– С удовольствием рассею твоё любопытство, уважаемая отшельница Ясмина. Но… Мне бы водицы с дороги испить. – понимая, что понять, что посудина полна, старуха могла и не глядя, по его тяжёлым шагам, и пока поймать её на вранье не удаётся, равно как и то, что из котелка лучше не есть, Конан решил сделать вид, что ценит гостеприимство: только в доме врага нельзя есть и пить!
– Отчего же, испей – ведь сам её и принёс! О-хо-хо!– старуха сняла со стены подвешенный за дырку в ручке ковшик, и протянула варвару. Конан, подойдя к женщине, взял ковшик. Никаких подозрений он у него при осмотре не вызвал. Поэтому Конан смело зачерпнул студёной воды из принесённой бадьи, и отхлебнул большой глоток. Но что-то в позе, и тоне старухи всё же его насторожило – не иначе, как она чего-то ждёт. Поэтому варвар пить перестал, но звуки, словно он глотает, продолжал симулировать, как и глотательные движения горлом.
Но всё равно это не слишком помогло: потолок над головой вдруг словно закружился, ноги стали ватными, и к его лицу метнулся пол из почерневших от времени досок!..
Очнулся Конан в полной темноте.
Руки оказались крепко связаны за спиной. Связаны оказались и ноги. Но он не спешил показывать, что пришёл в себя: мало ли каких сюрпризов ещё приготовила для него чёртова ведьма! Проклятье! И как это он настолько утратил обычную бдительность! Хотя… Расчёт был точен: раз он сам и принёс воду, то, стало быть, был уверен в том, что она-то не навредит! Значит, что-то имелось в ковшике. На стенках. Снотворное? Или – яд?
Спустя минуту глаза киммерийца привыкли к темноте. И она, конечно, оказалась не кромешной: сверху, явно в щели между досок пола, просачивался слабый и неверный свет. Но вот пол заскрипел: кто-то явно двигается над его головой! Конан поспешил замереть, и закрыть глаза.
И вовремя!
Откинулся тяжёлый люк в полу, и кто-то – Конан не стал рисковать, и пытаться рассмотреть посетителя! – уставился на него. Затем, очевидно удовлетворённый увиденным, этот кто-то люк опустил. Конан услышал тихий голос. Мужской. Но говорил странный собеседник Ясмины почему-то на стигийском:
– Ещё спит. Даже не пошевелился. Сильное, видать, зелье, Фая.
– Да уж. Не так часто ко мне заходят путники, чтоб я могла рисковать упустить их. Поэтому плёнка из высохшего настоя тонкая, прозрачная, и… Очень мощная! Свалит за пару секунд и медведя! А он хлебал – будь здоров!
Так что спать точно будет – до заката!
Оглядевшись теперь, варвар понял, что он – в подвале, и весьма обширном, и что все припасы, и много чего ещё, принадлежащее ведьме, находится здесь. Разложено на полках этажерок и стеллажей, высотой во весь подвал. И сделано всё это из таких же досок и брёвен, что и полы и стены избы.
Осознавая, что времени у него не так много, Конан поспешил переместиться к ближайшей полке-этажерке, на которой были разложены какие-то мешки, вероятнее всего – крупы, и принялся тереть о шершавую стойку верёвки, которыми были связаны за спиной его руки. Он не боялся, что в ближайшие полчаса на него снова захотят взглянуть: незачем!
Конечно, кисти он расцарапал, но цели добился: не прошло и десяти минут, как руки оказались свободны! Освободить ноги было делом минуты. Но что ему делать дальше? Ведь и верный меч, и оба метательных кинжала вместе с поясом с него сняли!
Варвар полез в сапог. Ф-фу-у… Хвала Крому, о спрятанном в голенище кинжале никто из его пленителей не догадался!
Но как же ему попасть наверх? Ведь он явственно слышал звук запираемой задвижки – да и люк мощный, из трёхдюймовых досок, наверняка – дубовых.
А посмотрит-ка он на погреб повнимательней…
Погреб оказался не обшит досками. Стены – просто глина!
Лень, или глупость тех, кто его выкопал, оказались варвару очень даже кстати.
Выбрав место у основания нижнего бревна избы, у дальнего угла, и посмеиваясь, Конан принялся копать, выгребая разрыхлённое прямо руками.
