Buch lesen: «Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи»

Посвящается моему деду НИКОЛАЮ ГРИГОРЬЕВИЧУ ГУСАРОВУ,

редактору и журналисту

Легкая вера имеет глубокие корни.

Э. Ренан

Для Бога не существует закона! Где станет Бог – там уже место Божие! Где стану я, там сейчас же будет первое место… «всё дозволено», и шабаш! Всё это очень мило; только если захотел мошенничать, зачем бы ещё, кажется, санкция истины? Но уж таков наш русский современный человечек: без санкции и смошенничать не решится, до того уж истину возлюбил…

Ф.М. Достоевский. «Братья Карамазовы»

Дело не в Распутине – дело в нас.

И.И. Колышко. «Великий распад»

Пролог

В России ушедшее XX столетие на фоне и без того сложной истории выделяется пугающим количеством трагических событий: «Кровавым воскресеньем» 9 января 1905 года, Русско-японской войной, Первой мировой войной, Февральской революцией, большевистским переворотом, Гражданской войной, не менее страшными сталинскими репрессиями и новой, кровавой и бесчеловечной Великой Отечественной войной.

Жестокая первая половина железного века, миллионы человеческих жертв, забытых бессердечными потомками…

 
Кто застыл у померкших окон,
На чьём сердце «палевый локон»,
У кого пред глазами тьма? —
«Помогите, ещё не поздно!
Никогда ты такой морозной
И чужою, ночь, не была!»
Ветер, полный балтийской соли,
Бал метелей на Марсовом поле
И невидимый звон копыт…
И безмерная в том тревога,
Кому жить осталось немного,
Кто лишь смерти просит у Бога
И кто будет навек забыт.
 

А.А. Ахматова. «Поэма без героя»

В той трагической эпохе находись свои герои. О них уже слагаются мифы и легенды.

В 1991 году формально перестало существовать советское государство, созданное Лениным, Троцким и Сталиным на прочном фундаменте империи Романовых. Русское общество вступило в XXI век – новую цифровую эпоху глобального мира, но трагические события нашего прошлого каждый раз напоминают о себе очередными круглыми датами, и его герои оживают на страницах книг и экранах телевизоров, смахивая тлен со своих выдуманных биографий.

Примета нашего странного времени – псевдоисторики рисуют «красивое» прошлое…

Так незаметно подошло и 100-летие со дня гибели Григория Ефимовича Распутина – одного из тех исторических персонажей, кто олицетворял собою начало нового, тогда XX, столетия, кто стал символом правления императора Николая II, последнего царя бескрайней империи, «хозяина русской земли». И кто так трагически ушёл из жизни во дворе великокняжеского дворца, потянув за собой государя-императора и его семью.

В отчаянной попытке спасти шатающийся трон, сохранить страну, о которой мы сейчас судим только по мемуарам, старым фотографиям и вымышленным non-fiction произведениям беллетристов, группа заговорщиков убила «старца» в декабре 1916 года. Царскую семью вчерашние крестьяне расстреляли через полтора года.

Да, судьба или рок расписали жизнь Григория Ефимовича по минутам. В год Первой русской революции вошёл старец в высший свет блистательной имперской столицы, в огне Февральской революции он её покинул. Причем последнее произошло в буквальном смысле этого слова – забальзамированное тело царского «друга» сожгли в котельной Политехнического института в дни жестокой русской революции, названной совершившими её Великой.

Писать о Григории Распутине и легко, и сложно одновременно. Легко потому, что существует множество свидетельств и материалов о его жизни: воспоминания, журналистские расследования и архивные материалы. Да и написано о «старце» достаточно большое количество книг – от художественных малоправдоподобных произведений до исследований и документальных повестей хорошего, а иногда и научного уровня.

Распутиноведение зародилось ещё при жизни «старца» в форме многочисленных газетных публикаций, но в годы советской власти вяло и по-марксистки прямолинейно описывало лишь чудачества Григория Ефимовича, особо напирая на его «огромное влияние» на императора и русское правительство. Вновь вернулись к серьёзным исследованиям уже на исходе XX века, когда отдельные фрагменты биографии «старца» начали складываться в цельную картину распутинского мира.

