Френдзона

Глава 1. Юлия

Дверной колокольчик задорно тренькает. Он в виде коровы, вымя которой представляет собой этот самый латунный колокол. В качестве сувенира мне подарила его Диана*, когда была на Гоа, ибо придумать что-то более скучное эта девчонка категорически не могла, но я и сама в восторге от этой нелепой вещицы.

Вскидываю голову и смотрю на вошедшего мужчину.

Молодого мужчину.

Стойка, за которой я сижу, находится аккурат напротив входной двери, поэтому первым делом утренний посетитель вычленяет меня. Мы встречаемся с ним взглядами, и его глаза тут же заинтересованно вспыхивают, а лицо приобретает приветливое выражение флирта. Но я не обольщаюсь, улыбаюсь ему в ответ, и это не ответная реакция на его внимание. Это рабочая дежурная улыбка продавца цветов потенциальному покупателю. Я не высокомерная стерва, и тем более не зазнавшаяся брюзга, но отвечать на заигрывания в очередной раз, когда новый посетитель клюнет на мое смазливое лицо, а следом схлопнется, как воздушный шарик, мне надоело.

Я абсолютно точно уверена, что как только встану из-за стойки, этот мужчина, к слову, привлекательный, изменится в лице.

– Доброе утро! – доброжелательно приветствую посетителя, укладывающего локоть на лаковую поверхность столешницы.

Наши глаза находятся примерно на одном уровне, но с разницей в том, что он стоит, а я сижу.

– Доброе! – улыбается мужчина, и его заинтересованный взгляд проходится по моему лицу.

Ему нравится. Я знаю.

Мое лицо и мои длинные волосы, которые я не подстригала со времен школы, нравятся всем. Диана сказала бы сейчас, что такая длина – моветон, а подобные косы носят только в сёлах. Возможно, но у меня рука не поднимается их отстричь, и, судя по блеску в глазах этого мужчины, его они тоже устраивают.

Но это пока. Мое лицо и волосы – единственное, что устраивает мужчин, поскольку смотреть на свою женщину снизу вверх не каждый готов и способен.

– Действительно, доброе! – усмехается мужчина. – Оказывается, вот вы где!

Я непонимающе выгибаю бровь.

– Сегодня по центральному каналу сообщили, что сбежал ангел и его разыскивают, а он, выходит, прячется здесь. – Он обводит рукой мой салон. —Среди благоухающих цветов!

Я чувствую, как краснею, и уверена, что даже на моей коже, совершенно не белой, проступили пятна.

Комплимент засчитан, и мне становится капельку грустно, потому что … потому что этот мужчина мог бы мне понравиться.

Смущенно улыбаюсь, давая понять, что его слова донесли до меня то, что он пытался в них вложить.

– Спасибо, – благодарю. – Вам подсказать? – перехожу к делу. Нам с ним определенно не светит, но скидку я ему сделаю. Он был неплох.

Мужчина внимательно меня разглядывает и не торопится отшиваться. Ну ничего, когда я встану, это произойдет само по себе.

Его пальцы приходят в движение, и, настучав незатейливый ритм по столешнице, он задает вопрос, от которого я распахиваю глаза:

– Вы замужем? В отношениях?

А я… я на мгновение теряюсь и отрицательно кручу головой.

– Тогда позвольте пригласить вас на ужин.

Какой прыткий и настойчивый! Ну ладно.

– Приглашайте. – Вздёргиваю подбородок.

Мужчина светится, как фонарь, и мне его жаль, но я все равно диктую ему свой номер. Когда он делает дозвон на мой телефон, вопящий из холодильной витрины, я поднимаюсь со стула и с наслаждением слежу за реакцией моего несостоявшегося ухажера, у которого по мере моей выправки отвисает челюсть. Чем выше становлюсь я, тем ниже она падает.

Прохожу мимо него, захожу в холодильник, подхватываю телефон и выхожу. Останавливаюсь рядом, и уже моему новому приятелю приходится запрокинуть голову.

– Как записать? Меня зовут Юля, а вас? – Я вижу, как меркнет свет в его лице. Вижу, как огорчение набрасывает вуаль, и мне тоже грустно.

– Дмит… кхм… – откашливается в кулак. – Дмитрий.

И пока я ему предлагаю, какие цветы можно подарить его сестре на день рождения, остро чувствую, что озадачен он не выбором букета, а тем, как бы тактично слиться.

Кажется, он покупает цветы не глядя, и пока я жду, когда аппарат выплюнет чек об оплате, слышу дверной колокольчик.

Слинял!

