Buch lesen: «Гвардейская кавалерия»
От Автора
Эрнесто Че Гевара – «последний романтик Революции».
И именно с его личность (да и с его Судьбой), связано суперсекретное задание, поставленное перед бойцами группы «Азимут».
Что это за задание? Мол, неусыпно охранять и оберегать Че?
И это, конечно, тоже. Но не только…
Автор
Миттельшпиль, середина Игры
Ник проснулся в восемь тридцать утра.
«Вау-у-у! Качка, похоже, уменьшилась», – заметил сонный внутренний голос. – «А ночью мотало – не приведи Бог. И не выспаться толком: с койки, того и гляди, свалишься…. Следовательно, шторм откочевал куда-то? Нормальный вариант. Вставай-ка, братец. Полюбопытствуем – что да как. Лишним, ей-ей, не будет…».
Он оперативно оделся, покинул каюту и, предварительно посетив туалетную комнату («гальюн» – по-морскому), поднялся на палубу. А после этого, понятное дело, на капитанский мостик.
Ветер заметно стих, дождик прекратился, но небо по-прежнему оставалось серо-чёрным, без малейшего намёка на присутствие ласкового утреннего солнышка. А седовласый капитан яхты и его юная помощница, напрочь позабыв о своих прямых судовых обязанностях, увлечённо целовались, оставив штурвал без присмотра.
– Кха-кха! – известил о своём появлении Ник. – Ну, волки-волчицы морские, вы и даёте. Обо всём на Свете, голубки влюблённые, позабыли…. А мы, часом, с курса не сбились?
– Очень надо, – неохотно выпуская из объятий невесту, скорчил обиженную гримасу Куликов. – За кого, Никитон, ты меня принимаешь? За жёлторотого и легкомысленного салабона? Напрасно, право слово. Руль намертво «заклинен». Идём, как и было задумано, строго на восток…. Хи-хи-хи, – неожиданно захихикал, а отсмеявшись, пояснил: – Губы у тебя, алмазная донна, знатно распухли. Ну, вылитая негритянка с ближайших карибских островов, если, конечно, только по ним судить…
– Если, Серж, хочешь увидеть классического «губастика», то спустись в кают-компанию и посмотрись в зеркало, – отпарировала Мартина. – Прежде, чем подкалывать…. Всё нормально, командир, с курсом. Видишь, дымок с правой стороны? Это «Гранма» идёт по волнам. Вернее, тащится – словно черепаха беременная.
– С правым дымком, как раз, всё понятно…. А кто это у нас слева по курсу дымит?
– Что ещё такое? – пристально всматриваясь в северную часть горизонта, насторожился Куликов. – Действительно, дымит, так его и растак…. Марта, достань-ка из рундука бинокль.
– Держи.
– Спасибо…. Вот, они и начали сбываться. Паскудные смутные предчувствия, я имею в виду. Нас, дамы и господа, догоняет неизвестный сторожевик без опознавательных знаков. Вернее, идёт, сволочь, наперерез…. Тревога! Дон Андрес, спустись, пожалуйста, в трюм и разбуди моих будущих тестя и тёщу. Пусть будут наготове, согласно штатному расписанию….
Сообщив Айне и Сизому о неприятной новости, Ник заглянул в свою каюту, спрятал в тайнике, размещённом в боковой стенке, пару неоднозначных документов, поместил за пазуху верный браунинг, распихал по карманам запасные пистолетные обоймы, а после этого вернулся на капитанский мостик.
За время его недолгого отсутствия серо-зеленоватые волны, такое впечатление, явственно заматерели и обзавелись белыми пенными «барашками». Ветер – тревожно и нудно – завывал над головой. Словно бы пел песню – о безысходности всего сущего…
Светло-серый сторожевик – длинный и красивый какой-то хищной красотой, неотвратимо надвигался с норд-веста, планомерно сокращая расстояние, отделявшее его от якобы беззащитной яхты. Никаких флагов и вымпелов, по которым можно было бы судить о его национальной принадлежности, не наблюдалось.
– Подняли международный сигнал: – «Немедленно лечь в дрейф!», – тревожно передёрнув узкими плечами, сообщила Марта. – Что будем делать, кэп?