Для историков в биографии Распутина всё ещё остаются белые пятна. Первым вспоминается дело Тобольской духовной консистории о принадлежности Григория Ефимовича к хлыстам. Никто ещё убедительно не доказал обратного, так что эта работа ждёт своих исследователей.

Почитатели Распутина, а их стараниями в XXI веке возникла определённая мода на «старца», к фактам обращаются редко. В их оценке Григория Ефимовича всё сводится к вере в его исключительность. Система рассуждений на удивление проста. Любые свидетельства отрицательного свойства отвергаются полностью, а совпадения и события случайного характера приписываются «божественному проведению» или «божественной сущности» самого старца. Всё сводится к одному утверждению: Распутин святой. Каким он, впрочем, был и для императрицы Александры Фёдоровны, и для группы петербургских дам определённого психологического склада.

Что ж, вера в «старца» – личный выбор, оставим его тем, кто его предпочитает. В этой книге они вряд ли найдут подтверждение «святости» своего кумира. Но учтём их мнение, а в попытке рационального объяснения событий и фактов жизни Григория Ефимовича необъяснимое оставим таковым. Небольшие тайны и трудные загадки обязательны для ненаучного исследования прошлого.

В историографии XX века имя Распутина связывали в основном с его (и его кружка) влиянием на внутреннюю и внешнюю политику государства, придавая этому большое значение. В трудах некоторых историков проводилась идея, что вся политика Николая II зависела от полуграмотного тюменского мужика. Это не так. Конечно, взаимоотношения Распутина и той же Александры Фёдоровны со временем приняли невероятную для Двора форму – при виде старца императрица иногда впадала в религиозный экстаз. Но корни этого нужно искать не в

Распутине, а в самой императрице, в её страхах и переживаниях. Здесь, как говорят, зёрна попали на благодатную почву.

Этим пользовался и сам Распутин, и группа лиц, сформировавшаяся вокруг него. Занимались ли они политикой? Безусловно, да. Распутинский кружок оказывал влияние на внутреннюю и внешнюю политику в той степени, в какой это было возможно, как и другие группы политиков, придворные или государственные институты, такие как Дума. Часть из них находилась в видимой части политического небосклона – та же церковь или депутаты. Другая часть оставалась невидимой для большинства, но оказывала сильное влияние на решения императора и высших государственных чиновников.

Здесь вспоминаются петербургские великосветские салоны и кружки. Эти неформальные собрания объединяли не только политических деятелей империи, но и промышленников, финансистов, а также думающую часть русского общества – писателей, журналистов и философов. Впрочем, вхожи сюда были многие. Некоторое число священников разного ранга активно участвовали в политической жизни страны, и, соответственно, примыкали к тому или иному неофициальному центру власти.

Назовём несколько конкретных имён.

В какой-то промежуток времени особенно влиятельным стал салон, организованный сенатором А.А. Римским-Корсаковым. С усилением группы сановников, продвигавших Б.В. Штюрмера, кружок А.А. Римского-Корсакова перестал существовать, объединившись со штюрмеровским. Его состав впечатлял: А.А. Макаров¹, Н.Б. Щербатов², Н.Е. Марков³, А.П. Струков⁴, князь В.М. Волконский⁵, Д.Н. Чихачев⁶ и другие.

У тибетского лекаря П.А. Бадмаева собиралась любопытная публика, обсуждавшая многие вопросы внутренней и внешней (по настоянию Бадмаева) политики. Здесь бывали А.Д. Протопопов, С.П. Белецкий⁷, генералы П.Г. Курлов, А.П. Балк.

Уместно вспомнить слова эсера М.В. Вишняка: «…Ни одна форма правления не даёт стольких оснований для пристального внимания к личности правителей, как абсолютизм, ибо самодержец не символ строя, а самый строй. От него исходят и в нём сосредоточиваются формально и фактически все начала и концы государства. Его личностью определяется социальный уклад, быт, иногда самый образ мыслей в стране»⁸. Как это знакомо!

К дворцовой камарилье, «тайным центрам власти», влиявшим на политику, относились и группы князя В.П. Мещерского, салоны графини С.С. Игнатьевой, группа графа А.А. Бобринского, А.М. Безобразова и, конечно, кружок Григория Ефимовича Распутина. Уже в эмиграции свидетель всех политических событий начала XX столетия Н.Е. Врангель писал: «Государством правила его жена [супруга императора Николая II. – Прим. А. Г.], а ею правил Распутин. Распутин внушал, царица приказывала, царь слушался». Причём мнение Врангеля в те времена разделяли многие – слишком явным было влияние Распутина, но, тем не менее, не всеобъемлющим, как многие советские историки пытались представить.