Мне не обидно, разве что совсем немного.

Я привыкла.

Мой рост далеко не Дюймовочкин, и это главный мой комплекс.

В моем окружении существует всего один мужчина, который выше меня, пока я без каблуков, и этот мужчина – мой отец. Собственно, его и стоит благодарить за мой гигантский рост, ведь моя мама едва достает мне до плеча. В детстве, когда я превосходила своих сверстников, мне нравилось быть высокой. В подростковом периоде, когда со мной знакомились парни постарше и предлагали встречаться, поскольку выглядела я соответствующе, мне льстило тоже. Сейчас, когда подруги поочередно выходят замуж, я ругаю свои гены, которые, видимо, подзабыли, что я девочка, а не спортсмен NBL**.

Иногда мне кажется, что я до сих пор расту. Хотя понимаю, что это бред. Мой комплекс развился тогда, когда парни стали от меня шарахаться, а мой единственный парень, с которым мы встречались больше года в университете, сказал, что нам нужно расстаться, потому что его друзья считали меня оглоблей, и ему некомфортно, что его девушка видит его перхоть. Мой единственный парень был баскетболистом. Пять лет назад это казалось мне крутым: популярный высокий старшекурсник обратил внимание на меня.

Я знаю, что он женился на миниатюрной девушке, которую носит на руках и крутит на пальце, как баскетбольный мяч. Со мной же… со мной он мог обернуть мои ноги вокруг себя несколько раз, и это, пожалуй, всё.

Я не злюсь на него: не каждый мужчина способен быть на одном уровне с женщиной или ниже нее. Эта закономерность касается не только статуса, но даже и роста. Мужчина желает и должен считать себя выше, так он ощущает уверенность в себе, так у него работают инстинкты защитника, самца и добытчика. Это не унижение и не проявление чувства мужской неполноценности, так заложено природой, и я это понимаю. Просто я выбиваюсь из гармонии мироздания. Мой рост не для слабонервных не только мужчин, но и для женщин. Миниатюрную женщину хочется оберегать, лелеять ее хрупкость и трогательность, а такие, как я… Наверное, мужчины считают, что мы способны постоять за себя сами.

Именно поэтому я сама создала для себя мир, в котором мне уютно. Возможно, я прячусь. Да, скорее всего, так и есть: я прячусь здесь, в своем цветочном магазинчике, среди благоухающих запахов, и мне комфортно: я не хожу в офис, где в опенспейсе на меня каждое утро будет глазеть сотня человек, пока я буду идти по проходу к своему рабочему месту. Здесь я одна.

Мне нравится общаться с цветами, нравится составлять букетные композиции, но я не социопат. Я люблю живое общение тоже, у меня есть лучшая подруга София, а этот созданный мною мир просто оберегает меня лишний раз от того, чтобы не чувствовать себя не такой, как все.

– Боже! Это рай! – Вместе с трелью коровьего вымени и парами зноя в салон влетает Сонька, моя лучшая подруга. Она взмыленная и раскрасневшаяся. На улице с утра жарит так, что над асфальтом вибрируют раскаленные миражи, а выставленная приемлемая температура для хранения цветов не спасает от нагретых кирпичных стен старинного здания. – Привет! – Обмахивается рукой. – Есть что-нибудь попить? Желательно, холодное.

Улыбаюсь подруге.

– Привет. Есть морс. – Встаю и обнимаю подругу, по спине которой стекает водопад. – Не стой под сплит-системой: продует, а ты распаренная, – киваю на стул за столешницей, чтобы пристроилась там.

– Тащи! – одобряет София и растекается по сиденью. – Я не выйду отсюда до заката, а может, и до самой свадьбы. Я уже жалею, что мы решили пожениться летом. Надо было осенью, – сокрушается пока еще Игнатова София***, которая через девять дней выйдет замуж.

Наливаю подруге полный стакан прохладного морса, ягоды для которого я собирала в деревне у бабушки Саши.

– Не смотрела прогноз на неделю? – Вручаю Соне напиток и наваливаюсь грудью на столешницу, подкладывая ладони под подбородок.

– А смысл? И так понятно, что на свадебных фото я буду с потёкшим макияжем и недовольным выражением лица! – усмехается Сонька.

Улыбаясь, разглядываю сверху вниз свою лучшую подругу, с которой мы дружим с пеленок. С ее пеленок, потому что я ее старше, и у наших родителей есть фото, где мне чуть меньше года, и я непонимающе смотрю на два орущих свертка с Соней и Стёпой. Я, естественно, этого не помню, но папа рассказывал, что на выписке двойняшек из роддома я решила, что они – большие куклы, и выпросила поиграть с одной из них, выбрав для себя конверт со Степаном.

