Buch lesen: «Война миров стихает в час расплаты»
Об авторе издания
Зеленин Андрей Леонидович – профессиональный журналист и подполковник милиции в отставке. По специальности начал работать в 1984 году в качестве корреспондента воронежской заводской многотиражной газеты. В 1988 году окончил факультет журналистики ВГУ. С 1990 по 1994 год занимался издательской и рекламно-информационной деятельностью, сотрудничал со многими воронежскими СМИ, являлся корреспондентом газеты «Вестник Администрации Воронежской области».
В 1994 году А.Л. Зеленин был принят на службу в УВД Воронежской области сотрудником отделения информации и общественных связей. В 1999 году переведён в УИН Минюста России по Воронежской области редактором ведомственной газеты «Преступление и наказание», а с 2000 по 2010 год работал в должности специального и собственного корреспондента по ЦФО Объединённой редакции МВД России.
Помимо воронежских и милицейских СМИ, публиковался в центральных газетах «Труд» и «Совершенно секретно», в зарубежных изданиях русской эмиграции. На основе его публикаций были подготовлены сюжеты для программ 1-го канала России «Пусть говорят» и «Человек и закон». С 2013 по 2021 год работал редактором газеты «Тревожный сигнал» ГУ МЧС России по Воронежской области.
В 1996 году за серию публикаций о работе воронежской милиции стал Лауреатом премии МВД России, в 2005 году – победителем в городском конкурсе в области журналистики в номинации «Расследование», в 2009 году – Лауреатом всероссийского конкурса МВД РФ «Щит и перо», а в 2016 году в номинации «За объективность и открытость при освещении в СМИ» – Лауреатом федеральной премии Общественной палаты Российской Федерации «Офицеры России».
Является автором-составителем и литературным редактором серии книг об истории воронежской милиции и полиции, пожарной охраны и службы спасения.
Охота на Минотавра, или Забытая соната для скрипача
Имя Давида Ойстраха известно многим. Известно, что этот гениальный человек являлся одним из основателей советской скрипичной школы, профессором Московской консерватории и великим музыкантом современности, исполнительское мастерство которого в своё время покорило весь мир. Но немногие знают, что в 1968-ом году в его московской квартире, расположенной в доме по улице Чкалова, была совершена очень крупная кража, и что основные организаторы и инициаторы этой кражи, которыми были братья по фамилии Никоновы, жили в городе Воронеже.
Именно в Воронеже, в частном секторе разместился дом тётушки братьев-квартирников. В доме, расположенном по улице Гора Металлистов, был прописан и совершал сюда наезды из Москвы старший брат – Борис. Тут же после жил и его младший брат – Сергей, некоторое время работавший в нашем городе наладчиком оборудования на заводе электровакуумных приборов и рабочим сцены Воронежского театра оперы и балета.
Другой дом Никоновых находился в Москве на улице Яблочкова. Там стояла прописка Сергея и, имея её, он ощущал себя столичным человеком. В московской квартире проживали родители братьев. Вполне добропорядочные граждане (как их поначалу можно было характеризовать) вели нормальный, степенный образ жизни, который никак не соизмерялся с выбранным сыновьями кредо…
И, безусловно, недоморощенные принципы братьев Никоновых явно противоречили той философии, какую нёс в себе и в своём творчестве Давид Фёдорович Ойстрах. Вот почему кража из его квартиры, участниками коей они были, имела большой общественный резонанс. Вот почему она вошла в историю отечественной милиции и заставила взяться за перо Аркадия и Георгия Вайнеров, которые написали целый роман и сценарий к телефильму под названием «Визит к Минотавру».
Да-да, как раз та самая кража, совершённая в октябре 68-го, когда Ойстраху едва исполнилось шестьдесят лет, и явилась поводом для написания вайнеровского романа. Детектива, получившего признание его многочисленных читателей и зрителей.
