меж бровей проступала скорбная морщина.
– Завтрак, госпожа, – грузно опустила поднос на пол Джури. Стаканы с чаем призывно звякнули.
– Сейчас, – отмахнулась Адриенна, продолжая считать.
– Не сходится? – сочувственно спросила служанка, дождавшись, когда Адри сложит деньги обратно.
– Сходится, – пожала плечами хозяйка, хватая ещё горячую лепёшку, которую Джури заботливо намазала сыром.
– Чаю, госпожа?
– Да, спасибо. До монастыря святой Женевьевы, куда мы с тобой направляемся по моим расчётам недели три пути, – Адри разложила там же, на полу засаленную карту, уже рассыпавшуюся на сгибах и по краям, – Сейчас мы выезжаем в Абьяд, там дожидаемся корабля до Латака, а оттуда уже прямиком в монастырь. Звучит складно, но денег у нас впритык.
– Мы можем продать вашего коня и купить вам осла тоже. Будут свободные деньги.
– Это исключено. Ирбиса не продам.
– Может, можно ещё что-нибудь… – недвусмысленно бросила взгляд на левую руку хозяйки Джури. Там красовалось кольцо с изумрудом. Вероятно, довольно ценное кольцо.
– Нет, Джури, больше ничего нельзя продать, – тут же убрала за спину левую руку Адри, – Могу оставить тебя здесь. И ничего продавать не придётся.
Лицо Джури стало испуганным, потом возмущённым, но заметив, что хозяйка улыбается, она осторожно улыбнулась в ответ. Может, шутит.
Они выехали почти тут же. У бедности были свои преимущества: очень скромная поклажа позволяла двигаться быстрее и давала определённую свободу действий. До ближайшего порта Абьяда они добрались буквально в три дня, и сырая убогая комнатушка в жалкой портовой гостинице стала их пристанищем. Ожидание съедало деньги, что ужасно раздражало Адри: они были вынуждены тратиться на еду и жильё, но совершенно не продвигались к цели, потому что следующий корабль в Латак уходил только через два дня. Адри почти сразу переоделась в мужскую одежду, чтобы привлекать поменьше внимания: иностранцев в порту было много, а женщин не было вовсе, если, конечно, не считать уличных торговок пирожками, изредка появлявшихся у верфи. Светлые кюлоты и дублет из хлопка и льна, уже затёртые и засаленные, батистовая рубашка с относительно дешёвым бумажным кружевом и шляпа с фазаньим пером легко делали из эксцентричной белокурой путешественницы небогатого юношу, такого же, как десятки других, снующих по портам в поисках работы или ожидании очередного корабля. Когда-то этот неброский костюм раздобыл для неё Реми, чтобы они неузнанными могли бежать… Столько воды с тех пор утекло.
Джури отказалась переодеваться наотрез. Хотя что-то из вещей Адри ей могло подойти, что-то можно было купить по дешёвке, она была непреклонна.
– Ты будешь привлекать слишком много внимания, – пыталась убедить служанку Адри, – К тебе могут приставать.
– К благочестивой женщине, которая выглядит пристойно, не будут приставать, – невозмутимо заметила Джури, расчёсывая выгоревшие на солнце и спутанные от ветра волосы хозяйки, – благочестивую женщину оберегает Бог.
– Хорошо, если так, – тяжко вздохнула Адри, – а как ты попала в рабство?
– Вы хотите сказать, что я не была благочестива?
– Нет, просто хочу знать. Ты же, наверное, не была до этого служанкой?
– Была. Служанкой дочери шейха. Шейха убили, а всю его семью и слуг угнали в рабство.
– Кто?
– Я не знаю, – пожала плечами Джури, – они. В общем, мне не привыкать прислуживать, я многое умею.
– Я вижу. Но переодеться бы не мешало.
– Вы кольцо носите. Это кольцо вашей семьи?
– Да, это фамильное кольцо. Мой прадед подарил его моей прабабушке. Потом его носила моя бабушка, потом мама.
– А мама подарила вам?
– Да.
– Вы очень дорожите этим кольцом, не хотите его продавать. На моём платье и на шали традиционная вышивка моей деревни. Это тоже напоминает мне о моих корнях.
– Джури, я ведь не предлагаю продать твои вещи. Я предлагаю их убрать. Временно. Сейчас их не безопасно носить. Когда кольцо может привлечь много ненужного внимания, я тоже его снимаю. А потом ты поедешь ко мне на родину, там всё совсем иначе, тебе придётся привыкать, если ты не передумала, конечно.