Скупо и трескуче протарахтела пулемётная очередь. С раздробленной верхушки мачты вниз полетели мелкие щепки.
– Объясняют, что имеют самые серьёзные намерения, – лениво, с чувством собственного достоинства зевнул Куликов. – Суки рваные и позорные…. Ладно, я пошёл в секретную боевую рубку. Имею на такой «пиковый» расклад непреложные и чёткие инструкции…. Поднять на клотике белый флаг! Потом, Марта, разворачивай «Кошку» так, чтобы встать правым бортом к этим грозным чудикам, и плавно гаси скорость – вплоть до нуля.
– Белый флаг? – искренне изумилась девушка. – У нас, Серж, нет на борту белого флага. Да и быть не может. Любые другие: полосатые, пятнистые, в крапинку – сколько угодно. Но, пардон, белый? «Кошка» трусостью, по твоим же собственным словам, никогда не отличалась. Опять же, непреложные законы морской чести…
– Отставить – пустые разговоры, – капитан ещё раз вяло зевнул и небрежно поправил очки с затенёнными стёклами, которые задорно качнулись на кончике его длинного носа. – Нет белого флага? Закавыка. Воспользуйся, любимая, наволочкой. А ещё лучше – простынёй…. Выполнять! Моржову мать…. Удачи нам всем, соратники. И не надо – преждевременно – писать в жиденький компот.
– А дымок «Гранмы», тем временем, практически растаял, – повернув голову направо, известил Ник. – Следовательно, уходит. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…
Дизель «Кошки» сбавил обороты, потом громко зачихал, яхта начала постепенно разворачиваться и вскоре остановилась, размеренно покачиваясь на частых и бокастых волнах.
Невесть откуда появилась-выползла лёгкая туманная дымка. До борта неизвестного преследователя оставалось порядка ста тридцати-сорока метров.
На палубе сторожевика началась какая-то бестолковая суматоха, послышался тихий скрип работающей лебёдки, с высокого борта начали спускать вёсельный баркас.
– Стоять спокойно, уроды недоделанные! – надменно оповестил на английском языке мегафон. – Стреляем без предупреждения!
Раздался лёгкий ненавязчивый шорох. Это из тайных подводных люков «Кошки» стартовали две боевые торпеды, устремляясь по направлению к борту сторожевика. Серо-зеленоватые волны – с белыми «барашками» на своих гребнях-вершинах – надёжно скрыли следы торпедной атаки. Даже Ник, чётко зная, что торпеды уже ушли, сколько не вглядывался в волны, так и не заметил характерных светлых полос.
Заметили или нет эти следы с борта сторожевика – уже не имело никакого значения. Вскоре – с секундным интервалом – прогремели два громких взрыва, заставив на короткое время умолкнуть все остальные звуки. Сторожевик – почти сразу – разломился на три составные части, превратившись за какие-то полминуты в бесполезные и беззащитные кучи металла.
«Страшное это зрелище – тонущий корабль», – кратко прокомментировал хладнокровный внутренний голос. – «Впрочем, они сами нарвались. То бишь, поделом…».
– Бывает, – зачарованно пробормотала Мартина. – В море – всякое бывает…
Через полторы минуты на капитанском мостике появился Куликов и, непринуждённо чихнув, велел:
– Запускай, Марта, двигатель и поворачивай на восток. И по скорости добавь полтора узла. Не стоит терять «Гранму» из вида. Чисто на всякий пожарный случай…
Глава первая
Стишок с «двойным дном»
Во второй декаде декабря 1951-го года его экстренно вызвали в Москву.
– Бумага подписана самим Лаврентием Павловичем, – внимательно пробежав глазами по светло-жёлтому листу, озабоченно нахмурился маршал Жуков. – Что, согласись, говорит о многом…. Вылетай, Никита Андреевич, прямо сейчас. А о дочурке не беспокойся, лично присмотрю. В том плане, что отдам соответствующие распоряжения…. Давай, попрощаемся, что ли. Чисто на всякий случай. И спасибо тебе за всё…
Они тепло попрощались.
Ник доехал на служебном автомобиле до военного аэродрома, забрался по узкому трапу в пустой салон самолёта, устроился в продавленном кресле возле кабины пилотов и, отдав команду на взлёт, заснул тяжёлым и тревожным сном.
