Buch lesen: «Холодное блюдо»

Предуведомление к читателям.

Если вы ещё не знакомы с миром Доман (An Domhan), то эта информация – для вас. Итак, Доман, мир, параллельный нашему, и главное различие между ними – тот мир магический. Магия присутствует в нём наряду с достижениями науки и техники, и для Лавинии Редфилд или Алексея Верещагина равно естественно отправить письмо по электронной почте или магическим вестником, зависит лишь от адресата и секретности послания. География наших миров, в общем, совпадает, хотя страны и города могут именоваться иначе. Впрочем, догадаться, кто есть кто, обычно легко. Бо́льшая часть ойкумены объединена в Союз королевств, туда входит и Царство Русь, где происходят описываемые события. Говорят в этом Союзе королевств на всеобщем языке, но при необходимости произносят слова любви или ругаются на родном.

Обо всём остальном расскажут герои (и злодеи) в этой и в других моих книгах.

ХОЛОДНОЕ БЛЮДО

Тёплый июльский вечер плыл над Волгой.

Солнце уже почти скрылось за верхушками деревьев, небо на востоке совсем потемнело, и вода в реке казалась тоже тёмной, страшноватой.

Из ресторана доносилась негромкая музыка. Серо-стальные волны лениво плескали в белый борт яхты и откатывались. На второй палубе, там, где днем ставили шезлонги и загорали, разговаривали двое, мужчина и женщина. Разговор этот был неприятным для обоих. Такие обычно стараются вести в уединённых местах, чтобы не слышали чужие. Но вот так сложилось, что встретились эти двое здесь, и всё, ими сказанное, разносилось над водой. Был ли кто-нибудь на нижней палубе? Мужчину и женщину это уже не волновало…

– Месяц назад эта идея казалась тебе отличной, – сказал он, глядя в воду.

– Месяц назад я готова была считать твой журнал хорошим изданием, имеющим важное значение для ресторанного дела в Царстве Русь, – пожала она плечами.

– И что же с тех пор изменилось?

– Я кое-что поняла.

– Расскажи, что? Мы ведь примерно столько и не виделись с тобой, Марина.

– Зачем? Мы с тобой чужие люди, Пархомов, и в круиз этот ты взял меня только оттого, что имена участников были заявлены чуть не год назад. Так?

– Ты могла отказаться, – пожал он плечами.

– Могла.

Они помолчали, и Марина поёжилась.

– Холодно. Отправлюсь-ка я к себе в каюту. Где мы завтра останавливаемся, в какой дыре пробуем уху?

– Какая тебе разница? Ну, предположим, в Калязине.

– Каля-азин! – протянула она издевательски. – Мировая столица кулинарии! Лютеция, Токио и Люнденвик нервно курят в уголке.

– Иди к Тёмному, – посоветовал мужчина, отворачиваясь.

– Лучше я спать пойду.

Женщина развернулась и исчезла в полумраке коридора.

Эдуард Пархомов, владелец этой самой яхты, а заодно нескольких крупных фабрик по производству колбас и сыров, двух кондитерских производств, виноградников на побережье Чёрного моря и соседствующих виноделен, плюнул в воду и выругался.

Давно запланированный круиз по волжским городам, с посещением проходящих там праздников ухи, грозил превратиться в браконьерскую охоту. И кто окажется в роли осетра, пока непонятно…

Какое-то время он колебался: пойти в бар и пообщаться с гостями, или убраться в собственную роскошную каюту, запереть двери и хорошенько выпить. Потом решил совместить оба варианта и отправился в бар.

Гости…

Да какие же это, к Тёмному, гости! Деловые партнеры, должники, конкуренты, коллеги. Назвать хоть одного из собравшихся другом он бы не решился. Еще пару месяцев назад мог бы сказать, что с ним путешествует любимая женщина, но с тех пор многое изменилось. Марина была права. Опять.

Он с чувством ещё раз сплюнул за борт и пошёл к трапу. План очень простой: подняться палубой выше, растянуть губы в приветственной улыбке и бросить пару приятных фраз. Потом заказать бармену коктейль позабористее и, пока в запотевшем стакане что-то есть, забыть обо всём.

До завтра.

До Калязина.