– Не передумала. Переодеваться в мужские тряпки не буду.
На следующее утро Адри отправилась на пристань. Повсюду сновали рабочие, грузили бочки и сундуки, разгружали прибывшие суда.
– День добрый, – окликнула Адриенна одного из трудяг, – Подскажите, когда уходит корабль в Латак?
– Утром, – выдохнул по пояс голый загорелый рабочий, поднимая очередной сундук, – в Латак пойдёт «Марианна».
– Мне бы с капитаном переговорить. Где его найти?
– Капитана? В кабаке, ясное дело, – мотнул он головой в сторону ближайшего трактира.
– Спасибо, – сунула ему серебряную монету Адри и, придерживая шляпу на сильном морском ветру, поспешила прочь.
Над дверью ближайшего к пристани кабака красовалась выцветшая вывеска «Жареный петух». Адриенна толкнула ветхую дверь, пахнуло сыростью и перегаром. Она шагнула внутрь, искренне стараясь вести себя естественно, села за стол и позвала рослого лысого трактирщика.
– Чего налить? – поинтересовался он, вытирая дырявой тряпкой здоровые мозолистые руки.
– Что предложишь? – спросила Адри, говоря ниже и глуше, чем обычно.
– Вино, бренди.
– Бренди.
Трактирщик кивнул и пошаркал к погребу. Адри оглядела посетителей. Сидели большими компаниями, глушили бренди, между столами кружились две проститутки, видимо, надеясь подзаработать на вернувшихся из плаванья моряках. Грязный стакан громко приземлился на стол, трактирщик откупорил бутылку.
– Откуда к нам? – спросил он, плеснув в стакан бренди.
– Из Сиры.
– А потом куда?
– Потом в Латак. Мне нужен капитан «Марианны».
– А, Лоран. Лоран наверху, он обычно недолго.
– Я подожду, – ответила Адри, отхлебнув из стакана. Дешёвое пойло обожгло губы.
– Я тебя здесь раньше не видел, торгуешь?
– Пока присматриваюсь.
– И как?
– Не слишком.
– А сам кто такой?
– Анри. Анри Мартен.
– Сын адмирала?
– Однофамилец.
– Вот и Лоран. Иди, однофамилец.
Капитан «Марианны», чуть пошатываясь, спустился с лестницы, сел за стол, отбросил седую прядь со лба и хрипло крикнул: «Эй, трактирщик! Неси ещё бренди!». К морскому волку тут же подсела какая-то девица, он только отмахнулся, мол, потом.
– Ты Лоран, капитан «Марианны»? – подошла к нему Адри и оперлась на липкий стол, куда трактирщик поставил две бутылки.
– Ну, я. Что надо? – въедливые пьяные глаза капитана впились в Адриенну.
– Мне нужно в Латак.
– И что?
– Сколько?
– Вот это уже разговор! Садись! Вас сколько? Ты один?
– Двое. Возьмёшь?
– Возьму, от чего ж не взять. Ты садись! – воодушевлённо продолжил Лоран, зубами выдирая пробку из горлышка бутылки.
– Итак, сколько? – переспросила Адри, садясь напротив капитана.
– Пятьдесят. По двадцать пять с каждого, – причмокнул он, немного подумав, – Деньги сейчас.
– Что-то дорого, капитан.
– Дорого – не плыви. Дело хозяйское.
– Сорок.
– Нет-нет, чудило, ты местного не рисуй. Торговаться я не буду. Либо пятьдесят, либо ты остаёшься здесь ждать у моря погоды. И следующего корабля в Латак.
– Двадцать пять – сейчас, двадцать пять – когда отчалим.
– Договорились, чудило. Завтра в восемь отдаём швартовы, не опаздывай.
– Не опоздаю, – оставила деньги на столе Адри и встала с места.
– Давай. Трактирщик! Ещё бренди!
Утром Адри и Джури вышли на пристань со всеми пожитками, Ирбисом и ослом, которого пока никак не назвали. Жалкая ветхая посудина с надписью «Марианна» на корме была уже пришвартована в порту. Капитана нигде не было, по палубе бродил и давал указания совершенно другой человек. Маленький, сухонький, юркий и горластый. Заспанные матросы грузили на борт последние бочки. Адри поднялась по трапу, Джури, намертво вцепившись хозяйке в руку и уставившись себе под ноги, медленно тащилась за ней. Маленький человек в замызганной рубахе и с алой банданой, повязанной вокруг головы, вдруг вытянулся, возмущённо шмыгнул носом и крикнул: «Эй, ты! Ты что здесь забыл?».