Но «Визит к Минотавру» лишь художественное произведение. Я же хочу Вас познакомить с документальными материалами настоящего уголовного дела, свидетельствами людей, имевших отношение к его расследованию, и рассказами лиц, как-то соприкасавшихся с тем воровским миром, к которому принадлежали Никоновы.
А была ли скрипка?
Как вы помните, в романе и фильме по сценарию Вайнеров из квартиры скрипача, какому авторы присвоили простую фамилию Поляков, украли скрипку Страдивари. Главным образом из-за этого уникального музыкального инструмента, по описанию Вайнеров, и была совершена кража. И вокруг этой скрипки и её гениального создателя – Антонио Страдивари – и развивались все события.
Как ярко преподнесено в романе, на той скрипке были изображены мальтийский крест – символ духовно-рыцарского ордена, к которому принадлежал Страдивари, и дата – «1722-й год». Однако, увы, реально такой скрипки, какую авторы именовали «Санта-Мария», у Давида Фёдоровича не было, да и само существование подобного инструмента у кого-то и где-либо можно подвергнуть сомнению. Так почему же кражу именно скрипки взяли за основу братья Вайнеры? Что же в действительности было украдено у Давида Ойстраха?..
В самом деле, две скрипки Антонио Страдивари и альт Андреа Гварнери, а отнюдь не «Санта-Мария», «Вильом» и безымянная скрипка итальянской работы, как описывали Вайнеры, хранились тогда дома у заслуженного музыканта. Первую, малоизвестную скрипку работы Страдивари, ему передали в пользование из госколлекции, а вторую – знаменитый «Марсик» – Ойстрах приобрёл сам в Париже в обмен на ранее купленную там же скрипку «Фонтана». Но ни один из этих коллекционных инструментов в ту октябрьскую неделю 1968-го года, когда воры посещали квартиру Давида Фёдоровича, в действительности похищен не был.
Нет, не на даче, как по роману, а на гастролях в Италии находился тогда скрипичный мэтр. Поэтому рассказывать о том, что было украдено в квартире, прибывшим на место преступления розыскникам сначала пришлось не ему, а его сыну – Игорю. Тот же, войдя в отцовские апартаменты, сразу ринулся к стоявшему в кабинете шкафу, открыв который, с облегчением воскликнул: «Считайте, кражи не произошло – скрипка на месте!»
И правда, одна из скрипок Страдивари, которая в отсутствии Давида Ойстраха находилась в шкафу на специально предназначенной для неё подставке, тогда спокойно лежала на своём излюбленном месте…
Однако… Сделаю многоточие. Ибо факт, что какая-то скрипка у Ойстраха могла быть когда-то похищена, полностью отрицать нельзя. Не претендуя на истину, вполне можно допустить, что его просто не разглашали, чтобы не возник международный скандал и чтобы ни в коем случае не упасть в глазах у иностранцев. Недаром ведь среди квартирных воров ходила, такая легенда.
– У Ойстраха и членов его семьи была не одна квартира, – рассказывал мне один из бывших воронежских «домушников». – И собственно говоря, все их «бомбанули». Почему? Да потому что в преступный мир проникла информация о том, что он имеет. А когда речь идёт о деньгах, фамилии ничего не значат. Была хата, куда доставлялись редкие краденые ценности. Это то, что увозится за рубеж без проблем. То есть выписывается и увозится. Туда-то и попала ойстраховская скрипка ещё задолго до 68-го года. А вывезли её в Англию…
В то же время доподлинно известно, что одна из скрипок работы Страдивариуса 1671 года, какую Ойстраху подарила королева Бельгии Елизавета, была похищена в 1996 году. Только украли эту миниатюрную скрипку, на которой великий музыкант играл всего два раза, не из его квартиры.
Её вынесли из Московского государственного музея музыкальных инструментов имени Глинки, куда она была передана в дар семьёй Давида Фёдоровича уже после его смерти в 1974 году. Причём кража была совершена лишь по прошествии 9-ти лет с момента выхода на экраны телесериала «Визит к Минотавру», где снимали именно этом музыкальный инструмент. Правда, через полтора года оперативникам удалось найти уникальную скрипку и вернуть в музей, которому один из двух задержанных в Сочи преступников ранее собирался продать раритет за миллион долларов.
