Buch lesen: «Общая теория права. Учебник»

© А. В. Поляков, Е. В. Тимошина, 2017

© С.-Петербургский государственный университет, 2017

Предисловие авторов

Книга, которую читатель держит в руках, предназначена для студентов первого курса юридических вузов, только приступающих к изучению общей теории права и государства. Овладение общетеоретическими основами правоведения необходимо для успешного освоения в дальнейшем отраслевых юридических наук и в конечном итоге – для успешного овладения избранной профессией. При этом важно, чтобы профессиональное становление будущего юриста начиналось с овладения практическими навыками оперирования теоретическими (а затем и законодательными) конструкциями на основе их понимания, а не простого механического запоминания набора «непоколебимых» истин. Помочь первокурснику увидеть многогранность, многоаспектность феномена права – цель настоящего учебника.

Данное издание существенно отличается от ранее изданного курса лекций А. В. Полякова «Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте феноменолого-коммуникативного подхода» (СПб., 2004), ориентированного главным образом на старшекурсников. Авторы по возможности упростили форму изложения учебного материала, а также включили в учебник новые разделы в соответствии с требованиями министерской программы по данной дисциплине. Кроме того, издание дополнено кратким словарем научных терминов с отсылкой к соответствующим главам, в которых их содержание объясняется подробно.

Поскольку общая теория права и государства является одной из социально-гуманитарных наук, авторы сочли необходимым познакомить студентов со спецификой гуманитарного научного знания, а также с особенностями современного этапа его развития. Исходным моментом при этом является признание эволюционной природы научного знания, в соответствии с которой каждая эпоха обусловливает свои особенности правовосприятия и правопонимания, позволяющие увидеть в праве такие грани, которые не были заметны на предыдущих этапах научного развития. Именно поэтому авторы стремились показать не только «слабые», но и «сильные» стороны каждого из исторических типов правопонимания. Например, восприятие права невозможно без представления о его фиксированности, закрепленности, формализованности, общеобязательности – в этом сила и значимость нормативистско-этатистских и иных инструментальных трактовок права. Также неизбежна связь права с некими идеальными, ценностными началами – добром, справедливостью, моральностью и т. д., и обоснование этой связи – несомненная заслуга юснатурализма. Вместе с тем право всегда предполагает свое реальное функционирование в поведении взаимодействующих субъектов, и в теоретическом исследовании социальной природы права состоит главное значение социологического подхода к праву. Наконец, обоснование того факта, что правовая действительность всегда опосредуется правовым сознанием субъектов, является одним из теоретически значимых положений психологической школы права.

В рамках обосновываемой в настоящем учебнике коммуникативной теории права признаются все эти необходимые аспекты права (нормативный, ценностный, социальный, психологический), разработанные в соответствующих типах правопонимания. Вместе с тем авторы ставили перед собой цель показать, что за всеми указанными выше аспектами права стоит, объединяя их, главное действующее лицо – человек как субъект социальных, правовых коммуникаций. Имеет ли такой подход не просто теоретическое, но и какое-либо практическое значение? Представляется, что по крайней мере два вывода, вытекающие отсюда, чрезвычайно важны практически. Во-первых, право не есть нечто существующее вне человека как некая абсолютно независимая от него «официальная» инстанция. Каждый из нас участвует в том деятельном процессе, который получает смысл и значение права. В таком контексте каждый человек (в единстве со своим социальным окружением) участвует в созидании права. С этим связаны представления и о социальной свободе человека, и о его социальной ответственности, ответственности за сделанный правовой выбор. Во-вторых, социальная свобода человека всегда заключена в границы его жизненного мира и в этом смысле не является безграничной. Жизненный мир человека формируется поколениями его предков, определяется теми традиционными ценностями, без которых невозможна самоидентификация человека как члена определенного общества. С этой точки зрения незаменим опыт русской политикоправовой и философско-правовой мысли, которая за долгие века своего существования сконцентрировала в себе такой идейный потенциал (до сих пор в полной мере не востребованный), который нуждается в адекватном осмыслении и творческом использовании.

