Легенда о Тёмной Принцессе

Глава I. Вступительная.

Утро.

Тяжёлая нервная поступь. Лёгкий, белый, чистый снег ложится на тротуары. Через пару минут он темнеет, перемешиваясь с грязью. Февраль почти всегда был таким мерзким и неприятным. Слишком тепло для зимы, слишком холодно для лета.

Что такое депрессия? На протяжении всего моего пути до колледжа я думала над этим вопросом. Нет, я знала, конечно, что такое депрессия, но пыталась понять: я настолько привыкла быть на каком-то своём дне, что так и не впала в неё, или же я из неё не выходила долгие годы, что уже и не могла вспомнить, когда бы чувствовала себя хорошо? И имела ли я вообще на неё право? Быть может, моё сердце было жестоким и чёрным с рождения? Я вздрогнула. Нет. Это точно было не так.

Я тут же нервно схватилась пальцами за голову, касаясь щёк, путаясь в волосах. Ресницы скользнули по ладоням. Когда всё изменилось? Лет в шесть? Да, именно тогда. С приходом силы. Будь она проклята. Я подумала об этом и тут же осеклась. Сила была тем, что пока что удерживало меня на плаву. Не хватало мне ещё и её лишиться. Да и не такой уж большой она была, чтобы доставлять мне какие-то серьёзные проблемы.

Я тяжело вздохнула. Развела тут сопли. Надо было двигаться дальше, и не только по улице. В рюкзаке лежал билет, и напоминание о нём приятно грело меня. Сегодня я сделаю это. Сегодня я уеду. И никто и никогда меня больше не найдёт.

Внутри появился страх, опять это невыносимое чувство. Ну и что, что я буду делать, если уеду? Как будто бы где-то там, в другом месте, моя жизнь станет лучше. Глупая надежда. Я купила этот билет, прекрасно понимая, что они меня всё равно найдут, что я всё равно не решусь сесть на поезд. У меня и денег почти-то нет жить дальше.

Всё. Все мысли – после колледжа.

Ещё было очень рано. Я всегда старалась прийти пораньше, чтобы натыкаться на как можно меньшее количество людей. Так уж складывалось, что общаться с ними у меня совсем не выходило. Я будто бы была обречена быть вечно чужой для любого другого человека. Друзей у меня совсем не было, хотя я и пыталась сделать несколько обречённых попыток завести подобные отношения со сверстниками. Всё напрасно. Люди избегали меня и обходили стороной.

Шестнадцать лет я провела в одиночестве. Хотя нет, я привираю. Лет до шести у меня были родители, и тогда я была счастлива. А потом меня забрали у них. У меня отняли семью. Я знаю, что они всё это сделали специально. Тогда я не могла этого понять, но понимаю сейчас. Какие-то странные бумаги, странные свидетельства у органов опеки. Мама плакала, я плакала, много судебных разбирательств. Её признали умалишённой, отца – наркоманом. Меня запихнули в детский дом. Никогда они не признаются мне, но я-то знаю, что это всё они сделали, это было в их власти. Те, с кем я работаю. Они думали, что когда я вырасту, то могу быть полезна им. Они сделали всё, чтобы одинокая, обезумевшая от несчастья я согласилась на них работать. Я не могла догадаться раньше, но теперь-то я точно знаю, я чувствую, я уверена в этом. Вот только и они осеклись. Я оказалась слишком, слишком слабой. Сколько бы я ни работала, ни старалась, сила не росла, оставаясь в каком-то пограничном состоянии. А теперь им уже было слишком поздно избавляться от меня.

Из детдома меня забрали, когда мне исполнилось одиннадцать. Конечно же, тогда я согласилась на их предложение. Разве могли у меня быть сомнения? Но ничего. Это всё не важно. Я получила от них всё, что могла, но не собираюсь и дальше быть марионеткой в их руках. Я смогу сбежать.