Потрёпанный и виды видавший АНТ-4 коротко разбежался по взлётной полосе, уверенно взмыл в ярко-голубое безоблачное небо и, развёрнувшись по широкой дуге, взял курс на запад…
На подмосковном аэродроме Ника встретили два молчаливых и неприметных капитана на светло-серой «эмке». Встретили, отвезли, сопроводили до нужного кремлёвского кабинета, вежливо откозыряли и, синхронно развернувшись через левое плечо, удалились.
Он, предварительно постучавшись костяшками пальцев в светло-бежевую дверную филёнку, прошёл внутрь.
Просторная прямоугольная комната, белый сводчатый потолок, стандартная люстра на три рожка, длинный письменный стол, плотно заваленный различными документами, высоченные стеллажи с книгами и толстыми картонными папками, портрет Сталина «с трубкой» на стене, старенький чёрный рояль в дальнем углу.
«За прошедшие почти одиннадцать с половиной лет здесь практически ничего не изменилось», – мысленно усмехнувшись, отметил Ник. – «Включая, в том числе, и приметную внешность хозяина кабинета. Всё такой же крупный, чуть сутулый мужчина с красивым породистым лицом вальяжного и сытого барина. Глаза, впрочем, явно выбиваются из этого образа: живые, выпуклые, блестящие, с лукавой «искоркой». Седины в шикарной шевелюре прибавилось? Ну, если только чуть-чуть…».
– Здравия желаю, Вольф Григорьевич, – поздоровался Ник.
– И вам не болеть, товарищ Иванов, – приветливо откликнулся из кожаного антикварного кресла, располагавшегося в дальнем торце письменного стола, Мессинг. – О, уже полковник. Поздравляю…. Вам, кстати, очень идёт офицерская форма. Стройнит, так сказать.
– Спасибо.
– Да вы, Никита Андреевич, садитесь. В ногах, как известно, правды нет. Поближе ко мне. Ещё ближе…
– Спасибо, – осторожно присаживаясь на колченогий стул и снимая с головы фуражку, вежливо поблагодарил Ник.
– Не за что, – мимолётно улыбнулся хозяин кабинета. – Чай? Кофе? – нажал длинным бледным пальцем на светло-розовую кнопку, встроенную в угол столешницы и, коротко кивнув головой вошедшему моложавому капитану, велел: – Стакан крепкого сладкого чая для полковника, пожалуйста…. Ну, рассказывайте, рассказывайте, Никита Андреевич. Где и как служили? Что с личной жизнью?
– С февраля 1941-го был прикомандирован в распоряжение Георгия Константиновича Жукова. Прошёл с ним всю войну – в качестве адъютанта и помощника. Потом, с ним же, был переведён – через Одессу – в Уральский военный округ.
– Значит, в Свердловске квартируете?
– Так точно. Что же касается личной жизни…. Жена умерла во время тяжёлых родов, два с половиной года назад.
– Сочувствую…. А что с ребёнком?
– Жив, – облегчённо выдохнул Ник. – Вопреки пророчеству чукотского шамана Афони, родилась здоровая девочка. Три килограмма шестьсот пятьдесят грамм. Назвал – Татьяной. Нанял пожилую няню – из отставников службы НКВД. Такая история.
– Понятно…
В комнате вновь появился молодцеватый капитан и, сгрузив с прямоугольного подноса на столешницу стакан с чаем в серебряном подстаканнике и фарфоровое блюдечко с сушками, покрытыми чёрными зёрнышками мака, удалился.
– Угощайтесь, полковник, – предложил Мессинг.
– Спасибо, – Ник глотнул чая, задумчиво похрустел сушкой, а после этого предположил: – Значит, пришло время начинать операцию «Гвардейская кавалерия», о которой мы с вами говорили в этом кабинете более одиннадцати лет тому назад?
– Безусловно, пришло.
– Извините, но откуда взялось такое…м-м-м, экзотическое название? Мол, «Гвардейская кавалерия»?
– Просто стихотворение такое есть, – слегка засмущался Вольф Григорьевич. – Нет, не моё. Случайно залетевшее, так сказать, из других Времён.
– Я понимаю…. Может, ознакомите?
– Хорошо, зачту два последних куплета. Итак…
Друг мой, просыпайся, уже стража колотит в двери.