Украденные ценности
Что же касается краж других скрипок Ойстраха, о чём поведал мне тот рецидивист, то так это было или нет – история умалчивает. Но «откровения» квартирного вора не лишены основания: ценности, которые принадлежали Давиду Фёдоровичу или находились у него на хранении, стоили больших денег. На них-то более полувека назад и позарились «домушники», умышленно или по незнанию не прихватив с собой лишь антикварные скрипки, да кое-что ещё особо ценное.
Но и из того, что взяли воры, можно было извлечь довольно солидный куш, обеспечив и себе, и своим потомкам безбедное существование. И хотя говорить, о том, что похищенные ценности и вещи были равнозначны шедевру Страдивариуса, безусловно, нельзя, всё же общая их стоимость и сумма унесённых из ойстраховской квартиры денег оказались весьма внушительными для того, чтобы в то время на самом высоком уровне вести речь об этой краже.
К примеру, золотой портсигар, инкрустированный мелкими алмазами – один из трёх, похищенных у Ойстраха драгоценных портсигаров, который был преподнесён ему в дар в знак восхищения искусством его игры президентом Турции Ататюрком. А раритетные запонки, усыпанные великолепными, неповторимой огранки, бриллиантами, опять-таки подарила искренняя почитательница таланта Давида Фёдоровича – бельгийская королева Елизавета. Именно о её, застеклённой в строгую рамку, фотографии, упавшей со стены квартиры Полякова, и вели речь братья Вайнеры.
По их роману, на обратной стороне разбитого портрета королевы стояла переведённая с французского вымышленным инспектором Лавровой короткая надпись философского содержания: «Гениям поклоняются дамы и монархи, ибо десница их осенена господом».
И действительно, в числе украденных подарков был золотой ключ от ворот города Иерусалима, символизирующий то, что Давиду Фёдоровичу всегда был открыт путь в обитель господа. У Вайнеров же он значился как ключ от города Страсбурга. Не менее символичным был и другой, вынесенный из квартиры подарок – эксклюзивной работы шахматы, доска которых выполнена из полудрагоценных камней, а фигурки отлиты из чистого белого и жёлтого золота. Игрой только для царственных особ, каким считали Давида Фёдоровича, можно было назвать эти шахматы.
О том, какое положение занимал русский скрипач среди мировой элиты, говорила и целая коллекция мужских и женских часов, похищенная тогда у него. 27 часов в золотых и серебряных корпусах, большинство из которых настоящие произведения ювелирного искусства лучших часовых мастеров планеты, бережно хранил он у себя.
Помимо же этих уникальных изделий украли у Ойстраха и редкой ювелирной работы женские украшения: броши, кулоны, браслеты, серьги и колье. Любая женщина из высшего света посчитала бы за счастье носить их. Особую ценность представляли награды скрипача, каких удостаивался он за различные заслуги. Два ордена Ленина, Лауреатские значки, медали, содержание драгметаллов в которых довольно весомо, прибрали воры к своим рукам. Не меньше, а может быть даже больше, грела руки домушников и похищенная валюта. Сумма её в рублёвом выражении составляла по тогдашнему курсу около двадцати пяти тысяч.
Исколесивший почти весь земной шар, какой только иностранной валюты не имел Давид Фёдорович! И американские доллары, и немецкие марки, и австрийские шиллинги, и английские фунты стерлингов, и французские франки, и датские кроны, и голландские гульдены хранились у него дома. И всё это унесли имевшие отношение к совсем иным гастрольным поездкам люди.