Глава I
Общая теория права в системе социально-гуманитарного знания

§ 1. Научное знание как социокультурный феномен

Общая теория права входит в систему современного социально-гуманитарного знания. Для того чтобы понять, что составляет предмет изучения данной научной дисциплины, и определить ее место в структуре современной науки, необходимо уяснить специфику научного познания как такового, а также особенности современного этапа его развития.

Научное знание является одной из высших ценностей современного человечества, без которой невозможно представить его дальнейшее развитие.

Однако столь высокое место в иерархии культурных ценностей наука занимала далеко не всегда и не во всех культурах. Наука представляет собой высокоспециализированную деятельность, ориентированную на постоянный рост информации об окружающем нас мире и ее практическое использование с целью его преобразования. В таком понимании наука есть специфический социокультурный феномен, возникновение и стремительное развитие которого оказалось возможным только в западной цивилизации.¹ Избранный западной культурой в XVI–XVII вв. путь цивилизационного развития получил название техногенного. Для данного типа развития характерна интеграция науки и техники, обусловившая формирование современного технологически зависимого общества. Техногенный тип цивилизационного развития основан на постоянно ускоряющемся преобразовании природной среды, что обусловливает также и стремительные темпы социальных изменений.

Формирование в западноевропейском культурном регионе в XVI–XVII вв. техногенной цивилизации оказалось возможным благодаря уникальному сочетанию определенных социокультурных факторов. Они обусловили процесс модернизации традиционного аграрного общества эпохи Средневековья и становление нового индустриального, или капиталистического, общества, а также его последующую эволюцию в постиндустриальное и современное информационное общество.

Главной ценностью формирующегося индустриального общества стал идеал активной суверенной личности, вследствие чего данный тип общества называется также индивидуалистическим. Деятельность, направленная на преобразование окружающего мира, как природного, так и социального, и обеспечивающая над ним власть, рассматривается в таком типе общества как главное предназначение человека. При этом окружающая действительность понимается исключительно как арена деятельности человека, как сфера приложения его преобразовательных сил. Инновация, под которой понимается результат творчески преобразующей активности человека, считается в данном типе общества самодостаточной ценностью. Индивидуалистические идеалы индустриального общества нашли выражение во всех сферах его жизни и обусловили формирование саморегулирующейся рыночной экономики, основанной на свободе частного предпринимательства, идеологии неотчуждаемых прав и свобод человека, а также демократической политической культуры. Произошедшее в эпоху европейского Ренессанса возрождение ценностей полисной культуры античного общества способствовало развитию представлений о длительности западноевропейской демократической традиции.

От западной цивилизации, пошедшей по пути модернизации, радикально отличаются традиционные цивилизации Востока. Свойственный традиционным обществам консерватизм (постоянство) видов деятельности, исторически обусловленный аграрным характером экономики, медленные темпы их эволюции, господство регламентирующих традиций ограничивали проявление преобразующей активности человека. Принципу целенаправленно преобразующего деяния, характерному для западной цивилизации, здесь противостоит принцип невмешательства человека в протекание природных процессов и адаптации к сложившейся социальной среде. Данный принцип задает совершенно иной вектор человеческой активности в традиционных обществах: она направлена не на изменение внешнего мира, а на изменение самого человека. Формами человеческой активности здесь являются прежде всего самосозерцание и самодисциплина, которые обеспечивают следование традиции. Инновационная деятельность не воспринимается здесь как ценность, напротив, она имеет ограничения и допустима лишь в рамках веками проверенных традиций. В традиционных обществах личность осознает себя таковой только через принадлежность к какой-либо определенной корпорации, будучи необходимым элементом в исторически сложившейся и строго определенной системе корпоративных связей. Вследствие этого традиционные общества Востока получили также название коллективистских. Необходимо отметить, что современные процессы распространения техногенной цивилизации обусловили и определенные изменения в культуре традиционных обществ.

