Buch lesen: «Осада рая»

 
И пытались постичь
Мы, не знавшие войн,
За воинственный клич
Принимавшие вой,
Тайну слова «приказ»,
Назначенье границ,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц.
 

B.C. Высоцкий

Герои Вселенной
Объяснительная записка Дмитрия Глуховского

Что самое важное в книге?

Когда я только поселился в «Метро», мне было лет семнадцать; первые главы «Метро 2033» я писал, когда мне было восемнадцать и девятнадцать лет. В то время мне казалось, что для романа нет ничего важней, чем быть наполненным философскими смыслами, быть построенным вокруг идей, а не просто на голом экшн-сюжете. Все приключения Артема в «Метро 2033» казались мне тогда просто мишурой, необходимой для того, чтобы сделать чтение моих рассуждений о смысле жизни более легким и интересным.

Я и сейчас считаю, что книга, состоящая из сплошных приключений, действия, сражений и погонь, написанная исключительно затем, чтобы развлекать, – книга неполноценная. Особенно в век компьютерных игр и попкорн-блокбастеров, которые справляются с функцией развлечения куда лучше. Книга, разумеется, должна задавать вопросы и искать на них ответы, должна исследовать человеческую природу и затрагивать вечные темы бытия, давать портрет современного общества и новых героев… Книга должна заставлять думать.

Но не это делает ее хорошей.

Методом проб и ошибок я понял, как мне кажется, довольно самоочевидную вещь: книга тогда нравится людям, когда она может заставить читателей в себя поверить. Когда она электризует их, заставляет испытывать чувства: бояться вместе с героями, вместе с ними любить и ненавидеть, надеяться и испытывать отчаяние, ликовать и смеяться. Тронула тебя книга – полюбишь ее. Оставила холодным – забудешь, как только закроешь, и неважно, каким чудесным красивым и образным языком она написана, какая тонкая философия пронизывает ее страницы.

И нет ничего важней, чем живой, настоящий герой. Он может быть и мерзавцем, и агнцем, и жуликом, и спасителем, и воином, и плотником – неважно. Если он живой, если в него веришь, если через десяток страниц забываешь, что герой этот – просто черные линии на белом листе, а воображаешь себе настоящего человека, который становится тебе близким, – вот тогда ты вместе с ним пройдешь через книгу, проживешь его приключение, часть его жизни и расставаться с ним не захочешь.

В этом, наверное, и была часть обаяния «Метро 2033» – главном герое, молодом, неопытном, сомневающемся пареньке, который и героем-то в классическом понимании этого слова не был, зато был взаправдашний, достоверный, дышащий.

Когда я прочитал «Север» Андрея Буторина, мне не хотелось закрывать книгу. Я настолько поверил в нее, в ее главного героя – Нанаса, что немедленно воспользовался служебным положением и попросил Андрея подумать над продолжением. И вот оно – «Север-2». Еще одна встреча с героем, в живости которого я ни разу не усомнился. Новые приключения, страсти, сомнения, надежды и крушения надежд… «„Осаду рая“ я прочел на одном дыхании». И снова хочу вернуться туда – в заснеженные леса и брошенные панельные города, в край волков и северного сияния, чтобы узнать, что же будет дальше.

Пойду звонить Буторину.

Дмитрий Глуховский

Глава 1
Неласковая встреча

– Стоять!

Окрик раздался, когда снегоход и так уже замер, чихнув напоследок выхлопом. По глазам беспощадно хлестнул ослепительный луч. Нанас невольно зажмурился, но даже сквозь веки свет продолжать резать глаза, выжимая из них слезы. Это напомнило ему первую встречу с Надей на базе подводных лодок – тогда девушка точно так же ослепила его прожектором – рукотворным солнцем.¹ И тогда все закончилось хорошо, даже очень. Юноша заставил себя думать, что и сейчас все будет хорошо.

Надя, словно подслушав его мысли, шепнула:

– Сиди спокойно, не дергайся. Все нормально…

– А ну молчать! – тут же крикнули с той стороны, где над высокой, невидимой сейчас стеной пылало «солнце». – Руки поднять, оружие на землю!

Нанас, прикрыв глаза ладонью, осторожно разлепил глаза. Вторую руку он поднял над головой. Надя сняла автомат, отбросила его в снег и тоже подняла руки.