Бар казался полупустым. Сколько их тут собралось, пятеро, шестеро? Пархомов поморщился: стоит ли тратить запал ради части компании? Впрочем, шестеро – это половина гостей, так что, если здесь есть, например, Борисов и Ким, можно считать время проведённым с пользой.

Эдуард кивнул бармену, молчаливому круглолицему Васе Куконину по прозвищу Куки, пальцами показал тому желаемую порцию и направился в сторону углового дивана.

– О, а вот и наш гостеприимный хозяин! – заулыбался Сергей Казаков. – Эдик, присоединишься?

– А как же! Затем и пришёл, – он уселся в кресло и окинул присутствующих взглядом. – Как разместились? У всех всё есть? – переждал невнятный гомон, долженствующий обозначить, что размещение выше всяких похвал. – Завтра в девять утра завтрак, в одиннадцать отправляемся на уху!

В каюте Марина сбросила туфли и подошла к окну. Деревянный пол приятно холодил ступни.

Большая каюта с нормальным окном и приличного размера балконом, огромная кровать, уютное кресло… Она точно знала, что вон в тех хрустальных графинах найдет хороший виски, отличный бренди и сухой шерри, и сейчас получала удовольствие от самой возможности выбора. Да уж, в последние два месяца с возможностями у неё стало куда хуже…

– Пархомов, скотина, – с чувством проговорила женщина. – Как же я тебя ненавижу!

Разговор довольно быстро увял. Фозил Ким зевнул, прикрывая рот узкой ладонью, и сказал невнятно:

– Ох, засыпаю на ходу… Вроде и время не позднее. Наверное, речной воздух так действует. Спокойной ночи! – он поднялся, высокий и гибкий, словно танцор, улыбнулся всем и пошёл к выходу.

Следом стали прощаться и остальные. Пархомов одним глотком допил из стакана дайкири, с хрустом разгрыз попавший в рот кусочек льда и кивнул бармену:

– Куки, можно закрывать.

В коридоре было темно, и он невольно вздрогнул, когда к нему скользнула тень.

Крупная тень. Мужчина.

– Постой минутку, Эдик, – мужчина взял его за локоть.

– А, это ты…

– Напоминаю: за тобой должок.

– Слушай, старик, не борзей, а? Я тебя пригласил в этот круиз, хотя тебе здесь быть не по рангу. О тебе напишут, и твой ресторан расхвалят в сентябрьском номере. Поставим твоё крупное фото в смокинге, с каким-нибудь призом в руках. Какого ещё рожна?

– За тобой должок, Эдик, – повторил мужчина. – И это всё… – он пошевелил пальцами в воздухе. – Всё это фуфло, о котором ты говорил, и четверти не закроет. Понятно?

– Более чем, – сухо ответил Пархомов. – Больше ничего не будет, не жди. Ясно тебе? Ну и пошёл вон.

Развернувшись, он зашагал к трапу, вбивая каблуки в деревянный пол. Громко стучат, кому-то мешают? Ничего, потерпят. С этого круиза каждый из приглашённых шеф-поваров получит столько, что они его должны три года поминать в благодарственных молитвах!

Когда ботинки большого босса простучали вверх по металлическим ступеням трапа, а его собеседник растворился в темноте по пути на нижнюю палубу, из бара выглянул Куки. Его круглое лицо выглядело озабоченным. Ну да, он разобрал каждое слово этот разговора, пока убирал за гостями! Кто ж виноват, что в его баре такая акустика, что слышно почти всё, что происходит на яхте? И тот неприятный разговор получасом раньше, когда босс ругался с бывшей любовницей, Мариной-как-там-её-фамилия, тоже слышал.

Рассказывать, ясное дело, никому не будет, просто запишет в блокнотик и снова записки эти спрячет в тайник. Об одном жалел Куки: что не рассмотрел того, кто боссу угрожал. Неполные получались сведения. С другой стороны, плыть им долго, мимо бара никто не пройдёт, наверняка ещё что-то скажут. А он запишет.

Зачем Вася Куконин вел свой дневник, он и сам не знал, но следовал заветам прадеда: узнал – зафиксируй и держи при себе. Пригодится.

Убрав последний протёртый до блеска стакан, Куки тщательно запер двери бара и отправился в свою каюту. На самую нижнюю палубу, где размещались члены команды.