С тех самых времен, когда я впервые увидела Соньку, она прилично изменилась. В глубоком детстве, несмотря на то, что дружили, мы частенько ссорились. У Софии скверный характер, а я… я тоже была не подарком. И сейчас, глядя на свои фото у родителей в комнате, где я ломаю деревянный брусок ногой во время аттестации на коричневый пояс по каратэ, мне кажется, что та жизнь была не со мной. Это не я могла завалить на татами двух пацанов, которые поочередно вопили, что в каратэ девушкам не место. Это не я наваляла в детском саду одногруппнику, посмевшему нацепить мои трусы из шкафчика, потому что в свои он случайно надул. Это не я держала в страхе одноклассников вплоть до выпускного из начальной школы, потому что на линейке первоклашек меня обозвали шпалой. Это не я двинула в челюсть старшекласснику, прозвавшему «Юленькой» скелет из кабинета биологии. Кажется, будто это было не со мной, сегодняшняя я не настолько раскрепощена, чтобы подобным образом решать конфликты, которых предпочитаю избегать, изолируя себя от лишних пересудов, взглядов и перешептываний.

Смотрю на Соньку. Если со мной произошли кардинальные изменения, то подруга с самооценкой на короткой ноге.

А вообще, я ее безумно люблю! Поджав губы, ловлю Сонькин взгляд. Она грустно улыбается мне, поскольку понимает, о чем я сейчас думаю.

Мы переплетаем на столешнице наши пальцы, вкладывая в этот жест всю проверенную годами женскую дружбу.

После свадьбы они с мужем уедут.

Я не хочу лишний раз думать об этом, у меня начинает сжимать в грудной клетке тоска. Я уже тоскую по ней. Но гундосить и портить настроение подруге перед ее свадьбой я не буду, хоть и мандражирую сильнее нее, поэтому сглатываю давящий комок в горле и растягиваю губы в улыбке.

– Ну что, посмотрим? – оживляется Софа. Ее глаза загораются предвкушением.

Согласно киваю и подхожу к подоконнику, с которого подхватываю небольшую коробку, обтянутую белым атласом.

Софи нетерпеливо вскакивает со стула и оббегает стойку.

Как только я водружаю коробку на стол, Сонькин нос уже вовсю пасется внутри, где в моей волшебной коробочке находится рай для девочкиных глаз: разноцветный бисер, атласные ленты разных оттенков, стразы, жемчуг, бусинки и блестки. Ныряю пальцами во всю эту мишуру и достаю два браслета.

– Обалдеть! – Глаза Софии распахиваются, и это самая желанная оценка моего труда. – Юлька, у тебя руки точно откуда нужно растут!

Смеюсь.

– Этот – твой. – Вручаю Софии браслет из белого атласа, украшенный прозрачными стразами, напоминающими утреннюю росу на лепестках розы. Не сложно догадаться, что именно он будет принадлежать невесте на девичнике. – А такие будут у подружек. Если даешь добро, то я продолжу над ними работу. —Кручу в руках браслет в виде пиона из лавандовой ленты.

Мы с Софи и Дианой решили, что все девочки на девичник наденут джинсовые шорты, белые топы и кеды, а на запястья мы повяжем цветочные браслеты. Вместо фаты у Соньки будет заколка-цветок, над которой я корпела целую неделю.

– Ну как? – уточняю я.

– Ты еще спрашиваешь! – Софи крутит рукой, рассматривая свой браслет невесты. – Очуметь, как красиво! Филя, они божественны! – восхищается подруга.

Мне очень приятно.

Они мне тоже нравятся, потому что в каждое свое изделие я вкладываю частичку души.

Я получаю огромное удовольствие от того, что делаю. Когда вижу, как горят глаза невест, глядя на свадебные букеты, которые я собираю самостоятельно, как восхищаются волнующиеся женихи, когда я прикрепляю к карману пиджака бутоньерку, как клиенты благодарят меня за то, что мои цветы поднимают настроение, а созданные мной эксклюзивные композиции растапливают даже самые холодные сердца, – я ощущаю себя счастливой.

– Я рада, что тебе нравится. – Укладываю изделия обратно в коробку. – Привезу, как будут готовы все.

И, кстати, свадебный букет для Софи собираю тоже я, и, признаться, даже она не знает, как он будет выглядеть. Это мой свадебный подарок для любимой подруги, у которой через девять дней я буду свидетельницей.