Таким образом, только в культуре техногенной (западной) цивилизации, главной ценностью которой является идеал автономной личности, целенаправленно преобразующей окружающий мир с целью достижения господства над ним, научное знание приобретает особое ценностное значение. Научное знание рассматривается как необходимое условие преобразования мира во все более расширяющихся масштабах. Оно создает уверенность в том, что человек способен, раскрыв законы природы и социальной жизни, регулировать природные и социальные процессы в соответствии со своими целями. Доминирование ценности научного знания и активное влияние последнего на другие сферы культуры становятся характерным признаком техногенной цивилизации.²

Научное знание есть прежде всего знание рациональное (лат. ratio – разум), достоверно объясняющее окружающую действительность и стремящееся к ее пониманию. Рациональность научного знания выражается в теоретическом моделировании реальности с помощью понятий, отличающихся определенностью и однозначностью смыслового содержания. Научная теория, представляющая собой рациональную модель действительности, должна удовлетворять требованиям логической непротиворечивости, обоснованности (доказательности) и систематизированности. Именно рациональностью научное знание отличается от других видов знания – мифологического, религиозного, обыденного, художественного, в которых доминирует эмоционально-ценностное и образное восприятие реальности, часто не имеющее вербального (словесного) выражения. Глубоко личностный, индивидуальный характер эмоционально-ценностного и образного постижения действительности является фактором, затрудняющим процесс передачи информации другим субъектам и требующим от них определенных эмоциональных усилий для ее адекватного восприятия. Рациональное знание, напротив, в силу своего понятийного и вербального характера обладает свойством общезначимости и может быть без ущерба для полноты информации передано другим субъектам и адекватно ими воспринято.

Научная рациональность представляет собой исторически развивающееся явление, обусловленное мировоззренческими доминантами культуры, а потому можно выделить исторические типы, или модели, научной рациональности. Специфические особенности типа научной рациональности находятся в зависимости от господствующей в научном сообществе научной парадигмы и формируются в рамках научной картины мира.

По определению американского ученого Т. Куна, научная парадигма (греч. paradeigma – пример, образец) – это культурно обусловленная система теоретических, методологических и ценностных (аксиологических) установок, принятых в качестве образца решения научных задач и разделяемых всеми членами научного сообщества. Та или иная научная парадигма лежит в основании «здания» любой науки, является ее «фундаментом». Научная парадигма выполняет функцию исследовательской программы: она определяет направления научного поиска, т. е. стратегию эмпирических и теоретических исследований, и тем самым организует научный процесс.

Научная парадигма выступает организующим принципом, в соответствии с которым выстраивается научная картина мира.

Научная картина мира – это обусловленная научной парадигмой система обобщенных и систематизированных научных представлений об исследуемой реальности. Первым уровнем обобщения научных знаний являются дисциплинарные научные картины мира (физическая, химическая, биологическая и т. д.). Следующим уровнем являются соответственно естественнонаучная и социально-гуманитарная картины мира. В общей научной картине мира обобщаются наиболее важные характеристики предмета научного познания как целого, взятого на определенной стадии его исторического развития.

В развитии научного знания можно выделить, во-первых, эволюционные периоды, т. е. периоды поступательного развития науки, когда научная картина мира пополняется новыми научными знаниями, не противоречащими принятой научным сообществом парадигме; во-вторых, – революционные периоды, когда в результате научной революции происходит замена прежней научной парадигмы и соответствующих ей научной картины и типа научной рациональности новой.

Научные революции происходят как результат осознания научным сообществом или какой-то его частью того, что:

1) существующая научная картина мира перестала быть адекватной теоретической моделью исследуемой реальности и не справляется с функцией интеграции научных знаний;

2) научная парадигма утратила эвристическую ценность, т. е. не способна более определять направления научного поиска и организовывать научный процесс;

3) все элементы структуры научного знания (научная парадигма, научная картина мира, тип научной рациональности) не согласуются с новыми мировоззренческими доминантами культуры.

Соответственно среди причин научных революций, приводящих к смене научной парадигмы, научной картины мира и типа научной рациональности, можно выделить как внутринаучные, т. е. обусловленные развитием самого научного знания, так и социокультурные, когда изменения, происходящие в других сферах духовного опыта, прежде всего философии и религии, приводят к изменению также и научного объяснения мира. К числу внутринаучных причин научных революций следует отнести:

1) совершенствование методов исследования, что приводит к открытию новых объектов, а также к изменению способов научной интерпретации ранее исследованных объектов;

2) невозможность концептуального объяснения в рамках существующей научной картины мира новых фактов;

3) стремительное умножение теорий, конкурирующих между собой по способности увеличивать эмпирическое содержание науки, т. е. область объясняемых и предсказываемых ею фактов.

