Buch lesen: «Брэйн-ринг с хитрецом»
Лишь временной бывает безнаказанность.
На латыни: Poenam moratur improbus, non praeterit.
/Публилий Сир (85 – 43 гг. до н.э.) – римский мимический поэт
эпохи Цезаря и Августа, младший современник и соперник Лаберия. /
Все персонажи и события романа являются вымышленными. Любое сходство с реальностью случайно.
Посвящается замечательному киноартисту, спортсмену и бодибилдеру Ральфу Меллеру.
*
"Кто-то обходит все грабли на своем пути… Кто-то натыкается на них только однажды и навсегда запоминает, что с ними надо быть осторожнее. А я с завидной регулярностью получаю рукояткой по лбу, и ничему меня жизнь не учит", – думала Наташа Навицкая, прогуливаясь по аллее гостиничного городка на берегу моря.
Апрель в этом году выдался теплым, особенно на юге. Наташа довольно быстро сбросила ветровку, оставшись в рубашке "поло", а кто-то из местных уже и в шорты переоделся. С моря дул прохладный ветер – но уже не пронизывающий, а бодрящий. Солнце светило вовсю, словно отводя душу после долгой пасмурной зимы.
Наташа приехала сюда из Петербурга сегодня утром. Ее армейский товарищ собирался праздновать свой юбилей – 45 лет – и пригласил друзей-однополчан в одно из местных кафе, арендовав там банкетный зал. Встреча бывших десантников не предполагала степенного "семейного" застолья, так что Наташа приехала на встречу одна. Ее муж и сын – Витя-большой, адвокат, и Витя-маленький, школьник-первоклассник, остались дома – один на работе, второй – в школе.
На берегу моря, который Наташа помнила "диким", пустынным на многие километры, за эти годы вырос целый гостиничный городок с 20 корпусами, где можно было выбрать номер на любой вкус и кошелек, и развитой инфраструктурой. Все, что могло понадобиться отдыхающим, постарались предусмотреть на территории комплекса. Магазины, парикмахерская, СПА, кафе, медпункт, бэби-зона, сауна… Увидев рядом со столовой спортивный зал, Наташа усмехнулась: "Правильно. Переел местных лакомств – вперед, ступай, разомнись, растряси бока!"
Аллеи утопали в густой зелени, пышно цвели нарциссы и сирень, появились бутоны на ранних южных розах.
Приветливая хозяйка нескольких номеров, которые сдавала внаем в течение всего года, приняла Наташу очень приветливо. Она споро подключила всю технику в номере, взяла оплату за недельное проживание, пообещала, что через пару часов два обогревателя прогреют выстуженную за зиму комнату и ушла. Наташа осталась в просторном номере с большой спальней, балконом, прихожей и ванной. С балкона был виден строящийся фудкорт в роли римского Колизея. Это навеяло Наташе воспоминания о прошлогоднем расследовании в Воркуте. Там в это время только начинает таять снег. "Давно же я не была в родных краях, – она вышла на балкон, подставив лицо солнцу, – забыла, как рано здесь начинается теплое время года! Может, и продлю проживание, если понравится, позагораю, если погода не испортится!"
Она быстро разобрала чемодан и решила прогуляться за продуктами – большинство магазинов на территории городка еще не работало. Но с продуктами явно проблем не будет – это раньше в совхозе работал только один магазин, который в сложные годы перестройки, бывало, сверкал пустыми полками. Было и такое на заре 90-х, когда родители привозили к морю маленьких Наташу, Катю и Таню. Жили тогда в кемпинге у моря – тесные ряды деревянных домишек у моря, без "удобств", покатая крыша раскалялась в жару, как сковородка, а во время похолоданий быстро отдавала накопившееся в домике тепло, и автобусы ходили крайне редко… До ближайшего магазина у пристани приходилось идти километра 4 пешком. "Загибается совхоз, – говорил отец, – жалко, видели бы вы его раньше, дочки!"