Глава 1. Калязин, день первый

Красная уха

Ингредиенты: 1 л рыбного бульона; 400 г филе нерки на коже; 2 средние картофелины; 1 средняя луковица; 1 стебель лука-порея; 100 г жемчужного лука; 1 пучок укропа-петрушки; 1 лавровый лист; соль, свежемолотый черный перец

Очистите картофель, нарежьте кубиками. Тонко нарежьте порей, тщательно промыв, и очищенный репчатый лук. Кожу нерки очистите от чешуи, нарежьте рыбу порционными кусками.

В кипящий бульон положите картофель, репчатый и жемчужный лук. Варите на среднем огне почти до готовности. Добавьте рыбу, готовьте, снимая пену, 5 мин. Добавьте лук-порей, лавровый лист и рубленую зелень, варите 1 мин. Снимите с огня и дайте настояться под крышкой 5 мин. Подавайте уху горячей.

Журнал «Гастроном» № 04 (178), 2017

Калязин встретил гостей мелким дождиком.

Эдуард вышел на палубу, глянул на затянутое серыми облаками небо и поморщился: второй день круиза начинался как-то неладно. Конечно, зонты у всех есть, и местные устроители фестиваля обещали поставить тенты в городском парке, над столами возле павильонов. Но всё-таки лучше бы дождь кончился…

Он коротко вздохнул и пошёл завтракать.

Вот теперь собрались все: семь шеф-поваров из известных столичных ресторанов, сомелье, бартендер, специалисты по сыру и, тьма его побери, ресторанные критики. Две штуки. Марина и Ольга, его бывшая любовница и его нынешняя любовница. С некоторым изумлением Пархомов увидел, что дамы сидят за одним столиком и мило о чём-то беседуют. Улыбаются и кивают!

– Тьма, – пробормотал он, ища пути к отступлению.

В этот момент женский голос его окликнул:

– Эдуард Михайлович, садитесь с нами! – повернувшись, Пархомов увидел брата и сестру Казаковых, шеф-поваров из ресторана «Похлёбкин».

– Привет, ребята! – с облегчением вздохнув, он сел спиной к женскому альянсу. – Как спалось?

– Отлично! – улыбнулась Агния.

Её молчаливый брат кивнул, подтверждая.

– Ну и хорошо.

Омлет был пышным, булочки мягкими, джем светился янтарём. Первый глоток кофе вернул Эдуарду хорошее расположение духа, и он спросил:

– Агния, выступишь с речью?

– Да ну что вы…

– А почему нет? Ты единственная женщина среди шефов, ресторан у вас с русской кухней, так что тебе и ухват в руки, – Пархомов коротко хохотнул.

Брат и сестра переглянулись, и Агния ответила:

– Простите, Эдуард Михайлович, но я вынуждена отказаться. Не умею говорить на публику.

– Жаль, жаль… – откинувшись на спинку стула, Пархомов улыбнулся.

Сейчас, после кофе и сытного завтрака, все вокруг казались ему милыми. Даже Агния, худая как щепка и остриженная под короткий ёжик, виделась симпатичной, почти пригодной для ухаживания. А почему бы нет? Если Ольга столковалась с Красовской, значит, придётся менять и любовницу, и ресторанного критика, так почему бы не присмотреться к Агнии? Ну, слегка откормить, конечно…

За этими благодушными размышлениями он прозевал момент, когда ресторан стал пустеть. На его столик легла тень, и женский голос спросил:

– Ты идёшь на фестиваль? Или так наелся, что уха уже в глотку не полезет?

– Иду, дорогая, – ответил Эдуард, вставая из-за стола. – Без меня, знаешь ли, и не начнут. А наелся я или нет, значения не имеет, потому как пробовать будут приглашённые судьи. И ты в том числе, милая.

– Не называй меня так, – пробормотала женщина, отступая к дверям.

– Не буду, – согласился он. – Но ты, Мариночка, пойдёшь сейчас пробовать уху, хвалить местных повелителей поварёшки, а потом поставишь десять баллов тому, кого укажу я. Это понятно?

– Более чем! – развернувшись, Марина Красовская вышла из ресторана, нарочито покачивая бёдрами.

