Квартира у меня большая и светлая. Я живу в ней один уже пять лет. Мне она досталась недорого, хотя «сталинки» всегда ценились за просторную планировку, высокие потолки,

хорошее качество постройки, широкие лестничные марши в подъездах и другие преимущества. Огромный овальный зал с величественным камином и колоннами внутри периметра, отделанный в стиле барокко, сразу же покорил моё сердце. В этой квартире можно было играть в футбол при желании. Если ещё учесть, что дом находится в центре города, то мне повезло с продавцом, который, не торгуясь, отдал квартиру за цену, хотя и с шестью нолями, но почти за бесценок, из-за спешки, вызванной желанием поскорее улететь в Америку, где его ждала новая жизнь в эмиграции.

Одно обстоятельство меня, однако, смутило, когда я получал ключи при передаче купленного жилья. Бывший хозяин как-то странно посматривал в мою сторону. В его глазах было что-то издевательское. Казалось, что они говорят: «Так тебе и надо!»

В течение пяти лет я не ощутил ничего подозрительного, но из головы не выходила беспокойная мысль, что здесь кроется какая-то загадка.

Хотя скучновато жить одному, но компьютер заполняет брешь в общении. Хотелось бы завести собаку или кота, но из-за командировок возникла бы большая проблема с их содержанием в моё отсутствие. Соседи в этом доме не общаются друг с другом совершенно. Я до сих пор не знаком с ними. Возможно ли общаться с теми людьми, которые игнорируют окружающих, в том числе и меня?

В доме всегда на удивление тихо. Ни громкой музыки, ни шума дрели или молотка я никогда не слышал, восхищаясь необыкновенной звукоизоляцией. Это ещё больше наводило скуки, но в то же время не мешало работать и спать.

Я часто занимался делами своего предприятия дома, так как в офисе постоянно отвлекали посетители. Мой директор приветствовал такой стиль работы из-за скорости и, как он говорил, «неразбросанности», которые невозможны при частых отвлечениях от главного.

Директора звали Сергеем Михайловичем со звучной фамилией Царёв. Он частенько заменял слова каламбуром, и иногда казалось, что у него в лексиконе не было нормальных выражений. По крайней мере, слова «собранность» я не слышал ни разу.

В тот день мне тоже пришлось работать дома, но мысли не давали покоя, поэтому дело шло очень медленно и разбросанно. Мне Царёв поручил к пятнице закончить очередной отчёт любой ценой, а был уже вечер среды, но меня словно заколдовали, чтобы я не мог работать, даже компьютер сопротивлялся впервые в его истории и не подчинялся моим командам.

Я решил выйти на балкон, чтобы немного развеяться. Он у меня выходил во двор с огромными липами и берёзами, которые своими кронами заслонили мой четвёртый этаж от всего живого. Можно было попытаться что-нибудь увидеть лишь внизу и по бокам, не считая неба.

Сумерки ещё не начались. На чистом небе красовался месяц, хотя солнце неполностью скрылось за горизонтом, едва проглядывающем между деревьев. В середине лета часто такое бывает.

Снизу был чуть слышен разговор двух женщин. Точнее говоря, одна из них пожилая цыганка, что можно понять даже сверху по пестроте длинных юбок, а вторая молодая, явно другой национальности, стояла в коротком платье, протянув руку первой для гадания. Вдруг цыганка одновременно поднимает голову и руку в мою сторону и показывает девушке на меня. Та глянула и сразу же отвернулась. Мне показалось, что ей стало стыдно разглядывать меня, хотя я во вполне пристойном виде вышел на собственный балкон.

Через минуту они разошлись в разные стороны от подъезда. Я подумал, что в этом есть что-то странное. Во-первых, никто не вошёл в дом. Во-вторых, если они тут не живут, что им делать возле моего подъезда? В третьих, смотреть на меня не возбраняется, но не при гадании посторонними лицами.

Мысли ещё больше пошли вразброд. Какая тут работа, какой отчёт? Мне захотелось пельменей. Что может ещё захотеть одинокий молодой человек, когда в холодильнике ничего больше нет? Яйца в виде глазуньи кончились на завтрак, сосиски ушли за вчерашний ужин. Меню исчерпано.