Да, пришло время казни, просыпайся и не ворчи.
Помощь – не за горами, и я в нашу победу верю.
Гвардейская кавалерия – копытами – где-то стучит…
Только в эту сентенцию глупую верю я.
Громкий стук разрывает картинку из призрачных слов…
Это просто спешит к нам на помощь – Гвардейская кавалерия,
Из-за синих – покрытых местами цветами – холмов…
– Хорошее стихотворение, – одобрил Ник. – Со смыслом. Вернее, в нашем конкретном случае, даже с двумя. То бишь, с чётким «двойным дном».
– Поясните, пожалуйста, полковник.
– Допустим, что коварные и подлые американцы – через несколько лет – краешком узнают о проводимой нами операции. Да и об этом двустишии. Но им ни за что не догадаться о том, к кому «Гвардейская кавалерия» – на самом-то деле – спешит на помощь. Ни за что и никогда…
– Это точно, – покивав массивной головой, согласился Мессинг. – Не догадаться…. Кстати, Никита Андреевич. А как в вашем 2007-ом году относились к господину Эрнесто Геваре?
– Почему – к господину?
– Потому. Пока Эрнесто для нас – «господин». Происходит из буржуазной (пусть и не богатой), семьи. Оканчивает престижный Университет Буэнос-Айреса. А полноценным «товарищем» он станет только через несколько лет. Может быть…. Так как – относились?
– Молодёжь, в своём большинстве, положительно. И не только в нашей России. Не считая, конечно, зажравшихся отпрысков бизнес-политической элиты. Да и то далеко не всех…. Понимаете, для многих молодых (и не только), людей стало окончательно понятно, что так называемая «демократия» двадцать первого века таковой, по сути, не является. Любая успешная предвыборная кампания, проводимая в условиях жёсткой конкуренции, требует очень-очень много денег. Где их, спрашивается, взять? Естественно, только у олигархических структур и крупных промышленно-финансовых корпораций. А там, как известно, сидят очень дальновидные, хитрые и прагматичные парни. Они каждый выделенный рубль и доллар заставят потом отработать. Жёстко заставят, под угрозой ухода (вместе со всеми деньгами), к политикам-конкурентам. Вот и получается, что Миром двадцать первого века – по факту – управляют не народы (через псевдодемократические выборы), а жадные «денежные мешки» и всякая мафиозная нечисть…. Следовательно, что надо сделать? Конечно же, максимально отдалить олигархов и крупных капиталистов от Власти. А как это сделать? Ведь, все вышеназванные персоналии добровольно «отдаляться» не желают. Наоборот, упираются и будут упираться изо всех сил. Да и Правительства большинства стран к ним откровенно благоволят, будучи на финансовом содержании (в глобальном понимании), у олигархов…. Получается, что эффективно действовать можно только методами Че Гевары. То есть, революционно-вооружёнными. Больше, к сожалению, никак…. Вы, Вольф Григорьевич, побаловали меня стихотворением. Большое спасибо. А я вас в ответ – могу песенкой. Не возражаете?
– Да, пожалуйста, полковник. Музицируйте, сколько Душе угодно…
Ник, поднявшись на ноги, прошёл в дальний угол комнаты, где одиноко скучал низенький рояль, сел на хлипкий крутящийся стульчик и, небрежно прикасаясь подушечками пальцев к чёрно-белым клавишам, негромко запел:
Его звали – Че.
Много лет назад.
Не такой, как все.
Просто – солдат.
Отставь бокал пустой.
Ответь на мой вопрос.
Не торопись, постой.
Я говорю всерьёз.
Когда же он – вернётся?
Из тех небесных странствий?
И снова – улыбнётся,
Надежду нам даря?
И мы пойдём в атаку,
И сгинут – самозванцы,
И алыми тюльпанами
Покроется – Земля…
За окошком – свет.
На пороге – день.
Грусти больше – нет.
На душе – капель.
Поутру лишь – снег.
На небе – заря.
Серебристый – смех.
Было всё – не зря.
Когда же он – вернётся?
Из тех небесных странствий?
И снова – улыбнётся,
Надежду нам даря?
И мы пойдём в атаку,
И сгинут – самозванцы,
И алыми тюльпанами
Покроется – Земля…
В отблеске – свечей.