Пархомов тяжело вздохнул и отправился следом.

За время, пока гости завтракали, облака куда-то утянуло. Солнце грело макушки, рассыпалось радужными искрами по мокрой траве и листьям старых лип в городском парке и вовсе уж нестерпимо сверкало на серебристо-серой реке.

– Ну, что? – сказал Пархомов негромко, оглядывая свою небольшую армию взглядом опытного полководца. – Вперёд? Через пятнадцать минут приедет здешний городской голова, господин Казанцев Иван Тимофеевич, полчасика поговорим, а там и уха подоспеет. Кстати, синьор Спелетти!

– Да, я здесь, – вперёд шагнул долговязый брюнет, неуловимо напоминающий серьёзного чёрного ворона.

– Обратите внимание на местных сыроваров. Похвалите за что-нибудь, дайте совет… Ну, что я вам буду рассказывать!

– Попробую, – всё так же серьёзно кивнул специалист по сыру. – Полагаю, для нас с Марией найдётся что-нибудь интересное.

– Отлично! Жан-Марк, со сладостями здесь, насколько я знаю, так себе, разве что пряники… – знаменитый кондитер из Лютеции преувеличенно воздел брови. – Но вот варенье, говорят, у них интересное.

Жан-Марк Брезье вздохнул и проворчал:

– Найду что-нибудь.

– Хорошо… Что ещё? Артём, Лариса, вы – в свободном плавании. Выпивка будет ближе к вечеру.

– Между прочим, бартендер занимается не выпивкой, а общением с клиентом, – обиженно проворчал Артём Газарян, но его уже никто не слушал.

Небольшая толпа двинулась следом за предводителем. Чуть помедлив и пропустив всех вперёд, в кильватере колонны шли две дамы.

– Пока погода приличная, всё это можно терпеть, – меланхолично обронила одна из них.

– Как тебя угораздило вообще в это влипнуть? – спросила другая.

– Да так же примерно, как и тебя… Сколько там лет назад? Пять?

– Семь, почти восемь, – Марина кивнула, её губы скривились в усмешке. – Знаешь, тогда Пархомов был другим. Ну, или казался. Впрочем, он умеет красиво ухаживать, этого не отнимешь. А когда ты попадаешься на эту удочку, оказывается, что сыр-то – в мышеловке!

– Кто сказал слово «сыр»? – Мария Спелетти, специалист по сыру из Ломбардии, отстала от мужа и присоединилась к двум женщинам. – Дамы, расскажите мне, что же нас ждёт? Ваша «уха» – это ведь просто рыбный суп, почему из этого устраивают такое представление?

– Ну, о том, что это не просто рыбный суп, вы сегодня услышите ещё сто раз, – рассмеялась Марина. – Но, в общем, идея хорошая. Волга, – она широким жестом обвела сверкающую речную гладь, – рыба, национальные традиции. Сейчас приедут столичные журналисты, и акция наберёт обороты.

– А почему журналистов не взяли с собой на яхту?

– Потому что кают мало, – ответила на сей раз Ольга. – Кают всего пятнадцать, а журналистов четверо или пятеро, так что Эдуард Михайлович оплатил им портальные переходы.

– Понятно, – улыбнулась ломбардская гостья. – А что, местные сыры и в самом деле интересны?

Разговор перешёл на профессиональные темы, Марина старалась, как могла. Ольга же тем временем шла следом и думала: «Главная причина того, что журналисты не плывут на яхте, кажется, в другом. Нашлось бы место, поселили бы кого-то вдвоём в каюте. Просто Эдик что-то попутно проворачивает, хотелось бы знать, что… А наши акулы пера не только перьями машут, они ещё и смотреть умеют, и выводы делать. Меня он не опасается по понятным причинам. Я, вроде как, своя. А почему он не боится Марину? И надо ли мне держаться с ней настороже?»

От яхт-клуба, где причалил «Люсьен Оливье», до городского парка было метров пятьсот. Ещё оттуда, с берега реки, можно было разглядеть, что народу в парке много. И народ этот ведёт себя активно: бродит между шатрами, стоит группками возле некоторых стендов, что-то обсуждает, размахивая руками.