Не прошло и получаса, как он смог выбраться через прокопанную дыру – за задней стенкой избы. Солнце явственно шло к закату. А ведь когда он нашёл избушку, не было ещё и полудня! Сильное зелье. Ведьма права. Другое дело, что она недооценила коварство самого варвара. И его звериную силу и живучесть. А тело у Конана – крепкое! И желудок запросто переварит любое зелье – да что там зелье! Были времена, когда Конан от голода ел и «переваривал» и сыромятные кожаные ремни! И ничего – выжил!
Но что же ему теперь делать с чёртовой старухой, и её незваным гостем?
А для начала хотя бы посмотреть на них.
Конан подобрался к крошечному окошечку, что имелось в боковой стене.
Вот тебе и номер!
Никакой «старухи», да ещё слепой, не было и в помине! Вместо неё на лавке сидела прелестная женщина средних лет, с огромными глазищами чуть не в поллица, а напротив, на колченогом табурете, расположился весьма мерзкого вида старичок, горбатый и длинноносый. Одеты оба оказались во вполне пристойно выглядевшую одежду, и даже обувь казалась новой и практичной: на обеих были крепкие сапоги, совсем как те, что носил и сам киммериец.
Выковыряв кинжалом кусок мха, забитого между брёвнами стены, Конан услышал конец разговора:
– …придётся так и так убить! И расчленить. Я его целиком до нашего замка ни за что не донесу!
– А, может, подождёшь с этим до того, как я его… Хм. Использую?
– Подожду, конечно. Валяй: удовлетворяй свою неуёмную похоть! Даром что как раз из-за неё-то тебя и хотели. Сжечь!
– Это неправда, отец! Сжечь меня хотели за то, что сволочь бургомистр не слезал с толчка неделю! А нефиг было отказываться от такой чести.
– Это ты женитьбу на тебе называешь честью?
– А что?! Чем я плоха?! И лицо, и фигура! – Конан отметил, что – да. Женщина и красива и стройна, – Ведь я – вся в мамочку! А ту прекрасно взял в жёны тот самый Васса Второй! А я – матери не конкурентка. Вот и хотела тоже… Пристроиться. Но матери – не мешать!
– Ну, сейчас-то поздно об этом говорить. Матери твоей, – мужчина тяжко вздохнул, и было слышно, что он и правда, скорбит до сих пор, – нет на свете уже тридцать лет. И замок её бывшего мужа теперь – в нашем полном распоряжении. А сама Офелия… Хм. Хорошо хоть, ты унаследовала её вечную молодость. И цветущий вид.
Но этот варвар… Уж не хочешь ли ты ребёнка – от него?!
– Ну… Пожалуй, не отказалась бы. Я б его… Изнасиловала бы так, как никто его не насиловал! Чтоб уж – понести. А дети от него должны быть сильными и здоровыми!
– И глупыми!
– Ну, не настолько уж глупыми. Ведь как-то он выживал до сих пор. Значит – есть у него и смекалка, и природная хитрость. Варвар же!
Помолчав, мужчина усмехнулся:
– Далось же тебе это дело… Ладно: ты где им хочешь овладеть? Прямо в подвале? Или тебе вытащить его наверх?
– Лучше, конечно, вытащи наверх – тут ровнее. И удобней. Да и разделывать его тебе потом тоже будет – удобнее. Я сейчас подстелю шкуру.
Конан напрягся: сейчас откроют люк, и обнаружат его исчезновение! Нужно держаться поближе к двери, чтоб забежать, когда начнут открывать люк!
Но ему повезло:
– Э-э, погоди-ка, отец. Вначале притащи ещё дров: эти прогорели, да и готовить его мясо нужно будет на сковороде! А на это всегда уходит много дров.
Мужчина, которого Ясмина назвала отцом буркнул: «Ага», и направился к двери. Не успел он, однако, оказаться за порогом, как получил знатный удар по затылку рукоятью кинжала, и отправился на мох – отдыхать!
Конан одним прыжком вскочил в комнату, и повалил женщину на пол! Животом и лицом вниз. Ему вовсе не улыбалось быть заколдованным взглядом «лучезарных» возмущённых глаз!