Пусть приходит – ночь.
Не надо нам – речей.
Все сомненья – прочь.
Они – не пройдут.
Будь спокоен, Че.
Они – не пройдут.
Никогда и нигде.
Когда же ты – вернёшься?
Из тех небесных странствий?
И снова – улыбнёшься,
Надежду нам даря?
И мы пойдём в атаку,
И сгинут – самозванцы,
И алыми тюльпанами
Покроется – Земля…
Его звали – Че.
Много лет назад.
Не такой, как все.
Лучший – солдат…
– Неплохо, – одобрительно похлопал в ладоши Мессинг. – Теперь мне многое стало окончательно-понятным и прозрачным. Очень многое…. Вот, Никита Андреевич, ознакомьтесь, пожалуйста, с данной директивой, – взял со столешницы и протянул лист тонкой светло-жёлтой бумаги. – Подписанной, между прочим, лично Иосифом Виссарионовичем.
– Приказ о переводе группы специального назначения «Азимут» – в полном списочном составе – в ваше полное и единоличное подчинение, – ознакомившись с содержанием документа, прокомментировал Ник. – М-да. Странный поворот…
– Что же вас так удивило, милейший Никита Андреевич? Упомянутая выше группа никем и никогда не расформировывалась. Да, её деятельность была временно «заморожена». Но не более того.
– Я понимаю…. Но как это – «в полном списочном составе»? На сегодняшний день в СССР лишь я один представляю «Азимут». Моя жена Зина умерла. Геша Банкин героически погиб в 1940-ом, при проведении достославной операции «Зверёныш». Мэри Хадсон в 1942-ом году была отправлена на нелегальную работу в Австрию. С тех пор о её Судьбе (по крайней мере, мне), ничего не известно. Да и капитан Куликов, вместе со своей «Кошкой», затерялся где-то в бескрайних просторах Мирового океана…. Алексей и Айна Сизых? Они уже давно и прочно обосновались в Уругвае…
– Во-первых, в Гватемале, – невозмутимо уточнил собеседник. – Их туда ещё в самом начале 1941-го года перебросил – на яхте «Стрела» – легендарный шкипер Галкин. Естественно, вместе с детишками.
– В Гватемале? – непонимающе передёрнул плечами Ник. – Что они позабыли в этой тропической глухомани? Ах, да. Кажется, понимаю…. Да, Вольф Григорьевич, вы большой дока – в сфере стратегического планирования. Ничего не скажешь…. А что у нас «во-вторых»?
– Во-вторых, группа «Азимут» будет – по мере необходимости – усиливаться дополнительными…э-э-э, дополнительными бойцами. Как старыми и проверенными, так и новыми. Одного из них представлю вам прямо сейчас, – Мессинг вновь «побеспокоил» длинным указательным пальцем кнопку на столешнице.
– Да, Вольф Григорьевич? – в дверном проёме в очередной раз показалась аккуратно-причёсанная физиономия предупредительного капитана.
– Приведите сюда офицера Банкина.
– Слушаюсь!
Дверное полотно совершенно бесшумно вернулось на прежнее место.
– Банкин? – насторожился Ник. – Но он же…. Как же так? Ах, да. У Гешки же был младший брат…. Миша, кажется?
– Да, Михаил. У вас, товарищ полковник, замечательная память. Профессиональная, так сказать…
Дверь вновь приоткрылась. В кабинет вошёл молоденький младший лейтенант и, сделав три положенных шага, остановился, вытянулся в струнку и браво доложил:
– Младший лейтенант Банкин по вашему приказанию прибыл!
– Вольно, младший лейтенант, – вальяжно усмехнулся Мессинг. – Присаживайтесь на этот стульчик. Только сперва дверку прикройте. Ещё плотней, пожалуйста.… Вот, Михаил, а это – ваш непосредственный начальник, полковник Иванов, командир группы специального назначения «Азимут»…
– Здравия желаю, товарищ полковник! – тут же вскочил на ноги молодой человек. – Кха-кха…. Я столько про вас слышал. И очень рад служить под вашим руководством…
– Садись, Михаил, садись, – начальственно махнул рукой Ник. – Я тоже рад. Надеюсь, что ты достойно заменишь погибшего брата.