К числу социокультурных причин, приводящих к революционной смене научных парадигм, относятся прежде всего изменения в системе ценностей, составляющих фундамент культуры соответствующей исторической эпохи, что сопровождается сдвигами в религиозном, философском, эстетическом и обыденном сознании, обусловливая и необходимость изменения научного видения реальности.

Новые представления о научном знании первоначально выдвигаются как гипотезы, разделяемые незначительной частью научного сообщества (так называемая наука переднего края). Гипотетическое научное знание проходит этап обоснования и может весьма длительное время конкурировать с прежними научными представлениями. Утверждение новой научной парадигмы и соответствующей ей научной картины мира происходит не только благодаря тому, что она эффективно функционирует в качестве исследовательской программы, продуцируя новые научные теории, но также и потому, что она получает философско-мировоззренческое обоснование в системе культуры. Развиваемое в рамках научной парадигмы новое видение реальности легитимируется (т. е. получает признание), лишь будучи согласованным с фундаментальными ценностями культуры соответствующей исторической эпохи.

Научные революции не отменяют окончательно старую картину мира, так как наряду с гипотетическим знанием она содержала в себе и достоверное знание об исследуемой реальности, которое и включается в новую научную картину мира как ее часть (так называемое твердое ядро науки). Знание, не отвечающее новым парадигмальным критериям, оказывается вытесненным за пределы науки и становится историей науки. История науки представляет собой вытесненное за пределы актуальной науки устаревшее знание, которое, правда, при определенных обстоятельствах, может быть снова актуализировано на новом уровне и в новом контексте. Таким образом, корпус науки состоит из трех частей: 1) «наука переднего края», 2) «твердое ядра науки» и 3) история науки.³

Научное знание, сформировавшееся в контексте европейской культуры Нового времени, представляет собой историческое явление, в развитии которого можно выделить три периода: 1) классический период (XVII – конец XIX в.), соответствующий индустриальному обществу; 2) неклассический период (конец XIX – середина XX в.), характерный для постиндустриального общества; 3) современный постнеклассический период, соответствующий ситуации перехода к информационному обществу.

Классический тип научной рациональности сформировался в европейской культуре как результат первой научной революции XVII в., которая отменила картину мира, господствовавшую еще со времен античности. В конце ХУНТ – первой половине XIX в. происходит вторая научная революция, определившая переход к новому состоянию научного знания – дисциплинарно организованной науке. Таким образом, первая и вторая научные революции знаменовали собой возникновение и дисциплинарную организацию классической науки и ее стиля мышления.

Окружающий мир как объект научного познания трактовался в классической науке как разумно устроенный, механически упорядоченный и линейно развивающийся согласно действующим в нем причинно-следственным закономерностям. Доминирующий в классической науке образ часов – простой механической системы – точно передает специфику классического представления об объекте познания; окружающий человека мир устроен, как часы: однажды заведенные искусным механиком – Богом, – они идут по законам механики. Как простую механическую систему рассматривали не только физические, но и биологические, а также социальные объекты.

Этот простой гармоничный, механически устроенный мир мыслился как абсолютно доступный для рационального познания; в нем не допускалось существование какого-либо непознаваемого человеческим разумом иррационального остатка. Рациональность мира рассматривалась как его субстанциальная (сущностная) основа.

Особое значение для формирования классической рациональности имела так называемая революция Коперника— Галилея – Ньютона. После спекулятивной схемы Птолемея, согласно которой планеты движутся по сложным циклам, Вселенная вдруг предстала в своей удивительной простоте. «Мало того, что планеты, как оказалось, движутся по эллипсам, в одном из фокусов которого находится Солнце, новые воззрения объяснили, почему все это происходит так, а не иначе! И законы, которые повелевают этим движением, – великие законы Ньютона оказались необычайно простыми и понятными… Уже в XIX веке мир предстал перед людьми как некоторый необычайной сложности, но все-таки механизм, который был однажды кем-то и когда-то “запущен” и который вечно действует по вполне определенным раз и навсегда начертанным и вполне познаваемым законам. Последнее утверждение— особенно важно: если мы чего-нибудь сегодня и не понимаем, то завтра наверняка поймем! Такова была вера в неограниченность знания, основанная на фантастических успехах науки… Ну а человек? Человека в этой схеме просто нет! Он только наблюдатель, не способный влиять на извечный, раз навсегда определенный ход событий… Он способен регистрировать происходящие события, устанавливать связи между явлениями, то есть познавать законы, управляющие механизмом, и, благодаря этой способности, предугадывать появление тех или иных событий. Но не больше! Человек… лишь посторонний наблюдатель того, что происходит во Вселенной. Он… отодвинут на периферию Универсума».⁴

