Buch lesen: "Диагноз"

Пролог

– Мам, а это кто? – вдруг спросила она, показывая телефон.

На экране – фотография из социальной сети ВКонтакте. Игорь сидит в ресторане «Панорама» напротив молодой блондинки лет двадцати семи. Смеётся, держит её за руку через стол, глаза светятся.

Сердце закололо! Шок! Как он мог…

– Где ты это взяла?

– Денис показал. Увидел в ленте у своего приятеля Максима.

Фотография была сделана сегодня днём. Пока я лежала с тазиком после химиотерапии, муж обедал в дорогом ресторане с любовницей.

– Мам, кто это такая?

Я смотрела на экран и не знала, что ответить!!! Что сказать дочери!! Что её отец бросил семью в самый трудный момент?

– Наверное, коллега. По работе встречались.

– В ресторане? И за руки держались? – Голос у Насти стал жёстким, взрослым. – Мам, папа тебе изменяет?

Больше нет сил врать. Нет сил играть в счастливую семью.

– Да.

Глава 1 (ранее до пролога)

Стояла в душе, намыливала грудь и вдруг под пальцами почувствовала что-то твёрдое. Левая сторона, ближе к подмышке. Размером примерно с горошину.

Выключила воду. В тишине ванной комнаты прощупала это место ещё раз. Да, оно здесь. Плотное, подвижное. Определённо чужеродное.

Вчера его точно не было. Или было, а я не замечала?

– Лена! Ты там что, заснула? – крикнул Игорь из спальни.

– Выхожу! – отозвалась я, быстро ополаскиваясь.

Завернулась в махровое полотенце, подошла к зеркалу.

Мне сорок лет, главный бухгалтер строительной фирмы «СтройИнвест».

Замужем двадцать лет, дочь учится в педагогическом университете.

Обычная женщина с обычной жизнью.

Работа с девяти до шести, выходные дома или на даче, отпуск раз в год на море.

И вот теперь под кожей появилось что-то, чего там быть не должно.

Я потрогала это место через полотенце. Уплотнение прощупывалось даже так.

* * *

На кухне Игорь уже завтракал, уткнувшись в телефон.

Сорок шесть лет, менеджер по продажам в автосалоне «Премиум Авто». Джинсы, тёмно-синяя рубашка, на макушке заметная плешь, которую он упорно игнорирует.

За двадцать лет брака я привыкла к тому, что по утрам мы почти не разговариваем – он читает рабочие сообщения, я собираюсь на работу.

– Опять твои покупатели? – спросила, наливая горячей воды в кружку с пакетиком.

– Этот козёл Петрович опять торгуется за каждую копейку. Хочет скидку на весь автопарк для своей фирмы. – Игорь не поднимал глаз от экрана. – Кстати, сегодня задержусь. Встреча с региональным менеджером по продажам.

Я села напротив него за небольшой кухонный стол!! Отхлебнула горячий чай. Осторожно потрогала левую грудь через домашнюю футболку. Уплотнение чувствовалось и через ткань.

– Игорь, а в твоей семье кто-нибудь болел онкологическими заболеваниями?

Тут он оторвался от телефона:

– Что? – Нахмурился. – Онкологией? С чего вдруг такой вопрос?

– На работе скоро плановый медосмотр, заполняем анкеты. Там спрашивают про семейный анамнез.

– Онкология… – Игорь потёр лоб. – Нет, вроде никто не болел. Дедушка от инфаркта умер в семьдесят два, бабушка диабетик была, но дожила до восьмидесяти пяти. А что, у тебя что-то болит?

– Нет, просто для анкеты нужно.

– Ну и хорошо тогда. Не думай о плохом. – Игорь встал, подошёл, чмокнул меня в макушку. – В наше время медицина шагнула далеко вперёд. Всё лечат.

Он взял ключи от машины, портфель.

– Увидимся вечером. Если встреча затянется – напишу.

Хлопнула входная дверь. Я осталась одна с недопитым чаем и этой штукой под кожей.

Допила чай, собралась на работу. В прихожей, надевая куртку, ещё раз потрогала грудь. Уплотнение было на месте.

* * *

Офис занимает два этажа в бизнес-центре. Я работаю здесь уже пятнадцать лет, знаю каждый уголок. Мой кабинет на втором этаже, окна выходят во двор. Обычно к девяти утра я уже сижу за компьютером с квартальными отчётами.