– Сделаю всё, что смогу! Не сомневайтесь, товарищ полковник!
– Отставить, – строгим и непреклонным голосом велел Мессинг. – Во-первых, незамедлительно убирайте из своих лексиконов армейские нотки и характерные восклицательные знаки. Готовьтесь, что называется, к штатской жизни.… Во-вторых, товарищи офицеры, срочно и прочно забывайте и про «товарищей», и про «офицеров». А также про «полковников» и «младших лейтенантов»…. Надеюсь, всё понятно?
– Так точно. Кха-кха, – болезненно кашлянув, неуверенным голосом подтвердил Банкин. – Теперь буду обращаться к товарищу полковнику только по имени-отчеству – «Никита Андреевич». Вот…. Извините за кашель. Сезонное обострение…
– Молодец, Мишенька, догадливый…. А ещё можешь обращаться к своему непосредственному начальнику просто и непритязательно – «командир». Так, понимаешь, принято в «Азимуте». Но это только когда вокруг свои. А при чужих изволь величать его (когда, естественно, окажетесь за пределами нашей Родины), не иначе, как – «дон Андрес». А он тебя, в свою очередь, будет именовать – «сеньором Микаэлем». Или же – «мистером Вагнером». Впрочем, это уже частности…. Ну, сеньор Микаэль, что сейчас поделываешь?
– Как вы и велели, Вольф Григорьевич, – зачастил молодой человек. – Посещаю студию пантомимы и цирковой акробатики. Старательно совершенствую свой испанский разговорный. Изучаю историю стран Латинской Америки. И обычную историю. И, так сказать, историю культуры. Кха-кха.… Читаю испано-язычную поэзию и прозу рекомендованных вами авторов: Сиро Алегрии, Хорхе Икасы, Хосе Эустасио. А также знакомлюсь с философскими трудами господина Сартра. Кроме того…
– Стоп-стоп, Микаэль. Какие работы уважаемого Сартра вы уже успели прочесть?
Мессинг и Банкин-младший, зачем-то перейдя на испанский язык, принялись горячо и увлечённо обсуждать запутанные философские проблемы. А Ник, невольно выпавший из беседы, попробовал мысленно подвести некоторые промежуточные итоги: – «Итак, очень похоже, что всё по-настоящему. То бишь, операция «Гвардейская кавалерия», всё же, стартует. Однако.… А я-то, дурачок наивный и недоверчивый, ещё и сомневался, мол, откровенная авантюра. Типа – чистейшей воды. Авантюры же, как известно, зачастую и отменяют. А в данном конкретном случае речь, вообще, шла об одиннадцати с половиной годах – именно столько времени прошло с того самого первого разговора о «Гвардейской кавалерии». Сто раз можно было передумать. И даже двести пятьдесят…. Нет, не отменили. Знать, всё всерьёз. Ладно, принимается – как данность…. Теперь – о младшем лейтенанте Банкине. Сразу видно, что дисциплинирован, сообразителен, отважен и интеллектуально развит. Умеет, всё же, Вольф Григорьевич набирать эффективные и многообещающие кадры. Ничего не скажешь…. Ещё Михаил немного – ростом, чертами лица и статью – похож на брата покойного, только ростом чуть пониже, да в плечах поуже. Бывает…. А ещё на кого он похож? Ну, да. На Эрнесто Че Гевару. По крайней мере, в первом приближении. То бишь, на фотографии и портреты молодого Че, которые мне довелось видеть в двадцать первом веке. Тот же разрез и цвет глаз. Цвет и густота волос. Высокий лоб. Характерный волевой подбородок. Особенности фигуры. Рост. Возраст…. Только грушевидный персидский нос, доставшийся Михаилу в наследство от бабушки (или от прабабушки?), здорово портит общую картину. Хотя…. Хотя, может, оно и к лучшему. Из нетленной серии: – «Каждому овощу – своё время. А пластическая хирургия, как всем хорошо известно, не стоит на месте…». Этические побочные последствия предстоящей операции? Не-не, не стоит сейчас забивать голову всякой ерундой. В том плане, что до финального аккорда – ещё очень и очень далеко. Лет так пятнадцать, плюс-минус годик. Внесём ещё, Вольф Григорьевич, коррективы. Причём, существенные. И, попрошу заметить, в обязательном и непреложном порядке. Непременно и однозначно внесём…».