Уверенности в относительной простоте мира и его безграничной познаваемости соответствовало представление о том, что субъект в акте научного познания находится вне познаваемого им объекта и не оказывает на него никакого влияния. Данное противопоставление объекта познания (окружающей человека действительности) и субъекта познания (человека), который должен действовать как «чистый разум», исключив из акта познания какую-либо субъективность, рассматривалось в классической науке как гарантия объективности научного знания. В рамках классического типа научной рациональности предполагалась возможность получить абсолютно точную картину исследуемой реальности – при использовании правильных методов и упразднении из процесса познания всех индивидуальных особенностей личности, т. е. субъективности. При этом считалось, что объективная, абсолютная истина существует «сама по себе», как объективная реальность, и никак не связана с человеком, формулирующим ее в определенной языковой форме. Язык в классической науке рассматривался в качестве инструмента логического мышления, с помощью которого можно отобразить весь мир в мыслительном образе, адекватном своему объекту.

Указанные фундаментальные свойства объекта и субъекта познания, характерные для классической науки, были присущи не только естественнонаучному, но и социальному познанию. Социально-историческое знание выступало как знание, отражающее логику в развитии самой истории, открывающее в ней закономерности, указывающие на истинную природу человека и позволяющие тем самым выявлять политико-правовые институты, соответствующие этой природе. Развитие государства и права представало в таком контексте как разумный, закономерный, линейный и обязательно прогрессивный ход истории, способный подвергаться разумному человеческому преобразованию.

В конце XIX – начале XX в. происходит третья научная революция, результатом которой стало возникновение неклассического типа научной рациональности. На его формирование в значительной степени повлияли революционные естественнонаучные открытия. К наиболее значимым открытиям можно отнести такие, как делимость атома, обоснование квантовой теории и теории относительности – в физике; нестационарность Вселенной – в астрономии; выявление генетического кода – в биологии. Огромное значение для формирования новой научной картины мира имело также бурное развитие психологии, психоанализа и лингвистики.

Неклассический тип научной рациональности формировался в условиях перехода от индустриального к постиндустриальному обществу, в котором на первое место по значимости выходит не материальное производство, а потребление разнообразных услуг.

В неклассическом типе научной рациональности видение объекта науки усложняется. Объектом научного познания в неклассической науке являются большие самоорганизующиеся системы, в развитии которых присутствуют уже не жесткие причинно-следственные, а вероятностные закономерности, что обусловлено неупорядоченным (стохастическим) характером взаимодействия элементов системы. Сложность «устройства» объекта научного познания, открытая неклассической наукой, ограничивает возможности его исчерпывающего рационального описания и объяснения, а классические представления о рациональности мира как его сущностной основе подвергаются критике. В неклассическом типе научной рациональности пересматривается характерное для классической науки познавательное отношение, основанное на противопоставлении субъекта и объекта познания: теперь субъект познания рассматривается уже не как дистанцированный от изучаемого объекта, а как находящийся внутри объекта как сложной системы.

В неклассической науке признается, что используемые в процессе научного познания методы оказывают влияние на познаваемый объект. Если в классической науке идеал научного описания предполагал характеристику объекта «самого по себе», без указания на средства его исследования, то в неклассической науке в качестве необходимого условия объективного описания выдвигается требование четкой фиксации особенностей средств познания, которые используются субъектом. Таким образом, для неклассического типа научной рациональности характерны такие типы научного описания и объяснения, которые в явном виде содержат ссылки на средства и операции познавательной деятельности.