– Бог в помощь, я Анри Мартен, вчера говорил с вашим капитаном, господином Лораном… – сняла шляпу Адри и изобразила поклон.
– А, с Лораном, – засмеялся маленький человек, – у него ещё пару дней не спросишь. Господин Лоран отсыпается. Вы заплатили ему?
– Половину.
– Тогда вторую отдайте мне – и добро пожаловать на борт.
Час спустя корабль, страшно скрипя всей огромной тушей и медленно рассекая тёмные волны, наконец отчалил. «Марианна» накренялась то вправо, то влево, ветер трепал ветхие паруса. Джури с ужасом озиралась по сторонам, намертво вцепившись в фальшборт: «Оно качается!». Старпом, наблюдая за ней, тяжело вздохнул и закатил глаза.
– Что, не к добру баба на корабле? – спросила у него Адри, параллельно наблюдая, как матросы привычно и небрежно ставят паруса. Может, и к лучшему, что посудина такая жалкая, есть шанс безопасно добраться до суши.
– Если оплачено, всё к добру, – отмахнулся старпом.
Глава 2.
Спустя неделю «Марианна» причалила в Латаке. На удивление, плавание прошло без происшествий, за исключением небольшого шторма и морской болезни Джури. Она почти всю дорогу проспала в гамаке, изредка выглядывая на палубу подышать воздухом. Адри приносила ей сухарей и немного воды. Сухари, которые едва ли можно было прострелить из мушкета, приходилось размачивать, потому что больше на корабле есть было нечего: солонина воняла так, что отбивала всякий аппетит на долгие часы вперёд.
Латак встретил дождём, грязью и холодом. Джури, взбираясь на осла, упрашивала хозяйку где-нибудь поесть и остаться на ночлег, но Адри твёрдо решила ехать и заночевать где-нибудь дальше по маршруту, вроде как, добираться близко и платить явно меньше, чем в портовом городе. Грязь хлюпала под копытами, Джури ёжилась от холода, куталась в свою расшитую шаль. Выехали из безликого города быстро, двинулись по просёлочной дороге. Стемнело скоро, заката не было видно из-за сгустившихся туч, дождь поутих, только накрапывал, до постоялого двора засветло доехать не успели. В полной темноте показался огонёк. Вроде, факел.
– Сейчас поедим и отдохнём, – ободряюще сказала Адри, и Ирбис прибавил шагу.
– Куда спешите? – высокий мужской голос раздался в тишине, – придётся уделить минуту, а то и две.
В темноте появился силуэт. Скрежетнула сталь шпаги, выскользнувшей из ножен.
– Джури, назад! – шикнула Адри, выхватив оружие.
– А вы не робкого десятка, господин чужак. И с наложницей, и при шпаге. Одного вы не учли. Я не один.
Со всех сторон послышались голоса, звон оружия и нехороший смех.
– Вы окружены, господин чужак. Всё ещё хотите драться?
– Что вам нужно? – тихо спросила Адри, прикидывая, что слева и справа – по три человека, сзади стоят двое, ещё один перегородил им путь. Допустим, троих она как-нибудь раскидает, возможно, если повезёт, четверых. Начнёт с того, что слева. Пистолет вытащить не успеет. Даже если успеет, застрелит одного. На шум могут подтянуться местные, а могут и нет. Джури здесь не помощник, если только заорёт, да распугает…
– Налог на въезд в наши земли, – весело ответил один из налётчиков откуда-то справа.
– Всё, что есть, всё давай! – хохотнул кто-то сзади.
Сердце Адри замерло. Убьют. Убьют и не поморщатся. Что ж, это, пожалуй, решило бы финансовые проблемы.
– Чего они хотят? – пискнула Джури.
– Да забирай, мы бедны, как корабельные крысы, – Адри убрала шпагу в ножны, сняла с шеи запрятанный под дублет омоньер, и швырнула его налётчику напротив.
– Негусто, – усмехнулся он, когда монеты жалко звякнули у него в ладони, – а если поискать ещё?
– Поищите, – равнодушно бросила Адри.
Главарь нападавших оглушительно присвистнул, они бросились врассыпную и исчезли так же внезапно, как появились.