Даже пельмени не отвлекли от раздумий по поводу свежей истории у подъезда.

– Что им надо? – заговорил я вслух сам с собой. – Что хотят, то и творят! Пальцем на меня указывают тут всякие. Нашли зоопарк себе бесплатный!

Неожиданно открылась форточка в кухне, и ветром подняло тюль и штору так, что краями, опускаясь, они влетели в тарелку с пельменями. Можете себе представить, какой чистоты у холостяка занавески в доме? Представили? Хотя я в год назад их немного постирал. Вот вся прошлогодняя чистота с небольшим количеством паутинок попала в любимое блюдо. Разве не обидно?

– Да, не мой сегодня день выдался! – снова вслух и с выражением произнёс я.

Выйдя на балкон, чтобы проверить погоду, я констатировал полное безветрие.

– Интересно девки пляшут! То цыганка под окном на меня пальцем тычет, то ветер ни с того, ни с сего гуляет, то штора в пельмени влетает. Странные дела в нашем государстве творятся!

Запиликал дверной звонок. Я сразу подумал, что появилось в-четвёртых ещё что-то.

– Сейчас узнаем! – и, подойдя к двери и заглянув в глазок, спросил: – Кто там?

– Семёнов Филат Ильич? – послышался женский голос.

– Да, это я!

– Вам телеграмма, возьмите и распишитесь!

Мне ещё ни разу в жизни не приходило ни одной телеграммы. Я считал, что в двадцать первом веке они не могут существовать, ведь есть телефон, факс, электронная почта. Оказалось, что телеграф, который в первую очередь в своё время захватывал Ленин, ещё действует.

Почтальон в женском обличии появилась в проёме открытой мной двери, протягивая бумажку с авторучкой:

– Вот здесь распишитесь.

– Пожалуйста, – поставив навесу свою закорючку в указанном месте, ответил я. – А это откуда?

– Нате, читайте, до свидания, – пробормотала женщина.

Я один раз посмотрел на текст, второй – ничего не понимаю: «Филат зпт приезжай Селюково срочно зпт ждём 27 июня зпт нужна твоя помощь зпт Прохор». Это от моего брата весточка. Но что он делает в Селюково? Понятно, почему телеграмма, а не телефонный звонок. Туда электричество совсем недавно протянули, до этого дизель по два-три часа вечерами светил.

А отчёт? Звоню Царёву:

– Сергей Михайлович, здравствуйте!

– Привет, Филат, отчёт готов?

– Нет ещё, немного осталось, но есть проблема.

– Говори.

– Мне только что телеграмма пришла от брата из деревни Селюково. Просит срочно приехать.

– А отчёт?

– Там немного доработать надо, поручите девчонкам. Я им по эмейлу скину, а они доделают.

– А что у брата случилось-то?

– Не знаю, не указано, лишь то, что помощь нужна и двадцать седьмого надо быть там. А сегодня уже двадцать пятое кончается.

– Ладно, езжай, только не забурись. Где это Селюково-то?

– Суворовский район Тульской области, рядом с Чекалиным.

– Пионером что ли? Там дорога-то есть?

– Раньше тропинка через лес была двадцать пять километров, сейчас не знаю. Может, автостраду построили Селюково – Москва.

– Что у тебя брат там делает-то, туризм обсваивает?

– Вряд ли, хотя места там красивые.

– Не забудь объемэил заслать, а то дообдотуризм такой тебе зафигарнизую, что будешь как в песне « и к цыганке не ходи…»! Понял меня-то?

– Всё будет в лучшем виде, Сергей Михайлович!

– Тогда пока, турдурист!

– До свиданья!

Я положил трубку и удивился тому, что Царёв заикнулся про цыганку. Причём здесь она? Я такой песни не слышал. Хотя про гадалку, впрочем какая разница, доводилось мельком встречать песенку.

***

Отправив недоделанный отчёт по электронной почте коллегам с указанием распоряжения Царёва С.М. довести его до завершения к пятнице, я, наскоро собравшись, выехал из дома.

В вагоне метро мне показалось знакомым коротенькое платьице на одной из пассажирок с крупной сумкой. Хотя мало ли одинаковых нарядов в Москве? От Каланчёвки в Тулу электричка неслась почему-то очень быстро. Выйдя на ночной перрон города оружейников, я снова увидел ту же девушку из метро. Она спокойно шла в сторону автобусной остановки.