Но сегодня не могла сосредоточиться. Открыла таблицы Excel, начала сверять цифры по материалам, но мысли постоянно сбивались. Несколько раз ошиблась в простых расчётах, пересчитывала одни и те же колонки.

Каждые полчаса, когда никто не видел, осторожно прощупывала грудь через блузку. Уплотнение оставалось на месте.

В десять утра зашла Марина Петровна из отдела кадров.

– Лена, ты сегодня какая-то бледная. Не заболеваешь?

– Просто плохо спала ночью.

– Может, домой пойдёшь? Михаил Петрович всё равно на стройке до вечера будет. Отчёт можешь завтра доделать.

– Нет, спасибо. Лучше сейчас закончу, а то завтра новые документы поступят.

Марина Петровна пожала плечами и ушла. А я включила интернет на рабочем компьютере.

В поисковике «Яндекс» набрала: «уплотнение в молочной железе».

Кликнула.

Закрыла страницу. Открыла другую!

Читала статью за статьёй. С каждой страницей становилось то легче, то страшнее. Информации было много, но толком ничего не понятно.

В половине двенадцатого закрыла браузер. Работать всё равно не получалось.

* * *

В обеденный перерыв, вместо того чтобы идти в кафе на первом этаже, позвонила дочери.

Настя учится на втором курсе педагогического университета, живёт в общежитии.

– Мам, привет! – Голос дочери звучал весело и беззаботно. – Как дела?

– Хорошо, дорогая. А у вас как?

– Нормально. Готовимся к сессии, она уже через месяц начнётся. Денис вчера устроился на подработку в кафе «Мираж», официантом. Деньги нужны на съёмную квартиру после выпуска.

– Это правильно. Молодцы, что планируете заранее. Настя, а скажи мне… ты когда-нибудь обследовала грудь? Ну, проверяла, нет ли уплотнений?

– Что? – В голосе дочери появились удивление и тревога. – Мам, а что случилось?

– Ничего особенного. Просто интересуюсь.

– Мам, у тебя голос какой-то напряжённый. Что-то не так?

– Всё в порядке, дорогая. Просто думаю о профилактике. Ты же знаешь, мне скоро сорок один.

– Мам, если что-то болит или беспокоит – обязательно иди к врачу, хорошо? Не тяни.

– Конечно. А как там Денис? Как ваши планы?

– Да всё хорошо. Он очень старается на работе, хочет произвести хорошее впечатление. Может, потом на полставки оставят, когда учёба закончится.

Мы поговорили ещё минут десять о её учёбе, планах, общих знакомых. Но я чувствовала, что Настя насторожилась из-за моего вопроса о груди.

– Мам, если что-то случится – звони сразу, договорились?

– Договорились, дорогая.

После разговора с дочерью стало ещё тревожнее. Настя всегда чувствует, когда я волнуюсь, даже если пытаюсь это скрыть.

* * *

Во второй половине дня пыталась доделать квартальный отчёт по закупкам строительных материалов. Цифры никак не сходились – где-то была ошибка в расчётах. Обычно я такие несоответствия нахожу за полчаса, но сегодня уже два часа потратила и всё без толку.

В четыре вечера сдалась. Сохранила документ, выключила компьютер. Завтра с утра, на свежую голову, разберусь.

Собираясь домой, снова прощупала грудь. Уплотнение никуда не делось.

* * *

Дома первым делом включила компьютер. Зашла на сайт городской поликлиники номер семь, к которой прикреплена по месту жительства.

В разделе «Запись к врачу» нашла УЗИ молочных желёз. Ближайшая свободная дата – среда, 16 октября, девять утра. Завтра.

Записалась.

Потом ещё час читала медицинские статьи. «Самообследование молочных желёз», «Методы диагностики заболеваний груди», «Что делать при обнаружении уплотнения».

Везде советовали одно и то же: не паниковать и обращаться к врачу.

* * *

Игорь вернулся домой в половине восьмого. Встреча с региональным менеджером, видимо, прошла успешно – он был в хорошем настроении.

– Как дела? – спросил, повесив куртку в прихожей.

– Нормально. А как твоя встреча?