Верёвки Конан использовал от тех трав, что были действительно развешаны на стропилах: как оказалось, внутренний вид избы женщина не «подправляла». Связав даму и принесённого бесчувственного старика по рукам и ногам, Конан заткнул обеим рты подобиями кляпов – вырвал полосы из той же юбки Ясмины. Оказавшейся вполне яркой и прочной.
– Ну и что мне теперь с вами делать?
Он вовсе не ждал ответа на свой риторический вопрос: одна жертва всё ещё была без сознания, другая казалась надёжно «звукоизолирована».
Однако Ясмина умудрилась сказать сквозь кляп, и даже вполне разборчиво, хоть и очень тихо. Но сверхчуткий слух варвара позволил понять её слова отлично:
– С отцом делай что хочешь. Это именно по его приказу я так поступаю со всеми путниками. – киммериец подумал, что это вполне в «традициях» черных колдунов: стараться оклеветать… Кого-то другого! – А он потом расчленяет их тела, и уносит в замок чёрных колдунов. Это – бывший замок Вассы Второго.
Слова звучали тихо, но вполне внятно и спокойно. Не сомневается, стало быть, женщина, что он оставит её в живых. А умна. Пусть и варвар, но Конан – достаточно учтив. И порядочен, чтоб убивать связанную! Однако Конан решил показать, что не купился:
– Мне не впервой слышать, что кто-то что-то делает по чьему-то приказу. Не сомневаюсь, что когда твой папочка очнётся, он преподнесёт мне другую версию случившегося. Например, что ты отлавливаешь всех путников для того, чтоб изнасиловать их. А уж только после этого зовёшь отца – чтоб он убил и расчленил их.
Ясмина побулькала – смех её, как ни странно, звучал точно так же, как до этого у старухи:
– Да, я ему так и сказала. Ты вовсе не глуп. И варварская, природная хитрость и смётка у тебя – есть! Но ты не ответил: что ты собираешься сделать с нами?
Конан пожал плечами: убивать человека, пусть даже и чёрного мага, находящегося без сознания, и его дочь, пусть и желавшую ему зла – ниже его достоинства!
– Я собираюсь оставить вас здесь. Живыми. Перетереть верёвки, которыми связаны твои руки, удастся, думаю, за пару часов. За это время я буду уже далеко. Вне пределов вашей досягаемости!
Как ни странно, чувства облегчения в голосе Ясмины не прозвучало. А прозвучало там совсем другое чувство:
– Конан! Погоди. Не уходи! Я… Прошу. Нет: я умоляю тебя! До того, как ты уйдёшь… Возьми меня! – и столько всего было в её взгляде, брошенном через плечо, что Конан почуял, как по спине, и другим местам побежали огромные не мурашки даже, а – мурашищи!
С минуту киммериец молчал. Хмурился. Он думал. Переспать с ведьмой… Страшновато, конечно. Хотя и нужно признать: ему самому этого очень хотелось бы! Поскольку он не был с женщиной уже недели две! И, как она и говорила, их дети будут и здоровы и сильны. Вот только…
Не свернут ли они – мальчик ли, девочка – на тропинку Зла?!
Увидав колебания, и вполне верно поняв его сомнения, Ясмина сказала:
– Обещаю. Клянусь Священной клятвой Биссет-матери, и Ишшагет-отца: я отдам родившееся дитя в руки приёмных родителей! Я уже делала так. И они воспитывают моих детей, не зная об их способностях! И кто их мать. А я…
Щедро плачу им за это!
Конан пожал плечами: раз женщина поклялась… Только вот присутствие отца… Несколько смущает!
– Я спущу твоего отца пока в подпол. Он… Стесняет меня.
Пока варвар стаскивал щуплое тело по деревянным ступенькам, Ясмина успела и стащить на пол шкуру медведя, и перевернуться на спину, и распустить волосы… И даже приподнять подол юбки. Похоже, связанные руки не слишком смущали её!
А ножки-то у Ясмины… Гораздо лучше тех, что попадались варвару до этого – будь то у портовых и каравансарайных шлюх, либо у даже принцесс.
Да, хороша – слов нет. И отлично это осознаёт.
Конан разрезал верёвки, связывавшие ножки женщины кинжалом…
Эту ночь он запомнит уж точно – навсегда!