Я взял такси и через пятнадцать минут прибыл к автовокзалу с тремя огромными штыками перед входом, торчащими из постамента на газоне. Купив билет в Суворов, я стал дожидаться в зале ожидания своего рейса. Ждать надо было долго, поэтому я раскрыл купленную в киоске газету и стал читать, иногда поглядывая на передвижения в зале. Вскоре в десяти метрах от меня появилась та же попутчица в коротком платье и присела в свободное кресло. Я обомлел. Надо же такому быть совпадению.

Разглядев её загорелое лицо, я заметил, что оно вполне милое, даже красивое. Девушка сидела напротив меня на небольшом расстоянии. Заметив, что я рассматриваю её, она стыдливо отвернулась, передвинувшись в кресле слегка вбок. Но мне и профиль её лица понравился. Ниже ничего не было видно из-за загораживающих пассажиров.

Наконец, объявили мой рейс. Странно, но девушка тоже начала собираться. В итоге мы оказались в одном автобусе. Самое удивительное было то, что мы оказались ещё и на соседних сиденьях. Это были последние свободные места.

Автобус шёл из Москвы от Щёлковского вокзала, и мы, получается, его догнали. А на этот рейс в Туле было продано только два билета: мне и моей постоянной попутчице. Просто чудо какое-то!

Кстати сказать, девушка оказалась очень красивой, с нежным и ненавязчивым ароматом приятных духов. Я помог ей положить сумку на полку над нами и услышал её голос:

– Спасибо большое!

– Пожалуйста! Меня зовут Филатом, а Вас?

– У Вас очень редкое имя, я никого не знаю под таким старинным и красивым именем. А меня зовут Ирмой. Будем знакомы.

– Очень приятно! Ирма тоже, наверное, редкость, потому что я впервые слышу такое имя. Оно иностранное?

– Теперь да. В Грузии оно зачастую встречается. Я там родилась.

– Ирма и Филат – звучит гордо! – с чувством произнёс я и спросил: – Может, перейдём на ты?

– Хорошо бы.

– Ты далеко едешь?

– К сестре в Селюково.

– И я туда же к брату.

– Веселее будет напару добираться. Ночь ведь уже, а я боюсь быть одной. Ты знаешь, как туда доехать? Я впервые в эту деревню еду. Мне хотя и объяснили, но могу напутать.

– Всё будет в порядке.

Ирма явно устала и хотела спать. Её веки на огромных карих глазах боролись со сном.

– Спи. Ещё долго ехать. Отдохни.

Через секунду Ирма спала. Ещё через пять секунд её голова коснулась моего Филатовского плеча. С одной стороны, мне было жаль, что разговор с ней закончился, с другой стороны, я волновался, что она проснётся и уберёт голову с плеча. Мне не хотелось бы разрушения той идиллии, в которой мы находились в утопающем в темноте дороги автобусе. Я чувствовал её дыхание, тепло щеки и руки, и мне было очень хорошо.

Я не ловелас, конечно, но в силу тридцатитрёхлетнего возраста имел многократную неосторожность влюбляться. Пожалуй, Ирма красивее всех моих предыдущих знакомых девушек. Сидит рядом со мной без виртуальных вариантов,

сладко спит.

Хотя, будучи на автовокзале, я чувствовал усталость и желание поспать, то теперь сон как рукой сняло. Я размечтался о дальнейших отношениях с Ирмой. Её голос иначе как ангельским не назовёшь. Я уже начал ревновать, думая о том, что вдруг она так же спала на другом мужском плече, хотя моё тоже не было ранее неприкосновенным для дам. Я смотрел на её изящные руки, искоса разглядывал лицо, насколько это было возможно. Во мне возникло неимоверное желание поцеловать это Божественное создание. Я не мог себе такого позволить, но надежда на осуществление желаемого вдохновляла меня ещё больше. Мне хотелось, чтобы дорога не кончалась и вела нас хоть на край света.