Зато сейчас все изменилось в лучшую сторону, как успела заметить Наташа из окна такси, везущего ее с вокзала в бывший совхоз, а ныне – курортный и винодельческий поселок. Выросли новые дома, заблестела евроокнами школа, золотился на горе купол беленькой церквушки, а в кемпинге вместо щелястых домишек выросли симпатичные коттеджи. У остановки на двухэтажном здании гордо алели буквы: "Торговый центр Вилес". Многие ворота в частном секторе украсились табличками "Сдается жилье". И автобусы ходили не в пример лучше – по дороге Наташа насчитала на дороге не меньше дюжины.
"Куплю продукты, искупаюсь и пойду гулять. Осмотрюсь, разомнусь после двух дней в поезде. Гулянка у Гриши только завтра, а сегодня – отдых, отдых, отдых!".
Наташа заперла серую металлическую дверь и вышла.
Да, в городке в это время года еще много учреждений не работало, они открывались только в мае. Только парикмахерская гостеприимно распахнула двери, и из прачечной доносились запахи свежего белья и горячего утюга.
Наташа направилась в "Вилес", благо, он был ближе всех. "Надеюсь, там я найду все, что мне нужно. Не "Перекресток", конечно, но тоже выглядит недурно!".
Осматривая витрины и отмечая то, что она купит, Наташа думала о том, как она не укладывается в рамки так называемой "нормы". Замужняя женщина-мать априори не может отдыхать в одиночестве – выезжать к морю надо всей семьей, слово "я" заменить на "мы" и не мыслить себе отпуска на расстоянии от мужа и детей и номер снимать из расчета "двое взрослых, добавить ребенка".
А она чувствует себя спокойно и комфортно, отдыхая в одиночестве, пока Уланов защищает от меча Фемиды очередного клиента, а сын заканчивает первый класс. И не потому, что не любит обоих своих Викторов – просто у нее такой самодостаточный характер, что в уединении она абсолютно не страдает. "Неправильная я, – думала Наташа, – не такая, как все!".
В "Вилесе" она закупила весь свой стандартный недельный набор продуктов и, не удержавшись, прихватила еще и местной выпечки, свежей, еще дышащей теплом на прилавке.
Поднимаясь на второй этаж, чтобы купить шампунь, Наташа чуть не столкнулась со спускающимся мужчиной.
– Сорян, – буркнул он.
– Извините, – ответила Наташа.
Они посмотрели друг на друга и ошеломленно застыли.
"Да, я ошибался, она все-таки выкарабкалась!"
"Вот так встреча. Прогнозист великий. Сбылось все с точностью до наоборот. Узнал меня? Вот и полюбуйся!"
Когда Наташа вышла с покупками из "Вилеса", она увидела, как человек из прошлого, пиная носком кроссовки жестянку из-под пива, входит во двор одного из самых скромных частных домов, не украшенного даже табличкой "Сдаю жилье" – настолько он был маленьким и непритязательным.
Этого парня она хорошо знала по школе. В старших классах он пытался вести себя, как самый крутой парень по меркам конца 90-х. Он залихватски матерился, озираясь по сторонам; пил после школы пиво за теплоцентралью и добывал деньги на любимый напиток, у более младших школьников, угрожая неплательщикам побоями. Когда он попытался обложить данью Наташиных сестер-двойняшек, 13-летних Катю и Таню, 15-летняя Наташа не на шутку отколотила его самого. Тогда уже она была рослой крупной девочкой, закаленной походами по горам и физкультурой, и парню крепко досталось. "Еще раз к двойняхам сунешься, всю жизнь на врачей работать будешь, – посулила Наташа. – Хочешь на пиво насшибать, иди, машины мой!"
В десант они пытались поступить вместе. Наташу приняли, а его отсеяли на медкомиссии. Не сдержавшись, парень поскандалил по поводу того, что "баб берут, а мужика отшили" и, уходя, бросил на Наташу полный злости взгляд.