Пархомов остановился в нескольких шагах от входа:

– Дамы и господа, помимо всего прочего, от нас с вами зависит, станет ли этот фестиваль ежегодным, или так и останется разовой причудой столичных дурачков, – кто-то среди поваров хмыкнул иронически. – Мы с вами не знаем, как нас примут…

– Да они и сами не знают, – прервал его Амир Гулиев, шеф-повар ресторана «Дикая охота». – Нормально всё будет, идёмте. Нас уже заметили.

И они вошли в парк.

Какими бы ни были отношения между пассажирами яхты, как бы ни относились они к Эдуарду Пархомову и организованному им фестивалю, в одном этим поварам отказать бы никто не смог: они были настоящими профессионалами. И, начав работать, делали это хорошо. Дегустация ухи, а равно рыбных супов, рассольников, борща и щей – всё это было для них именно работой. И вот уже загудел где-то справа солидный бас Борисова, рассыпался мелкой дробью смех Мушинского, послышался голос Агнии, на повышенных тонах что-то вычитывавшей незадачливому повару… Эдуард, никем не узнаваемый, переходил в толпе от шатра к шатру и испытывал истинное наслаждение от того, что его идея сработала. Сработала! Никто не верил, что фестиваль получится, а он – вот, кипит! Народу полно, и ещё прибывает, слава всем богам.

По его расчётам для того, чтобы обойти двенадцать шатров, приезжим понадобится часа два. Даже два с половиной, надо учитывать увлечённость любимым делом, заводной характер некоторых и медлительность других… Словом, у него есть два часа свободного времени, и этим следует воспользоваться.

– Володя! – позвал он негромко.

– Здесь, Эдуард Михайлович! – так же тихо откликнулся мужской голос у него за спиной.

К присутствию помощника Эдуард привык, даже стал воспринимать его как часть себя самого, этакую дополнительную руку.

– Хорошо, что ты здесь, – кивнул Пархомов.

– Как велели.

– Журналюг привёз?

– Привёз, разместил, выдал экскурсовода и отправил на прогулку. Здесь будут к часу дня, то есть, через два часа с четвертью. Ну, может, чуть попозже.

– Отлично. Присмотри здесь, я вернусь примерно к этому же времени. Если что… Впрочем, глупости, – перебил Эдуард сам себя. – Пока котлы полны, до меня никому нет дела.

Он вышел из парка, прошёл от реки вверх по улице Макарьевской и растворился где-то в переулочках. Владимир Сошников, личный помощник фабриканта, винодела, владельца яхты и главного редактора журнала «Жизнь гастронома», проводил его взглядом, чему-то улыбнулся и повернулся к толпе.

«Так, – думал он, разглядывая особенно хорошенькую девушку в голубом сарафане. – Два часа – это совсем немного. Надо проверить, как оборудована сцена, согласовать речь с помощником городского головы и выудить кого-то, кто эту речь произнесёт. Шеф, разумеется, не озаботился решением этого вопроса». Он пробежал глазами список: ага, вот эта дама – сомелье Лариса Новикова. Сомелье вполне может произнести речь, если ей дать в руки готовый текст. И если дегустации спиртных напитков не начались прямо с утра. Вот интересно, убрал ли стюард яхты выпивку из кают, как ему было велено? «Тьма, – Сошников раздражённо поморщился. – Всё, что не делаешь сам, будет сделано неправильно! Ладно, придётся сверлить по месту. Журналисты появятся через полтора часа, надо для начала найти Новикову. Женщина-сомелье, это ж курам на смех! Конечно, может статься, она хорошенькая пухленькая блондинка, и кто-то просто помог девочке получить работу мечты? С другой стороны, шеф бы на это не повёлся…».

Он осматривал толпу, ища знакомые лица. И нашёл, конечно: прямо навстречу ему с деловым видом шёл Мушинский, шеф-повар ресторана «На Заречной улице».

– Миша, привет, – окликнул его Сошников. – Ты куда? Уже всё отпробовал?

– Да нет, половину примерно, – Мушинский поморщился. – Вот честно тебе скажу, успел раз пять пожалеть, что согласился. Кое-что неплохо, но ведь непрофессионалы, Володя! Да что говорить, вот неделю назад… Ты слышал, какую мне свинью подложили?