– Обе руки! – крикнули от стены. – Ты, в волокушах, не русский, что ли?

Нанас понял, что обращаются к нему, и, отнимая от глаз руку, выкрикнул в ответ:

– Свет-то уберите, больно же глазам!

– Сейчас уберем тебе кое-что, тогда узнаешь, что такое больно, – ответили ему.

Прожектор продолжал светить прямо в лицо. Парень отвернулся, услышав тихий Надин шепот:

– Не спорь, делай, что говорят…

Заскрипели снегом приближающиеся шаги. Нанас, опустив как можно ниже голову, перевел взгляд вперед. В белом пятне света появились ноги – две, еще две, потом еще. Три человека. Если бы не слепящий глаза прожектор, можно было бы упасть на дно волокуш, схватить автомат и попытаться скосить всех одной очередью. Но впереди сидела Надя… Да и зачем стрелять по этим людям – они же не бандиты! Наверное…

– Медленно встаем и отходим на три шага от снегохода, – сказал один из троицы, подошедший совсем близко.

Юноша напрягся, все еще раздумывая, не схватить ли автомат, но, увидев, что Надя безропотно подчинилась приказу, решил поступить так же. К нему тотчас кто-то подбежал, дернул вниз руки, резко и больно завел их за спину и принялся обматывать веревкой.

Щурясь, сквозь слезы, Нанас сумел разглядеть, что то же самое происходит и с Надей.

– Эй, вы! – крикнул он. – Отпустите девушку! Что вы как нелюди? Мы же вам ничего не сделали!

– Заткнись! – тотчас пнули ему коленом под зад. Не больно, но очень обидно. Нанас дернулся было, чтобы развернуться, но услышал вдруг:

– Слышь, Юрец, а это и правда баба!

– Не баба, а женщина! – послышался звонкий Надин голос. – Ведите себя прилично. А если не можете, доставьте нас к тому, кто это умеет.

– Ух ты, с гонором!.. – хохотнули в ответ. – Юрец, ты слышал?

Тот, кого называли Юрцом, недовольно буркнул:

– Хорош языком чесать, Митрофанов!.. Веди ее в приемник. Ты своего тоже, Коновалов. И ворота откройте, я снегоход закачу. – А потом тот же голос зычно крикнул: – Горлушкин! Притуши свой фонарь, скоро глаза выжжешь!..

Свет тотчас стал мягче. Нанас почувствовал почти физическое облегчение, словно поток света давил на него до этого реальной тяжестью.

Его подтолкнули в спину:

– Шевели копытами!..

Впереди протяжно заскрипел металл. Юноша подумал, что это открыли ворота в стене, но глаза, перед которыми плавали еще багровые пятна, могли уже кое-что разбирать перед собой, и оказалось, что Митрофанов, ведущий впереди Надю, открыл проход в первом ряду ограждения из колючей проволоки. Таких рядов перед стеной было два – это они с Надей успели разглядеть еще раньше.

Лишь миновав оба этих ряда, Нанас, Надя и оба их провожатых оказались возле стены. Вблизи она оказалась еще выше, чем виделась до этого. Парень глянул вверх и прикинул, что высота составляла, пожалуй, три его роста, если не больше. Низ стены был сделан из бетонных плит, над которыми чернел еще один ряд, то ли из досок, то ли из металлических листов – в темноте было не разглядеть. Не разглядеть было, и где кончается стена, – она уходила в бесконечную темноту в обе стороны, и особенно хорошо подчеркивали эту бесконечность прожектора, установленные наверху через равные промежутки. И если ближние и впрямь были похожи на солнца, то вдалеке они больше напоминали звезды, за которые во время последней стоянки и принял их поначалу юноша.

Несмотря на смятение, вызванное неласковой встречей, от увиденного у Нанаса перехватило дыхание. Такого размаха ему не доводилось еще встречать за всю жизнь. Нет, огромными, конечно, были и горы вокруг родного сыйта, бесконечными казались и леса, через которые ему пришлось проезжать во время долгого путешествия, да и все прочее – сопки, озера, видяевские скалы – вселяло в душу невольный трепет, ощущение собственной слабости и никчемности. Но ведь все это создали… неважно кто – могущественные духи, как думал он прежде, силы природы, как говорит Надя, – но уж точно не человек! А вот эту стену без конца и края сделали обычные люди, такие же, как и он сам. Впрочем, наверное, не совсем такие – гораздо умнее и сильнее его! Интересно же будет увидеть, какие невероятные чудеса скрываются за этим вызывающим оторопь творением человеческих рук!..