Другой русский мемуарист, Иосиф Иосифович Колышко, в эмиграции вспоминая начало XX столетия, весьма точно охарактеризовал состояние дел: «Политический маразм охватил страну. <…> А на фоне этого маразма извивалась цветистая фигура кудесника-плясуна Распутина»⁹.

В общих чертах столичное общество (где-то с 1912 года) придерживалось оценки жизни и деятельности Распутина, выраженной Врангелем и Колышко, и считало его участником многих нелицеприятных событий, связанных с престолом, Синодом и правительством. Газетные статьи и слухи активно формировали образ старца, а сам «кудесник» помогал этому своими «плясками».

При оценке значения Распутина в русской истории обязательно надо принимать во внимание личности императрицы Александры Фёдоровны и императора Николая II. Их психологическое состояние, семейные проблемы не только позволили оказаться Распутину рядом с русским престолом, но и «питали» жизненные силы «старца», поддерживали, продвигали и защищали его мифологическую «святость». Это важнейшая тема, и мы на ней подробно остановимся.

Противники Распутина готовы обвинить его во всех смертных грехах, а сложную и драматическую историю гибели империи свести к проискам крестьянина из сибирской глухомани. Но жизнь всегда многообразнее самых изощрённых теорий.

Известный русский политик того времени, член Государственной думы Василий Васильевич Шульгин писал в своих мемуарах: «А кроме того, есть нечто, перед чем бессильно опускаются руки… Кто хочет себя погубить, тот погубит.

Есть страшный червь, который точит, словно шашель, ствол России. Уже всю сердцевину изъел, быть может, уже и нет ствола, а только одна трёхсотлетняя кора ещё держится… И тут нет лекарства… Здесь нельзя бороться… Это то, что убивает… Имя этому смертельному: Распутин!!!»¹⁰.

Возможно, основная сложность в работе с биографией «старца» связана с оценкой тех или иных событий жизни, но более всего с интерпретацией подспудных исторических процессов, породивших Распутина как религиозного и политического деятеля, способствовавших его человеческой деградации, совпавшей, словно в насмешку, с гибелью старого мира.

В рассказе о жизни Григория Ефимовича всегда есть опасность соскользнуть не только к устоявшимся мифам о нём, но и в тёмный омут фантазий на тему магии Распутина и паранормальных явлений вокруг его деятельности.

Действительно, обычный сибирский крестьянин, каких на Руси полным-полно, хлыст (это пока не опровергнуто), каким-то невероятным, чудесным образом взлетел на самый верх русского общества. Тут вспоминается модный публицист и писатель начала XX века Василий Васильевич Розанов, высказывавшийся о том, что лежит за гранью логики: «…мистическое не столько есть в природе, сколько заключается в человеке: можно мистически смотреть на все вещи, все явления, но можно – и натурально. Камень упал на человека, и он умер: доселе – натурализм; но почему он упал на этого человека – это уже мистика»¹¹.

Может быть, мы хотим видеть тайну в том, что таковым не является. Распутин становится загадочной фигурой лишь в нашем воображении, не способном принять факты его биографии и тем более объяснить их разумно. А это стоит делать всякий раз, когда за событием маячит неясный свет мистики, пронизывавший всё петербургское общество в последние годы существования империи. Многие отмечают, что модой «на необычное» в начале XX века Санкт-Петербург заболел, как чумой. А в такой атмосфере обязательно появляются свои «пророки».

Ещё в 1894 году начальник библиотеки Святейшего Синода коллежский советник, историк и публицист Аполлинарий Николаевич Львов записал в дневнике новость о том, что в Санкт-Петербурге объявился некий Антоний, пришедший в столицу пешком (и босиком!) в лохмотьях и веригах. Автор дневника подметил важную особенность: «Народ валит к нему тысячами и несёт, конечно, всевозможные приношения – и большие, и малые. Такие явления повторяются ныне всё чаще и чаще и составляют просто знамение времени. Относительно таких безобразных проявлений всяких ханжей и проходимцев и писания об них не принимается никаких ни полицейских, ни цензурных мер. Можно ожидать, что скоро их будут возводить в звание „синодальных странников“, как есть теперь синодальные миссионеры. Удивительное, право, время!»¹². А какое удивительное время ожидало всех впереди! Но Аполлинарий Николаевич не застал его, так как умер в 1901 году.