– Отлично. Обсудили планы продаж на следующий квартал, договорились о дополнительных бонусах за перевыполнение. Если всё получится, к Новому году приличную премию получу.

Игорь прошёл на кухню, открыл холодильник.

– А что на ужин?

– Разогрей борщ, котлеты в сковороде.

Мы поужинали, обсуждая рабочие дела. Игорь рассказывал про нового покупателя, который хочет купить сразу пять машин для своей компании, но требует максимальную скидку. Я слушала, но мысли постоянно возвращались к утренней находке.

После ужина сели в гостиной, включили телевизор. Игорь листал каналы, остановился на новостях. Я устроилась рядом с ним на диване.

Его рука лежала на спинке дивана, совсем близко от моего плеча. От того места, где под кожей притаился непрошеный гость.

– Игорь, а если бы я серьёзно заболела… ты бы остался со мной?

Он повернулся ко мне, удивлённо посмотрел:

– Какие странные вопросы. Конечно, остался бы. Мы же семья.

– А если лечение было бы долгим? Тяжёлым? Если бы я изменилась внешне?

– Лен, откуда такие мысли? – Игорь обнял меня за плечи. – Ты же здоровая. Зачем думать о ерунде?

– Просто интересно. Теоретически.

– Теоретически я тебя люблю уже двадцать лет. И буду любить, что бы ни случилось. – Он поцеловал меня в висок. – Хватит забивать голову глупостями. Лучше посмотрим что-нибудь весёлое.

Игорь переключил на канал с комедийным сериалом. На экране американские актёры разыгрывали забавные ситуации, звучал смех за кадром. Я попыталась сосредоточиться на сюжете, но мысли постоянно возвращались к утру, к душу, к тому моменту, когда под пальцами появилось что-то чужое.

* * *

Спать легли в половине одиннадцатого. Игорь заснул быстро – у него такая особенность, стоит голове коснуться подушки, и он уже спит. Дыхание стало ровным и глубоким.

А я лежала в темноте, слушала, как за окном шумят деревья под осенним ветром, и думала.

Что это за уплотнение? Опухоль? Но опухоли же бывают доброкачественные и злокачественные. Большинство – доброкачественные. Так во всех статьях писали.

Может, это просто гормональное изменение? Или воспаление лимфоузла? Или банальная киста?

В половине первого ночи встала, прошла в ванную. Включила свет, разделась по пояс, встала перед зеркалом.

Груди выглядели абсолютно нормально. Никаких внешних изменений, втяжений, покраснений. Но когда я осторожно прощупала левую грудь, уплотнение сразу откликнулось под пальцами.

А в левой – то самое образование. Плотное, подвижное, размером с крупную горошину.

Я смотрела на своё отражение и думала: возможно, завтра врач скажет, что это ерунда. Обычная киста или доброкачественная опухоль. И я буду смеяться над своими страхами.

А возможно, скажет что-то совсем другое.

* * *

Вернулась в спальню, легла рядом с мужем. Игорь спал, слегка похрапывая. Я закрыла глаза, попыталась заснуть.

Но сон не шёл.

Завтра, в девять утра, я пойду на УЗИ. Врач посмотрит на это уплотнение на экране монитора и скажет, что это такое.

Может быть, это будет хорошая новость.

А может быть – не очень.

Я лежала в темноте и слушала, как тикают настенные часы в гостиной. Время шло медленно, каждая минута тянулась бесконечно.

В два часа ночи всё-таки удалось заснуть. Снились какие-то странные сны про больницы, врачей в белых халатах и бесконечные коридоры.

* * *

Глава 2

Встала, когда за окном стало светлеть. Игорь ещё спал. Прошла на кухню, включила чайник. Съесть что-то серьёзное не могла – желудок сжался в комок.

Игорь появился, когда я уже собиралась уходить.

– Рано ты, – пробормотал он, потирая глаза.

– УЗИ в девять. Помнишь?

Он остановился у раковины, плеснул в лицо воды:

– А, да… УЗИ. Где делать будешь?

– В седьмой поликлинике.

– Хочешь, отвезу?

Предложение удивило – обычно утром Игорь думает только о работе.

– Спасибо, на маршрутке быстрее доберусь.

– Тогда позвони, как всё пройдёт.