Слева в стене темнели высоченные створки ворот, но задержанных повели не к ним, а к небольшой двери чуть правее. Дверь противно скрипнула несмазанными петлями, и Нанас опять почувствовал легкий толчок в спину.

За дверью оказался узкий, хорошо освещенный проход, по правую стену которого была еще одна дверь, в которую они и вошли. Первым делом Нанас ощутил тепло, отчего настроение его сразу улучшилось. А когда осмотрелся вокруг, совсем успокоился.

Помещение, где они очутились, сразу напомнило ему кают-компанию подводной лодки. Здесь было светло и уютно, вдоль стен и возле небольшого стола имелись сиденья, а самое главное – здесь, как и в памятной ему кают-компании, висел на стене ящик, показывавший чудесные картинки, – телевизор!.. Правда, этот «ящик» был на ящик совсем не похож – скорее, на широченную плоскую доску, да и картинка, которую он сейчас показывал, была совсем неинтересной: в телевизоре были видны два ряда проволочного заграждения да их снегоход, за рулем которого сидел тот, кого называли Юрцом.

– Открой ворота, – сказал Надин сопровождающий, Митрофанов.

Второй, Коновалов, подошел к столу и чем-то там негромко защелкал, после чего за стеной послышался утробный гул.

Телевизор показал, как Юрец, уже проехавший проволочные заграждения, запирал в них проходы, потом прошел к снегоходу и, плавно тронувшись, быстро исчез с экрана.

Коновалов же, стянув с головы серую шапку-ушанку, поднял с квадратной подставки на столе продолговатую, не виданную прежде Нанасом штуковину, прижал ее к щеке и уху и сказал:

– Сергей Викторович, нарушители доставлены. Оружие?.. Есть. В снегоходе. Там Горшков… Слушаюсь!

Пока Коновалов говорил все это непонятно кому, Нанас наконец-то сумел хорошо разглядеть мужчину. Тот был определенно старше его, но густая щетина на широком, полном лице не позволяла определить возраст более точно. Впрочем, в темных, коротко и неровно стриженных волосах не было видно седины, так что стариком его определенно было не назвать. Ростом он тоже был заметно выше Нанаса, в отличие от второго, Митрофанова, который, стоя рядом с Надей, был с ней совсем вровень. У этого на лице щетины не было, потому и казался он помоложе – едва ли намного старше самого Нанаса.

Одеты оба мужчины были в толстые длинные куртки той же самой пестрой раскраски, которую Надя называла «камуфляжной», только в этой преобладали не зеленые и коричневые цвета различных оттенков, а черные и серые. Такими же у них оказались и штаны, а вот на ногах было что-то вроде сапог, но не из кожи, а то ли из ткани, то ли из шерсти.

В комнату быстро вошел третий. Сначала Нанас подумал, что это Юрец, но мужчина выглядел совсем по-другому – пониже ростом, коренастей, да и одет был не в камуфляж, а в почти такую же, как на самом Нанасе, черную куртку и пушистую желто-рыжую шапку. И уж этот-то мужчина был точно старше всех здесь присутствующих.

– Ну?.. – крутанул он головой, царапнув Нанаса взглядом небольших, глубоко посаженных серых глаз. – Кто такие? Откуда?

– Мы не допрашивали, Сергей Викторович, – шагнул от стола Коновалов. – Вас ждали.

– Но хотя бы главное узнать вы могли? – прищурился мужчина. Затем сорвал с головы шапку, провел ладонью по обширной лысине и сел возле стены, нетерпеливым жестом призывая остальных сделать то же. – Итак, – посмотрел он на пристроившихся у стены напротив Нанаса и Надю, – для начала представьтесь.

– И вы, – вырвалось у Нанаса.

– Да ради бога. Сергей Викторович Сошин, начальник охраны центрального периметра города Полярные Зори.

– Нанас, – сказал в ответ Нанас. – Саам.