Рядом со мной послышался кашель. Я подняла голову. Преподаватель по латыни стоял рядом и внимательно изучал меня. Он был довольно молод, чуть больше тридцати, скупой на эмоции, но всё же невероятно харизматичный. Не люблю блондинов, но его можно было бы даже назвать красивым. Высокий, худощавый, с лёгким оттенком усталости на лице. Он поправил очки и едва заметно улыбнулся одним уголком губ. Я поняла, что всё это время он стоял рядом, а я, погружённая в свои мысли, не замечала его. Когда он понял, что выдернул меня из моих мыслей, то указал куда-то вниз. Я проследила за его жестом. Тогда он пояснил:

– Подоконник. Ты на нём сидишь. Забыла о правилах?

– О, простите, – я мигом вскочила и отошла к противоположной стене, всем видом изображая, что это была не я. Он кивнул и ушёл в кабинет.

Лишь только стало ясно, что выходить он в ближайшее время не собирался, как я тут же юркнула на прежнее место. Если они так хотели, чтобы мы не садились сюда, то им стоило поставить хоть парочку скамеек в коридоре.

Я убрала длинные рыжие пряди волос за ухо и дважды стукнула друг о друга подошвами своих берцев. Полчаса до занятий, а никого и нету почти. Я была одной из немногих, для кого обучение в медицинском колледже не составляло особой проблемы. Я была достаточно дисциплинирована, легко осваивала задаваемые объёмы литературы, справлялась на практических занятиях. Вовсе не потому, что я такая талантливая и трудолюбивая ученица. Мне попросту было больше нечем занять себя. Меня не трогало это пресловутое подростковое становление и созревание, которое, казалось, как чума выкосило моих одногруппников. Я будто бы была старше всего этого, и потому мне попросту больше ничего не оставалось, кроме как зубрить учебники.

Пара началась в восемь. Как обычно, было много опоздавших. Я села на первую парту крайнего ряда, самое нелюбимое место всех студентов и удивительно недооценённое. Многие думают, что последние парты являются самыми глухими и незаметными для преподавателей – ошибочное мнение. Первые парты на самом деле были куда более глухой зоной, нежели последние. Этим я частенько и пользовалась. Мало кто обращал на меня там внимание. Именно поэтому я частенько рисовала на полях тетради, читала книги или дремала на ненужных лекциях. Но не сегодня. Сейчас я достала билет, уложила его перед собой и сверлила взглядом. Как будто бы это могло что-то изменить или помочь мне в принятии решений.

– Собралась куда-то поехать?

Это был лишь шёпот, но внезапное обращение ко мне было такой редкостью, что я вздрогнула. Это была Мелисса, моя соседка по парте. Странная личность, она и сама была не особо болтлива, судя по её облику, увлекалась готикой, но иногда бывало, она могла заговорить со мной. Честно говоря, я даже забыла на какой-то момент, что я тут вообще не одна. Немного помявшись, я тихо ответила:

– Ещё не знаю наверняка. Возможно. А может и нет.

Она кивнула без всякого энтузиазма. Потеряла интерес. Как обычно, я не смогла поддержать разговор. Но через время она вновь добавила:

– Ну значит, завтра и узнаем, уехала ты или нет, – и после чуть улыбнулась. На сей раз кивнула я и тоже попыталась улыбнуться.

В час дня пары закончились.

Надо было решаться. Это был мой шанс. Сейчас. До вечера они не обнаружат моего исчезновения.

Я накинула свою кожанку, рюкзак и налегке побежала к маршрутке. Надо было одеться в дорогу потеплее. Это может стать проблемой… Я отбросила эти мысли прочь. Вновь ищу поводы отступить. Хватит.

Опомнилась я уже на вокзале. Людей было много, и каждый будто бы растворялся в эдаком бесконечном потоке единой массы. И я тоже, тяжело вздохнув, шагнула вперёд, сливаясь с потоком, растворяясь, становясь этим странным, чёрным, живым существом, состоящим из людей.

Моя электричка уже стояла в ожидании пассажиров. Я юркнула в неё, выбрала место в уголке, у окна, и забилась туда, выглядывая на улицу. Я решила ехать куда-то в область, тогда нигде не фиксировали мой паспорт, и я надеялась, что так меня будет тяжелее найти. Да и достать нужную сумму на поездку в ту же столицу гораздо сложнее.

