Buch lesen: «Угарит»
Часть первая. Город Угарит
1
…Самолет наконец-то пошел на взлет, я откинулась в кресле и, прикрыв глаза, сказала себе: всё! Отпуск впереди недолгий, но самый зато настоящий отпуск. А трудовые будни – плюнуть на них и забыть. Последние дней десять – это вообще был какой-то полный трындец, с бесконечной беготней по заказчикам, сдачей работ, выбиванием гонораров, да прочей лабудой.
Труднее всего пришлось с Меценатычем. В советские времена подвизался он в должности чабана в совхозе «Нижние Саксаулы» (ну не чабана, конечно, а какого-нибудь старшего помощника младшего инструктора райком-горкома-профкома, впрочем, какая разница?), а вот тут повадился опекать новорожденные артистические дарования. Меценатыч выкупил особняк в районе Остоженки, переоборудовал его под художественную галерею и заказал випам своим на подарки полторы сотни керамических верблюдов, раскрашенных в национальные нижнесаксауловские цвета.
Я забыла про сон и еду, но заказчику постоянно что-то не нравилось – то выражение верблюдьих морд, то постановка передних ног, то подробности верблюжьей анатомии, в которой, надо признать, разбирался он отлично… Я уж и не надеялась закончить все до отпуска, но в последнюю минуту Меценатыч все же смилостивился и не только расплатился за заказ, но и сверху добавил, шепнув при этом на ушко, на какие цели, по его мнению, стоило бы пустить незапланированную премию.
Покраснев до слез и с трудом подавив вполне законное желание залепить художественно одаренному сыну степей по морде, я выхватила у него конверт с купюрами и чуть не бегом бросилась к такси – на сборы оставались считанные часы. Даже волосы покрасить не успела! Впрочем, плевать, не так уж и заметно, что корни начали отрастать. Две недели можно и слегка пегой побегать, кто меня там разглядывать-то будет, в этой Латтакии? Можно подумать, в тургруппах бывает на кого глаз положить. Сплошные раскормленные папики при взбалмошных тетках, мечутся себе между ангарами с кожами и ювелиркой. В Анталии, по крайней мере, так и было. И нужна им моя пегая грива? Вот еще! Вернусь – тогда и смотаюсь к Аллочке на Арбат, заодно будет, о чем потрепаться. Не забыть бы только ей камней привезти, а то съест на ровном месте и как звать забудет, совсем на своей ювелирке голову потеряла.
Кинув в сумку первое, что попалось под руку, я рухнула в весьма приблизительно расстеленную постель, чтобы ровно через минуту вскочить под верещание будильника. А потом… потом как обычно: обжигающий глоток кофе, полупустой утренний город за окном такси, нудная проверка в аэропорту, и, наконец, всё… Свобода! Свобода… Свобода?
Первые два сирийских дня не хотелось никуда ходить и ничего делать. Стоило открыть дверь на улицу, как я натыкалась на плотную стену жары, а в лицо бил раскаленный ветер из диких и вольных пустынь. Хамсин, так они его называли. С утра до вечера я валялась на пластиковом топчане у берегов Средиземного, подумать только, моря, или в более-менее комфортном шезлонге у самого бортика бассейна, если место успевала занять. Изредка окуналась, выбирая момент, когда поблизости оказывалось как можно меньше народа, и снова падала на высохшее в две минуты парусиновое ложе.
На третий день прибрежной жизни в окружающей среде обнаружилась пара поджарых мускулистых братушек-болгар. Славянское братство не подвело, пляжный волейбол – тоже, так что к обеду жизнь из растительно-занудной превратилась в активную и даже интересную.
После ужина я спустилась в бар и едва не оглохла от того, что там считалось музыкой. Помнится мне, что-то такое любили крепкие бритоголовые дяденьки в малиновых пиджаках, они тусовались в баре, возникшем в три ночи вместо детской изостудии, мама меня так и не успела туда сдать. В изостудию, имею в виду.
Я честно сидела полчаса в обнимку с коктейлем и пыталась наслаждаться страданиями певца, рвущими душу на британский флаг. Родной брательник тех дяденек, он точно оттягивался между двумя «ходками», а я не выдержала и сбежала в зимний сад, прикинув, что уж там-то наверняка не было об эту пору ни души. Там и вправду лишь зеленые попугайчики язвительно переругивались, шныряя между ветвей, да солидный тукан с ослепительно оранжевыми ободками вокруг глаз чистил когтем клюв, периодически склоняя голову набок и показывая длиннющий, скрученный на конце колечком тонкий язык. И откуда у них тут тукан? Они же, вроде, из Америки…
Коктейль оказался на удивление хмельным, так что если бы кого-то еще из постояльцев отеля угораздило в этот час забрести в зимний сад, они увидели бы великовозрастную тетеньку… ну ладно, не тетеньку, а большую девочку, самую чуточку за двадцать, играющую с самой собой в классики на плиточных дорожках между пальмами.
