Buch lesen: «Преподобный Сергий Радонежский»
Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви
(ИС 10-07-0251)
Предисловие
В истории русской святости Преподобный Сергий занимает особое место – он основатель Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, которую называют сердцем России.
С ним связано духовное возрождение Руси после монголо-татарского ига. Уйдя в лесную пустыню, Преподобный Сергий стал духовным отцом и наставником множества иноков. Его по праву считают восстановителем общежительного монашества на Руси – множество обителей было основано и учениками Преподобного и учениками его учеников. Много подвижников было и в самой Троицкой обители, и ныне Преподобный пребывает в Лавре среди учеников-подвижников, как солнце среди звезд.
Образ Преподобного Сергия сквозь века вдохновлял ищущих «жития иноческого», вплоть до новомучеников и исповедников XX века, многие из которых тоже считали себя учениками аввы Сергия.
Немало сделал Преподобный и для укрепления российской государственности – он дал великому князю Дмитрию Донскому благословение на Куликовскую битву, ставшую началом освобождения от монголо-татарского ига, и одновременно положившую начало духовному объединению народа, населявшего тогда различные удельные княжества. Недаром впоследствии богомольные хождения к Троице – к мощам Преподобного Сергия – считались для великих князей и царей делом государственным.
Во времена Смуты обитель «чудотворца Сергия» стала последним оплотом российской государственности, устоявшим под натиском чужеземного вторжения и мятежа. И именно призыв Троицкой братии – духовных наследников Преподобного – способствовал освобождению и возрождению России.
В близкое нам время, в XX веке, Троицкая обитель аввы Сергия была первым монастырем, открытым и возрожденным после тяжелой войны и среди непрекращающегося гонения на веру. В самое тяжелое время у святых мощей Преподобного возносилась молитва и о спасении России и о возрождении Русской Церкви. И эта молитва была услышана Богом.
Помимо глобального значения Преподобного Сергия, для многих верующих сердец он – личный молитвенник, ходатай и целитель, к которому всегда можно обратиться, прося его молитвенного предстательства перед Богом.
О святой жизни Преподобного Сергия, вдохновившей многих на подвиги во славу Божию и ставшей образцом для всех поколений православных христиан, о чудесной помощи Преподобного многим людям, об обители Радонежского чудотворца, Троице-Сергиевой Лавре, рассказывается в данной книге.
Анна Маркова
Часть первая
Житие Преподобного Сергия Радонежского
Рождение Преподобного Сергия
Преподобный Сергий был уроженцем Ростова, по праву славящегося своей древней святостью – в этом городе впервые в северо-восточной Руси воссиял свет христианской благодати.
Родители будущего Преподобного – боярин Кирилл, служивший сначала у Ростовского князя Константина II Борисовича, а потом у Константина III Васильевича, и его супруга Мария, – хотя и принадлежали к высшей ростовской аристократии, но были не слишком состоятельны. Кирилл и Мария были люди добрые и богоугодные. Праведность их была известна не одному Богу, но и людям. Строгие блюстители всех уставов церковных, они со всем усердием помогали бедным. Жили они в родовой вотчине боярина Кирилла, находившейся на месте нынешней Варницкой обители. Кирилл и Мария имели уже сына Стефана, когда Бог даровал им другого сына – будущего основателя Троицкой Лавры.
Еще до рождения будущего Преподобного произошло чудо, изумившее не только родителей его, но и всех окружающих. Когда ребенок еще был в утробе матери, однажды в воскресенье, мать его пришла в церковь, как обычно, ко святой литургии. Она стояла с другими женщинами в притворе, а когда должны были приступить к чтению святого Евангелия и все люди стояли молча, младенец внезапно вскрикнул в утробе матери, так что многие изумились этому крику – преславному чуду, совершившемуся с младенцем. И вот снова, в самом начале Херувимской песни, на словах «Иже Херувимы…», младенец внезапно начал громко верещать в утробе, еще громче, чем в первый раз, и его голос разносился по всей церкви. Мать его стояла в ужасе, и женщины, бывшие там, недоумевали и говорили: «Что же будет с этим младенцем?» Когда же иерей возгласил: «Вонмем. Святая святым!» – младенец снова, в третий раз, громко закричал.