Меня всё больше и больше охватывало волнение. Было по-настоящему страшно, и хотелось вскочить и выскочить из вагона. Тогда я достала из рюкзака книгу. Теперь самое время. Она позволит мне отвлечься от лишних мыслей.

Они и вправду очень скоро оставили меня в покое, унося в мир воображения. Электричка начала своё движение. Вагон был почти пуст. Медленно-медленно набирали ход колёса. Картинки за окном постепенно сменялись одни другими. Я включила плеер. Когда мы выехали из города, пейзаж стал ещё более тоскливым: бескрайние поля, голые деревья, мрачное, серое небо. Пустота. Прямо будто бы внутри меня. Ничего кроме отчаяния. Я сделала привычное движение, чуть мотнув головой, как будто бы отмахиваясь от этих мыслей. Вновь открыла книгу. Отвлечься.

Иней.

Глава II

Где-то спустя два часа на мое измученное стрессами тело навалилась усталость. Мне захотелось спать. Я положила голову на стекло и закрыла глаза. Сон пришел моментально.

Не знаю наверняка, сколько я проспала, наверное чуть больше часа, но очнулась, когда за окном было уже темно и мы проехали довольно много станций. Наверное скоро надо будет выходить, но сказать точно я сейчас не могла – электричка останавливалась на множестве станций, из-за чего путь занимал больше времени, чем обычно.

Я долго не могла понять, что выдернуло меня так резко из сна, но тут вновь раздался сильный, тяжелый звук захлопывания дверей. Точно. Меня разбудил звук из тамбура: двери электрички раскрывались, а теперь закрылись. Я вновь посмотрела в окно и поняла, что именно было не так. Мы были на ходу. Отреагировав слишком поздно, даже вскочить не успела, на входе моего вагона появился мужчина. Длинные черные волосы были собраны в хвост, открывая его необычные, правильные, красивые, немного азиатские черты лица. Он был одним из тех, чей возраст сложно определить по внешности. Иногда казалось, будто бы ему больше сорока, а иногда ему нельзя было дать и больше двадцати. Остальные люди будто бы не замечали его.

Заметив меня, он победно улыбнулся, облокотился о стенку вагона на входе и скрестил руки на груди. Одет не по погоде, как и я, но не думаю, что для него это имело значение. На нём были обычная черная водолазка, черные брюки и темно-бордовый кожаный плащ. Что нехарактерно для мужчин – он любил красные, агрессивные цвета в своём облике. Они добавляли ему демонической ауры.

Я потупила взгляд, пытаясь не обращать на него внимания. Наверняка сейчас он внимательно смотрит мне в глаза и усмехается, холодно, нахально, надменно. Но он продолжал стоять на месте и вряд ли собирался ехать со мной так до конечной станции, потому я вздохнула, набралась смелости и медленно подняла глаза, упрямо упираясь в его. У его карих глаз всегда был немного винный оттенок, но сейчас он был заметен даже сильнее обычного. Словно его радужка наполнилась кровью. Когда я поднимала на него глаза, я уже знала, что обречена на поражение в войне в гляделки – смотреть в глаза людям трудно, особенно для меня. В итоге я сдалась слишком быстро уводя взгляд в сторону окна. Краем зрения я заметила, как медленно и лениво, словно довольный, сытый кот, он двинулся ко мне, легко и непринужденно сел рядом, кладя руку на спинку скамьи.

– Решила на экскурсию съездить? – если бы издевающимся тоном можно было бы убивать, он наверняка стал бы серийным убийцей. Если только уже не был.

– Бабушку навестить, – буркнула я в ответ.

– О. Ты нашла себе бабушку? Кто эта несчастная женщина и как долго ты ей угрожала, прежде чем она согласилась стать твоей родственницей поневоле?

– Виктор! – недовольно чуть вспылила я.

– Что, моя очаровательная? Я ведь еще даже и не начинал, а ты уже даришь мне сладкую силу. Какой ты все же очаровательный источник энергии. Эдакий, – он взял прядь моих волос и чуть потянул на себя, – комок нервов.