А на следующий день для желающих была экскурсия. И кто бы мог подумать, что тут у них, совсем рядом с отелем, развалины какого-то города? Я так и не могла запомнить его название, что-то такое угарное, угараемое… неважно! Древнющая древность в шаговой доступности, а не только морские волны и античные торсы полузнакомых парней.
Честно говоря, торчать у бассейна мне уже порядком поднадоело, да и плечи давали себя знать. Как их не мажь, а против здешнего солнца толковой защиты все равно нет. Так что записалась я на ту самую экскурсию еще накануне: выслушала, что прямо после завтрака наша группа отправляется куда-то в совсем дальние края, поэтому питье-галеты желательно взять с собой сухим пайком, кормежка будет в неопределенное время. Короче, спасение утопающих… ну и так далее…
С утра я закинула в рюкзачок бутылку родниковой воды, пару банок с колой, упаковку самого простого печенья и устроилась у окна, поближе к водительскому месту – с детства люблю, чтобы было всё было видно. Группа наша особым рвением к античности не пылала, так что мест хватало. Похоже, в эту поездку вообще собрали энтузиастов из самых разных групп, потому что кое-какие лица попутчиков мне уже были знакомы по предыдущим дням, а некоторых я вообще видела впервые.
Смуглый кареглазый гид Фатих, уверял, что русский язык он выучил еще в Советском Союзе в эпоху исторического материализма. Мы с ним, в итоге, оказались чуть ли не земляками, ведь жила я в Москве в двух шагах от родного фатихова Лумумбария. Фатих забавно коверкал слова, называл дам Наташами и Сонечками, отдавая дань Великой Медведице русской литературы, и старательно намекал, что если его совсем хорошо попросить, то он покажет секретный путь к пещере Али-Бабы, перепрофилированной под нужды заезжих туристов.
Я увлеклась наблюдениями за гидом, и в какой-то момент поняла, что сочиняю очередной забойный пост. Ну что ты будешь делать? И в отпуске от мыслей о ЖЖ покоя нет! Кстати, у них там, в отеле, кажется, на первом этаже было Интернет-кафе… Чур меня, чур! У них и клавиатуры русской нету… наверное. Будем считать, что нет!
За бортом сначала мелькали всякие пригородные постройки, тесно скучившиеся домики, грустные лопоухие ослики, до смерти надоевшие еще в Москве верблюды, оборванные мальчишки, выбегающие на обочины и протягивающие к самым окнам всякую дребедень. Потом пейзаж стал куда более скучным, вместо поселков пошел сплошной песок с торчащими тут и там пальмами и еще какой-то экзотической растительностью, а на горизонте неожиданно замаячили невысокие холмы.
Как раз у подножия одного такого холма, гордо поименованного Фатихом словом «гора», наш автобус и остановился. Группа высыпалась наружу и потянулась куда-то вверх, следуя за гордо шествующим впереди экскурсоводом. Судя по его словам, за этой полосой препятствий должны были лежать руины невообразимо прекрасного древнего храма. Оставалось надеяться, что эти руины и вправду стоили того, чтобы так безжалостно портить собственную шкурку, пробираясь сквозь заросли каких-то жутких аксакалов…. или саксаулов? Короче, этой шипастой колючей ерунды, которая росла тут со всех сторон.
Мелкие камушки на каждом шагу норовили набиться в мокасины, я успела раз десять мысленно обругать себя за легкомыслие – кроссовки надо было надевать, а не эти не пойми какие туфли. Остановившись в очередной раз, чтобы вытряхнуть из набившийся в туфлю мусор, я вдруг боковым зрением заметила справа от дорожки какую-то расщелину – не расщелину… скорее, полуосыпавшийся вход в пещеру, какие встречаются порой в Крыму. Приотстав от группы и делая вид, что меня больше всего занимают диковинные бело-розовые цветы, распустившиеся на почти голых колючих ветвях, я никак не могла оторваться от пещеры – слишком уж велико было искушение забраться внутрь и хоть одним глазком глянуть, что там и как.