Высший свет и простые обыватели по всей России были вполне подготовлены к появлению очередных провидцев, странников, старцев и юродивых. Что уж говорить о Санкт-Петербурге, с его почитанием блаженной Ксении или Матроны Босоножки. Напомню читателям, что Ксению Петербургскую официально признали святой только в 1978 году – это сделала Русская православная церковь за границей. Блаженная Матрона святой церковными властями пока не объявлена. Но православные верующие почитают обеих уже более ста лет…

А что же сам Григорий Ефимович? Как он воспринимал собственное положение при дворе? Подробно мы поговорим об этом далее, а здесь вспомним слова Распутина, сказанные историку и знатоку русской церкви Александру Степановичу Пругавину: «Вот видать, што ты ничего не знаешь: это я-то ничего не сделал царю? Да, думается, во всей Рассей нет никого, кто бы ему столько зла сделал, как я, а он меня всё любит». Распутин замолчал, а затем продолжил: «Ты не думай о том, што я сказал, всё одно тебе не понять, в чём дело тута. А только помни: покеда я жив – то и они живы, а коли меня порешат – ну, тогда узнаешь, что будет, увидишь»¹³.

В словах старца много кокетства и самолюбования, но в здравомыслии ему не откажешь – старец прекрасно понимал свою роль при царствующих особах.

Право, история постоянно преподносит нам сюрпризы. Жестокое убийство старца совпало с падением империи и расстрелом царской семьи. Умирая на петербургском снегу, Григорий Ефимович отомстил своим обидчикам, открыв проход в мир живых демонов революции, утопивших Россию в крови.

Но не сидели ли эти самые демоны в головах и душах русских людей? О грядущей революции последние несколько лет, а особенно весь 1916 год, говорили все: от извозчиков и рабочих до министров и депутатов Государственной думы. Предчувствие катастрофы было всеобщим. Так что все сказанные Распутиным Пругавину слова полностью соответствуют общему настроению времени, и не могут являться предсказаниями святого.

Нужно понимать, что убийство Николая II и его семьи в годы красного террора – довольно естественный шаг новой власти: большевики перестреляли большую часть Романовых, а заодно и десятки тысяч лучших русских людей, цвет нации. Пришла новая, весьма примитивная, человеконенавистническая власть, и она не собиралась уходить, а терпеть рядом с собой поверженных конкурентов Ленину и Троцкому было просто незачем. Мир медленно и верно сползал к любимому советскому принципу: «Нет человека – нет проблемы».

Крестьянская душа Распутина тонко чувствовала приближающуюся эпоху красных комиссаров – таких же, как он, вчерашних крестьян, но получивших наган, а с ним и безграничную власть. Не зря Григорий Ефимович часто повторял одно и то же предостережение: «…покеда я жив – то и они живы».

В определённой мере и сам Распутин ощутил пьянящий вкус власти. Это проявилось в обращении его со своими почитательницами, в покровительственном отношении к императрице, в записочках «министеру Хвостову», в возможности назначать чиновников. Даже в словах «покеда я жив – то и они живы» сквозит властный тон вчерашнего раба.

«Трагедия распада надвигалась с головокружительной (в историческом смысле) быстротой. Подогретая материалистическим прогрессом Европы и скованная инертностью Азии, славянская слизь претворилась в сплошной яд злостности, самоанализа, самолюбования, самодовления, окуталась испарениями мистицизма, загнила алчностью, похотью, аморальностью», – с горечью писал И.И. Колышко, и, словно описывая нам Распутина, продолжал: «Одним фасом рыдая, другим хохоча, этот загадочный фантом на рубеже двух столетий, этот всероссийский Хам… со складкой елейной религиозности, с невинной усмешкой отравленных уст, с лукавым поблёскиванием таивших ненависть глаз, широко крестясь и глубоко вздыхая, вёл Россию прямёхонько к пропасти. И шла святая Русь за страшным вожатым своим – хоть и упиралась, дрожала, падала и вставала, но всё же шла с повязкой на глазах, с залитым стыдом, схваченным тернием челом»¹⁴.