С этими словами он отпустил мою прядь. Я почувствовала легкую усталость и сонливость. Дело в том, что Виктор питался отрицательными эмоциями и регулярно вытягивал мои. Каждый раз, когда он выводил меня из себя он улыбался шире обычного. И каждый раз потеря энергии вызывала во мне невероятную усталость. Я недовольно поморщилась.

– Как ты нашел меня?

– Ами, прежде чем кого-то искать, кого-то надо потерять. Сегодня я должен был забрать тебя после твоих занятий и отвезти к себе, где мы бы ждали сбора. Сегодня дело, Ами. И так уж вышло, что я видел и то, как ты выходила из здания, и то, как садилась на маршрутку, и то, в какую электри…

– Ладно-ладно, поняла! – прервала его я с раздражением.

– И я видел твой билет, еще вчера.

Я окончательно вспыхнула от гнева. Да он же просто игрался со мной! Позволял мне нервничать и переживать все это время, когда у меня не было ни единого шанса скрыться от них. Я-то думала, что совершаю побег, а по факту просто выставляла себя дурой. Почему я вообще уснула в электричке, от усталости или потому что Виктор где-то неподалёку забирал мои негативные эмоции?

Голос мой задрожал:

– А если бы…если бы ты не видел…у меня бы вышло?

Он глухо засмеялся:

– Конечно же нет! Ами, тебя очень легко найти. Это те нюансы магии, которые ты могла бы узнать, если бы занималась усерднее и слушалась дядю Виктора. Но… если для меня твои шалости, это лишь повод опустить тебя с небес на землю и позлить тебя, – он немного помолчал, – то другие не будут это так расценивать.

В сердце закрался страх. Меня обдало холодом. Мне конец. Но тут же я почувствовала опустошение. Виктор выпивал эмоции.

– Нет, ну честное слово, ты просто подарок судьбы для меня! Я бы даже женился на тебе ради такого, – Виктор опять заливисто засмеялся и я поняла, что редкие пассажиры электрички стали оборачиваться на нас. Я бросила в его сторону взгляд полный ярости.

– Корявая, – ах, это ласковое прозвище, которое Виктор придумал мне пару лет назад и которое неминуемо использовал в разговорах со мной, – мне кажется я и так достаточно проучил тебя. Твое счастье, что я видел билет. Если бы я обнаружил твой побег, тогда же, когда и остальные, я бы уже не смог тебя прикрыть. Но я не собираюсь говорить остальным о твоей попытке слинять.

Я удивленно вскинула голову и посмотрела на него с недоумением. Было непривычно, что Виктор делает что-то настолько благородное. Обычно он бесконечно поучает меня и измывается надо мной в процессе.

– Меньше положительных эмоций, иначе я передумаю. Идем.

Он взял меня за руку и потащил в тамбур. Люди в электричке ещё более подозрительно покосились на взрослого мужчину, тянущего девочку-подростка куда-то из вагона, но никто не сказал и слова. Трусы. Я нервно сглотнула, понимая, что нам предстоит перемещение. Это была моя самая нелюбимая процедура и сколько бы меня не убеждали, что скоро я привыкну, привыкание никак не наступало. Двери в тамбур захлопнулись позади нас. Я выглянула в окно: темнота, внутри которой порой мелькали мрачные силуэты деревьев. Среди общего тарахтения электрички раздался голос Виктора:

– Знаешь, если ты прижмешься ко мне, возможно будет не так плохо.

Я перевела взгляд на него, ловя его хищную улыбку и внутри меня вновь возникло раздражение. Но он был прав, потому я все же подошла к нему поближе, пусть мне и было немного неловко. Я была совсем невысокого роста, и скорее всего намного выше уже не стану. При своих метр шестьдесят пять, я едва доставала Виктору до ключиц, а мои глаза неизменно видели грудь вместо лица. Он осторожно обхватил меня одной рукой за плечи, а вторую положил мне на макушку. Окружающее пространство: предметы в вагоне, дверь тамбура, пейзаж за окном и усталые стены электрички, стали растягиваться, растворяться. Я будто бы побывала в сломанном лифте, который тянуло и дергало в разные стороны. Я закрыла глаза. Меня очень сильно затошнило. Рука Виктора отпустила меня и я осела на землю, а если быть более точной, то на жесткий ковер.