Да, их стремление к личному обогащению тогда, видимо, достигло пиковой отметки. Неслучайно прихватили они с собой и всю фото-, теле-, радио – и звукозаписывающую аппаратуру, купить которую, кстати, в то время мог себе позволить далеко не каждый прилично зарабатывающий человек. Тем более что большую часть дорогой аппаратуры представляли самые последние достижения мировой техники. Но, если, забрав эту технику, «домушники» рассчитывали очень легко её сбыть, то, прихватив с собой весьма привычные в обиходе вещи, они явно действовали наобум, рассчитывая просто утолить собственную жадность. А жадность, как говорят, «фраера сгубила». И для квартирников, обокравших Ойстраха, всё вышло согласно данной пословице.
Выпавший эспандер
Во вместительном чемодане, принадлежащем семье Никоновых, было перенесено значительное количество вещей, которые находились в квартире Давида Фёдоровича. Однако не только полезную, но и медвежью услугу оказал он ворам. Как выяснилось, из чемодана, который принёс с собой на дело восемнадцатилетний Сергей Никонов, в какой-то момент вывалился лежавший там обычный кистевой эспандер.
Из жёлтого металла был сделан он, а хозяином его являлся отец братьев – Дмитрий Андреевич. И, возможно, никто бы не узнал об этом и кража была бы нераскрыта, если бы на утерянном эспандере не стояли вполне определённые знаки отличия. Изображение штанги и фамилия «Никонов» оказались нацарапаны на нём. Вот с выяснения того, кто мог быть обладателем этой фамилии и был способен совершить эту кражу, и начали вести свою работу сотрудники милиции.
Как было им сначала известно, первой заметила кражу соседка Давида Фёдоровича – Валентина Ивановна Косарева. Именно она утром 27 октября обратила, внимание на приоткрытую дверь его квартиры, войдя в которую и увидев стоявший кругом кавардак, тут же вызвала милицию.
Загадочная надпись на обнаруженном на полу физкультурном минитренажёре озадачила многих сотрудников, в том числе и уголовного розыска Управления внутренних дел Воронежской области. Вечером следующего дня его начальник Александр Николаевич Рогов, как обычно, в своём кабинете зачитывал суточные ориентировки о самых значительных преступлениях, совершённых по стране. И после сообщения о московской краже с найденным кистевым эспандером вдруг среди присутствовавших на планёрке прозвучала реплика о воронежском квартирнике – Никонове, который когда-то воровал у артистов.
Автором реплики оказался заместитель начальника розыска воронежского УВД Иван Яковлевич Пирожков. В 1960 году этот опытный с хорошо развитым профессиональным чутьём оперативник раскрыл три, совершённых идентичным почерком, квартирных кражи. В числе потерпевших от этих краж был один ответственный работник обкома партии и артистка воронежского театра Оперы и балета Зоя Ильинична Привалова.
Вором же, как тогда установили, являлся тот самый старший брат Сергея Никонова – Борис, которому в то время было 29 лет. Важную улику – подписную газету со своим адресом – забыл он тогда у артистки. Вот и в октябре 68-го оставленный у Ойстраха эспандер невзначай натолкнул Пирожкова на мысль о Борисе, какой вполне мог совершить новую оплошность.
– Когда я узнал о краже у Давида Ойстраха, то сразу предположил, что по почерку сложные замки в той квартире мог вскрыть он, – рассказывал бывший заместитель начальника ОУР УВД Воронежской области Иван Яковлевич Пирожков. – Сообщил об этом в Москву. А там по картотеке посмотрели и ответили: такого не может быть, Борис Никонов сидит в тюрьме. Тогда я посылаю другую бумагу, на основании которой прошу проверить уже его брата – Сергея. Но вместо сведений о Сергее получаю ответ: «Вышла ошибка. Борис освобождён».
Влиятельная тётушка
Действительно, уроженец Воронежа Борис Никонов на момент поступления запроса уже вышел на свободу. Отсидев всего 15 месяцев, он на удивление московской милиции, благополучно покинул ростовскую колонию, где по решению суда Ленинградского района Москвы должен был отбывать наказание аж целых 15 лет! Получил же Борис этот самый большой по тем временам срок за серию крупных разностатейных преступлений, в числе которых было и вооружённое нападение на московского милиционера.