Сошников понимающе закивал и подумал: «А ты, можно подумать, весь из себя профессионал! Ты где учился, Миша? В кулинарном техникуме? И в ресторане твоём тебя су-шеф вывозит, а ты лицом работаешь…».

– Миш, покажи пальцем, где Лариса Новикова? – перебил он Мушинского, настроившегося рассказать о кознях конкурентов. – Она ж с вами, ну, дама-сомелье?

– Лариса? – непонимающе нахмурился тот. – Ах, Лариса! Да вон же она, – и он ткнул пальцем в женщину, на которую Сошников бы ни в жизни не подумал: высокую, поджарую, с неторопливой грацией танцовщицы. – Так вот, я и говорю…

– Прости, Мишань, очень спешу! – Владимир ловко высвободил пуговицу своего блейзера, за которую рассказчик уже уцепился. – Вечером, ладно? Сядем в баре за рюмкой чего-нибудь подходящего, и ты мне всё расскажешь!

– Спешишь? – Мушинский хмыкнул. – Ну-ну, беги, стирай подмётки.

И, отвернувшись, побрёл неторопливо куда-то по аллее.

Но собеседнику было уже не до него: он в несколько шагов догнал женщину и окликнул:

– Лариса?

Через девяносто шесть минут Сошников облегчённо выдохнул и сел прямо там, где стоял, на край сцены. Всё было подготовлено, так сказать, шестерёнки смазаны, оставалось лишь нажать на кнопку. Иначе говоря, нужно было дезактивировать амулет, скрывающий от публики эту самую сцену, столик с призами, табло, на котором пока были выстроены только имена участников в алфавитном порядке. Вот сейчас появятся журналисты, через десять минут приедет городской голова… Где, интересно, Тёмный носит большого босса, господина Пархомова?

– Уволюсь, – прошипел Сошников сквозь зубы. – Вот доберёмся до последнего пункта программы, и уволюсь к свиньям собачьим.

Он увидел приближающегося деловой походкой местного экскурсовода, сопровождаемого небольшой группой людей, неуловимо чем-то между собой схожих, и встал. Работа продолжается.

Журналистов было пятеро, хотя в списке, который Пархомов передал ему несколько дней назад, значились шесть фамилий.

Экскурсовод быстро распрощался с группой – видно было, что надоели они ему ужасно – и ушёл в сторону котлов с ухой, откуда только что ветерком донесло дивный аромат.

– Ещё раз здравствуйте, господа, – сказал Сошников.

– И вам не хворать, – ответил за всех невысокий шатен, чем-то напоминающий боксёра в весе пера, не то движениями, не то настороженностью.

– Вас по-прежнему пятеро, кто-то отстал? По списку вроде бы вас шесть человек.

– Да, ещё девицу одну включили, – махнул рукой всё тот же шатен. – Она как-то сама добиралась. Чужая, новенькая, – пояснил он, и остальные четверо синхронно закивали.

– Ну, хорошо, – с сомнением протянул Владимир. – Надеюсь, она не заблудится. Итак, ваша задача…

– Мы в курсе. Освещение фестивалей ухи в Калязине, Мышкине, Рыбинске, Ярославле, – перебил его лидер группы. – В максимально положительном ключе.

– Очень хорошо. Сейчас выступит городской голова, затем один из участников тура, дальше будет обсуждение представленных блюд и награждение победителей. После всего этого вы можете быть свободны до вечера, в восемь часов – ужин в местном ресторане «Раки и карасики». Без спиртного! – он обвёл журналистов строгим взглядом.

– А вот это было грубо, – заметила невысокая крепко сложенная женщина с очень загорелым лицом.

– Прошу прощения, – присутствующие знали, что это не было извинением. – Если желаете попробовать что-то, представленное на фестивале, выдам вам платёжные амулеты, с которых спишется стоимость.

– Это хорошо, – радостно потёр руки высокий, бритый наголо и очень худой мужчина. – Тут ведь и не только рыба всякая, есть и другое? Ну, я имею в виду – мёд, сыр, сладости там всякие? Настоечки?

– Только рыба, – в голосе Сошникова лязгнуло железо. – За остальное платите сами.

– Ну-у…

– Так, Иванников, хватит, – лидер группы остановил разошедшегося коллегу.