*Диана – младшая дочь супругов Игнатовых «Идеальные разведенные»

** NBL – национальная баскетбольная лига

***София – старшая дочь супругов Игнатовых «Идеальные разведенные»

Глава 2. Юлия. Спустя два дня

Как только щелкает замок с внутренней стороны кованой двери, я с первой космической ныряю во двор, чтобы скорее оказаться под тенью виноградных лоз. Жара в этом году беспощадная! В тени под пятьдесят, и это с утра!

Раскаленный воздух плавит легкие и мозги, и в интервале с рассвета до заката город кажется вымершим.

– Привет, Паш! – улыбаюсь пропускающему меня внутрь парню.

– Я – Миша. Привет, – бурчит в ответ и запирает за мной замок.

Хохотнув, поджимаю губы. Я еще ни разу не назвала их точно по именам. Миша и Паша* – одно лицо. Серьезно, они – одно лицо, вышедшее из одного яйца. Кажется, таких близнецов называют однояйцевыми.

Их сложно различить, но парни и не стараются в этом помочь, одинаково одеваясь, подстригаясь, параллельно вытягиваясь в рост и имея абсолютно идентичные физиономии кирпичом.

– Прости, – каждый раз извиняюсь, чувствуя неловкость.

А Паше… то есть Мише… короче, им обоим до лампочки, они уже привыкли. Кроме тети Агаты, их матери, парней не различает даже собственный отец, мой крёстный дядя Леон. Раньше с этим было проще, примерно до того, как близнецам исполнилось по году. У Миши на заднем месте родимое пятно – это единственное, что отличает братьев друг от друга, но сейчас лазить в штаны к шестнадцатилетним парням не каждый решится: эти двое профессионально занимаются кикбоксингом, и этого достаточно, чтобы держаться от них подальше.

– Привет, Герман! – Треплю за толстую шкурку зажатого под мышкой у Миши английского бульдога. – Жарко тебе, приятель, знаю. – Пес, высунув язык, тяжело дышит. – Гуляете? – перевожу внимание на Мишу, успев поймать его взгляд в глубоком вырезе своего летнего сарафана.

Закатываю глаза.

«Шестнадцать лет», – напоминаю себе. Это для меня они с Пашкой до сих пор голожопые мальчуганы, а что творится в их шестнадцатилетних головах, я даже не собираюсь представлять.

Но надевать сарафан на голое тело в дом, где мужиков – как на стадионе во время футбольного матча, безрассудно, но в такое пекло, когда с меня по спине стекают три водопада, заталкивать себя в поролон – самоубийство.

– Типа того, – басит Миша, побуждая меня поморщиться.

Шестнадцать лет… А не скажешь.

Герман аппетитно зевает, чем искренне меня умиляет.

В семье Игнатовых он появился два года назад. После смерти от сердечного приступа шпица Германа тетя Агата долго не решалась заводить собаку. Она переживала кончину любимого пса очень лично и глубоко. Но два года назад дядя Леон принес в дом маленького бульдога, с которым пришлось смириться. Он тоже получил прозвище Герман. Не знаю почему Игнатовы не рассматривают другие клички, но английский бульдог не против. В общем-то, он не спорит в своей собачьей королевской жизни ни с чем, потому что очень ленивый – настолько, что гулять его выносят на руках. И если Германом попробовать протереть полы, он даже не пискнет.

– Соня в доме? – уточняю, потому как вполне вероятно, что подруга в такую погоду может отмокать в бассейне на заднем дворе.

– Угу.

По тенистой придомовой дорожке устремляюсь к террасе: здесь у тети Агаты цветник, для которого многие растения подогнала я, но ухаживает за ним мой крёстный дядя Леон.

Тяну на себя тяжелую дверь и вхожу, втягивая в себя прохладный кондиционированный воздух. Внешне дом Игнатовых кажется небольшим, но внутри в нем очень просторно, ведь пространство использовано с умом. Агата приложила к его созданию свою творческую руку.

В доме тихо.

Сегодня пятница, и крёстный, уверена, на работе, и тетя Агата тоже. Она очень востребованный в городе визажист, и практически каждая пятнично-субботняя невеста накрашена Агатой. У близнецов летние каникулы, и Пашка, наверное, рубится сейчас в приставку или качает свои бицухи, а Дианка в Москве. Она приедет к девичнику. Сейчас у нее напряженный график съемок в модельном агентстве, в котором Ди работает второй год. Именно по этой причине мы не отгуляли холостые дни Сони раньше. Мы все ждем Диану. И хоть организацией как свидетельница должна заниматься я, но наше мероприятие от начала и до конца спланировала Ди. С ролью эвент-устроителя она справляется лучше всех. Я достаточно скромна в этом.