Уже рассветало. С первыми лучами солнца лицо Ирмы стало ещё краше. Во мне появилось трепетное, как к младенцу, желание защищать её от тряски автобуса, от света в глаза из окна, ото всего, что бы принесло ей хоть малейшее неудобство. Я словно растворился в ней, чувствуя, что душа моя уже принадлежит её душе. Мне не доводилось испытывать такого чувства ранее. То были приключения и забавы, а сейчас я влюблён так, что уже счастлив, как никогда.

***

В Суворове мне удалось договориться с водителем-частником довезти нас в Селюково. Дорога, если её можно так назвать, шла вдоль исконно российских красот. Мы шутили.

Ирма, немного отдохнувшая на моём плече, чувствовала себя превосходно, хохотала самым заразительным смехом, какой я не слышал в своей жизни.

В паузах я думал о том, что, слава Богу, уберёгшему меня от женитьбы на какой-нибудь из тех девчат, что встречались раньше. Вот на ком надо жениться!

– Ирма, где ты была? – случайно произнёс я вслух свою мысль.

– В каком смысле? – удивлённо переспросила она.

– В каких городах, странах? – выкрутился я.

– В Тбилиси я родилась, живу в Москве, бывала в Питере, в Пскове, в Омске, в Барнауле, в Йошкар-Оле и в Казани. Я работаю в страховой компании и езжу с проверками наших филиалов в разных городах.

– Меня тоже в командировки частенько направляют. В последний раз я вернулся из Украины.

– Ой, я совсем забыла! Я же бывала в Крыму в Симферополе, в Алуште, в Бахчисарае. Отдыхали мы там с родителями.

– А кто твои родители?

– Мама работает вместе со мной, но на несколько чинов поглавнее. Папа военный, полковник. Его по службе направляли в Грузию, где я и родилась, когда они с мамой там жили.

– А мои живут в Томске. Знаешь, как называется улица, на которой их дом стоит?

– Ну откуда мне знать?

– Трансформаторная!

– Ну и что? Есть в Йошкар-Оле улица Водопроводная, только водопровода нет. Люди с вёдрами ходят к колонке набрать воды. А водоканал с них ещё за полив земельного участка, за пойку скота деньги берёт. На этой и близлежащих улицах ещё и канализации нет, надо какую-нибудь канализационной назвать. А где телефонов нет, назвать телефонной. А на Трансформаторной в Томске электричество есть?

– Есть, а остальное, как в Йошкар-Оле. Там до сих пор асфальта нет, нужно было назвать асфальтовой.

– Асфальтовой нужно полстраны назвать или автодорожной.

– Филат, а что делают твои родители и почему они дали тебе такое имя?

– Работают в институте. Их из Москвы потянуло помочь периферии в качестве образования. Им наобещали золотые горы, они решили рискнуть.

– А что? Вернуться-то нельзя?

– Не хотят. Говорят, что им там спокойнее, даже квартиру в Москве продали. Мне помогли купить. А имена нам с братом не как у всех дали потому, что отец не любит как у всех. Мне Филат, брату Прохор.

– Прохор тоже редкое имя, но в фильмах революционных встречается. А зачем надо было продавать квартиру, а потом покупать для тебя?

– Прежняя была в «хрущовке» из силикатного кирпича, хотя и пятикомнатная, но тесная, а новая всего лишь четырёхкомнатная, но очень просторная. Родителям в Томске домик выделили, а я купил себе «сталинку» с их помощью. Я тогда собственным бизнесом занимался, денег хватало, но они принципиально выделили мне мою долю от продажи.

– А сейчас ты не занимаешься бизнесом?

– Меня уговорили поработать на государство.

– Нравится?

– Сейчас начинает надоедать, вскоре, возможно, вернусь в бизнес. Хотя на государственной работе большинство только бизнесом и занимается. Затрат никаких, а деньги люди несут за всё буквально. Кабинет, секретарь с кофе, машина, телефон, бензин, канцтовары, даже сотовая связь, банкеты, командировки, коммунальные услуги, что надо и не надо – это всё оплачивается из бюджетных народных средств. Чем не бизнес? Даже воровать не обязательно, всё равно воруют. Надоела мне такая компания!

Мы вдруг услышали голос водителя, про существование которого совсем забыли:

– Я работаю чиновником и подрабатываю частным извозом по вечерам и ночам – это как?

– А кем Вы работаете? – спросила Ирма.