– Напомните мне, кто какое издание представляет?

– Я – Юрий Невельский, газета «Ведомости». Это, – шатен кивнул на бритого любителя сладостей, – Ксенофонт Иванников, журнал «Домашний очаг».

– Тамара Храпцова, «Северная пчела», – чуть поклонилась женщина.

– Лука Вачнадзе, журнал «Огонёк».

– Влад Мозжухин, «Коммерсант».

– Хорошо, – Владимир поставил предпоследнюю галочку в списке. – Благодарю вас, рад знакомству. Господин Невельский, вот амулеты на вас пятерых. Надеюсь, вы получите удовольствие, а я попробую отыскать вашу… потеряшку.

– Если вы обо мне, то искать меня не надо, – раздался звонкий голос у него за спиной. – Я уже некоторое время здесь стою и наблюдаю, как эти господа меня игнорируют!

Повернувшись, Сошников увидел медно-рыжую косу, усыпанный веснушками нос и серые глаза с золотым ободком; совсем молоденькая девушка смотрела на него с вызовом и некоторой настороженностью. А за её спиной…

– Алекс? Ты здесь откуда? – Владимир потряс головой.

– Из Москвы, – хмыкнул Верещагин. – Сопровождаю даму в недальнем путешествии. Познакомься, Елизавета Бартенева, корреспондент «Магического вестника» и моя девушка.

– Очень приятно, – Сошников попытался щёлкнуть каблуками, но вовремя вспомнил, что на нём кроссовки. – То есть, вы и есть шестая персона в моём списке приглашённых журналистов? Отлично! – Тут он увидел, что толпа раздалась, и в их сторону неторопливо шествует высокий осанистый господин в тёмном костюме и с голубой розеткой в петлице. – Так, дорогие мои, я пошёл встречать местную власть. На ближайший час я для всех умер, потом увидимся.

И Сошников дезактивировал амулет, скрывающий от всех сцену. Публика негромко ахнула, гордый обладатель голубой орденской розетки увидел цель и двинулся к ней.

Калязинский городской голова откашлялся и начал речь. Лиза слушала внимательно, записывала на кристалл и делала какие-то пометки в блокнотике. Верещагин тоже попытался слушать, но быстро заскучал от общих фраз и стал осматриваться.

Парк как парк, старый, вон липы какие толстые. Ухоженный. Клумбы пусть и простенькие, но подобраны со вкусом… «Можно подумать, ты хоть одну клумбу в своей жизни вырастил! – одёрнул себя Алекс. – Нечего тут свысока смотреть! Хороший маленький город, чистый и аккуратный, двухэтажный, для спокойной жизни построен».

В этот момент Лиза фыркнула, сбив его с философского настроя.

– Что тебя веселит? – спросил он тихонько.

– На сцене сейчас представитель гостей, посмотри и послушай.

Алекс прислушался к тому, что говорила высокая подтянутая женщина средних лет с короткой стрижкой, и невольно улыбнулся: её речь была практически зеркальным повторением выступления городского головы, только фразы переставлены.

– Ничего не поделаешь, положено сказать, что уха – не то же самое, что рыбный суп, и что Волга способна прокормить всё население царства Русь, вот они и говорят, – пожал он плечами.

– А почему у здешнего главы розетка?

– Орден Почёта, – пояснил Верещагин. – Тридцать лет беспорочной службы. Ещё десять лет, и пенсия этого господина будет удвоена.

– Понятно. А почему?..

Лизу интересовало всё: возраст деревьев в парке, когда был построен Калязин, какой высоты вон та белая колокольня, почему всё-таки уха считается особым блюдом, какая рыба на неё идёт… Наконец выступления закончились, и возле столика с призами как-то неожиданно появился крепкий, даже чуть приземистый мужчина, коротко стриженый, в белой тенниске, на которой блестел золотом какой-то значок. Даже издалека Алекс разглядел, что стоящий около сцены Сошников с облегчение выдохнул, и нахмуренное лицо его разгладилось.

– Ну что же, – произнёс тем временем мужчина в тенниске, – подошло время награждения лучших. Прошу пройти на сцену гостей… – один за другим поднялись по ступенькам те, кто приплыл на яхте. – Разрешите представить вам знаменитых шеф-поваров, прибывших из Москвы ради того, чтобы попробовать ваши работы. Итак, господа, вам слово!