– Вот как?.. – чуть наклонил голову Сошин. – Саам?.. И откуда же вы такой, позвольте полюбопытствовать?

– Из сыйта… Сейдозеро знаете? Там еще Ловозеро рядом…

– Знать-то знаю, но что-то с трудом верится, что вы прямо оттуда. Не живет никто в Ловозере.

– Я ведь сказал, что не из самого Ловозера! – подскочил Нанас. – Наше селение возле Сейдозера, нас там немного…

– Конечно, конечно! – всплеснул руками Сошин. – Вас там немного, вы совсем дикие, живете мирно, никого не трогаете, шьете из оленьих шкур флотское обмундирование и летные куртки… А снегоходы и оружие вам поставляют добрые духи из волшебной страны. Так?

– Духов не бывает… – пробормотал растерявшийся Нанас.

– Да что вы говорите?! – делано удивился начальник охраны.

Он хотел сказать еще что-то – судя по выражению лица, не менее ехидное, но тут Надя притопнула ногой:

– Перестаньте! Чего вы дуркуете? Вы же не дослушали! Одежда и все остальное у нас не из сыйта. Да и я, кстати, тоже.

– Ну-ну-ну!.. – призывно закивал Сошин. – Интересно послушать вашу версию.

– Он, – мотнула Надя головой в сторону Нанаса, – на самом деле саам. И жил именно там, где вам и сказал. А я жила в Видяеве, на базе подводных лодок. Оттуда и морская форма, и снегоход, и все остальное…

Договорить ей не удалось. Начальник охраны Сошин захохотал вдруг столь заливисто и заразительно, что его поддержали сначала двое охранников, а потом невольно заулыбались и Надя с Нанасом.

Смеяться Сошин перестал так же внезапно.

– Первая версия все-таки правдоподобней, – сказал он. – Давайте уж вы будете лучше из этого вашего… м-м-ммм… стайта…

– Сыйта, – поправил Нанас.

– Вот-вот, оттуда, – блеснул лысиной начальник охраны.

– Нанас оттуда, а я – из Видяева! – упрямо притопнула Надя. – Я жила там все годы после катастрофы с батей… с мичманом Сергеем Игоревичем Никошиным. Вы ведь получили его радиограмму, разве нет?

Сидящий перед ними мужчина переменился в лице. Перестали подхихикивать и растерянно переглянулись Митрофанов с Коноваловым.

Сошин подался вперед, буравя девушку взглядом.

– Получили. Будин… Он что, долетел?..

– Нет, – глухо ответила Надя. – Он упал в районе Ловозера. И отправил ко мне Нанаса.

– Как ваша фамилия? – отрывисто бросил Сошин.

– Будина. Надежда Семеновна Будина.

– Семен… умер?

Надя кивнула и опустила голову.

Начальник охраны мазнул рукой по лысине, словно хотел снять шапку. Не обнаружив ее, растерянно заморгал:

– А самолет?.. На чем же добрался в Видяево этот… саам?

– На оленях, – сказал Нанас, слегка обидевшись, что о нем спросили так, будто его тут и не было. – А самолет сломался. Сгорел.

– Туда невозможно добраться на оленях, – по-прежнему глядя только на Надю, помотал лысиной мужчина. – Вокруг бывшего Мурманска на десятки километров такой фон, что…

– Я знаю, какой там фон! – со злостью выкрикнул Нанас. – Мои олени там умерли!.. Умер бы и я, но Семен дал мне волшеб… защитный костюм. – Он хотел еще сказать про оберег, но передумал, опасаясь, что Сошин снова начнет хохотать.

Однако тот, словно по-прежнему не замечая Нанаса, смеяться не стал, а повернулся к охранникам:

– Коновалов! Соедини-ка меня с начальником гарнизона.

– Так ночь ведь, Сергей Викторович…

– И что?

– Олег Борисович спит, наверное…

– Вот и разбуди, если спит.

Широколицый охранник недовольно поморщился, но подошел к столу, снова прижал к уху гладкую продолговатую штуковину и стал тыкать пальцем в подставку, на которой та до этого лежала. Потом он долго стоял, переминаясь с ноги на ногу и слегка пригнув голову, будто ожидая подзатыльника, а потом извиняющимся тоном заговорил:

– Олег Борисович, это Коновалов Сергей с центрального ка-пэ-пэ. С вами хочет… Да, знаю… – Охранник вскинул левую руку и посмотрел на запястье. – Три двадцать семь… Но с вами хочет… Тут нарушители. Говорят, из Видяева… Так точно!.. А Сергей Викторович здесь… Так он и хочет… Слушаюсь!..