В какой-то момент доводы благоразумия едва не одержали верх, но перед глазами проплыли старые, почти забытые иллюстрации из детской книжки: диковинные шестилапые звери, подземная река, берущая начало у стен пещеры, призрачный свет от фосфоресцирующих шариков, и, главное, подземный город рудокопов, таящийся где-то в недрах… Понятное дело, никаких зверей, рек и подземных городов для меня там никто не заготовил. Но… зной, казалось, куда более жгучий, чем в предшествовавшие дни, уже успел заставить меня пожалеть о собственном авантюризме. Купалась бы себе сейчас, отсиживалась в кондиционированном сумраке бара, так ведь нет… полезла в эти доисторические каменоломни. Из пещеры, меж тем, тянуло прохладой. Не промозглостью, а именно легкой, приятной прохладой, так, что удержаться было просто невозможно.
Чуть-чуть поколебавшись, я отбросила последние сомнения. Ну что особенного случится, если я чуть-чуть переведу дух в теньке, а потом догоню остальных? Все равно без меня не уедут, а задерживать я никого особо и не собираюсь. Ну подумаешь, увижу на полторы траншеи меньше, чем все остальные, велика беда!
И я, оглядевшись и удостоверившись, что никто за мной не наблюдает, проскользнула вглубь пещеры…
2
Ну и куда, спрашивается, ее понесло, эту девчонку? Что ей там такого привиделось? Или она, к примеру, спелеолог, не может спокойно пройти мимо любого природного явления в виде дырки в земле? Или, вернее, шило в одном месте покоя не дает? Место, кстати, вполне симпатичное, особенно в этих шортиках. Слишком откровенно для местных, ну да с ними ей чаи не распивать. А я что? Я в отпуске. Первом за три года настоящем отпуске… Еще и на родном Ближнем Востоке! Ну в принципе, самое время присмотреться к девчонкам.
И что меня понесло за ней? Вот уж ни разу не забота о ее безопасности. И не запал я на нее – ну, видел до того на пляже, ладная такая фигурка, загадочно-отстраненный взгляд, шевелюра такая разлетистая, светлая, только, кажется, крашенная. А может, и нет. В общем, местные на нее пялились бы только так, будь они там на пляже. Непривычны они к девушкам в купальниках, да еще блондинистым.
Мне просто интересно стало: чего это экскурсовод с таким сомнением на эту дыру посмотрел, когда его спросили: «а там что?» Вроде как сам он ее впервые видит и вообще спешит подальше от нее отойти. А вдруг там всё самое интересное? Вдруг нераскопанное что-то, ну вот в Кумране полез парнишка в пещеру за козой и нашел свитки, которые всю историю перевернули – может быть, и здесь что-то подобное. Так что и я полез в ту дырку, и тоже, можно сказать, за козой. Тем более, что фонарик у меня был с собой. Фонарик, хороший складной нож (главное было, не забыть сдать его в багаж в аэропорту), фляжка, так еще кое-что по мелочи. Привычка просто такая, с армейских еще времен – выходя на целый день, брать с собой всё самое необходимое. Особенно если выход в пустыню.
А группу догнать мы бы легко потом успели. Она и так еле плетется – у половины вон какие животики, а из мужиков кто-то уже пивка успел хорошо принять. Отдыхают… И жара здешняя им непривычна. Ну что ж, у всех свои представления о прекрасном.
Так что в пещеру полезли мы двое. Не вдвоем, а именно двое – сначала она, потом я. Девчонка еще запищала так смешно: «Ой, кто там?», – когда я стал протискиваться внутрь, загородив ей весь свет. «Свои, свои, не бойся» – сразу на «ты». Когда в одной пещере – это уже, можно сказать, вместе, чего церемониться.
Пещера с самого начала показалась какой-то подозрительной. Узкий вход, бугристые стены в потеках, но не в этом даже дело. Этот запах… Я не то, чтобы часто лазил по пещерам, не знаю, как там обычно пахнет, только здесь пахло не просто сыростью и камнем, а чем-то еще, и запах как будто неуловимо менялся – то неуловимо тянуло дымком, то затхлостью, то и вовсе таким, чему трудно подобрать название. Луч фонарика выхватывал куски стены – то ли садились батарейки и слабел свет, то ли рука у меня подрагивала, но выглядело всё так, будто стена немного шевелится, и этот выступ – не совсем такой, каким был только что, а там, в углу, возник какой-то сталактит, которого я не заметил раньше.