Вспомнила о нем Наташа только спустя много лет, когда оказалась в Симферопольском СИЗО по обвинению в попытке теракта и убийстве. Именно этот парень добровольно явился к следователю и выразил желание рассказать все, что знает, о личности подозреваемой. "Говорит, что знает тебя, как облупленную, – рассказывали ей адвокаты, – соловьем поет, целые эпопеи о твоих прегрешениях слагает". А уже в Москве после одного из судов по продлению срока предварительного ареста он подошел к Наташиным адвокатам и, гадко ухмыляясь, попросил: "Передайте ей, что Бог не фраер, все видит и по местам расставляет. Я после суда поеду с любимой женой на море оттягиваться, а она пойдет зону топтать лет на двадцать, и это будет справедливо!" "Крепко же я задела его мужскую гордость, начистив в девятом классе чайник", – только усмехнулась Наташа.
В номере она сложила продукты в холодильник и быстро переоделась в купальник. "Надеюсь, мы не будем слишком часто сталкиваться лицом к лицу. Меня это не порадует. Его, думаю, тоже!"
Пляж стал заметно чище и комфортнее. Правда, навесы еще не были натянуты, а кабинки для переодевания – не собраны. Пляжные кафе и магазины закрыты. По залитому солнцем берегу степенно прогуливались местные жители. Кто-то закинул в море удочку. Кто-то расставил мольберт и запечатлевал апрельский пейзаж.
Ветер на берегу был сильнее и холоднее, но небо – без единого облачка. Море белело курчавыми "барашками" и обдавало берег облаками мелкой водяной "пыли", радужной на солнце. Алели на горизонте глинистые горы. Наташа осмотрелась в поисках тяжелых камней, чтобы прижать свои вещи – а то ветром размечет по всему берегу. "Зря я солнцезащитный лосьон не взяла, – подумала Наташа, раздеваясь, – тут уже и обгореть можно!".
Море уже успело немного согреться, и вода не обжигала. А в Питере еще кое-где не до конца стаял лед.
Наташа заплыла далеко, радуясь чистому освежающему морю – летом оно никогда не бывает таким прозрачным, взбаламученное тысячами ног каждый день, даже ранним утром.
Переодеваться пришлось тут же, на берегу, закутавшись в полотенце.
На Доске почета не было ни одного знакомого лица. В старинном доме, где раньше были библиотека и музыкальная школа, расположились теперь магазин и какая-то общественная приёмная. Сквер возле почты почти не изменился: остались на месте фонтан с чашей – "ракушкой" и летняя эстрада, по которой Наташа и сестренки любили топать, слушая гулкое эхо. А вот винзавод похорошел. Современное бежево-алое здание с зеркальными окнами, сменившими старые, прозрачные, с большими желтыми баками за стеклом…
Ступеньки, спускающиеся на площадь у магазина, остались прежними – широкими, серыми в тени могучих шелковиц. Но едва ли теперь кто-то летом отважится предложить ребенку полакомиться ягодами с ветки – в плане экологии все изменилось не в лучшую сторону…
Магазин разделился надвое. В большей части продавались продукты, средства для ухода, бытовая химия, игрушки и трикотаж, а в меньшей – мини-маркет с кофемашиной и заварным кофе.
Со стаканчиком эспрессо в руках Наташа спустилась по улице к парку и пруду.
Пруд она запомнила в последний свой приезд обмелевшим, заросшим камышом и заболоченным. Сейчас он очистился, украсился деревянными мостками и беседками. На мостках стояли рыбаки. В беседках смеялись, играли на гитарах; под деревьями стучал мяч и душисто пахло шашлыком.
Парк похорошел, но стал "как у всех" – бежево-коричневый декор, фигурные скамейки, качели на цепочках. На месте ежевичника расположилась тренажерная площадка. Наташа охотно размялась на паре тренажеров.
И тут она снова увидела его с бутылкой пива на скамейке. Он проводил молодую женщину неприязненным взглядом и смачно харкнул мимо урны. "Ишь, выделывается, спортсменка олимпийская! Принесло же ее сюда!"
"Да… Поселок небольшой, будем сталкиваться. Ладно, пофиг. Пусть смотрит злыми глазами сколько хочет, а вот если начнет докапываться, опять получит на орехи! Леща по-десантному я готовить еще не разучилась!"