– Госпожа, что же теперь делать? – едва слышно выдохнула Джури, оправившись от ужаса.
– Ехать дальше, – зло ответила Адри, поджимая губы и всеми силами сдерживая подступившие слёзы.
– Но как же…
– Один мой друг говорил, что нельзя все деньги держать в одном кошельке. Я всегда к нему прислушивалась. Кое-что у нас осталось. На пару-тройку дней должно хватить.
Они подъехали к придорожному трактиру глубоко ночью, заспанная хозяйка в ночном чепце предложила комнату наверху и собрала худо-бедно поесть. Обессиленные Адри и Джури заснули почти сразу, а проснувшись, служанка увидела, как хозяйка вытряхивает последние монеты из раструбов сапог. Благо, обыскивать грабители не стали. Адриенна, заправив волосы за уши, собирала с пола медяки, тихо всхлипывала, чуть слышно проговаривала: «шесть, семь, восемь…», потом села на пол и обхватила голову руками.
– Госпожа, – позвала Джури, приподнимаясь с кровати, – что случилось?
– Ничего, кошелёк жалко. Друг подарил. Да и ладно. Нет больше ни кошелька, ни друга. Собирайся, поехали.
– Куда?
– В Рифат. Это столица.
– Зачем в столицу?
– Это недалеко. У меня там подруга детства. Займу у неё денег и поедем дальше.
– А она даст?
– Посмотрим. Если не даст, попрошу у родни. Или кольцо продам. Разберёмся как-нибудь. Живы – и то хорошо.
– Мне всё же нужно переодеться, да? Я привлекаю слишком много внимания.
Хозяйка только грустно усмехнулась. Наряд Джури собрали из вещей Адри. Всё не самое новое, но главное – неприметное. Сапоги кое-как раздобыли у соседей по трактиру. Совсем за бесценок. Вместо шляпы повязали выцветший на солнце платок.
До Рифата добрались в два дня, экономя на чём можно, и даже на чём нельзя. По прибытии рано утром Адри спешилась прямо у городских ворот и спросила у постового, как найти дом баронессы Лефевр. Тот только пожал плечами.
– Можем на рынке спросить, – предложила Джури, – эти обычно всё знают.
– Можем, – нехотя согласилась Адри.
Найти рынок оказалось несложно. Дорогу сквозь постепенно растущие к центру города каменные мрачные дома знал и постовой, и каждый прохожий, коих пока было совсем немного. Рифат только просыпался. Горожане выливали помои и выбрасывали отбросы прямо на мостовую, вороны жадно кружили над узкими извилистыми улочками, прикидывая, чем бы поживиться, уличные торговцы, смачно ругаясь и скрипя телегами, выдвигались на работу. Рынок уже проснулся и кишел людьми, торговка рыбой ловко орудовала ножом, лихо отрубая головы приглянувшимся покупателю карасям и зачищая их от мокрой чешуи, тут же разлетавшейся в стороны. Соседка справа сосредоточенно раскладывала на только что протёртом и ещё сыром деревянном прилавке зелень, лук и капусту.
– Чего изволите? – пробасил мясник прямо над ухом у проходившей мимо Адри. Если бы у них были деньги на мясо, они бы много чего изволили.
– Нам нужен дом баронессы Лефевр, – без особой надежды ответила Адриенна.
– Это вверх по улице Зиафат, третий дом слева, – махнул куда-то влево волосатой ручищей мясник, – С ангелочками такой. Может, грудинки возьмёте?
– Благодарю, в другой раз.
Дом с ангелочками нашёлся не сразу. Две крошечных крылатых фигурки венчали грубую деревянную дверь большого старого особняка, зачем-то выкрашенного в светло-рыжий цвет. У порога стояла карета с колёсами в человеческий рост и расписными дверцами. Успели, стало быть. Хозяйка дома ещё не уехала, а, значит, её не придётся ждать неизвестно где весь день.
Сначала вышел слуга в охристой ливрее, толкнув тяжёлую входную дверь. Следом вышла пышнотелая белокожая дама, придерживавшая одной рукой широкую юбку фиолетового платья из тонко расшитой серебром тафты. Рыжие волосы были убраны в сложную причёску. И всем своим видом, и лёгким наклоном головы в тёмной широкополой шляпе с павлиньими перьями, и каждым величавым шагом дама демонстрировала своё превосходство.