– Позвоню.

У регистратуры показала паспорт и полис:

– Морозова, УЗИ молочных желёз на девять.

– Проходите в семнадцатый кабинет, ожидайте вызова.

В коридоре сидело пять женщин. Все молчали. Одна листала журнал, другая смотрела в телефон. Женщина лет пятидесяти нервно перебирала ключи.

Я села у окна. Во дворе виднелась парковка для машин врачей – иномарки, джипы, несколько дорогих седанов.

– Морозова Елена Сергеевна!

Врач УЗИ оказалась женщиной лет сорока. Короткие тёмные волосы, спокойный взгляд.

– Располагайтесь на кушетке, раздеться нужно по пояс.

Я разделась, легла. Врач нанесла гель на кожу – комнатной температуры, не холодный.

– Неприятно?

– Нет, нормально.

Датчик коснулся правой груди. На экране появились движущиеся чёрно-белые пятна. Врач молча обследовала правую сторону, делала какие-то измерения.

– Правая железа без патологии.

Датчик переместился влево. Здесь врач задержалась. Водила по тому месту, где я нашла уплотнение. На мониторе появлялись тёмные участки, она делала снимки, что-то измеряла.

– Когда обнаружили образование?

– Позавчера.

– Болит?

– Нет.

– Месячные были когда?

– Закончились неделю назад.

Врач несколько раз прошлась датчиком по одному участку, меняла углы наклона.

– Поверните на правый бок.

Я повернулась. Ещё несколько снимков, ещё измерения.

– Одевайтесь.

Я оделась, села рядом с её столом. Врач печатала заключение, поглядывала на снимки.

Тикали часы. За окном проехала машина с мигалкой.

– В левой молочной железе определяется гипоэхогенное образование – Врач говорила ровным голосом. – Контуры нечёткие, структура неоднородная.

Я кивнула, не понимая половины слов.

– Это серьёзно?

– Необходима консультация маммолога.

В ушах зашумело. Пальцы онемели. Горло сжалось так, что стало трудно глотать.

– Стандартная процедура.

– К какому маммологу лучше?

– В онкодиспансере ведёт приём Соколов Артур Геннадьевич. Опытный врач.

Онкодиспансер. Слово ударило как ледяная вода.

В коридоре остановилась у окна, перечитала заключение. «Исключить злокачественный процесс» – это значит, что подозревают рак?

Спустилась к информационной стойке:

– Где записаться к маммологу Соколову?

– К какому именно?

– Артуру Геннадьевичу, в онкодиспансер.

Девушка набрала что-то в компьютере:

– Завтра, четверг, в два сорок. Подойдёт?

– Да.

– Нужен паспорт, полис. Можно платно, тогда направление не требуется.

– Сколько стоит?

– Полторы тысячи.

– Хорошо, платно.

Я записалась, получила талон.

На улице моросил дождь. Села в маршрутку, поехала домой. Заключение лежало в сумке – я чувствовала его как тяжёлый камень.

Дома включила компьютер, набрала: «гипоэхогенное образование молочной железы».

Читала статью за статьёй. «Стадии рака», «Химиотерапия», «Прогноз выживаемости». С каждой страницей становилось страшнее.

Особенно пугали фотографии – женщины после операций, лысые от лечения. Я смотрела на экран, на чужие лица без волос – и пыталась представить, каково это. Не смогла.

В половине второго позвонила Настя:

– Мам, как УЗИ? Я всю ночь переживала.

Как сказать дочери правду?

– Нашли образование. Завтра к специалисту.

– К какому? – Голос стал напряжённым.

– К маммологу. В онкодиспансер.

Пауза.

– Мам… – Голос дрогнул. – Это же…

– Врач сказал, нужна биопсия. Пока ничего точно не знаем.

– Я приеду. Сейчас же приеду!

– Настя, не надо. Сначала схожу к врачу.

– Мам, я не могу сидеть тут, когда ты…

Она всхлипнула.

– Дорогая, не плачь. Может, это вообще ерунда какая-то.

– Мам, я боюсь.

– И я боюсь. Но пока паниковать рано.

– Позвони мне сразу после врача. Сразу!

– Обязательно.

– Мам, я тебя очень люблю.

– И я тебя.