Однако, как выяснилось, согласно поданной Никоновым апелляции, Верховный суд пересмотрел его дело, заменив статью о вооружённом разбое статьёй, где речь шла о простой краже. Плюс ко всему тот суд зачёл ещё Борису и четыре с небольшим года, на которые раньше направляли его лечиться в психиатрическую клинику и откуда он, кстати, сбежал. Таким образом, вместо максимального для уголовника срока, провёл он в заключении лишь чисто символические месяцы. А сведения о нём, поступившие из Москвы в Воронеж, оказались ложными не по вине информцентра МВД. Ведь причиной тому была справка из колонии, которая не пришла туда вовремя.
Ещё в августе 68-го получил старший Никонов вольную. По сведениям компетентных лиц, «отмазала» вора от длительной «отсидки» его очень влиятельная тётушка, которая занимала высокий дипломатический пост в одной из скандинавских стран. Имея определённый вес в столице, она могла либо «скостить» сроки, вынесенные приговором, либо заменить тюремное заключение лечением в психушке. Хотя в том, чтобы попасть в последнюю, Никонов и сам чувствовал себя достаточно поднаторевшим.
Начав отсчёт своим судимостям с 1947-го года, с 16 лет, Борис Дмитриевич Никонов, как Вы уже поняли, в местах заключения долго не задерживался. Будучи прописанным и проживающим в Москве, в ней он и оттачивал своё воровское мастерство. Но в конце пятидесятых, имея уже серьёзные судимости, он, согласно тогдашним законам, был вынужден временно выехать из столицы и переселиться к своим родственникам в Воронеж. Здесь Борис активно ворует и здесь, наконец, о нём узнают. Его задерживают, судят и, признав невменяемым, направляют на лечение в психбольницу «Орловка», откуда Никонов практически сразу совершает побег.
Бежит он и из ленинградской клиники, куда его определили, объявив сумасшедшим после активной преступной деятельности в городе на Неве. И вот, снова столица, снова дерзкие, но уже вышедшие за обычные рамки преступления, и снова хорошо разыгранная симуляция душевнобольного, увещевания и «отмазка». И всё-таки то обстоятельство, что Борис Никонов ещё с августа 68-го разгуливал по Москве, отнюдь не означало, что именно он должен быть причастен к краже у Давида Ойстраха.
Таинственные отпечатки
По словам бывшего заместителя начальника следственного отдела УВД Воронежской области Михаила Юрьевича Глускина, версию о причастности Бориса к краже у Ойстраха требовалось тщательнейшим образом проверить, чтобы или отбросить или подтвердить. А основывалась проработка этой версии на обнаруженных в квартире скрипача отпечатках чьих-то рук – пальцев на грампластинке и ребра ладони на чёрной женской сумочке.
Чтобы узнать: кому принадлежали таинственные следы, сотрудники МУРа сначала дактилоскопировали самого Давида Фёдоровича и его жену… Редчайшая возможность представилась им – заиметь отпечатки рук человека мирового имени и славы, пленившего божественной игрой на скрипке миллионы людей планеты. Но следы оставленные, на пластинке и сумочке, были далеки от отпечатков гения и его супруги. А значит, предстояла большая кропотливая проверка на соответствие этих следов людям, проживающим в Москве под фамилией «Никонов».
Тысячи оттисков рук исследовали москвичи, сверяя каждую линию, каждый папиллярный узел. Но ни один из московских Никоновых, чьи «ручные факсимиле» попадали на сверку, и близко не напоминали субъектов, орудовавших в ойстраховской квартире. Тогда-то и решили сравнить отпечатки воронежского Никонова.
К сожалению, дактилокарта, имевшаяся на Бориса, была не совсем чёткой и полной. Поэтому требовалось получить новые, свежие оттиски. Сделать это совершенно незаметно, чтобы подозреваемый даже не догадался, что у него их взяли, выпало на долю воронежских оперативников.