Мать его чуть не упала на землю от сильного страха и, ужасаясь, охваченная сильным трепетом, начала тихо плакать. Остальные женщины подошли к ней и стали расспрашивать: «Нет ли у тебя за пазухой младенца в пеленках, мы слышали детский крик, раздававшийся на всю церковь?» Она же в растерянности, из-за сильных рыданий, не могла им ответить, лишь промолвила: «Спросите, – сказала она, – у других, а у меня нет ребенка». Они же допытывались, спрашивая друг друга, искали и не нашли, потом снова обратились к Марии, говоря: «Мы по всей церкви искали и не нашли младенца. Кто же тот младенец, который кричал?» Мать его, не в силах утаить того, что произошло и о чем они спрашивали, ответила им: «Младенца за пазухой у меня нет, как вы думаете, но в утробе у меня ребенок, еще не родившийся. Он и кричал». Женщины сказали ей: «Как может быть дарован голос младенцу до рождения, еще находящемуся в утробе?» Она же ответила: «Я сама тому удивляюсь, я вся объята страхом и трепещу, не понимая случившегося».
Женщины, вздыхая и бия себя в грудь, возвращались каждая на свое место, говоря про себя: «Что это будет за ребенок? Да будет о нем воля Господня». Мужчины, бывшие в церкви и все это слышавшие и видевшие, в ужасе стояли молча, пока иерей не закончил святую литургию, снял ризы свои и отпустил людей. Все разошлись восвояси, и страшно было всем, слышавшим это. Как известно, такого явления не было ни до, ни после, объяснить его каким-либо способом ни тогда, не сейчас невозможно.
После этого знамения Мария – будущая мать его – носила младенца в утробе, как некое бесценное сокровище, как драгоценный камень, как чудесный жемчуг и как сосуд избранный. Все время, когда она была беременна, она себя блюла от всякой скверны и от всякой нечистоты, ограждала себя постом, избегала всякой скоромной пищи, мяса, молока и рыбы не ела, питаясь лишь хлебом и овощами; от вина Мария совершенно воздерживалась, а вместо различных напитков пила одну только воду и ту понемногу.
Усердная молитвенница, боярыня Мария, теперь чувствовала особенную потребность сердца в молитве; поэтому она часто удалялась от людского взора и в тишине уединения со слезами изливала пред Богом свою горячую материнскую молитву о будущей судьбе своего младенца. «Господи! – говорила она тогда, – спаси и сохрани меня, убогую рабу Твою; спаси и соблюди и сего младенца, носимого во утробе моей, Ты ведь – храняй младенцы Господь (см. Пс. 114: 5); да будет воля Твоя, Господи, на нас и буди имя Твое благословенно вовеки!»
Так жила она до самого рождения ребенка, особенно прилежала она посту и молитвам, так что само зачатие и рождение дитяти были исполнены поста и молитв. Мария была добродетельна и весьма богобоязненна и уже до рождения младенца поняла и уразумела это чудесное о нем знамение и явление. Она советовалась с мужем своим, говоря: «Если у нас родится мальчик, давай, по обету, принесем его в церковь и отдадим Благодетелю всех Богу».
К сожалению, несмотря на все чудесные события, сопровождавшие рождение будущего Преподобного, точная дата его рождения нам неизвестна. В то времена фиксировались, да и то не всегда, лишь рождения князей. По мнению различных исследователей, и древних и новых, разброс дат составляет примерно от 1314 до 1322 годов. Поэтому, обычно выводя некую среднюю дату, годом рождения Преподобного считают 1319 год.
Младенчество
Новорожденный младенец продолжал изумлять родителей своими странностями: когда случалось, что мать ела какую-нибудь мясную пищу до сытости, тогда младенец никак не хотел брать грудь; и так было не один раз, но иногда день, иногда два дня ребенок не ел. Из-за этого мать младенца и все родственники были удручены страхом и печалью, они с трудом поняли, что младенец не хочет пить молоко, когда кормящая его питается мясом, но согласен пить, только если она не будет разрешаться от поста. С той поры мать воздерживалась в еде и постилась, а младенец начал питаться ее молоком во все дни, как и подобает.
Пришел день исполнить обет матери его: после шести недель, то есть на сороковой день после рождения ребенка, родители принесли его в церковь Божию, отдавая, как и обещали, Богу, даровавшему его. Тут же они повелели священнику совершить над ним Божественное Крещение. Священник, огласив младенца и прочтя над ним многие молитвы, с духовной радостью и со тщанием крестил его во имя Отца и Сына и Святого Духа и нарек во Святом Крещении Варфоломеем. Священник вынул ребенка, обильно принявшего от Святого Духа благодать Крещения, из купели, и, осененный Божественным Духом, иерей провидел и предузнал, что этот младенец будет сосудом избранным.