Когда тошнота чуть спала, я открыла глаза. Мы были в комнате, судя по всему гостиной, какой-то квартирки. Телепортация была необходимой частью выживания многих магических существ. Как мне говорили, я тоже могла бы ее освоить, и у меня даже выходило, совсем чуть-чуть, но тошнило меня тогда как правило ещё сильнее.

– Твоя прогулка заняла много времени, потому у нас нет больше возможности пить чай, уж прости, – он не дал мне руку, чтобы я поднялась и прошел куда-то за мою спину.

Я осмотрелась. Это была очень маленькая, но изысканная комната, с дорогой мебелью и приятным дизайном мелкого интерьера. Прямо как с картинки дизайнерского каталога.

– Это твоя квартира? – спросила я, потихоньку вставая. Виктор ушел куда-то, как мне показалось, в сторону кухни.

– Угу. Вроде того.

Все было ясно – он тут не жил. Это была идеальная квартира, с идеальным порядком и ничто здесь не говорило о том, что в квартире пребывает человек. Сюда завезли всю нужную мебель, поработали дизайнеры и она так и осталась нетронутой. Интересно, жил ли Виктор вообще где-нибудь? Как будто бы поймав мои мысли, он внезапно произнес с кухни:

– Я ночевал тут пару раз. Но, так как мне запрещают приводить сюда шлюх, то остаюсь я здесь не часто, никакого смысла.

– Тебе видимо совсем не нужна квартира.

– Отели полностью выполняют мои прихоти.

– А как же дом?

– Корявая, порой ты бываешь исключительно сентиментальна. Это лишнее качество в нашей сфере, тебе так не кажется?

Опять нравоучения. Я прошла на кухню, окончательно приходя в себя. Я конечно не удивилась, когда увидела, что Виктор здесь не водичку пил и не бутерброды кушал. На кухне помимо обычных элементов быта была роскошная барная стойка, за которой он стоял и что-то себе наливал. Он даже не посмотрел в мою сторону, но произнес, понимая мои мысли:

– Это единственный компромисс, на который они согласились пойти. Поставили ее, при условии, что я не буду на заданиях пьяным. Знаешь как иногда хочется уложить на нее кого-нибудь и хорошенько…

– Мне нельзя слушать о таком, я несовершеннолетняя, – сухо прервала я его. Грубые шутки Виктора я знала наизусть.

– Накормить и напоить. Фетиш у меня такой, кормить и поить девушек, когда они лежат. А о чем подумала ты, Корявая? – он залпом выпил содержимое своего стакана. Я плохо разбиралась в алкоголе и потому, мне было совершенно непонятно, что это было. Коньяк? Виски? Бренди?

Виктор пил почти всегда. Но никогда он не был пьян. Как будто бы он просто не мог опьянеть. Но если ему долго не давать алкоголь, то он пребывает в исключительно отвратительном расположении духа и естественно больше всего отыгрывается на мне.

– Так сегодня какое-то дело?

– И да и нет. Сперва сбор. Немного необычного характера. Но больше я ничего не могу тебе объяснить. А после дело, которым займешься ты, – Виктор ткнул в мою сторону пальцем, допивая уже вторую порцию алкоголя при мне, – Хлеб настоял.

Хлеб это руководитель нашей команды. Вообще-то его звали Брэд, но с нашей легкой руки у него появилось прозвище, а сам он не возражал. Лишних вопросов Виктору я не задавала, давно привыкла, что мне на них все равно не ответят. Приходится наблюдать и делать выводы самой.

– У меня нет с собой нужной одежды.

Это был довольно важный момент. Многие задания требовали соответствующей экипировки. Виктор окинул меня насмешливым взглядом:

– Ну, если бы ты разделась, я бы мог материализовать на тебе нужную одежду.

– Ты же можешь это сделать и без моего раздевания.

– Да, но должна же быть хоть какая-то плата за услугу?

Я покачала головой:

– Не думаю, что тебя устроят формы маленькой, несформировавшейся, шестнадцатилетки.