Я стоял и обалдело шарил лучом по стенам пещеры. Чувствовался сквозняк, значит, где-то был другой выход, или хотя бы щель. Наверное, оттуда шли и запахи – может быть, у другого выхода стояла какая-нибудь забегаловка, оттуда и дымок, и запах жилья…
– Как странно здесь! – вдруг сказала девушка, и добавила, чуть помолчав, – и страшно!
– Да ничего особенного, – бодренько отозвался я тогда, хотя на самом деле вполне был согласен.
– А представляешь, вот эти камни, – вдруг продолжила она, – у них же своя жизнь! Тысячелетия, десятки, сотни тысяч лет растет такой камень. Как живое существо.
Она погладила каменный выступ причудливой формы. Кажется, это называется сталагмит?
– Представляешь, – вдруг сказала она, – он был тут, еще когда тут были эти древние, как их там?
– Угаритяне, – уточнил я.
– И еще задолго до них! Ему, может быть, двести или триста тысяч лет. Когда в этой пещере жили питекантропы, он был совсем-совсем маленький.
– А почему ты думаешь, – спросил я больше из занудства, чем из интереса, – что тут жили питекантропы?
– Ну, я не знаю, как правильно называются эти люди, может быть, неандертальцы, или еще как-нибудь. Но мне почему-то кажется, что они тут жили. Что вот этот вот камень их помнит, и нас запомнит, хотя что такое наша жизнь по сравнению с его жизнью… краткий вздох. И всё.
– Поэтично, – согласился я.
– И в этой самой пещере… – продолжила девушка, но я не расслышал продолжения. Фонарик мигнул раз, и мигнул снова, и погас окончательно, а земля под ногами как будто стала расползаться, и затрещали камни, словно мы залезли в чрево гигантского окаменелого ящера, и вот ящер задышал, очнувшись от векового сна. Я инстинктивно присел, закрыв руками голову, а девчонка даже не завизжала, хотя тут и была настоящая опасность – как-то изумленно охнула:
– Землетрясение!
Я и сам так подумал тогда, хотя отчего бы это во время землетрясения мигать фонарю? Ну, допустим, совпало так. Или какая-то аномалия в воздухе, электрические разряды, как во время грозы… ну не разбираюсь я в этом. А в такой пещере, казалось, и воздух был другой, и камень, и стены, и мы сами стали совсем не такими, как на поверхности.
– Голову береги! – только и крикнул я девушке в кромешной темноте. В темноте? Фонарь погас, но почему пропал свет из входного отверстия?
Но заметил я это не сразу – пещера ходила ходуном, и совсем это не было похоже на обычные землетрясения, когда качнется земля, да и только – пол вздувался и опадал, бурлил и перекатывался под ногами. Страшно было? Да страшно – не то слово! Это был животный, древний, темный ужас…
А девчонка не визжала – только вцепилась мне в руку, и как только нашла в темноте!
И вдруг все стихло. Я осторожно освободил руку (синяки, наверное, будут!), встряхнул фонарик. Но гореть он явно не хотел – пришлось достать зажигалку. Зажигалка сработала – чем примитивней техника, тем надежнее. Хорошо бы еще кресало и огниво… с инструкцией по использованию, разумеется. А то я даже не представлял себе, как они выглядели на самом деле.
В колеблющемся свете зажигалки пещера, казалось, стала совсем иной. Хотя… тот самый малоприличный нарост был вроде как на месте. Это из-за игры света и тени, или он в самом деле стал теперь чуть ниже, чем раньше?
– Вход завалило, – обреченно сказала девушка. Мне определенно нравилось, что она не паниковала – это и мне придавало уверенности. Если она сознает всю серьезность положения и не пищит, то мне уж и подавно нельзя разнюниться.
– Ничего, выберемся, – не слишком-то уверенно ответил я, – разберем завал, и…
– Смотри! – показала она на огонек зажигалки.
– Чего? – переспросил я и тут же его потушил, – будем газ экономить, а то хватит ненадолго.
– Зажги снова! – потребовала она, и я, было, решил, что она трусит в темноте. Впрочем, и я себя чувствовал не вполне уютно.
– Ну, вот… – маленький огонек заплясал в моих руках.
– Видишь, колеблется?
В самом деле, он наклонился и немного дрожал! Значит, воздух не стоял неподвижно, в пещере действительно был другой выход.
– Меня, кстати, Веней зовут, Вениамином – сказал я в ответ. Ну да, если уж попали в такое положение вдвоем – надо хотя бы познакомиться.
– А меня Юлей, – ответила девушка, – я из Москвы.