Как любовница Ясмина оказалась поистине восхитительна! Она словно – впрочем, почему – словно?! Так и было наверняка! – предугадывала малейшие его желания, и уж Конан не разочаровал даму! Во время одного из пиков наслаждения на краешке сознания проскользнула мысль: наверняка в зелье на ковшике имелось не только снотворное! Такого наслаждения и притока сил он не испытывал и не получал никогда!
Хорошо, что поблизости от избушки не было другого жилья – иначе никто из соседей не смог бы спать от его дикого рёва! Ясмина же хоть и стонала, и кричала, всё заглушал кляп. Который Конан так и не решился вынуть. Что, впрочем, нисколько не мешало ни ему, ни его прелестной любовнице!
Ближе к рассвету Конан подумал, что как-то он уж слишком… Разошёлся! Точно: дело рук его прелестной ведьмочки! Не подпасть бы под очарование!
Сползя на пол после очередного натиска, он, отдуваясь, прохрипел:
– А ты умеешь разжечь настоящего мужчину!
– Не забывай, Конан: я же – ведьма!
– Это уж точно. Но сейчас – будет лучше, если ты просто поспишь тут. На этой шкуре. Одеялом я тебя накрою, и дров в очаг подброшу, чтоб вы с отцом не замёрзли, а мне… Пора!
– Твой пояс и оружие – вон там, за печью! – он был немного удивлён, и даже расстроен, что она не сделала попытки задержать его. Но пошёл за печь.
– Хорошо. Нашёл. – варвар, действительно подбросивший в очаг дров, вышел из угла, надевая то, без чего чувствовал себя ещё более обнажённым, чем без штанов или набедренной повязки.
В последний раз глянул на женщину с порога:
– Прощай, Ясмина. Я запомню тебя и эту волшебную ночь навсегда!
– Я тоже буду помнить тебя, Конан-киммериец. И вовсе не для того, чтоб отомстить. Я первая виновата в том, что ты мог… Рассердиться! И ведь мы и правда хотели тебя… Съесть!
Конан ухмыльнулся:
– До сих пор меня очень многие хотели, и пытались убить! И даже съесть. Но вот чтобы – вначале ещё и изнасиловать – никогда! Так что не обижайся и ты, если я был излишне… Груб и напорист!
– Вот уж за это можешь не извиняться! – по масляной плёнке в глазах женщины Конан понял, что она и правда – не в претензии, – Если надумаешь – заходи как-нибудь! В следующий раз приём будет куда радушней и теплей!
– Да уж, думаю, за этим дело не станет! – Конан откровенно рассмеялся, – Но я, как ты и сама догадалась, парень тёртый и опытный. Поэтому – прощай!
– Прощай, Конан!
Выйдя за порог, и аккуратно прикрыв дверь, Конан подумал, что двигаться ему теперь нужно ну очень быстро. А следы заметать – гораздо тщательней. Ведь папаша Ясмины вовсе не счастлив от того, что ему треснули по башке, и лишили жаренного бифштекса! И его, и его сообщников из замка.
А «спать» его любовница, как бы ни была измотана этой «ездой» – точно не будет! И верёвки Ясмина перетрёт явно быстрее, чем за два часа: ведьма же!
Конан поменял даже три ручейка, по руслам которых шёл, чтоб замести следы. Единственное неудобство такого способа передвижения заключалось в том, что на носке правого сапога имелась большая дыра, и вода хлюпала внутри обуви. Найдя подходящее местечко, чтоб вылезти незаметно для таких следопытов, как собаки, Конан подтянулся на руках, и перелез по крепкой толстой ветке матёрой ели на другую сторону дерева. Спрыгнул. Вот здесь можно и заняться…
Вылить воду из обеих сапог было нетрудно. Но вот поесть… Ведь он, получается, не ел со вчерашнего завтрака! А Ясмина только обещала, но не покормила варевом из котелка.
В суме киммерийца хранился неприкосновенный запас как раз для таких случаев: ржаные сухари, и сухофрукты. И сушёные ломтики мяса.
Конечно, не изысканные лакомства и деликатесы, но зато – всё это очень питательно. И полезно. Однажды Конан путешествовал по диким северным тундрам, и там от цинги его спасали только те же сухофрукты. А от голода – мясо тюленей.
Но здесь ему цинги опасаться не надо. В лесу есть и орехи, и ягоды, и даже грибы – он как-то сварил себе суп из набранных: тех, в которых был уверен, что они не ядовитые.