Отец его и мать хорошо знали Священное Писание и рассказали иерею, как их сын, еще будучи в утробе матери, три раза прокричал в церкви. «Мы не знаем, что это означает», – говорили они. Иерей же, по имени Михаил, хорошо знавший священные книги, поведал им из Божественного Писания, из обоих Законов, Ветхого и Нового, следующее: «Давид в Псалтири сказал: Зарождение мое видели очи Твои (Пс. 138: 16), и Сам Господь святыми Своими устами сказал Своим ученикам: потому что вы сначала со Мною (Ин. 15: 27). Там, в Ветхом Завете, Иеремия пророк освятился в чреве матери, а здесь, в Новом Завете, апостол Павел восклицает: Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатью Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам… (Гал. 1: 15–16). И многое другое иерей поведал родителям из Писания, о младенце же сказал: «Не скорбите о нем, но, напротив, радуйтесь и веселитесь, ибо он будет сосудом избранным Бога, обителью и слугой Святой Троицы», что и сбылось. Благословив дитя и родителей, священник отпустил их домой.
Спустя немного времени после крещения сам младенец явился великим постником: по средам и пятницам он не прикасался к сосцам матери и не хотел вкушать молока коровьего, но по целым дням оставался без пищи. Поначалу мать его думала, что ребенок чем-то болен, пыталась подыскать ему кормилицу, но от молока кормилиц младенец Варфоломей отказывался и в непостные дни. В конце концов, убедившись, что воздержание не вредит ребенку, Мария смирилась с этим. Подрастая, Варфоломей продолжал изумлять родителей своими странностями, его совершенно не тянуло к детским забавам, и он отличался редкой набожностью даже в благочестивом семействе.
Обучение грамоте
Когда Варфоломею исполнилось семь лет, родители отдали его учиться грамоте, но в отличие от старшего брата Стефана и младшего – Петра, которому в ту пору было около шести лет, быстро освоивших грамоту, Варфоломей никак не мог научиться читать. Наставник прилежно обучал Варфоломея, но отрок не понимал его, плохо учился и отставал от товарищей, занимавшихся вместе с ним. Учитель наказывал его, товарищи упрекали и даже смеялись над ним, родители уговаривали, да и сам он напрягал все усилия своего детского ума, проводил ночи над книгою, горячо и усердно молился Господу Богу: «Дай же Ты мне, Господи, понять эту грамоту; научи Ты меня, Господи, просвети и вразуми!» Но грамота все же ему не давалась.
Родители Варфоломея сильно скорбели о неспособности своего среднего сына постичь Божественное Писание, а учитель весьма огорчался, что его труд пропадает даром. Все печалились, не ведая высшего предначертания Божественного Промысла, не зная о том, что Бог сотворит с этим отроком, что Господь не оставит Своего Преподобного. По смотрению Божию, нужно было, чтобы книжное знание он получил от Бога, а не от людей, что и сбылось.
Однажды у боярина Кирилла пропали лошади, искать пропажу он отправил среднего сына Варфоломея. Разыскивая лошадей, внезапно он увидел некоего иеромонаха, молящегося под дубом на поле. Благоговейный и ангелоподобный старец приносил здесь свои усердные слезные молитвы Богу вездесущему. Увидев его, отрок сначала смиренно поклонился, затем подошел и стал вблизи, ожидая, когда тот кончит молитву.
Помолившись, старец взглянул на отрока, прозревая в нем духовными очами избранный сосуд Святого Духа, ласково подозвал его к себе, благословил его, отечески поцеловал и спросил: «Что тебе надобно, чадо?» Отрок сказал: «Душа моя желает более всего знать грамоту, для этого я отдан был учиться. Сейчас душа моя печалится о том, что я учусь грамоте, но не могу ее одолеть. Ты, святой отче, помолись за меня Богу, чтобы смог я научиться грамоте».
Старец воздел руки, возвел очи к небу, вздохнув пред Богом, усердно помолился и после молитвы сказал: «Аминь». Затем он бережно вынул из пазухи небольшой ковчежец. Открыв его, он взял оттуда тремя перстами малую частицу святой просфоры и, благословляя ею Варфоломея, промолвил: «Возьми сие, чадо, и съешь; сие дается тебе в знамение благодати Божией и разумения Святого Писания. Не смотри на то, что частица святого хлеба так мала – велика сладость вкушения от нее».