– Начальник отдела культуры администрации. Зарплата финиш, денег шиш. Банкеты бывают такие, что спиться можно. Но семье от этого не легче. Одеваться нужно, кушать хочется.

– Не тот профиль Вы выбрали, уважаемый. Надо было бы становиться начальником строительного отдела хотя бы. Подпись, и Вам что-нибудь строят, вторая – снова строят. И местность не та, размаха здесь нет, не те величины! – сделал вывод я.

– Это точно, хотя воруют везде, – заключил водитель.

Тема разговора сменилась. Снова пошли шутки и смех.

– Приехали! – сказал, наконец-таки, поглядывая на часы,

работник культуры, останавливая машину напротив деревянного клуба с невысоким частоколом, поредевшим, судя по всему, от танцевального искусства посетителей.

– А почему здесь? – спросил я у водителя.

– А где надо-то? Тут легче найти нужных вам людей. Можно в клубе спросить у кого-нибудь.

– Давайте я пока спрошу, а Вы подождите меня.

– Хорошо.

Обшарпанный клуб был открыт. В нём кишело людьми. В левом крыле была распахнута дверь в большой зал, через которую виднелись ряды раскладушек, заправленных в старой пионерлагерной манере. Я прошёл в это помещение и спросил у первого попавшегося навстречу парня:

– Здравствуйте, мне нужен Семёнов Прохор, где его можно найти?

– Здрасьте, а вот он у окна, – указывая одной рукой и поправляя на носу очки другой, ответил парнишка и крикнул в ту сторону: – Проня, к тебе гости.

Прохор повернулся на звук и засиял от радости.

– Филат! – почти бегом подбежал ко мне и крепко обнял: – Молодец, что приехал, я очень надеялся.

– Привет, братишка! – с трудом выговорил я, зажатый, как в тиски, Прохором. – Пошли на улицу, там нас ждут.

В обнимку мы вышли на улицу к машине. Ирма стояла рядом с ней и выглядела красивей, чем фотомодели лучших автосалонов Москвы. Даже неказистая техника работника культуры не подкачала картину.

– Знакомься, Ирма, это – Прохор, – и, обращаясь к брату, – а это – Ирма.

– Очень приятно, Вы сестра Инги? Копия ведь! – восторженно заговорил Прохор. – Я её сейчас позову, она в правом женском крыле. Я мигом! – и убежал в клуб.

Ирма не успела ему даже ответить.

– Интересно! Они, оказывается, знакомы, – удивилась она.

– Сейчас всё узнаем, – подытожил я.

– А я долго буду тут вас караулить? – занервничал водитель, про которого все забыли. – Пора и честь знать, и расплатиться.

– Минутку, вот, пожалуйста, – забрав из салона наши вещи, я протянул ему купюры. Тот, взяв, рванул с места.

Мы направились к клубу. Навстречу нам выбежали Прохор с девушкой, похожей на Ирму.

– Вот дела! – почесал я затылок, глядя на обнимания, поцелуи восторженных встретившихся сестёр.

– Я Инга, в Вы Филат?

– Да, очень приятно.

– Очень. А мне про Вас Прохор все уши прожужжал.

– Пошли в клуб, надо вас разместить и завтраком накормить. В баню пойдёте с дороги обмыться?

– В баню? А душа нет? – удивлённо поинтересовалась Ирма.

– Нет, здесь цивилизация в бане из тазика. Но всё равно тут здорово! – успокоила Инга.

– Инга, можно с Вами на ты? – поинтересовался я.

– Нужно, конечно!

– А ты тоже в Грузии родилась?

– Нет я в Москве, но имя, как у Ирмы, грузинское. Папа так захотел.

– А у него тоже грузинское имя?

– Его Георгием зовут.

– Ясно.

Меня разместили в левом крыле клуба, а Ирму в правом. Они с Ингой ушли в баню, а мы с братом в ожидании их присели на лавочку у крыльца поболтать.

– Ну, Прохор, рассказывай, в чём нужна моя помощь?

– В свадьбе.

– Какой?

– А ты не понял что ли? Нашей с Ингой. Завтра бракосочетание и венчание.

– Здесь?

– А почему нет. Тут красота, природа, свежий отдых. Вот здесь, перед клубом, столы поставим.