– Камилла! – позвала Адри сначала неуверенно, потом, подойдя ближе, кликнула громче, – Камилла!
Лакей было дёрнулся отогнать наглого зеваку, но дама медленно повернулась, свела белые руки в молитвенном жесте, всколыхнув кружева рукавов, и изумлённо выдохнула: «Мартен, ты? На кого ты похожа!». Она шагнула навстречу, будто собираясь обнять старую приятельницу, но отчего-то передумала.
– Ты как здесь? – спросила Камилла, явно тушуясь.
– Проездом, ненадолго, – ответила Адри, будто не зная, что сказать.
– Это правда? Про побег и караван…
– Правда.
– Мне нужно ехать, – на секунду задумалась баронесса, а у Адри промелькнула надежда, что Камилла предложит подождать её в доме, поесть, помыться и немного отдохнуть, – садись, поговорим по дороге.
– Но у меня… – попыталась возразить Адриенна, красноречиво оглядываясь на Джури верхом на осле и Ирбиса.
– Франсуа, – щелкнула пальцами Камилла, даже не оглядываясь на вытянувшегося по струнке лакея, – займись. Садись в карету, Адри.
Стоило им стоило опуститься на мягкие, обитые пурпурным бархатом сиденья, кучер тихо присвистнул, и карета покатилась по мостовой.
– Я соболезную твоему горю, – тихо сказала баронесса, наконец придумав, с чего начать этот непредвиденный разговор.
– Спасибо, – несколько растерянно кивнула Адри, пытаясь понять, откуда ей может быть известно о судьбе Реми.
– Вы с Анри, конечно, никогда не были особенно близки, но, наверное, тяжело потерять брата.
Адриенна бросила изумлённый взгляд на баронессу и, несколько стушевавшись, ответила:
– Да, близки мы не были. Это точно.
– Когда я уезжала из Феррата, вы, вроде, даже не разговаривали. Сколько нам было? Лет по двенадцать-тринадцать?
– После твоего отъезда ничего не изменилось. О чём было говорить со мной любимому сыну и наследнику графа Мартен?
– Да брось. Хотя, твоя правда: он всегда отличался некоторым высокомерием.
– Как он умер?
– Несчастный случай на охоте, говорят, он упал с лошади и сломал шею.
– Странно, он всегда был хорошим наездником.
– Я тоже была удивлена. И Валентин. Твой отец написал ему. Думаю, вам стоит поговорить. Если он хотел принять управление поместьем после твоего отца, то едва ли обрадуется твоему возвращению.
– Моё возвращение вряд ли что-то изменит. У Анри же не было детей?
– Кажется, не было.
– Значит, после него поместье наследует Валентин. Впрочем, это наше семейное дело. Думаю, мы сами всё уладим.
– Конечно. Вот и приехали.
Золочёные ворота чинно отворились, и карета проехала прямо к мраморным белоснежным ступенькам дворца, притаившегося в глубине парка. Баронесса ступила на землю и позвала Адри за собой.
– Куда? – ужаснулась Адриенна.
– К королеве. А ты в своих пустынях пропустила момент, когда твоя подруга стала фрейлиной? То-то же. Пойдём, повеселишь королеву своими сказками странствий. Она что-то не в духе в последнее время. Заскучала.
Они не поднялись по лестнице, а принялись обходить дворец справа. «Так удобнее, – сразу пояснила баронесса, – покои Её Величества теперь находятся в боковом флигеле, туда нельзя подъехать, дорогу ещё не проложили». Адри только кивнула, ей явно не нравилась затея баронессы, уверенно шагавшей по траве.
– Доброго утра, баронесса, кто это с вами? Юный любовник? – смешливый совсем молодой голос раздался откуда-то из-за деревьев.
Адри вздрогнула. Камилла обернулась и тихо, будто про себя заметила: «Вот и твой кузен, Адриенна. Лёгок на помине».
– И вам доброго дня, дорогой Валентин. Как здоровье вашей матушки? – натянула вежливую улыбку баронесса.
– Благодарю, матушка не изволила жаловаться, – потирая кончик носа, вышел из тени субтильный юноша с золотистыми кудрявыми волосами и россыпью веснушек на точёном лице. Трое его сверстников в таких же опрятных безликих костюмах, сидевших чуть поодаль под деревьями, поднялись с примятой травы, но подходить не стали.
– Что вы тут прохлаждаетесь?
– Господа на королевском совете, мы ждём, как и положено оруженосцам.