Всеобщее ожидание катастрофы, охватившее русское общество в начале XX столетия, довольно точно показал Николай Степанович Гумилёв в страшном своим финалом пророческом стихотворении «Мужик» (1918), посвященном, кстати, Григорию Ефимовичу Распутину.

 
В чащах, в болотах огромных,
У оловянной реки,
В срубах мохнатых и тёмных
Странные есть мужики.
<…>
В диком краю и убогом
Много таких мужиков.
Слышен по вашим дорогам
Радостный гул их шагов.
 

И они пришли. Пришли за всеми. Пришли вскоре после убийства представителями высшей петербургской знати удалого крестьянского «кудесника-плясуна».

Часть I
Божий отрок. Покровское и Россия

Глава 1
Тобольская губерния

Григорий Ефимович Распутин родился в селе Покровском Тюменского уезда Тобольской губернии (ныне – Ярковский район Тюменской области). Так указано во всех биографиях старца. Что ж, начнём и мы биографию Распутина с этого общеизвестного факта. А к нему добавим, что его родители происходили из сибирских крестьян.

Но прежде чем поближе познакомиться с семьей Распутиных и вспомнить детские годы нашего героя, посмотрим на край, где появился на свет будущий «друг» императорской семьи.

Далёкая от столиц Тобольская губерния возникла на карте нашего Отечества в конце XVIII столетия на месте Сибирского царства со столицей в Тобольске, существовавшего со времён императрицы Екатерины II. Государыня во время своего правления преобразовала в царство бывшую Сибирскую губернию, утверждённую ещё Петром I.

Сибирь. Как многозначно это слово для русского человека, какой далёкой казалась (да и сейчас кажется) эта земля. Расстояние от Тобольска до столицы Российской империи составляло 2834 верст¹⁵, до Москвы – 2318 верст¹⁶.

Сибирь на карте XVIII в.

И какой близкой, в случае надобности, оказывалась Сибирь для русской власти. С начала XVII века сюда ссылали неугодных. Сподвижник Петра, светлейший князь

А.Д. Меншиков, умер здесь, в Берёзове, в нужде и лишениях. А сколько таких, как он, знатных особ, сгинуло на сибирских просторах… Ещё больше страдальцев не столь высокого происхождения замёрзло в сибирских снегах в XIX столетии. Но и этого истории показалось мало. XX век стал рекордным по числу сосланных в сибирские лагеря.

Как место ссылки политических преступников и неугодных режиму людей Сибирь и, в частности, Тобольск, известны ещё с XVII столетия. Многим арестантам запомнилась Тобольская каторжная тюрьма, долгое время служившая перевалочным пунктом для бесконечных каторжных этапов, что при монархии, что при советской власти.

Именно в Тобольск в 1616 году сослали Марию Ивановну Хлопову, так и не ставшую русской царицей, женой царя Михаила Фёдоровича. Этот же город стал местом ссылки последнего Романова и его близких в 1917 году. Через Покровское везли Николая II Александровича и Александру Фёдоровну. Бывший монарх и его супруга проехали мимо дома их убитого «друга».

 
Тайга
да километры,
Звезда
в небе светит.
Сибирь.
Кто ответит
Тебе
коли крикнешь?
 

Е. Ваенга, Д. Винокуров. «Тайга»

С другой стороны, не занятая никем сибирская земля ждала своего хозяина – работящего крестьянина из центральной России, где наделов на всех катастрофически не хватало. Судьба переселенцев складывалась по-разному. Всё зависело от места, где располагался земельный участок, богатое было село или нет. В иных местах и земли хватало на всех, но не рос на ней хлеб – то камней много, то солончаков. Полей в Сибири в те годы было мало, и многие из них были отвоёваны у густого векового леса. Это в наши дни лес не помеха, а тогда он становился непреодолимой преградой для развития земледелия в суровом северном краю. История сибирских поселений знает случаи переноса сёл на новое место, за десятки вёрст от старого. Например, в районе Верхотурья хорошие пахотные земли располагались в 100 верстах от города, деревни были малолюдны. В основном деревни состояли из одного (!) двора, а самой большой была деревня на реке Невье с десятью дворами. Необходимо отметить, что указанное положение вещей сохранялось до начала XIX столетия.