– Ну ты, Прохор, даёшь! Значит, ты нас на свадьбу пригласил? Вот это да!

– А ты что? Против?

– Нет, конечно. А родители что скажут?

– А они прилетят на самолёте сегодня в Тулу, вечером будут здесь. У Инги тоже скоро приедут.

– А почему так всё тайно?

– Сюрприз! Может, и другие родственники приедут, ведь мы много телеграмм послали. Вы первые приехали. Ирме телеграмма, видно, раньше пришла, чем её родителям, но мы ездили вечером в Чекалин и всех обзвонили. Тут телефон только один, и тот уж неделю сломан.

– Давно знакомы с Ингой?

– С первого курса.

– А меня почему с Ирмой не познакомил с первого курса?

– Я сам с ней только что познакомился. Слышал про неё, что похожи очень, что старшая сестра, но мы в Туле, а вы в Москве.

– А здесь как оказались?

– Преддипломная практика и помощь селу.

– В этой дыре?

– А мне здесь нравится! Красиво, и люди хорошие. На днях в футбол играли с местными. Тут есть поле специальное. Мы выиграли 3:2.

– Молодцы. А брачная ночь где будет? И потом где?

– Это не проблема, можем и тебя устроить тут рядом.

В это время в рубленой бане, пока Ирма мылась, шёл такой же примерно разговор между сёстрами.

– Ты любишь его? – спросила в довершение Ирма.

– Да, очень! Он такой хороший! Я его на первом курсе, как только увидела, полюбила. На вступительных экзаменах не заметила, голова забита была зубрёжкой, а с первого сентября всё – любовь!

– А мне Филат очень понравился. Я всю дорогу от Тулы до Суворова голову у него на плече держала, и мне было так приятно, что во сне я это чувствовала, как наяву. А шутник он какой! Ночь не спал, а держится крепышом.

– Прохор такой же.

– Мне цыганка вчера нагадала, что я через два дня замуж выйду, и парня мне какого-то показала, что в Москве у себя на балконе стоял. Выходит, обманула, я ведь здесь, а он там.

– Значит, из-за моей свадьбы твоей не будет?

– Не знаю я, разве можно верить цыганке?

– Они разные бывают.

– Ну ладно, пошли, а то братья заждались уж нас.

– Да уж.

Пока я мылся, брат, сидя в предбаннике, рассказывал мне о том, что у него в планах на будущее, спрашивал о моей работе и о многом другом:

– А ты жениться не собираешься? Уж возраста Христа достиг. Не скучно одному-то?

– А вот на Ирме и женюсь! Как в Москву приедем, так и женюсь!

– А зачем ехать в Москву, чтобы жениться? Давай завтра с нами.

– Ты что? Мы вчера только познакомились.

– Ну и что?

– Как что? Под венец с незнакомым человеком?

– Мне показалось, что ты в неё уже влюблён по уши.

– Есть такое дело. У меня раньше всё просто было: нравится или не нравится, а сейчас я спокойно смотреть на неё не могу. Пока она в бане была, я с ума сходил без неё, а сейчас тороплюсь, чтобы её быстрее увидеть.

– Пену-то смой сначала и одежду надеть не забудь! – засмеялся Прохор.

– Тебе шутки, а мне торопиться надо!

– Вот и женись!

– Опять шутишь, остряк-самоучка! А что за преддипломная практика в июне?

– А у нас её до диплома не было, поэтому после диплома отрабатываем.

– Так бывает?

– В России всё бывает! Сказали что не выдадут дипломы, пока здесь не отработаем. Сегодня последний день, но нас из-за свадьбы освободили, а завтра и бракосочетание, и торжественное вручение дипломов. Представляешь, нам по нашей просьбе сюда их привезут, деканат с преподавателями прикатит, заодно на свадьбе и на выпускном погуляют.

– Здорово! Всё, пошли!

– Да, сплошная романтика! Пошли! Полотенце здесь оставь, девчонки в стирку заберут.

Мы вернулись к клубу, где на той же лавочке сидели Ирма и Инга, ожидая нас.

– Все позавтракали и уехали работать, нас уж несколько раз в столовую приглашали – пойдём? – спросила Инга.

– А удобно? – поинтересовался я.