– Дон Андрес, вы, часом, не заснули? – прозвучал где-то рядом звучный баритон. – Ай-яй-яй. Не ожидал от вас, право слово…
– А? Что случилось?
– Ровным счётом – ничего, – благостно фыркнув, заверил Мессинг. – В глобальном понимании, я имею в виду…. Но негоже, милостивый государь, (специально приучаю вас к прилично-вычурному слогу, так модному в нынешней Аргентине), так расслабляться, теряя контроль над ситуацией. Непростительно, я бы сказал, для такого опытного диверсанта.
– Виноват. Больше такого не повторится. Слово офицера.
– Верю. Охотно верю, Никита Андреевич.… У вас имеются вопросы к…, к уважаемому сеньору Микаэлю?
– Да, всего один…. Геннадий Банкин, мой подчинённый, умел говорить голосами разных известных людей, бесподобно хрюкал, выл по-волчьи и лихо выдавал красивейшие соловьиные трели. А, вот…
– Вы, что же, полковник Иванов, сомневаетесь? – голосом товарища Сталина выдал Михаил. – В состоятельности советских спецслужб? Напрасно, честное слово. Ох, напрасно, кха-кха…, – выждав пару секунд, перешёл на голос товарища Ленина: – Правильной дорогой идёте, товарищи! Надо помочь нашим южноамериканским единомышленникам. Обязательно – надо. Всенепременнейше, я бы, кха-кха, сказал…
– Молодец, Миша, – скупо похвалил Мессинг. – Кстати, что там с твоей астмой?
– Как и было приказано. Кха-кха…. Лечение приостановлено.
– Ладно. Всё, свободен. Иди, занимайся. Дальнейшие инструкции получишь на днях.
– Слушаюсь! – козырнув на прощанье, Банкин чётко развернулся через левое плечо на сто восемьдесят градусов и покинул кабинет.
Чуть слышно стукнула плотно-прикрываемая дверь.
– Решено не придумывать новой модели велосипеда, – устало зевнув, сообщил Мессинг. – Вы, полковник, отправитесь в Буэнос-Айрес под уже привычным для вас именем – Андреса Буэнвентуры, жителя испанской Барселоны. Да, частный бизнесмен, но не только. Ещё и доверенное лицо уважаемого генералиссимуса Франко, коему поручено (то бишь, вам), наладить прочные, полноценные и взаимовыгодные торговые отношения между Испанией и Аргентиной. Вот, кстати, папка с досье на упомянутого генералиссимуса, прочтите. А некоторые вещи советую выучить наизусть, например, полное имя сеньора и основные вехи на его интересном жизненном пути, вдруг, кто поинтересуется…. И вообще, ведите себя в Буэнос-Айресе спокойно и естественно, все верительные бумаги от господина Франко будут самые, что ни наесть, настоящие. Лично получите в Мадриде…. Есть какие-то сомнения?
– Да как-то немного неожиданно, – пожал плечами Ник. – Все же знают, что генерал Франко – тиран и «душитель свободы», откровенно симпатизирующий фашизму…. С чего бы ему – нам помогать?
– Всё очень просто, Никита Андреевич. Если человек – тиран, то это ещё не означает, что он является законченным дураком. И вообще, сугубо между нами, тиран тирану – рознь. Взять, к примеру, того же Муссолини1: между ним и Франко запросто можно найти очень много похожего. Только, вот, Бенито Муссолини закончил свою жизнь очень-очень плохо. А господин Франко, наоборот, доживёт (в чём я на сто процентов уверен), до глубокой старости, в почёте и неге. И всё потому, что один из них умён и нос держит по ветру, а другой был обыкновенной коричневато-серой посредственностью: недалёкой, пафосной и самовлюблённой…. Ладно, заканчиваем с глобальной философией. И, соответственно, переходим к деталям предстоящей операции. Подчёркиваю, к средним и мелким деталям первого этапа нашей многослойной и многоуровневой операции…. Вот, например, татуировки на ваших плечах. Одну из них мы, естественно, «сведём». А, вот, вторую не будем. Причём, ни в коем случае…
