Эпилог
В ужасе просыпаюсь и глубоко дышу. Ночное небо рассекает белая вспышка. Улица гремит, ветки наклоняются от ветра и с противным звуком бьются об оконное стекло. Сердце колотится. Я так и не перестал бояться гроз.
Рука сама тянется к телефону в попытке отвлечься. Глупость, конечно. Новости уже давно одна хуже другой. Может этот мир не стоил того, чтобы его спасали? Такая мысль то и дело появляется последние четыре года, но я загоняю ее поглубже, чтобы не появились другие. Более страшные.
Поворачиваюсь на бок и придвигаюсь к Лине. Она ворочается во сне и что-то бормочет себе под нос, но потом успокаивается. Светлые волосы пахнут ромашкой, щекочут нос, а я прижимаюсь ближе, стараясь не чихнуть. Я бы не смог ее убить. Только не ее. Понимание, которое далось нелегко и делает больно почти физически. Есть вещи, в которых сложно признаваться даже самому себе. Надеешься на облегчение, но вместо этого сталкиваешься со вспышкой отвращения. Эта была одна из таких.
***
Лина готовит завтрак, пока я вяло помешиваю сахар в кружке.
– Пойдешь со мной?
– Да, – ловлю ее удивленный взгляд. – Не могу же я бегать вечно?
Последний панкейк оказывается на тарелке, она щедро поливает завтрак кленовым сиропом и ставит на стол у меня перед носом.
– Спасибо. Уверена, он оценит. Ешь.
– А ты куда?
– Я съела первые пять, которые подгорели, – посмеивается она. – Не хочу больше. Чур, посуду моешь ты, – она смеется и убегает в спальню. Хитрюжка.
Когда-нибудь расскажу ей, что мытье посуды—мизерная плата за возможность ловить этот влюбленный взгляд каждый день.
***
На улице моросит дождь, но нам все равно. Лина в своем цыплячьем дождевике весело шлепает по лужам резиновыми сапогами. Я иду рядом, погруженный в свои мысли, и едва успеваю отпрыгнуть от проезжающей мимо машины. Брызги летят в нас, но мы быстрее.
Зеленое здание школы стоит совсем рядом со станцией, но я все равно успеваю промокнуть до нитки. Во дворе толкаются школьники. Я вглядываюсь в макушки, пока не нахожу торчащую над всеми рыжую голову. Оскар вытянулся за лето и на фоне нас-коротышек похож на юного баскетболиста. Хочу окликнуть его, но Лина легко берет меня за руку и качает головой.
– Аиша ему нравится, – шепчет мне на ухо и показывает на темноволосую девочку с голубым рюкзаком. – Подождем немного, пусть поговорят.
Группа старшеклассников залезла с ногами на уличный стол и поддразнивает пареньков на пару лет младше. Один из них бросает баскетбольный мяч заводиле в живот, и он сворачивается пополам от неожиданного удара. Самая модная девочка показывает фотографии новой сумки подружкам, а проходящая мимо заучка недобро посматривает на них и, я уверен, втайне завидует. Школьные будни во всей красе. Иногда даже жаль, что все это прошло мимо меня.
– Посмотри на них, – говорю я Лине. – Такие разные. Все немного хорошие, все немного плохие.
– А хотят раз и навсегда выбрать сторону, – она закатила глаза. – Помню в детстве обещала, что никогда не буду водиться с популярными девчонками, и вот мы здесь. Забираем сына такой девчонки из школы. А вот, кстати, и он.
– Ты все-таки пришел, – Оскар смотрит на меня и не скрывает восторга.
– Когда-нибудь надо начинать.
Мы едем с тремя пересадками и покупаем розы в цветочном. Неожиданно решаю вернуться и беру еще четыре. Три белых и одну красную. Лина понимающе смотрит и крепче сжимает мою ладонь. Становится легче.
Мокрые листья выделяются на подстриженной темно-зеленой траве. Пару дней назад было тепло, и розовые кусты, похоже, опять собираются цвести. Мы идем мимо аккуратных мраморных надгробий, пока Лина и Оскар не останавливаются возле одного из них.
Мия Новак
21.02.1990-9.10.2019
Оскар кладет цветы и оборачивается на нас с растерянным выражением лица.
– Хочешь с ней поговорить? – спрашивает Лина.
– Не знаю, – он опускает взгляд. – Это так глупо. Я же просто с камнем разговариваю.
– Это не просто камни, – я подхожу и сжимаю его плечо.
Мы с Линой отходим к большому дубу, давая Мии с Оскаром побыть вдвоем. Ветер шелестит листьями надо головой, легко поглаживает по щекам, и я подставляю ему голову. Путается в волосах, сдувает пряди на лицо, а Лина отводит их в сторону и целует меня. Ее губы всегда шершавые, но это даже приятно. Смотрю на цветы в руке и кладу у подножия дерева.
– Почему одна красная?
– Дрейра бы прибила меня, купи я белую.
Лина—ее ровесница. Даже странно, насколько они разные, хотя одного возраста. Я уже старше Гейла и Эллы, и осознание этого проходится лезвием по сердцу.
– Я закрываю глаза и вижу, как они умирают. Каждый раз. Как будто все остальное не имело значения, – теперь я лучше понимаю, о чем говорил Коб. – Почему так? Я хочу помнить, как они жили.
Лина подходит ближе и кладет голову мне на плечо.
– Расскажи про них, какими они были. Это помогает.
– Откуда ты знаешь?
Она с укором смотрит на меня и переводит взгляд на рыжего подростка у надгробия.
– Не забывай, где я работаю, – покачала она головой.
Я никогда не рассказывал ей, что произошло. Сначала не мог. Потом боялся, что теплота ее взгляда сменится отчуждением, когда она поймет, что я сделал. Может быть время пришло?
С того дня я так и не разбирал дамбу. Иногда это чувствуется, будто от меня оторвали кусок. Жить можно, но и ты уже не ты. Думаю об этом философски. Не самая большая цена, которую я мог заплатить. Жаль только читать страницами уже не получается.
Когда придет мое время, я снесу эту конструкцию и уйду к своим мертвецам. Там мне самое место.
Я крепче сжимаю Линину ладонь и тону в ее серых глазах. Пока она улыбается, все будет в порядке.