Одним из таких средств познания выступает человеческий язык, который в неклассическом типе рациональности становится самостоятельным объектом научного познания. В неклассической науке происходит осознание зависимости человеческого познания от специфики языка, которым владеет познающий субъект. Соответственно все научные и философские проблемы переводятся в сферу языка и решаются на основе анализа его средств и выражений (так называемый лингвистический поворот, или языковая революция).

В социально-гуманитарном познании утверждается идея о принципиальной невозможности обнаружения логики в истории и как следствие этого происходит отказ от линейного осознания времени, предполагавшего понятия минувшего и грядущего, и от основанного на нем линейного прочтения истории как необратимо развернутой из прошлого через настоящее в будущее.

В последней трети XX в. под влиянием новых естественнонаучных открытий начинает формироваться современный постнеклассический тип научной рациональности, соответствующий ситуации перехода постиндустриального общества в общество информационное, в котором основным стратегическим ресурсом становится информация.

В современной постнеклассической науке все большее место занимает исследование объектов, представляющих собой сложные, самоорганизующиеся и саморазвивающиеся системы, включающие человека. Такие системы характеризуются как человекоразмерные, в которых само человеческое действие является компонентом системы. К типу саморазвивающихся человекоразмерных систем относятся не только биологические системы, но и все социальные объекты, рассмотренные с учетом их исторического развития.

В процессе саморазвития такой самоорганизующейся системы происходит переход от одного уровня самоорганизации к другому. Саморазвивающимся системам присуща иерархия уровней организации элементов, способность порождать в процессе развития новые уровни. Причем каждый такой новый уровень оказывает обратное воздействие на ранее сложившиеся, перестраивает их, в результате чего система обретает новую целостность, новые параметры порядка. Формирование каждого нового уровня системы сопровождается ее прохождением через состояния неустойчивости – так называемые точки бифуркации, и в эти моменты случайные воздействия на систему могут привести к появлению в ней новых структур. Установка классической науки на активное целенаправленное преобразование системы уже не считается эффективной, так как при простом увеличении внешнего силового давления система может не порождать нового, а воспроизводить один и тот же набор структур. Соответственно с системами такого типа нельзя свободно экспериментировать. В процессе их исследования и практического освоения особую роль начинает играть знание запретов на некоторые стратегии взаимодействия, потенциально содержащие в себе катастрофические последствия. В ходе исследовательской деятельности с человекоразмерными объектами исследователю приходится решать ряд проблем этического характера, определяя границы возможного вмешательства в объект. Нарушение этих границ приводит к изменению системы, ее переходу в качественно иное состояние, способное вызвать необратимое нарушение целостности системы.

В постнеклассическом типе научной рациональности научное познание начинает пониматься в контексте социальных условий его бытия и его социальных последствий как особая часть жизни общества, определяемая на каждом этапе своего развития общим состоянием культуры данной исторической эпохи, ее ценностными ориентациями и мировоззренческими установками. При этом познающий субъект рассматривается как детерминированный внутринаучными и социокультурными ценностными установками соответствующей исторической эпохи, т. е. в акте научного познания учитывается субъективность, оказывающая влияние на результаты исследования.

В сложных саморазвивающихся системах формируются особые информационные структуры, которые фиксируют важную для целостности системы информацию, выступают компонентом системы и определяют способы ее взаимодействия со средой, а также способы ее воспроизводства как целого. Эти информационные структуры выступают в функции программ поведения системы: генетический аппарат биологических организмов, базовые ценности культуры в организмах социальных.⁵ Сложные саморазвивающиеся системы характеризуются также открытостью, обменом веществом, энергией и информацией с внешней средой.

Таким образом, современная наука, и прежде всего такое ее направление, как синергетика, на переднем крае своего поиска поставила в центр исследований уникальные исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включен сам субъект. Современная постнеклассическая рациональность характеризуется как «открытая», в противоположность «закрытой» рациональности классической науки. Открытая рациональность предполагает «внимательное и уважительное отношение к альтернативным картинам мира, возникающим в иных культурных и мировоззренческих традициях… она предполагает диалог и взаимообогащение различных, но равноправных познавательных позиций».⁶

Открытая рациональность постнеклассической науки, важнейшей идеей которой является идея диалога культур и отказ от безусловного доминирования ценностей техногенной цивилизации, есть вместе с тем рациональность коммуникативная.