Красный как закатное солнце Коновалов отнял от уха гладкую штуковину и протянул ее Сошину, буркнув при этом:

– Я же говорил, что он спит!.. Обматерил меня…

– Разговорчики! – прикрикнул начальник охраны и сам прижал штуковину к уху. – Олег Борисыч, это я велел… До утра?.. Могло и потерпеть, да у нас тут гостья интересная. Дочь Семена Будина. Ага, из Видяева. На снегоходе приехала… Семен?.. Семен погиб. Говорит, разбился под Ловозером… Да я и сам еще толком ничего не понял. Говорит, саама к ней отправил на оленях… Вот и я тоже думаю… Куда, в администрацию?.. Сейчас?.. Обоих?.. Ну, я же говорю: саам тут с ней… Да пацан еще, дикий совсем… Из стаи какой-то… Куда?.. Понял… А может… Так точно, слушаюсь, Олег Борисович! Будет сделано.

Сошин отдал штуковину Коновалову и повернулся к Наде:

– Значит так, Надежда Семеновна… Сейчас поедем в городскую администрацию, там вы нам все подробно и расскажете. Батюшка ваш хорошим человеком был, так что, думаю, и вас тут не обидят. В общем, говорите своему провожатому «спасибо», и поедем.

– Какому провожатому?.. – заморгала Надя, переводя взгляд на Митрофанова. – Этому?.. А за что ему «спасибо»? За то что руки не сломал?

– Вашему провожатому, – мотнул головой в сторону Нанаса Сошин. – Поблагодарите, попрощайтесь, все такое… Только по-быстрому, нас ждут.

– То есть, как «попрощайтесь»?.. – растерянно улыбнулась Надя. – Нанас разве не едет с нами?.. Он будет ждать здесь?..

– А чего ему ждать? Он свое дело сделал, пусть возвращается в стаю.

– В сыйт, – невольно поправил Нанас. До него еще не дошло, что именно сказал этот забывчивый лысый мужчина.

Глава 2
Новая цель

Похоже, ничего толком не поняла и Надя. Она стояла, растерянно хлопая длинными ресницами, и переводила взгляд от начальника охраны к Нанасу и обратно.

– Так вы будете прощаться? – переспросил Сошин. – Поверьте, Надежда Семеновна, не стоит заставлять начальство ждать.

– Но почему Нанас… – залепетала Надя. – Это неправильно… Пусть он тоже поедет, пусть расскажет!.. Он ведь мне помогал! Если бы не он… Почему вы его выгоняете?..

– Его выгоняю не я. Таков был приказ.

– Чей приказ?

– Начальника гарнизона Ярчука Олега Борисовича. Вы с ним как раз скоро встретитесь.

– Ну тогда… – Надя сжала кулаки, – тогда я сама ему все расскажу про Нанаса. И он обязательно прикажет его пропустить! – Девушка шагнула к Нанасу и схватила его за руки: – Ты слышишь? Ты понял, да? Я все-все им про нас расскажу, про то, как мы… как ты…

Надя шмыгнула носом, глаза ее покраснели, и Нанас, осторожно высвободив руки, нежно ее обнял.

– Все хорошо, – сказал он. – Ты иди.

Хотел сказать что-то еще – ласковое, ободряющее, но почувствовал, как перехватило вдруг горло, словно кто-то крепко сжал его большой сильной лапой. До Нанаса наконец-то дошло, что его не пускают в Полярные Зори – в тот самый рай, куда он так стремился… Сказать, что ему стало обидно и больно, – это значило ничего не сказать. И почему-то очень неприятно было думать, что эту обиду и боль увидит в нем сейчас Надя. Нет, он, конечно, не допускал и мысли, что она почувствует над ним превосходство или нечто подобное из-за того, что саму ее, в отличие от него, не выгоняют. Но все равно на душе было гадко, захотелось поскорее уйти, убежать отсюда – и, желательно, как можно дальше.

Однако Надя словно прочитала его мысли.