С благоговением вкусил он от святого хлеба – и какою же сладкою показалась ему эта таинственная пища! «Не об этом ли сказано в псалмах? – сказал он старцу, – Как сладки гортани моей слова Твои! Лучше меда устам моим… и душа моя… весьма возлюбила их! (Пс. 118: 103, 167)». «Если веруешь, чадо, – отвечал ему старец, – больше сих узришь. А о грамоте не скорби, ведай, что отныне Господь подаст тебе разумение книжное паче братий твоих и товарищей, так что и других будешь пользовать». Радуясь душой и сердцем, Варфоломей внимал его душеполезным наставлениям; как семена на добрую землю, так и благодатные слова старца ложились на его сердце. После сего старец хотел было отправиться в свой путь, но Варфоломей усердно просил его посетить дом своих родителей. Он пал к ногам старца, говоря: «Родители мои очень любят таких, как ты, отче!» Старец, удивившись вере отрока, отправился в дом его родителей.
Увидев старца, родители Варфоломеевы вышли ему навстречу и поклонились. Для благочестивых людей такой старец-инок – всегда желанный гость, а Кирилл и Мария особенно любили принимать и покоить у себя в доме иноков. Старец благословил их, и в доме приготовили трапезу для него.
Но прежде чем сесть за предложенную трапезу, старец, взяв с собою Варфоломея, пошел в бывшую у него домовую часовню, чтобы отпеть часы. Во время пения часов он велел отроку читать псалом, и когда Варфоломей сказал: «Я не умею этого, отче». Старец ответил: «Я сказал тебе, что с сего дня Господь дарует тебе знание грамоты. Читай Слово Божие без сомнения». И случилось тогда нечто удивительное: отрок, получив благословение от старца, начал стихословить Псалтирь очень внятно и стройно, и с того часа он хорошо знал грамоту. Родители же и братья отрока, увидев это и услышав, удивились неожиданному его искусству и мудрости и прославили Бога, давшего ему такую благодать.
Выйдя из часовни, хозяева предложили старцу трапезу. Старец отведал пищи, благословил родителей отрока и хотел уйти, но бояре умоляли старца остаться у них, спрашивая его и говоря: «Отче господине! Побудь еще, чтобы мы могли расспросить тебя, и ты бы успокоил и утешил наше скудоумие и нашу печаль. Вот смиренный отрок наш, которого ты благословляешь и хвалишь и которому предсказываешь многие блага, – он удивляет нас, и мы печалимся о нем, потому что с ним случилось нечто страшное, удивительное и непонятное. Когда он был в утробе матери, незадолго до своего рождения, его мать была в церкви, и он трижды прокричал в утробе при народе, во время литургии. Нигде не слыхано, и не видано ничего подобного, и мы этого боимся, не понимая, чем все кончится и что случится в будущем».
Святой старец, провидя духом будущее, сказал им: «О, благословенные супруги! Господь удостоил вас такой великой милости – дал вам такого сына; зачем же вы страшитесь там, где нет никакого страха? Вам должно радоваться, что Бог благословил вас таким детищем. Он предызбрал вашего сына еще прежде его рождения. А что я говорю вам истину – вот вам знамение: с этой поры отрок будет хорошо понимать всю книжную мудрость, и свободно будет читать Божественное Писание. Знайте, что велик будет сын ваш пред Богом и людьми за его добродетельную жизнь!»
Уже на пороге дома он еще раз обратился к родителям Варфоломеевым и вымолвил такие загадочные слова: «Отрок будет некогда обителью Пресвятой Троицы, он многих приведет за собою к уразумению Божественных заповедей». Сказав это, старец покинул дом; хозяева провожали его до ворот, но он внезапно стал невидимым. Кирилл и Мария невольно подумали, не Ангел ли Божий был послан к ним, чтобы даровать премудрость их сыну.
Между тем, как говорил старец, так и сбылось: с отроком произошла чудная перемена. Какую бы книгу ни раскрыл он, тотчас же начинал читать ее без всякого затруднения, понимая и смысл того, что читал. Так дар Божий, столь неожиданно ему ниспосланный, воздействовал в юном Варфоломее и просветил ум его. После этого случая он скоро опередил в учении как братьев своих, так и прочих товарищей.
Отрочество
Произошедшее чудо произвело громадное впечатление на окружающих, но более всего оно произвело впечатление на самого Варфоломея. С тех пор начал он усердно читать святые книги, учащие пути спасения. Воодушевленный примером святых, в то время, когда ему не исполнилось еще двенадцати лет, начал он строго поститься, ничего не вкушая в среду и пятницу (как делали тогда особенно благочестивые взрослые), в остальное время питался большей частью хлебом и водой. Помимо неопустительного посещения богослужений Варфоломей часто вставал по ночам и молился.