– Я тоже, очень приятно!
– Приятно будет, когда выберемся, – решительно ответила она, – пошли искать, где тут еще одна дыра.
И мы пошли искать. Ну да, сказать куда легче, чем сделать. Справа от меня оказалась стена, я вытянул руку, и, ощупывая стену, медленно продвигался вперед, а Юля придерживала меня за рукав слева. Зажигалку я пускал в ход только изредка – берег газ.
Оказалось, что пещера вытянута – стена скоро появилась и с левой стороны, так что Юле пришлось идти за мной. Пол, как ни странно, был довольно гладким, хоть и бугристым – возможно, в сезон дождей пещера из года в год наполнялась водой, вот он и отполировался. Стены постепенно сужались, и я вообще начал сомневаться, не углубляемся ли мы таким образом в тупик. Но когда я в очередной раз чиркнул зажигалкой, пламя дернулось и сразу же потухло – настоящий сквозняк! Не оставалось сомнений, что выход там действительно есть. Только почему не видно света?
– Мы на правильном пути, – решительно заявил я, – ну что, присядем, передохнем перед решительным рывком вперед?
– Ты не особенно рвись в темноте, расшибешься, – усмехнулась Юля. Судя по всему, она нашла, куда присесть, а мне пришлось пристраиваться на корточках.
– Ты где живешь в Москве? – спросил я. Надо же было о чем-то говорить!
– На Юго-Западе, точнее, в Беляеве, а ты?
– А я в Сокольниках. Раньше… ну, неважно, давно это было. Теперь в Сокольниках. А занимаешься чем?
– Да много чем. Рисую, леплю, украшательством всяким занимаюсь. Она фыркнула, припоминая что-то такое, о чем я не знал, – Короче много всякой разной ерунды.
– Ну вот и я примерно тем же, – ответил я как можно более мужественно, не вдаваясь в детали.
– Тем же – это в смысле художеств или ерунды? – в ее голосе звучал явный интерес, – Есть такое подозрение что разгильдяям свойственно притягиваться друг у другу… и притягивать на свою… кхм… голову всяческие приключения.
– Ремонтник я, – ответил я, решительно отвергая титул «разгильдяя», – квартиры ремонтирую… последнее время. Плитку кладу, всякое такое, электрику могу тоже.
– Тоже, значит, лошадка подневольная, от заказчицких фанаберий страдаешь, – сочувственно вздохнула она. – Заказчик – зверь страшный, чуть что не по нему – загрызет и не подавится. Твои тоже такие?
Я, признаться, удивился. Вроде как я для нее, вольной художницы – рабочий класс, черная кость. А вот нашла она между нами общее!
– Не без этого, – охотно согласился я, – хотя обычно договариваемся.
– Это хорошо, – ответила она и грустно добавила – А мне вот не всегда удается… Ну да ладно, ну их, надоели, еще в отпуске о них вспоминать. – Делать-то что будем? – чуть помолчав, добавила она – Так и будем сидеть и ждать, пока нас тут откопают?
– Все, пошли, – решительно скомандовал я, – давай я вперед, с зажигалкой, а ты за мной.
– Куда пошли-то? – неуверенно поинтересовалась она – Будем в Тома Сойера играть? Так я ни разу не Бекки Тэтчер, и мела у нас тоже нет – ходы помечать.
– Да вот же! – я снова чиркнул зажигалкой, – видишь, оттуда дует? Там воздух! Значит, выход, или хотя бы окошко.
– Ну ладно, давай попробуем, – неуверенно согласилась она. – А можно я за тебя держаться буду? А то вдруг тут мыши… летучие…
Мышей, кстати, не было. Вообще не было никакой живности в этой пещере, кроме нас двоих, и это как-то настораживало.
– Можно, – охотно согласился я. Здорово, когда за тебя держатся сзади!
Почти сразу же пришлось пригнуться. Потом опуститься на корточки… Стены сужались, но огонек зажигалки ясно указывал на близость выхода. Неприятнее всего, да просто даже страшно, было ложиться на пол и ползти вперед по узкому проходу…
– Ничего, прорвемся!
Каменный лаз свернул направо, и… свет!
– Свет, Юлька, я вижу свет!
Сначала это был просто отсвет на стенах, и ползти становилось уже не страшно и не трудно (вот только на что будет похожа одежда? Да Юлька и вовсе в шортиках, не поранилась бы!).
И, наконец, за очередным извивом загорелось ослепительное пятно неправильной формы – небо!