– Только ты никуда не уходи! – быстро подняла она испуганное лицо с влажными полосками на щеках. – Ты меня жди! Я обязательно вернусь! Все им расскажу и вернусь за тобой.

Нанас краем глаза заметил, как Сошин шепчет что-то кивающим в ответ охранникам. Затем тот водрузил на лысину шапку и позвал:

– Все, Надежда Семеновна. Все, едем!

Нанас разжал объятия. Надя попятилась от него, продолжая шептать:

– Только ты жди… Я вернусь!..

Стоило закрыться за ней с Сошиным двери, как к Нанасу шагнули Митрофанов и Коновалов:

– Пошли.

Они вывели его к двери в стене, открыли ее мощные засовы и, не особо церемонясь, вытолкали парня наружу. Затем Коновалов остался с ним, а Митрофанов пошел открывать проходы в проволочных заграждениях. Открыл, призывно махнул рукой, и Нанас получил очередной тычок в спину.

– Зачем? – огрызнулся он. – Я и так пойду.

– Еще бы ты не пошел, – скривил в усмешке губы Коновалов. – А если захотим, – он положил руку на висевший у него спереди автомат, – то и побежишь.

Уловив жест охранника, Нанас вспомнил, что остался безоружным.

– Верните мой автомат, – буркнул он.

– Может, лучше пулемет? Или сразу танк? – хохотнул охранник, но тут же презрительно скривился и опять подтолкнул его: – Давай, проваливай! Забудь сюда дорогу и дикарям своим тоже скажи, чтобы не думали к нам соваться, – мы не всегда такие добрые.

Нанас понял, что ничего он от этих людей не добьется. Да и ясно было, что говорить с ними, а уж тем более о чем-либо просить, без толку – они лишь выполняли то, что сказал им начальник охраны. А тот, судя по всему, тоже выполнял приказание своего начальника. Так что разговаривать имело смысл только с ним – с неведомым Ярчуком Олегом Борисовичем, добраться до которого у Нанаса пока не было никакой возможности. Что ж, такая возможность была у Нади. Даже не возможность, а и вовсе неизбежность. И можно было не сомневаться, что Надя поговорит с ним еще и лучше, нежели бы это сделал он сам. А ему, Нанасу, остается лишь немного подождать.

И юноша, не оглядываясь, зашагал к редкому подлеску по четкому ровному следу, недавно оставленному их снегоходом. А пока шел, вспомнил, что он не совсем безоружный; под курткой на ремне висел в ножнах подарок «небесного духа», а рядом, в мешочке из оленьей шкуры, лежали кресало с огнивом. На душе сразу стало чуточку теплей, хотя обида из нее конечно же никуда не делась.

Уже разведя костер и улегшись возле него на срубленный еловый лапник, Нанас снова и снова прокручивал в голове последние события, по которому уж разу переживая случившуюся с ним несправедливость. Особенно горько было думать о том, что Семен Будин все-таки использовал его, обманул, посулив награду в виде сказочного рая. Ведь наверняка же он знал, что «дикаря» туда не пустят. Неужели Нанас не пошел бы спасать Надю просто так, безо всяких лживых обещаний?.. Хотя, тогда, не зная Нади, наверное, не пошел бы… Или нет, все равно бы пошел, но только не ради обещанной награды, а из-за страха перед наказанием за ослушание – ведь тогда он искренне думал, что перед ним настоящий, могущественный дух.

А может, Надин отец все-таки не обманывал его насчет этой награды? Может, он и в самом деле полагал, что жители волшебного города обязательно примут в свои ряды спасителя его дочери? И полагал это потому, что сам бы поступил именно так. Все-таки, судя по всему, «небесный дух» был хорошим человеком. А может, и начальник гарнизона Ярчук тоже хороший человек… Вот расскажет ему Надя их историю, и тот поймет, что напрасно обидел хорошего человека Нанаса…