– Ну надо же, как самокритично. В соседней комнате лежит твоя одежда, можешь переодеться. Я подожду тут.

Я удалилась в спальную комнату, плотно закрыв за собой дверь. Эта комната была значительно меньше кухни, но чуть больше зала. Здесь помещалась двуспальная кровать, стол со стулом и шкаф. Комната была обычной, и Виктор не соврал, сказав, что ночевал здесь пару раз. Плед с постели был сорван и валялся на полу. Там же валялась и моя одежда. Я недовольно фыркнула, сняла свою одежду и аккуратно сложила ее на кровати. Затем подняла одежду с пола: черные брюки военного покроя, из довольно прочного и крепкого материала, но при этом не сковывающие движения, такого же покроя черная водолазка.

Мне очень нравилось, как и ребятам из команды, носить плащи, но они были абсолютно не практичны во время схваток, а потому плащей мне не выдавали. Я накинула кобуру на пояс и разместила в ней Стар М40 Файрстар и Вальтер P88. Два основных пистолета, которыми я пользовалась. Иногда я брала Браунинг, но тот же Файрстар был легче в использовании для меня, особенно для моей маленькой руки. Пистолетами пользоваться приходилось не часто, но если приходилось, то…то дело было дрянь. Как-то мы застряли в переулке с несколькими свежеобращёнными оборотнями, которые не могли себя контролировать. Обычно боль от пуль заставляет их принять человеческий облик, но только не у молодых. Они шли на нас неостанавливаемыми шкафами и когда все телепортировались от туда, я оказалась зажатой у кирпичной стены. Не было ни малейшего шанса юркнуть между ними и одного мне пришлось вынести выстрелом в голову. Мне всё ещё снились кошмары того, как он превращается в обычного мужчину со стеклянным взглядом. Двое других окончательно взбесились и наверняка разорвали бы меня на части, если бы Филипп вовремя не подоспел туда. Мы редко бывали на заданиях всем составом и в тот раз недооценили наши силы, выходя на дело. Вопрос нужно было решить мирно, но что-то пошло не так.

В тяжелом, плотном, черном сапоге, который я натянула, был запрятан еще кольт, именно пистолет, не револьвер. Им я пользоваться не любила, но на всякий случай всегда держала про запас. Впрочем, мне говорили, что моя нелюбовь к нему вызвана непривычкой. Отдача у него плавнее и мягче, чем у того же вальтера.

Сапоги были не совсем обычными. Внутри подошвы были встроены небольшие лезвия, которые выдвигались при правильном, сильном ударе подошвы друг о друга. Помимо этого, порой я надевала специальные ножны, чтобы спрятать в одежде метательные ножи: в рукавах, на бедрах, икрах и парочка на спине. Это нужно было на случай, если у нас отбирали пистолеты на входе, но позднее начинался хаос в помещении. Так было, когда всё тот же Филипп разозлил одного некроманта. Филиппу с его владением магией было не так страшно, а вот я тогда могла серьёзно пострадать. В этот раз здесь не было ни ножей, ни ножен под них.

Длинные, рыжие волосы я собрала в два низких хвоста. За волосы мне нередко влетало от Виктора, он требовал, чтобы я каждый раз убирала их полностью, например под балаклаву, но я продолжала игнорировать его. Наверное это моё подростковое безрассудство и упрямство. А может я просто стала меньше ценить свою жизнь.

Я вернулась на кухню. При виде меня на лице Виктора появилась странная довольная усмешка. Как будто бы он что-то задумал. Но как обычно догадаться было трудно. Он обвел меня пальцем и сказал:

– Защита.

Я кивнула. Среди нас было принято перед каждым делом обволакивать себя небольшим защитным щитом. Это позволяло нам оставаться незамеченными для обычных людей. Щит можно было при необходимости усилить, но тогда это затрачивало больше сил и энергии. Впрочем, не для всех. Я довольно неплохо справлялась с этим, хотя больше я ни в чём не была так талантлива. Виктор все время твердил мне про какой-то особый внутренний потенциал, но я не понимала, чего он от меня хочет. Я была откровенно слабее всех других в команде. Хотя физически меня хорошо натаскали, я бы даже сказала – отлично. Уроки рукопашной борьбы, акробатика, всё моё свободное время было занято тренировками. Я всё ещё не могла нанести достаточно сильного удара в силу своей комплекции и возраста, но это хорошо компенсировалось владением холодным оружием. Хоть что-то.