Обнаружив Бориса в Воронеже, оперативники застали его в одном из местных кафе. И вот, когда Никонов взял стакан кофе и, оставив его на столике, подошёл к буфетчице за заказанным бутербродом, они потихоньку заменили стакан своим, куда был перелит кофе. Пустую же посуду один из оперативников спрятал в свой карман, и, быстро выполнив эту операцию, они моментально ушли.
Отпечаток ребра ладони, снятый с этого предмета, и след на сумочке полностью совпали. И, стало быть, появились доказательства, что в квартире Давида Ойстраха побывал именно воронежский Никонов.
Итак, как станет известно, навязчивое желание обворовать знаменитого скрипача у Бориса Никонова появилось давно. Однажды на допросе по предыдущему делу, отнекиваясь от какого-то эпизода, Борис с возмущением вымолвил: «Вы мне, может, ещё припишете и кражу из квартиры Ойстраха?» Видимо, отпетый вор не раз «прицеливался», ждал удобного момента и, наконец, дождался…
Как украсть миллион?!
Свой юбилей, как, впрочем, и предыдущий день рождения Давид Фёдорович не праздновал, потому что был занят подготовкой к очередным гастролям. И вот, спустя три недели после очень скромного чествования юбиляра в консерватории (а исполнилось ему тогда 60 лет), в доме, где он жил, сложились вполне устраивающие Никонова условия.
Во-первых, квартира Ойстраха пустовала, так как он отбыл в длительную гастрольную поездку. Во-вторых, соседям, жившим своими осенними заботами, особо недосуг было присматривать за ней. Тем более что на лестничной площадке у скрипача других квартир просто не существовало. В-третьих, во всём доме шёл капитальный ремонт. Он-то и позволил преодолеть многие препятствия для проникновения, как в само здание, так и в квартиру.
Помните старый американский фильм с Питером О’Тулом «Как украсть миллион»? Так вот. Для того, чтобы беспрепятственно вскрыть квартиру, Борис Никонов решил воспользоваться тем же экранизированным приёмом: заставить несколько раз сработать охранную сигнализацию. Пара вечеров, и замученная ложными выездами ночная милиция, вопреки правилам, берёт и отключает сигнализацию на пульте. А тем временем «наш герой», поднявшись на пятый этаж, орудует отмычками, открывает ими два сложных французских замка и весьма аккуратно, чтобы не оставить следов дверного взлома, сбивает третий.
Аналогии с романом
Согласно материалам следствия, 17 октября, в день проникновения в квартиру Ойстраха, Борис поручил своему младшему брату – Сергею купить гвоздодёр, не поставив того в известность, для чего он ему требуется. Гвоздодёр потом так и не нашли, но, вероятно, именно им Борис и оторвал последний замок.
Если проводить аналогию с вайнеровским романом, то вместо гвоздодёра там был другой инструмент взлома – воронёная воровская фомка с вдавленным на ней знаком в виде двух коротких молний. По сюжету этого произведения, сотрудники милиции обнаружили её в проёме между сиденьем и спинкой стула, куда она завалилась совершенно случайно. Случайно выпал из чемодана и подлинный никоновский эспандер. Хотя что там реальные и придуманные улики! Отнюдь неспроста ведь ввели в свой роман братья Вайнеры такой персонаж, как Яков Крест, он же – Данила Спиридонович Никодимов.
Напомню, по роману Крест заказал кражу скрипки, узнав о ней от сокамерника Юрия Лопакова, с каким они совершали побег из колонии. Лопаков же, который во время побега утонул в Енисее, был другом детства Григория Белаша, работавшего настройщиком музыкальных инструментов и частенько захаживавшего к Полякову (в фильме Лопаков и Крест объединены в один персонаж).