Тепло костра согрело юношу, растопило обиду, смягчило боль. Мысли потекли тягуче и плавно, погружаясь вместе с сознанием в сон. А в этом сне все повторилось снова: побег из сыйта, встреча с «небесным духом» – раненым летчиком Семеном Будиным, его «повеление» Нанасу спасти девушку Надю с неведомой базы в поселке Видяево и отвезти ее в город-рай Полярные Зори… Снилось и смертельно опасное путешествие по заснеженной дороге – «белой ветке». От Ловозера до оленегорской развилки, где Нанас, отбиваясь от бандитов, впервые в жизни убил человека; затем до разрушенной Колы, где радиация умертвила оленей и едва не убила его самого; потом до Видяева, где сначала им с верным Сейдом повстречалась белая собака Снежка, а потом ее сородичи помогли отбиваться от кошмарных синеглазов… И конечно же ему снилась Надя, которую он встретил в таинственном подземном гроте на «великой рыбе» – атомной подводной лодке. А потом перед глазами пролетела дорога назад: встреча под Оленегорском раненого учителя Романа Андреевича, Надино похищение, чудесная способность Сейда, благодаря которой Нанас научился управлять снегоходом и спас Надю… Затем была бандитская группировка, снежные парусники которой остановил ценой своей жизни старый учитель; потом – едва не закончившаяся общей гибелью встреча с большеногим великаном… А когда ему приснился конец этого трудного и длинного пути – огни на стенах заветного города Полярные Зори, – Нанас проснулся.

Солнце еще не поднялось над невысокими и редкими деревьями, но его лучи уже раскрасили снег розовым цветом. Безоблачное синее небо обещало чудесный день. Но для молодого саама все чудеса сошлись сейчас только в одном желании: он хотел, чтобы Надя вернулась и сказала, что им обоим разрешили остаться в городе-сказке. Однако девушки рядом с ним не было…

Нанас быстро вскочил с лапника и поспешил выбраться из-за деревьев. Парень с ужасом подумал вдруг, что Надя не смогла найти его в темноте и пошла к петербургской трассе, решив, что он, не дождавшись ее, отправился назад.

Однако, выскочив на открытое место, юноша сразу увидел свой одинокий след, хорошо различимый в косых лучах восходящего солнца, тянущийся вдоль оставленной снегоходом полосы до самых ворот в защитной стене. Больше на снежной целине никаких следов не было. Это говорило о том, что Надя все еще оставалась в городе. Но почему? Ведь она сказала ему, чтобы он ее ждал, что она обязательно вернется!.. Даже если ее просьба насчет Нанаса осталась бы без ответа, Надя все равно бы пришла, чтобы сказать ему об этом. Хотелось верить, что она бы в этом случае и сама не захотела оставаться… Или захотела бы? Или… уже осталась?..

Юношу словно обдало холодной волной, хотя утро было совершенно безветренным и совсем не морозным. Поверить в то, что Надя забыла о нем, предала, променяла все то, что было с ними и между ними, на чудеса сказочного рая, он просто-напросто не мог! А точнее – не хотел в это верить… Но «не мог» и «не хотел» – это разные вещи. И то, что он этого не хотел, – было совершенно понятно, а раз все-таки подумал об этом, то, наверное, и мог…

Нанас зажмурился и скрипнул зубами. «Да нет же, нет! – мысленно завопил он. – Как ты только мог подумать такое о Наде?! Ты ничуть не изменился, остался тем же самым балбесом, разве что узнал чуть больше слов!.. Если ты считаешь, что Надя на такое способна, значит, это ты сам такой, это ты можешь легко предать того, кого любишь!»

Последней мысли он так испугался, что закричал уже вслух:

– Нет! Я не могу!.. – и распахнул глаза.

А потом его вновь пронзило жутким холодом. Он подумал вдруг, что Надя не вернулась не потому, что забыла о нем, а потому, что не смогла этого сделать. Вдруг с ней что-то случилось в этом проклятом «раю»? Вдруг городскому начальству не понравилось то, что она рассказала, и ее где-то заперли в наказание, а то и вовсе она попала в руки к злым людям? Пусть Полярные Зори и были сказочным городом (хотя и в этом Нанас начал уже сомневаться), но то, что люди в нем жили разные, он уже убедился. Взять тех же Коновалова с Митрофановым! Да и Сошин немногим лучше…

Нанас не сразу понял, что уже не стоит на месте, что ноги все быстрей и быстрей несут его к воротам. До первого ряда колючей проволоки оставалось еще шагов десять, когда он услышал:

– А ну стой!