Удивительно, но Виктор пощадил мое самочувствие и до места встречи мы поехали на машине, а не телепортировались. Дорога была короткой и все это время мы ехали молча. Он привез меня к набережной. Здесь, вместо асфальта, была выложена старая каменная плитка: ее построили несколько столетий назад, еще для повозок с лошадьми. Мы припарковали машину и ещё чуть прошлись. Было очень сыро, весь снег растаял, но из-за туманов дорога не высыхала, потому я пыталась не поскользнуться на гладких камнях. Еще минут десять мы шли вдоль набережной, пока не свернули к домам, уходя вглубь темноты. Для меня не было особых трудностей с тем, чтобы гулять по тёмным переулкам, я довольно хорошо видела в темноте – некое физическое преимущество по сравнению со среднестатистическим человеком.

Вдали показались фигуры людей, кажется, в сборе были все и ждали лишь нас. Когда мы подошли ближе, к нам чуть навстречу выдвинулся Хлеб:

– Почему так долго?

Ни я, ни Виктор не посчитали должным отвечать. Хлеб окинул нас мрачным взглядом. Теперь я могла разглядеть всех и команда была далеко не в полном составе. Здесь были два верных спутника Хлеба, экстрасенсы, которые без перерыва крутятся рядом с ним и чьи имена я отказывалась запоминать. Милена – слабенькая ведьма, которая откровенно не переносила меня на дух и терпела кажется лишь потому, что я была под неким покровительством Виктора, которого она очень боялась. Фил – сильный колдун, ужасно неприятный, самовлюбленный тип. Но он, пожалуй, был сильнейшим в нашей команде. Хотя этого нельзя было сказать наверняка, ведь никто в точности не знал, на что способен Виктор. Он никогда не раскрывался больше, чем того требовала ситуация, но всегда выглядел удивительно холодно и самоуверенно. И я не увидела никого из тех ребят, с кем я обычно старалась быть вместе на любых заданиях.

В тени стояла еще одна фигура и как бы я не всматривалась, узнать эту персону я не смогла. Фигура отошла от дома, о стену которого опиралась и двинулась к нам чуть ближе. У меня по коже пробежал неприятный холодок. Что-то нервировало меня в этой встрече. Передо мной оказался молодой парень, на вид лет двадцать-двадцать пять, хорошо слажен. Он был довольно высоким, я попробовала мысленно прикинуть и сравнить его с Виктором, и мне показалось, что он мог быть даже немного выше. Я продолжила скользить изучающим взглядом по незнакомцу: его светлые, густые волосы едва заметно вились у лица, пара локонов падали и на само лицо, на глаза, вызывая во мне острое желание смахнуть их. Сами же глаза привлекали больше всего внимания: из-за темноты они казались почти синими и очень холодными, словно замёрзшее озеро. Необычный цвет, но пугающе безжизненный. Его внешность создавала впечатление невероятно светлого юноши, но его движения, его взгляд не были ласковыми или нежными. Наверное, если бы мне понадобилось когда-либо писать книгу и описывать маньяка-убийцу – я бы описала его именно так. А вторым персонажем этой книги был бы серийный убийца Виктор.

Когда он подошел ближе ко мне, внезапно на его лице произошла странная перемена: тонкие, бледные губы изогнулись в улыбке, всё его лицо будто бы отчаянно пыталось отразить теплоту, доброжелательность и дружелюбие. Он протянул мне руку:

– Привет. Похоже я не знаком пока что только с тобой. Меня зовут Дмитрий, – его голос заставил меня вздрогнуть. Глубокий, бархатистый, такой можно было бы слушать бесконечно долго. Я все еще не могла понять, что за странная перемена произошла с его лицом. Он был действительно рад? Я не чувствовала в нем подлинной радости. Это маска? Но тогда почему он не надел ее раньше, пока я еще не могла рассмотреть его? Моя крохотная рука утонула в рукопожатии. Довольно длинные пальцы, рука крепкая, мощная, выделяющиеся на белой коже вены, уходили выше, под черную рубашку.