– Здесь всё очень удобно! Пошли, надо позавтракать обязательно.

Через дорогу от клуба, немного наискосок, нас встретила изба, источающая кухонный аромат. Мы зашли и присели на огромные деревянные лавки за мощный огромный стол. Нам принесли дежурные выпускницы каждому по пол-литровой кружке молока из стоящих рядом дюралевых фляг, всем по глубокой тарелке салата из помидоров и огурцов, обильно посыпанных зеленью и политых сметаной, по такой же тарелке варёного целикового картофеля в зелени, обильно политого подсолнечным маслом, пахнувшим семечками. Затем внесли две сковороды с крупными кусками жареного мяса. Белый пухлый хлеб поставили посередине стола, нарезанный пышными ломтями, со словами:

– Приятного аппетита, кушайте на здоровье, что Бог послал!

Глядя на это количество вкуснятины, Ирма воскликнула:

– Я столько за три дня не съем! Вы что?

– Я тоже не смогу столько съесть, хотя запах отменный, хоть режьте меня! – взмолился я.

– Кушайте и никого не слушайте, – важно произнёс Прохор.

– Опять шутишь?

– Это не я. На обед обычно ещё и первое бывает. Кстати, молоко сейчас можно выпить, потому что компот ещё в меню. Так нас сельчане кормят, чтобы лучше работали. В первые дни мы до обеда работать не могли от переедания, и с обеда до ужина, а после ужина до завтрака, а теперь привыкли.

Снова появились девчата, дежурившие по кухне, со стеклянными пол-литровыми кружками красивого компота для нас:

– Угощайтесь на здоровье!

– О-о-х! Спасибо! Закормите нас совсем! – сказала Ирма им вслед.

– Вы в Москве своей уже и кушать отвыкли! Вот, что значит гиподинамия, диеты, компьютеры, метро, сидячая работа, загазованность, – вынес резюме Прохор.

– Да, Инга, помнишь в Крыму? Поехали в горы на вершину, а нам плохо стало, тошнило, голова кружилась.

Мы вышли из машины, инстинктивно подошли к выхлопной трубе, подышали угарным газом, сразу ожили! Помнишь? – спросила Ирма.

– Да уж.

– Ладно, кушайте и никого не слушайте, а то ковыряете в тарелке, словно в ресторане. Здесь всё натуральное. Молоко утренней дойки из фермы принесли, телята на отборной травке паслись, овощи утром из теплицы доставили. Всё отличное, не то, что в супермаркетах продают, – наставлял Прохор.

– Хорошо тебе говорить, – воспротивился я, – у меня желудок уже не принимает. Но вкусно, давно так приятно не кушал. Вроде ничего особенного, но лучшего и придумать невозможно.

Сколько смогли съесть, столько съели. Можно не обедать теперь. До вечера наелись. Хорошо в деревне, особенно, если не работать. На переполненный желудок вряд ли много сделаешь.

Все сказали дежурным спасибо.

– Там ещё кто-то к вам приехал, – на выходе из столовой сообщила нам в ответ дежурная, – приводите завтракать.

– Спасибо! Обязательно приведём, – обнадёжил девушек Прохор.

У клуба на лавочке томимые ожиданием были родители Ирмы и Инги.

– Мама! – вскрикнули хором сёстры.

Маленького росточка, внешне похожая на своих дочек, она сидела рядом с крупным мужчиной словно ребёнок возле своего грозного отца, хотя он был её мужем, папой всё тех же девочек, которые бегом помчались через дорогу, чтобы обнять и поцеловать своих родителей.

– Папа! – послышалось девичье хоровое восклицание.

Объятья и поцелуи встретившихся родственников были очень душевными и радостными.

Прохор также прибавил скорости шагам, я, естественно, за ним. Через несколько мгновений мы стояли возле вдохновлённой встречей компании.

– Знакомьтесь! – воодушевлённо произнесла Инга. – Это Прохор, про которого я всё время рассказывала, и его старший брат Филат. Прохор, – обратилась она к жениху, – вот моя мама Екатерина Ивановна и мой папа Георгий Николаевич.

– Здравствуйте, очень приятно! – ответили мы хором.

Георгий Николаевич протянул нам крепкую руку для пожатия,

которую мы поочерёдно уважительно подержали.