Тут Лиза снова сдвинула брови, стала чрезвычайно серьёзной и активировала записывающий кристалл. Наблюдая за ней, Алекс тихонько посмеивался и немного умилялся. Вот ведь! Второй месяц работает в газете «Магический вестник» – важной, центральной, столичной газете, которую каждый маг читает утром за завтраком. Казалось бы, что этому серьёзному изданию репортаж о таком малозначительном событии, как фестиваль ухи в нескольких небольших волжских городках? А ведь несколько репортёров претендовали на то, чтобы поехать, и Лиза с блеском выиграла этот спор…

Тем временем табло заполнялось оценками, повара в белых колпаках и длинных фартуках выстраивались на сцене, и у всех были такие серьёзные лица!..

Вот высветилась последняя строка, и, повинуясь лёгкому кивку всё того же господина в белой тенниске, городской голова объявил:

– Итак, господа, вы можете видеть, как оценили эксперты, шеф-повара московских ресторанов, работу наших с вами горожан.

Плавный жест его руки указал на список, когда ощущение важности момента было расколото вдребезги.

– А я совершенно не согласна с выводами ваших экспертов!

Голос был такой звонкий, что, казалось, отразился от стволов старых лип и ясеней и вернулся к зрителям, умножившись многократно. Бритоголовый Иванников встрепенулся, повёл носом и стал проталкиваться вперёд. Собратья по перу привычно выстроились за его спиной гномьим хирдом¹ и двинулись следом. На сцене же набирал силу и разворачивался полноценный скандал.

Молоденькая девушка в таких же белых колпаке и куртке, как и прочие участники шоу, говорила, гневно глядя поочерёдно на городского голову и на организатора фестиваля.

– Или ваши эксперты никакие не повара, или они, простите, куплены! Потому что дать первое место красной ухе из «Большой кастрюли» – даже не смешно! Условие конкурса было: готовить из местной рыбы, выловленной сегодня утром и предоставленной организаторами. Было? – тут она круто развернулась к мужчине в тенниске. – Было, господин Пархомов?

– Было, – посмеиваясь, признал Эдуард.

– Ну вот! А красная уха, как известно любому поварёнку, готовится из лососевых рыб, которые здесь у нас не ловятся! Права я, господин Пархомов?

Владелец заводов и прочая развёл руками; глаза его по-прежнему смеялись.

– Николай! – окликнул он одного из пассажиров яхты. – Вот, господа, представлю вам ещё раз: Николай Борисов, владелец и шеф-повар ресторана «Рыбная неделя», – Борисов неохотно кивнул. – Так что скажешь, Коля?

– Что тут скажешь… Права барышня, не поспоришь, – пожал тот плечами.

– И что делать будем?

– Заново пробовать? – предложил Фозил Ким.

– Ага, конечно, – фыркнула девушка. – Всё съедено, уже и котлы помыли!

– Значит, надо сначала заново варить. А что, в чём проблема? – взгляд Кима стал неприятно цепким, упёрся поочерёдно в каждого из его коллег-шефов, а потом остановился на Пархомове. – Нехорошо с такого путешествие начинать, Эдуард Михайлович, сами знаете. Дороги не будет. Всё равно же завтра собирались загорать и купаться, ну, вот вместо этого и будем пробовать всё по новой, и оценивать уже по-честному. Эти оценки мы сейчас сохраним, – в его руках сверкнул гранями фиксирующий кристалл. – Сравним их завтра с новыми результатами, и все увидят, что судили мы по правде. Вас, барышня, как зовут?

– Мария Шехонская, – ответила та неохотно.

Пархомов нашёл взглядом своего помощника и показал на девушку; Сошников кивнул.

Толпа стала расходиться, обсуждая неожиданное представление. Журналисты поразмахивали руками и куда-то дружно направились; впрочем, Лиза Бартенева осталась рядом с Алексом. Подошедший к ним Владимир спросил:

– А вы с ними не пойдёте?

– Меня никто не звал, – фыркнула она. – Да и зачем? Они отправились писать статьи и передавать их в свои редакции.

– Но у вас же тоже редакционное задание?