Buch lesen: «Десять слов»
«Станция «Щёлковская». Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны».
Десять слов, с которых всё началось.
Через месяц мне стукнет семьдесят. Колено подводит всё чаще, и лестничные пролёты без эскалатора становятся вызовом. Чтобы принять его с честью и снова услышать памятные слова, я даже повесил на дверцу холодильника таблицу приёма лекарств, в которой два раза в день ставлю галочку, делаю вечерние компрессы и регулярно прохожу курсы физиотерапии.
Из динамиков поставленным голосом звучит:
«Станция «Щёлковская» – и как пятьдесят лет назад перед глазами чёткая до мельчайших деталей картина: пассажиры начинают стекаться к выходам, и середина вагона редеет.
«Конечная» – в просвете между чёрной осенней курткой и серым плащом мелькает что-то яркое. Я по привычке не спешу. Зачем толкаться, когда здесь точно выйдут все. Всматриваюсь в зазор. Спины торопящихся продвинуться разъезжаются в стороны, словно края сценического занавеса, и я вижу огромный пушистый помпон на оранжевой шерстяной шапке крупной вязки. Он смотрит прямо на меня, полностью скрывая лицо владелицы. Невероятно тоненькая девушка в обычных полусапожках, коричневом драповом пальто до колен, спит, свесив голову на грудь и крепко обнимая большую холщовую сумку, из которой выглядывают толстые общие тетради с конспектами и журналы.
«Поезд дальше не идёт» – люди суетливо выходят на перрон, а я встаю с твёрдого сиденья и подсаживаюсь к этой девушке. Она действительно спит. Так, как может спать только очень уставший человек или тот, у кого чистая совесть и ясные мысли. Сбоку тоже толком не получается рассмотреть её лицо, зато на шее из-под приподнятого воротника виднеются мягкие, крупные, светло-русые завитки.
«Просьба освободить вагоны» – я невесомо касаюсь худенького плечика и осторожно сжимаю его, чувствуя пальцами хрупкие косточки даже через плотную ткань. Она тут же вскидывает голову. Удивлённо трепещут тёмные ресницы… И я тону в серо-голубых бездонных глазах. Безвозвратно. Навсегда.
«Станция «Щёлковская». Конечная. Поезд дальше не идёт, просьба освободить вагоны».
Я слышу эти слова даже не ослабевшим с возрастом слухом, а внутри себя. Привычно раскладываю походный табурет-треногу и присаживаюсь у неширокой колонны. Я теперь тихоход. Поэтому добираюсь на станцию всегда пораньше. Пропускаю два состава и начинаю всматриваться в окна только с третьего.