– Взаимно, мы видели Ваши, Прохор, фотографии, но Вы сейчас выглядите намного интереснее, – сделала комплимент Екатерина Ивановна, – неудивительно, что Инга остановила свой выбор на Вас.

– Общайтесь с нами на ты, пожалуйста, а то возникает ощущение официоза. Хорошо? – вежливо предложил брат.

– Как пожелаете, молодые люди! А ваши родители ещё не приехали?

– Пока нет, Екатерина Ивановна, но скоро должны приехать. Вам, наверное, хотелось бы ополоснуться с дороги и позавтракать? – побеспокоился Прохор.

– Нет, спасибо, мы делали остановку у речки и искупались, а от завтрака не отказались бы, только руки бы помыть, – впервые заговорил Георгий Николаевич. – Здесь есть столовая?

– Я Вас отведу, – засуетился жених.

– Извини, пожалуйста, разреши нам пообщаться за завтраком с дочерьми, – ответила будущая тёща.

– А вы, молодые люди, пристройте из той машины куда-нибудь наши вещи, – предложил будущий тесть, указывая на синий «Фольксваген», стоящий у частокола в тенёчке под высокой берёзой, и протянул нам ключ.

– Нет проблем! – снова хором ответили мы.

Георгий Николаевич немного странно взглянул на нас на секунду, но тут же взял под руку свою жену, и они отправились с дочерьми завтракать.

Вещей было немного, и мы быстренько занесли их в небольшую комнату с двумя заправленными раскладушками посередине и ударной установкой в углу. Прохору выделили складские под ночлег гостей, надеясь, что у солидных людей не пропадёт никакая аппаратура. На подоконнике стояла ваза со свежими полевыми цветами. Я подумал: « Молодец Прохор! Успел когда-то!»

Снова присели на лавочку. Кругом тишина, лишь изредка посвистывала какая-то птичка, не мешая тишине царить в этом благоухании.

– Кстати, тут за клубом в ста метрах речушка проходит. Если будет желание, можно искупаться, – заговорил со мной брат. – А как ты находишь на первый взгляд её родителей?

– Не только её, а их. Нормальные вроде бы. И приветливые. Тебя до небес тёща приподняла. Радуйся, жених!

– Дай-то, Бог! Лишь бы с нашими родичами сдружились.

– Должны подружиться!

– Надеюсь!

– Ты к свадьбе что-то не готовишься? Смотрю я на тебя и удивляюсь твоему спокойствию.

– Ты что? У меня коленки тряслись во время знакомства.

Боялся, что начнут орать, возьмут в охапку Ингу и увезут. Я даже волнуюсь. О чём они там разговаривают интересно? Мы ведь у них благословения не спрашивали, сами всё решили.

– Вот сегодня и надо спросить, когда наши приедут, чтобы вместе все были.

– Это мысль. А к свадьбе всё готово. Обе группы из потока продумывали, что и как до мелочей. Постарались так, чтобы денег не тратить много. Сельская администрация и деканат помогают. Вот про организацию свадьбы, венчание, столы и веселье я ни капельки не волнуюсь. Как сказал наш куратор, будет и на нашей улице свадьба.

– А где он?

– В Туле, поехал за знакомым батюшкой из «Двенадцати Апостолов» и за преподавателями с деканатом. Выездное будет венчание в администрации, там же и регистрация.

– А так можно?

– Здание сначала осветит батюшка, всё подготовит, как надо, тогда можно будет. Сделали исключение ради такого дела, заодно благословение выпускникам должен дать и напутственное слово на будущее.

– Ну, ты как почётный выпускник и жених Селюковского уезда!

– Есть немного, – с лёгкой важностью в голосе отметил Прохор.

– Необычная свадьба получается.

– Необычно, конечно, но в этом что-то романтическое есть, которое не только мы запомним на всю жизнь, но и все остальные. Может быть, кто-нибудь об этом книгу напишет.

– Лишь бы не детектив.

– Типун тебе на язык, шутник!

– С утра ты всё шутил, дай и мне пошутить.

– Ты, брательник, что-то к Ирме охладел, не шутишь, не разговариваешь с ней совсем. Как искупался в баньке, так и притих. Смотришь на неё жадными глазами и молчишь.