Так вот, судя по всему, Борис Никонов и являлся прототипом Якова Креста, как Ойстрах – Полякова. Разница лишь в том, что Борис не был заказчиком кражи, а сам её совершал, не посвящая в это ни людей из своей среды, ни каких-то посторонних лиц. А, кроме того, в художественном повествовании Вайнеров просматривается несколько небольших отличий Бориса Никонова от Данилы Никодимова по кличке Крест и несовпадений в том: как и когда была совершена кража у скрипача.
К примеру, Крест у Вайнеров был 21-го года рождения. Борис же родился в 31-ом. Квартиру Полякова вскрывали в ночь с 15-го на 16-е октября 70-го года. А Никонов это сделал в ночь с 17-го на 18-е октября 68-го. Бориса, как Креста, никогда не судили Ленинградским военным трибуналом. Проживал он в большом городе, а не где-то в дальнем Подмосковье. Не исполнял Никонов и роль водопроводчика, который по роману за две недели до обнаружения кражи ремонтировал у скрипача дверной замок и в это время снял дубликаты ключей. Однако кое-что связывало его и с вымышленным водопроводчиком.
Дело в том, что в качестве водопроводчика у Вайнеров выступил некий персонаж по фамилии Мельник (в сериале его сыграл Михаил Пуговкин), который был мастером воровского инструмента и жил на станции Голицино. Именно он, согласно сюжету, изготовил фомку, открыл квартиру, а впоследствии, когда Григорий Белаш (в фильме эту роль исполнил Александр Филиппенко) похитил скрипку, передав её Кресту, совершил кражу остальных ценностей, принадлежащих Полякову. Причём перечень ценностей, приведённый Вайнерами, частично совпадает с украденным у Ойстраха.
Более того, вдаваясь в детали их произведения, можно увидеть, что Мельник прослыл в округе местным умельцем и имел кличку «Часовщик». Борис же Никонов до своих судимостей тоже был мастеровым парнем, работая часовщиком в одной из московских мастерских. Там, видимо, он и освоил ремесло изготовления ключей и отмычек…
Кражи после кражи
Итак, в ночь с 17-го на 18 октября Никонов-старший входит в огромную пустующую квартиру и, включив свет в просторной прихожей, начинает рыскать по кабинету, шикарному музыкальному залу, спальне и остальным комнатам в поисках ценных вещей и денег.
Погрузив набранное в свой портфель, Борис спокойно покидает квартиру. А днём 18-го он, не вдаваясь в подробности, рассказывает о краже Сергею, и называет адрес. Цель, которую преследовал Борис, оповестив брата, предельно проста: убедиться, погасил ли он в свет в квартире и прикрыл ли за собой дверь. Проявлять же родственную заботу о благосостоянии Сергея не было в его правилах. Ведь краденым Борис никогда не делился и делать исключения ни для кого не желал. «Хата свободна и в твоём распоряжении», – сказав так брату, он вроде бы производит тем широкий жест. А чтобы раззадорить юношу, ещё добавляет: «Если из квартиры вынести всё, то хватит на всю жизнь».
После, попав под арест, Борис, наверное, не раз пожалел об этом. Но а пока окрылённый Сергей, которому было всего 18, старается оправдать оказанное ему доверие.
В тот же день, созвонившись со своим 19-летним приятелем, Николаем Лавровым, он встречается с ним, предлагая прокатиться на такси. Там-то, в машине, рассказывает ему об «одной квартире, хозяин какой в отъезде и где есть чем поживиться». Предложение соблазнительно, и два ещё несудимых друга отправляются на улицу Чкалова, находят дом и под видом жэковских ремонтников становятся его временными «опекунами».
Уже поздний вечер, обитая чёрным дерматином дверь слегка приоткрыта, свет выключен. Чиркнув спичкой, Сергей видит стоящий на трюмо телефон, а рядом с ним записную книжку. Недолго думая, он вырывает из неё листы (эксперты насчитали всего 13) и по одному жжёт их, освещая помещение в поиске вещей и денег. Кстати, о жжёных листах из записной книжки шла речь и у Вайнеров, как и о сувенирных свечах, какими затем пользовались воры. Не присутствовал в романе лишь фонарик, который они также нашли в квартире.