* * *

Игорь пришёл раньше обычного. Увидел моё лицо:

– Плохие новости?

– Нашли образование. Направили к маммологу.

– К маммологу… – Он сел, взял заключение УЗИ. – Что значит «исключить злокачественный процесс»?

– Что подозревают рак.

– Рак… – Игорь потёр лоб. – А к какому врачу идёшь?

– К Соколову, в онкодиспансер. Завтра в два сорок.

– Слушай, может, сразу в хорошую частную клинику? У меня есть знакомые, они в «Евромед» лечились… Если что – денег найдём. Кредит возьмём, машину продам. Главное – к лучшим врачам попасть.

– Давай сначала к этому врачу. Послушаем, что скажет.

Игорь обнял меня. Мы сидели молча, слушали дождь за окном.

Ужинать не хотелось. Игорь разогрел себе суп, я съела несколько ложек и отставила тарелку.

– Надо есть, – сказал он.

– Не лезет.

– Понимаю.

Смотрели новости, но я не слышала, о чём говорят. В голове крутились вопросы: что скажет завтра маммолог? Назначит биопсию? А если подтвердится рак?

Глава 3

Перед входом в онкодиспансер стояли машины, которые я видела только в центре города. Мерседесы, БМВ, один белый Порш Кайен. На парковке охранник в форме проверял пропуска.

Я толкнула тяжёлую дверь.

За стойкой девушка в деловом костюме:

– Добрый день. К какому врачу?

– К Соколову Артуру Геннадьевичу.

Она посмотрела в монитор:

– Морозова? Второй этаж, кабинет двадцать три. Лифт слева.

Никаких талончиков, маршрутных листов. Всё по фамилии и времени записи.

* * *

На втором этаже пахло не больницей, а дорогой вентиляцией…

В зоне ожидания сидело человек десять. Женщина в норковой шубе листала глянцевый журнал. Мужчина в костюме за три тысячи долларов говорил по телефону о сделках. Здесь лечатся люди с деньгами.

Но лица у всех одинаковые – напряжённые, сосредоточенные. Деньги от рака не спасают.

– Морозова Елена Сергеевна, к доктору Соколову!

* * *

Кабинет просторный, большие окна, современная мебель. На стене дипломы, сертификаты, фотографии с медицинских конференций. За столом из светлого дуба сидел мужчина лет сорока.

Высокий, худощавый, серые глаза. Тёмные волосы с проседью на висках. Белый халат поверх делового костюма. На груди бейдж: «Соколов А.Г., зав. отделением онкохирургии, к.м.н.»

– Елена Сергеевна? Артур Геннадьевич Соколов. Проходите, садитесь.

Голос спокойный, без лишних интонаций. Не холодный, но и не тёплый. Рабочий.

Я села в кресло напротив стола. Руки положила на колени, чтобы не видно было, как дрожат пальцы.

– Покажите результаты УЗИ.

Я протянула заключение. Он изучал снимки, читал описание. Лицо не выражало ничего – ни тревоги, ни облегчения.

– Когда обнаружили образование?

– Понедельник. Три дня назад.

– Болезненность, выделения из сосков?

– Нет.

– Онкологические заболевания в семье?

– Не знаю. Мама говорит, что никто не болел.

– Беременности, роды?

– Одна дочь, девятнадцать лет.

– Гормональные препараты принимаете?

– Нет.

Соколов кивнул, отложил бумаги:

– Пройдём на кушетку. Нужен осмотр.

Я встала. Ноги стали ватными, но держали.

– Раздевайтесь по пояс, ложитесь на спину.

За ширмой сняла блузку, лифчик. Руки тряслись так, что еле справилась с застёжкой. Легла на кушетку, покрытую одноразовой простынёй.

Соколов подошёл, надел перчатки. Пальпировал правую грудь методично, по секторам. Движения профессиональные, без лишних прикосновений.

Перешёл к левой. В том месте, где я нашла уплотнение, задержался. Прощупывал с разным нажимом, под разными углами.

– Сядьте, руки за голову.

Я села. В таком положении он ещё раз обследовал проблемную зону.

– Образование пальпируется. Плотное, ограниченно подвижное, размером около двух сантиметров. – Помог мне слезть с кушетки. – Одевайтесь.

Я оделась, вернулась к столу. Горло сжалось так, что трудно было глотать.