Тобольск. С гравюры XVIII в.

Бескрайние сибирские просторы русские заселяли охотно, и процесс этот нарастал с каждым годом. В конце XIX столетия на территории губернии проживало почти 1,5 миллиона жителей, а города Тюмень, Тобольск и Курган уже были важными экономическими центрами не только региона, но и всей империи. Напомню, что при Петре I число русских сибиряков едва превышало 250 тысяч человек, так что прирост населения был значительным.

Конечно, русские люди приходили в обжитые места. На земле за Уральским хребтом уже жили немногочисленные местные племена. Но территория Сибири столь громадна, что аборигены просто терялись на её просторах, так что переселенцы из России занимали совершенно нетронутые человеком территории, и лишь изредка натыкались на юрты и деревни коренных сибирских народов и переселенцев других национальностей.

Заселение проходило не без сложностей, к числу которых относятся и природные условия, отличные от тех, к которым русские привыкли в европейской части. По нескольку раз прокладывали дороги и возводили мосты первые переселенцы: с весенними паводками пути совершенно размывались, а переправы уносились бурными потоками воды.

Летом дороги и мосты восстанавливали, но следующей весной стихия вновь разрушала построенное человеком.

Новые населённые пункты, ставшие позднее городами, возводились по одному плану. В 1598 году появилось, например, упомянутое мною Верхотурье, строителями которого история называет Василия Петровича Головина и Ивана Васильевича Воейкова. Для постройки города они наняли 550 человек, а смета расходов составила приличную для того времени сумму в 3120 рублей¹⁷. Все постройки города, естественно, были деревянными. Первым возвели острог – стены с башнями. В центре поселения поставили небольшой Троицкий храм, воеводский двор, съезжую избу, заложили двор настоятеля храма. Позднее в Верхотурье появились Гостиный двор с амбарами и кабак. Так, или примерно так, строились и другие сибирские города и крупные села. То же Покровское возникло как небольшой острожек.

Интересен состав жителей Верхотурья, указанный в официальном сборнике: «Книга, кто именем верхотурские и приезжие люди приведены к присяге с 15 октября 1645 г. по 3 июня 1646 г.». Можно предположить, что похожий состав жителей был и в других новых сибирских городах XVII–XVIII столетий. Детей боярских – 9 человек; таможенных и заставных голов – 5; таможенных подъячих – 3; связанных с церковью – 16; мельников – 7; сторожей – 17; палач, кузнец – 2; служилых людей – 100; купцов – 2; посадских людей – 43; крестьян – 10; гулящих людей – 617; ссыльный князь Матвей Великопермский – 1.

Общая численность жителей города достигала 850 человек, но нужно учитывать, что в список не включены женщины, дети, священники с семьями и монашество¹⁸.

Верхотурье. С гравюры XVIII в.

Отметим высокий процент жителей Верхотурья, живших за счёт казны, то есть тех, кого сейчас называют бюджетниками, и низкий процент самоорганизованных горожан, таких как купцы или ремесленники. Эта диспропорция вкупе с трудностью в возделывании земель влекла за собой проблемы с продовольствием. Город зависел от хлеба, ввозимого с «большой земли». Так, в 1609 году тобольский воевода писал: «…Люди бьют челом о денежном и хлебном жалованьи беспрестанно, а дать им нечего: денег и хлеба на 1609 год с Руси не прислано, а в казне денег и в житницах хлебных запасов нет. От служилых людей всех [сибирских. – Прим. А. Г.] городов докука [просьба. – Прим. А. Г.] великая, а говорят, приходя к нам, только-де им хлебного жалованья не будет, и им всем от голоду с жёнами и детьми брести на Русь, а сибирские города и остроги покинуть, чтобы им с голоду не помереть…»¹⁹.

Что ж, освоение Сибири считалось государственным делом, что и подтверждают указанные примеры.

Собственно Тобольская губерния вместе с несколькими соседними областями и являлась тем, что всегда называлось Сибирью – обширной и холодной территорией, покорять которую всевластные миллионеры Строгановы отправили в 1582 году авантюрного и лихого казака Ермака Тимофеевича. Естественными границами Сибири служили тогда Уральские горы, побережье Северного Ледовитого океана и Колымский край. В более позднее время в её состав стали включать и Дальний Восток.