Не знавший, что квартиру потрошил брат Сергея, и, поняв, что сам Сергей тут впервые, Николай Лавров сначала удивился царившему в ней беспорядку. Но вскоре, когда у него появились деньги, его охватило полнейшее безразличие к этому. Причём не исчезло оно даже тогда, когда Николай увидел стоявшую на комоде фотографию Ойстраха и догадался, где он находится.
Как установит следствие, Сергей Никонов и Николай Лавров побывали в гостях у Давида Фёдоровича аж пять (!) раз, а в первую ночь даже дважды. То есть, как говорят оперативники, они буквально «доили» квартиру, приходя туда с пустыми, а уходя с полными чемоданами и сумками.
Скорее по неопытности, а, может, из-за спешки не заметили они, как упал посторонний предмет – эспандер. Однако в остальных своих действиях начинающие квартирники могли дать фору многим профессиональным ворам.
«Джентльмены удачи»
Как-то раз ребята приехали на такси и, остановив автомобиль прямо напротив ойстраховского дома, велели шофёру ждать. Когда же они с пожитками вышли и направились к «Волге», их остановили охранявшие здание милиционеры. Стражи порядка поинтересовались – откуда вещи. Но Сергей быстро сообразил и без дрожи в голосе ответил: «Да, понимаете, ремонт тут затянулся надолго, а нас попросили кое-что перевести из квартиры Ойстраха…»
Каких только курьёзов не бывает в жизни. Курьёз этой истории состоял в том, что, приняв его слова «за чистую монету», милиционеры выразили им сочувствие и даже помогли погрузить вещи в машину.
Грандиозный успех операции ребята отметили ещё в квартире Ойстраха, распив прямо там принесённую с собой бутылку водки «Праздничная» и оставив её на столе. Кстати, в романе есть похожий эпизод, когда сосед Полякова – алкоголик Обольников открыл изготовленными заранее дубликатами дверь его квартиры, и, войдя в неё, полез в бар, где нашёл и осушил бутылку портвейна.
Разумеется, выпить приятелям было за что. Большую россыпь облигаций госзайма, иностранной валюты и советских денег взяли они помимо носильных вещей и аппаратуры. Но в отличие от опытного и расчётливого Бориса, который постарался краденное спрятать, Сергей с Николаем сразу принимаются за растранжиривание солидных пачек.
Из 25-ти тысяч украденных ими рублей – в нашей и иностранной валюте, – немало удалось им истратить на друзей, в ресторанах и в магазине «Берёзка». Часть валюты Сергей отдал Борису по его требованию, а оставшиеся деньги они спрятали дома или доверили родственникам. Сначала почти вся валюта хранилась у Лаврова. Хотя при обыске у него обнаружили только шесть с половиной тысяч долларов и 600 рублей. Некоторое время, приличная сумма американских долларов, а также 10 нумизматных золотых монет находились у его отчима. А две пачки долларов и 2 тысячи рублей зашила в свой пояс мать Николая, хранившая их затем у себя на работе – в помещении московского стадиона «Труд».
Что же касается вещей, то большинство из них Лавров и Никонов-младший продали, подарили, или опять-таки передали на хранение своим знакомым и близким. Как свидетельствуют следственные материалы, кое-что было обнаружено у их общего случайного знакомого в Москве. У него оказались проданные ему швейцарские мужские часы, карманный приёмник «Sony», мужская кофта и два махеровых шарфа.
Два плаща изъяли у родственника Лаврова в городе Кизеле Пермской области, а часы «Revue» и магнитофон «Grundig» – у двух его московских дружков, которым он захотел сделать столь дорогие подарки. Но большая часть суперсовременной аппаратуры Давида Ойстраха пылилась на чердаке лавровского дома. И лишь потом львиную долю этой техники Николай попросил сохранить ещё одного своего знакомого, и отвёз её вместе с ним к его тётке в город Павловский Пасад.