– Доктор, это… серьёзно?

Соколов посмотрел прямо в глаза:

– По клинической картине и данным УЗИ нельзя исключить злокачественный процесс. Нужна трепанобиопсия под УЗИ-контролем.

– ЧТО, как?.. – Голос сел. – А что это такое?

– Специальной иглой возьмём несколько образцов ткани из образования. Под местной анестезией, амбулаторно. Материал отправим на гистологическое исследование.

– И что покажет это исследование?

– Вид опухоли. То есть, злокачественная она или доброкачественная. Если злокачественная – определим гистологический тип и другие показатели…

Я не понимала половины слов, но кивала.

Соколов говорил спокойно, как преподаватель на лекции. Не пугал, но и не успокаивал.

– А если… если подтвердится рак?

– Если подтвердится – будем лечить. Судя по размерам и отсутствию увеличенных лимфоузлов, стадия ранняя. При такой стадии выживаемость превышает девяносто процентов.

Цифры звучали как приговор и как надежда одновременно.

– Когда можно сделать исследование?

– В понедельник утром. Процедура займёт минут тридцать. В тот же день отпустим домой.

– А результаты когда?

– Через пять рабочих дней.

– А больно будет?

– Неприятно, но терпимо. Лидокаин хорошо обезболивает. После процедуры возможна небольшая болезненность в течение суток.

Соколов выписал направление на исследование, протянул мне памятку:

– С собой принести результаты анализа свёртываемости крови. Сдать можете здесь же, в лаборатории первого этажа.

– А до понедельника что делать?

– Ничего особенного. Живите обычной жизнью. Никаких ограничений. – Он встал из-за стола. – И не ищите информацию в интернете. Там много неточностей, которые только напугают.

Я заметила, что обручального кольца на руке нет. Но на безымянном пальце видна светлая полоска – недавно снятое кольцо.

– У вас есть вопросы?

– Нет… То есть, да. А вы… сколько таких операций делаете?

– Около ста пятидесяти в год. Опыт большой. – Лёгкая улыбка. – Увидимся в понедельник в восемь утра.

* * *

В коридоре остановилась у окна. Руки дрожали так, что с трудом сложила документы в сумку.

Спустилась на первый этаж, нашла лабораторию. Сдала кровь. Медсестра сказала, что результаты будут готовы завтра к обеду.

У выхода набрала Игоря:

– Как прошло?

– Био-о-опсия, исследование в понедельник. Результаты через неделю.

– А что врач сказал?

– Что без гистологии точно сказать нельзя. Но стадия, если это рак, ранняя.

– Понятно. Поговорим дома.

Потом позвонила Насте:

– Мам, ну что?

– Биопсия назначена. В понедельник утром.

– Я приеду! В воскресенье приеду к вам.

– Настя, учись лучше…

– Мам, я не смогу сидеть в общаге, пока тебе такое предстоит. Приеду и точка.

– Хорошо, дорогая.

* * *

Игорь пришёл раньше обычного. Снял куртку, сел рядом:

– Рассказывай всё по порядку.

Я пересказала весь приём. Игорь слушал внимательно, изредка задавал вопросы.

– А врач какой показался?

– Профессиональный. Говорит конкретно, без воды. Не пугает, но и не успокаивает.

– Это хорошо. Значит, честный.

Игорь встал, прошёлся по комнате:

– Слушай, а может, всё-таки второе мнение получить? В «Евромеде» или «Медси»? У меня есть знакомые…

– Давай сначала здесь сделаем. Врач опытный, оборудование хорошее.

– Ну, смотри. Если что – денег найдём.

Мы сидели на кухне, пили чай и молчали. За окном стемнело, включились фонари.

– Настя в воскресенье приедет, – сказала я.

– Правильно. Семья должна быть вместе.

* * *

Ужинать не хотелось. Игорь разогрел котлеты, я съела несколько ложек супа.

– Надо есть, – заметил он.

– Не лезет.

– Понимаю.

Включили телевизор, но смотрели невнимательно. Я думала о понедельнике. О том, как игла войдёт в грудь. О том, что покажет анализ.

В новостях говорили об экономике, политике, спорте. Обычная жизнь продолжалась. А у меня внутри сидел страх, который не отпускал.

* * *