Губерния заканчивалась у Северного Ледовитого океана, но наиболее населенной её частью, что естественно, оставался юг, ограниченный реками Тавда и Иртыш. После Тобольска Иртыш поворачивает направо, в сторону Севера, и берега великой реки активно заселялись в этой её части.

Как и по всей Российской империи, большинство сибирского населения и по роду занятий, и по происхождению составляли крестьяне.

В плане принадлежности к той или иной религии большая часть сибиряков относилась к православной вере, что естественно. Конечно, жили здесь и мусульмане, и можно было встретить христиан иных конфессий. Многие местные народности оставались язычниками и молились своим богам.

Статистика конца XIX столетия говорит о том, что порядка 4–5% верующих Сибири считались староверами, или раскольниками. Но была в этих цифрах одна неточность. С целью уменьшения процента раскольников многих из них приписывали к православным церквям, а некоторые из них и сами скрывали свою веру. Статистики по православным сектам нет, но их количество в Сибири всегда было большим – непокорный народ бежал сюда со всей России уже давно. Нас, конечно, будет интересовать история сибирских хлыстов – Григорию Распутину приписывали принадлежность к этой секте. Но хлысты посещали обычные приходские храмы и мало чем выделялись среди своих односельчан. Сколько их было в Сибири, мы точно не знаем, но исследования на эту тему велись ещё в XIX веке и определённые данные о хлыстах имеются. К хлыстам мы обязательно ещё вернёмся, вместе с историей «Дела о хлыстовстве» Распутина 1907 года.

Служба священников в Сибири в XVII и XVIII веках проходила не так гладко, как может показаться на первый взгляд. Постоянно ощущалась нехватка и иереев, и причта. В России мало находилось желающих добровольно отправиться в Сибирь. Ко всему прочему духовенство здесь постоянно притесняли воеводы и служилый люд, да так, что тобольский архиепископ Киприан писал жалобы в Москву патриарху и царю. В одном из таких писем государю архиепископ отмечает: «В сибирских городах твои государевы воеводы и приказные люди во всякие наши святительские и духовные дела и суды вступаются и церковников попов, дьяконов, дьячков, пономарей и всяких причетников к твоему государеву всякому делу и к письму от твоего царского богомолья от Божиих церквей насильно берут, во всём их судят и смиряют и от церквей Божиих оставляют, и с попов скуфьи снимают, в тюрьму сажают и батогами бьют и побивают. ив том попам и причетникам в Сибири от воевод и от приказных людей обида и притеснения великие»²⁰.

Кроме того, далёкая Сибирь всё время оставалась культурной провинцией империи, а появление здесь общедоступных библиотек, театров и большинства высших учебных заведений относится уже к веку XX, периоду советской власти.

Хотя в том же Тобольске, основанном в 1587 году, драматический театр открылся в 1705 году, и основал его митрополит Филофей (Лещинский). Труппа существовала при семинарии, а её репертуар ограничивался постановками религиозного содержания. В 1794 году театр получил отдельное здание. В 1798 году в Тобольске начал выходить первый в Сибири литературный журнал «Иртыш, превращающийся в Иппокрену», а 1887 году в городе открылся художественный музей.

Первый город Сибири – Тюмень (основан в 1586 г.) отличился на ниве народного образования. Первое приходское училище (Знаменское) открылось здесь в 1796 году, а первый институт (педагогический) – в 1930 году. Театр в Тюмени появился в середине XIX века.

Сибирская земля дала миру многих известных людей. В Тобольске родились: выдающийся ученый-энциклопедист Дмитрий Иванович Менделеев; первый директор Академии художеств, архитектор Александр Филиппович Кокоринов; математик Юрий Сергеевич Осипов и физик-теоретик Николай Александрович Дмитриев. Уроженцем города был композитор и дирижёр Александр Александрович Алябьев. В Новосибирске появился на свет и другой российский композитор, Александр Сергеевич Зацепин.

Холодный край стал местом рождения таких замечательных актёров, как Лидия Смирнова и Александр Абдулов, Ирина Алфёрова, Николай Ерёменко и Юрий Назаров.

Но главной знаменитостью Сибири был и остаётся Григорий Ефимович Распутин.