Сбрасываю сандалии и, прихватив подол длинного сарафана, взбегаю по лестнице.

Дверь в комнату Сони приоткрыта, и я слышу голос подруги.

Осторожно просовываю голову в проем и вижу, как, стоя у окна, София болтает по телефону.

Вхожу на носочках, но от подруги не укрывается мое присутствие, и она резко оборачивается.

– … представляешь, даже родителей не предупредил! – негодует Сонька. – Да я сама в шоке, прикинь, каково будет им! – Заметив меня, она задумчиво показывает указательный палец, давая понять, чтобы я обождала минуту. Киваю и подхожу к её рабочему столу, собираясь выложить из сумки браслеты и заколку-цветок. – Ладно, Богдаш, ко мне Филька пришла. – Закатываю глаза. Это прозвище тянется из детства из-за созвучия с моей фамилией – Филатова. – Перезвоню. Целую.

– Привет! – улыбаюсь подруге и киваю на выложенные в ряд браслеты. – Все готовы!

– Круто! – растерянно отвечает Софи, мимолетно скользнув по украшениям. – Привет!

– Что-то случилось? – хмурюсь и очерчиваю круг напряженного лица Сони.

– Да в общем-то нет… – сомневаясь, протягивает подруга. – Стёпа приехал, – безрадостно сообщает она.

Смотрю на нее и поражаюсь. Она так это говорит, будто приехал не ее родной брат-двойняшка, а седьмой родственник на киселе, с которым не общались лет десять.

– Как?! – вырывается из меня изумленный глупый вопрос.

Стёпа должен был приехать ровно ко дню свадьбы сестры. Но одновременно с удивлением у меня внутри взрываются бомбочки радости. Мы со Степкой не виделись… шесть лет! Целых шесть лет, а она мне так прискорбно об этом сообщает?

– Вот так, никому ничего не сказав. Сорок минут назад, – растерянно оповещает Сонька.

Да что с ней такое?!

Это же крутое событие!

– И где он сейчас? – Мое сердце нетерпеливо подпрыгивает вместе со мной.

– У себя в комнате.

Не раздумывая срываюсь с места.

Малыш Стёпыч приехал!

В груди клокочет от волнения.

Мы не виделись шесть лет!

Шесть лет!

– Ты куда? – слышу в спину. – Юля, постой! Юль! – кричит подруга, но я уже сломя голову несусь на противоположный конец второго этажа, туда, где находится комната Степки.

Я чуть ли ни с ноги вышибаю разделяющую нас с другом дверь, но на пороге меня пригвождает к полу.

Останавливаюсь как вкопанная, боясь даже выдохнуть скопившийся в легких воздух. Я не могу этого сделать, потому что смотрю на … голые крепкие мужские ягодицы.

Мои глаза непроизвольно жадно их ощупывают и будто бы чувствуют, какие они упругие и натренированные.

С трудом оторвавшись от заднего места Степки, я скольжу взглядом вверх. Цепляюсь за ровные параллельные ямочки на пояснице, а затем долго-долго двигаюсь по рельефной спине и, кажется, бесконечному позвоночнику. И когда я добредаю примерно до лопаток, это чудо мужской природы медленно оборачивается, позволяя мне узнать в этом небоскребе малыша Стёпу Игнатова.

Натужно сглатываю, когда наши глаза встречаются, и мои… мои находятся ниже его. Это впервые, когда я смотрю на мужчину снизу вверх, и он не мой отец!

Его рука падает, и я, опомнившись, опускаю глаза, замечая зажатое в пальцах влажное полотенце, а потом … потом я перевожу внимание левее, где примерно на уровне кисти, но ниже пупка, приветственно дергается его…

– Ахаф, ани тсарих миабэш сиар! ** – Хрипловатый женский голос выдергивает меня от созерцания мужских кингсайз-прелестей и переключает на стоящую в дверях смежной ванной комнаты девушку.

Жгучая, черноволосая… она завёрнута в белое полотенце и смотрит на меня с таким же изумлением, как и я на неё.

Ее темные широкие брови соединяются в одну линию, приводя меня в чувства.

– Простите, – еле вытолкнув из себя извинение, ретируюсь из комнаты настолько быстро, что чувствую, как горят мои босые стопы.

*Паша и Миша – младшие дети супругов Игнатовых (Идеальные разведенные)

**с иврита – Любимый, мне нужен фен