– Ами, – ответила я чуть хрипло. Горло пересохло от волнения. Он наклонил голову.

– Необычное имя, для нашего региона. Не находишь?

– Здесь много необычных имён. Может быть это какая-то магия? Но у меня не было возможности спросить родителей, почему они назвали меня так, их отняли у меня до того, как я стала достаточно взрослой.

Позади послышался раздраженный вздох Хлеба. Я отняла свою руку, как будто бы освобождая ее. Но ощущение этого рукопожатия еще какое-то время преследовало меня.

– Зачем ты так разоделась? – вопрос Милены поставил меня в ступор. Я бросила уничтожающий взгляд на Виктора. Его лицо излучало бесконечную радость от того, что он сделал кому-то гадость.:

– Теперь-то тебе точно придется при мне раздеться, да, Корявая?

Я стала лихорадочно искать на земле, чем бы в него швырнуть.

– Ами, не время для детского сада. Мне надо, чтобы ты переоделась, – голос Хлеба звучал более чем раздраженно, – Виктор должен был привести тебя в порядок у себя дома. Ты должна будешь выманить вампира из его логова, не вызывая подозрения. Когда он выйдет с тобой на улицу, мы уже займемся им. Отправлять кого-то другого не вариант, он почувствует сильную магию.

Понятно. Просто прекрасно. Я наживка и отправляют меня туда, говоря прямым текстом, что это все потому, что я ничего не стою в этой группе. Просто великолепно.

– И во что я должна быть одета?

Фил щёлкнул пальцами, меняя в одно мгновение одежду на мне.

– Вот так вот подойдет.

На мне оказалась кожаная, обтягивающая юбка чуть выше колена, белая блузка. Волосы были чуть собраны у корней, но основная их длина падала мне на плечи, красивой рыжей волной. Сверху блузки была накинута легкая курточка. И что самое печальное, он переодел меня в сапожки на каблуках. Максимально неудобная обувь, если мне придется защищаться и убегать. Я почувствовала, что под курткой, сзади на поясе мне что-то упирается. Как оказалось, это был мой файрстар. Я вытащила его, чтобы проверить, стоит ли он всё ещё на предохранителе и вернула обратно. Ну что же, хоть какая-то защита, значит шансы выйти живой становятся чуть-чуть выше. Чуть-чуть. Ведь я иду к вампиру. Пистолет вряд ли поможет мне, только если я смогу ошарашить его на время, а потом только бежать…

Я с печалью взглянула на каблуки:

– Как шлюха.

– Так надо. По пути объясню, идем.

Мы пошли вдоль домов. Я и Хлеб шли впереди, все остальные, чуть поодаль. Виктор шел замыкающим, совсем далеко от общей группы, с новеньким, Дмитрием. Они о чем-то очень тихо беседовали.

– Проблема в том, что этот вампир держит свой бордель. Для заманивания девушек в свой "бизнес" он использует вампирский гипноз и зачастую даже поит их своей кровью. Было уже несколько прецедентов случайных обращений. Девушек превратившихся в вампиров он вышвыривает из своего борделя, уповая на то, что они умрут от голода и обессиленные от света солнца, поскольку молодые, только обращенные вампиры еще тяжело переносят его. Но несколько выжили и сильно одичали, чем создали нам немало проблем. Уже были смерти. Потому Виктор и Фил задумали с ним поболтать…тут-то и возникла загвоздка. Как оказалось, этот вампир поставил на весь свой бордель очень сильную защиту. Ни один маг не может в нее пройти, зато могут обычные люди. Твоя сила еще настолько слаба и непостоянна, что щит ее не воспримет, и ты сможешь проникнуть внутрь. Притворись обычной девушкой, он должен клюнуть на тебя. Всеми силами вытащи его наружу. Не знаю как, но сделай это. Здесь мы его уже и обработаем.