Парень остановился и посмотрел на ворота, точнее, на ту дверь рядом с ними, куда их вчера завели, но никого там не увидел – и ворота, и дверь были заперты. Тогда он поднял голову и увидел в том месте, откуда ночью светил прожектор, возвышающуюся над увенчанной колючей проволокой стеной небольшую бревенчатую коробку. Прожектор блестел из нее отражающим восходящее солнце круглым стеклом. Рядом стоял мужчина в сером камуфляже и целился в Нанаса из грозного с виду оружия, которое было куда больше знакомого «калаша».

Мужчина был явно не из числа встретившей их ночью троицы, но походил на них не только одеждой, но и мрачным и, в то же время презрительным выражением лица.

– Кто такой? Куда прешь? – будто плюнул он с высоты.

– Я Нанас. Мы ночью приехали с Надеждой Будиной. Ее увел Сошин…

– A-а!.. Дикарь… Слышал. И чего ты опять приперся? Тебя пускать не велено.

– Я только узнать!.. Надя… Надежда Будина… Что с ней? Где она?

– А я почем знаю? Где надо, там и есть. Давай-давай, проваливай! Не уйдешь – буду стрелять.

– Подожди! – взмолился Нанас. – Ты узнай, где она, это нетрудно. Там внизу у вас есть такая штучка, через нее можно говорить с вашим начальником. Поговори с ним, узнай про Надю, мне очень нужно!..

Его слова почему-то очень развеселили мужчину. Тот, запрокинув голову, стал громко смеяться, отчего едва не обронил серую меховую шапку – в последний момент подхватил ее, ругнулся и выкрикнул:

– Ты что, и правда совсем дурак? Какая еще штучка? Телефон?.. Хочешь, чтобы я оставил пост и побежал звонить?

Юноша закивал.

– А кто будет периметр охранять? Может, ты сюда заберешься и покараулишь пока вместо меня у пулемета?

Нанас обрадовался:

– Да, я заберусь! Правда, давай! Я умею стрелять. А ты сходи, скажи Наде, что я ее жду.

Мужчина внезапно рассердился.

– Проваливай, идиот! Проваливай! Мне на тебя даже патронов жалко. И тебя жалко, дурака! Не понимаешь, что твоей Наде ты на хрен не нужен? Ты дикарь, вот и возвращайся к своим дикарям, там себе бабу ищи – такую же, как ты, дуру неумытую.

«Я два дня назад умывался!» – едва не сорвалось с языка Нанаса, но он тут же сообразил, что этим лишь подтвердит слова охранника насчет того, что он неумытый дикарь. Да и не это было главным. Самым обидным было другое… И он крикнул:

– Надя не такая! Я ей нужен!

– Это ты не такой, идиот! – завопил мужчина, отчего-то распалившись не на шутку. – Знай свое место, дикарь! И пеняй на себя…

Раздался щелчок передергиваемого затвора. Мужчина припал к пулемету. Нанас понял, что тот сейчас будет стрелять, и стал быстро пятиться. Затем развернулся и побежал к лесу, чувствуя, как заледенела в ожидании выстрелов спина.

Он остановился, когда до ближайших деревьев было уже рукой подать. Охранник так и не выстрелил – наверное, и впрямь пожалел патронов.

Юноша оглянулся. Стена тянулась и влево, и вправо, насколько хватало взгляда. Нет, вдалеке справа она вроде бы все-таки заканчивалась. И эта стена, сделанная из бетонных плит, кирпича, камня, металлических полос, казалась даже издали столь неприступной, что перебраться через нее можно было, лишь перелетев на крыльях. Но крыльев у Нанаса не было. Да если бы и были, его все равно подстрелили бы охранники, коробочки которых возвышались над стеной по всей ее длине.

Видел Нанас за этой неодолимой преградой и ряды многочисленных домов. Здания располагались очень далеко, подробности разобрать было трудно, но все равно сердце молодого саама затрепетало, словно не хотело верить тому, что видели глаза… Похожее чувство он испытал, когда впервые увидел каменные «короба» в Ловозере, но тогда он еще думал, что все эти чудеса – забавы всемогущих духов, а не творения человеческих рук. Да и не шли ни в какое сравнение те двух-трехэтажные здания, которых и было-то всего горстка, по сравнению с этими – некоторые из них, казалось, своими крышами царапали небо!