Все это огорчало его мать – она боялась, как бы такая строгая жизнь не повредила здоровью Варфоломея. Поэтому заботливая мать старалась умерить строгость его поста. «Не изнуряй себя излишним воздержанием, сын мой, – говорила она, – чтобы тебе не заболеть от истощения сил, тогда и нам немалую скорбь причинишь. Ты еще дитя, твое тело еще растет; посмотри: никто в твоем возрасте не принимает на себя такого поста; ни братья твои, ни товарищи так не постятся, как ты; другие дети семь раз на дню поедят, а ты, дитя мое, ешь только раз в день, а то и через день; перестань так делать, это тебе не по силам: всякое добро хорошо в меру и в свое время. Вкушай пищу, по крайней мере, вместе с нами».
На это благоговейный отрок отвечал, упрашивая свою мать: «Не уговаривай меня, мать моя, чтобы не пришлось мне невольно ослушаться тебя, разреши мне делать так, как я делаю. Не вы ли говорили мне: «Когда ты был в пеленках и в колыбели, тогда каждую среду и пятницу ты молока не ел». И слыша это, как я могу в меру своих сил не стремиться к Богу, чтобы Он избавил меня от моих грехов?»
На это мать ответила ему: «Тебе нет еще двенадцати лет, а ты уже говоришь о своих грехах. Какие же у тебя грехи? Мы не видим на тебе следов твоих грехов, но видели знамения благодати и благочестия – того, что ты избрал благую часть, которая не отнимется у тебя». «Перестань, матушка, – со сдержанным огорчением отвечал ей сын, – что ты это говоришь? Тебя увлекает естественная любовь твоя к детям, но послушай, что говорит Святое Писание: «Никто да не похвалится из людей; никто не чист пред Богом, если хотя бы один день проживет на земле (см. Иов. 14: 5); никто не безгрешен, только един Бог». Не слышала ли ты, что божественный Давид, думаю, о нашем убожестве говорил: «Вот, я в беззаконии зачат, и во грехе родила меня мать моя (Пс. 50: 7), сего ради да не похвалится всяк человек! Брашно и питие, конечно, нас не поставляет пред Богом! (см. 1 Кор. 8: 8)».
Мать удивлялась разумным речам своего сына и, не желая препятствовать его доброму произволению о Боге, обыкновенно говорила ему: «Если ты так рассуждаешь, то делай, как хочешь, Господь с тобою, я не хочу стеснять тебя в добром, дитя мое!» И святой отрок никогда не позволял себе даже отведать каких-нибудь сладких блюд или напитков. Так, укрощая юную плоть свою воздержанием и трудами для сохранения чистоты душевной и телесной, он ни в чем не выходил из воли своих родителей – как кроткий и послушный сын, он был истинным утешением для них. Всегда тихий и молчаливый, кроткий и смиренный, он со всеми был ласков и обходителен, ни на кого не раздражался, от всех с любовью принимал случайные неприятности. Ходил он в плохой одежде, а если встречал бедняка, то охотно отдавал ему свою одежду.
Соблюдая неоскверненной душевную и телесную чистоту, он часто наедине со слезами молился Богу, говоря: «Господи! Если верно то, о чем поведали мне мои родители, если до моего рождения Твоя благодать, Твое избрание и знамение осенили меня, убогого, да будет воля Твоя, Господи! Да будет, Господи, милость Твоя на мне! Подай, Господи! С детства, от самой утробы матери, всем сердцем и всей душой моей я прилепился к Тебе, от чрева, от груди матери моей, – Ты Бог мой. Когда я был в утробе матери, Твоя благодать посетила меня, так не оставь меня и ныне, Господи, ибо отец мой и мать моя со временем оставят меня. Ты же, Господи, прими меня, приблизь меня к Себе и причисли меня к избранному Твоему стаду, ибо на Тебя оставлен я, нищий. С детства избавь меня, Господи, от всякой нечистоты и скверны телесной и душевной. Помоги мне, Господи, совершать святые дела в страхе Твоем. Пусть сердце мое возвысится к Тебе, Господи, и все прелести этого мира да не усладят меня, и вся красота житейская да не волнует меня, но пусть прилепится душа моя к Тебе единому, и пусть восприимет меня десница Твоя. Да не ослабну, услажденный мирскими красотами, и не попусти мне когда-либо возрадоваться радостью мира сего, но исполни меня, Господи, радостью духовной, радостью несказанной, сладостью божественной, а Дух Твой Благой да наставит меня на путь истинный».
И каждый, видевший такое душевное расположение Варфоломея, невольно говорил про себя с удивлением: что-то выйдет из этого отрока, которого Бог сподобил такой благодати с раннего детства. А отрок между тем становился юношей и, возрастая летами, возрастал и в благочестии. И само собою зарождалось в нем желание иноческого подвига, и с каждым днем все больше и больше росло и созревало это желание, пока, наконец, не обратилось в пламенную жажду души.