Вдоль дороги Наташа неспешно шла к гостиничному комплексу. И вдруг ее обогнала огромная черная машина хищного вида и, чуть не ударив зеркальцем по голове, промчалась мимо.
– Глаза разуй, дебил! – крикнула ему вслед Наташа, чуть не сбитая воздушной волной.
У ворот она посмотрела на часы; прогулка неторопливым шагом по периметру совхоза заняла всего час. В Петербурге многие столько же тратили времени на дорогу до метро. Как, например, жители Шушар, где станцию открыли в промзоне, по другую сторону КАД, и добраться до нее жителям новостроек было непросто.
Черная машина стояла на гостиничной парковке во дворе. Изрядно запыленная и в то же время блестящая, дерзкая, бросающая вызов окружающей обстановке. И Наташа сразу ее узнала… "Ну, это уже слишком много для одного дня!".
Открылась дверца, и из салона донеслось:
– … Сколько лет искал я счастье, да так не смог найти,
Только дело, деньги, шмотки, девки, тачки, кабаки…
Песня группы "Нэнси" живо напомнила Наташе апрельский вечер в Воркуте, хлюпающий под ногами снег, голые прутики ив в сквере у гостиницы и снежок, метко запущенный в скульптурно красивое лицо человека у большой черной машины…
Да, это он – тот самый "Найт-15", именно так он называется, и вот они, номера – да, Республика Коми. "Мало мне встречи с Водоносовым, придурком стукнутым, так еще и…"
Огромная нога в высоком шнурованном ботинке и синих джинсах ступила на дорожку. За ней – вторая. А потом он появился весь – во всей красе своих 197 сантиметров и 125 килограммов литых шарообразных мускулов, на ходу надевая солнцезащитные очки. Потянулся, расправил плечи. Под тонкой черной майкой обозначились "кубики" на плоском животе.
"Да красивый, красивый, – к Наташе вернулся ее привычный сарказм, – куда уж нам, гагарам. Интересно… Только не говорите мне, что он из самой Воркуты сюда на машине прикатил!".
*
Блондин извлек из огромного багажника внушительный чемодан, бокастую спортивную сумку – под плотной тканью угадывались контуры эспандера и гантелей – и пижонский несессер "RM". "У меня меньше косметики, – мысленно съехидничала Наташа, привыкшая еще в прошлом году иронизировать над манерой этого парня любоваться собой и непрерывно озираться вопросительно: "Я ль на свете всех милее?". И это при том, что избалованным неженкой он отнюдь не был. Напротив, жизнь с детства жестко побила его, дав хорошую закалку. Он вырос человеком, привыкшим всегда рассчитывать только на себя, ставить цель и добиваться, идя порой напролом. Он стал очень жестким и даже временами жестоким, с очень крутым нравом. Но это самолюбование в нем было неистребимо…
"Неужели это случайное совпадение? – Наташа проводила взглядом здоровяка, направляющегося к административному корпусу. – Не успела я заехать в гостиницу, как появляется он. И тоже сюда! Интересно, неужели меня кто-то ему "слил"? Уланов? Фима или Белла? Лиза? Игорь? Кто еще знал заранее, что я еду именно сюда? – она поднялась на второй этаж своего корпуса, повернула ключ в замке. – Из Воркуты сюда за один день никак не доехать, разве что на самолете, но они сейчас не летают. Значит, знал как минимум за неделю. Но от кого?"
Водоносов проводил ее мрачным взглядом от ворот "Любоморья" и снова сплюнул. Вот что это за жизнь такая похабная, – думал он, – где справедливость? Почему эта фря в шоколаде, у моря оттягивается, хотя еще лет 15 должна была бы рукавицы в Мордовии шить? И почему ему по жизни одни дули с маком достаются?
Здоровенный парень в джинсах и майке неодобрительно посмотрел на него из-под пижонских зеркальных очков. Его джип, такой же пафосный и высокомерный, как хозяин, горой возвышался на стоянке, заняв чуть ли не два места. Парень толкнул дверь и скрылся в административном здании, направляясь к рецепшен.
"Тоже отдыхать к морю прикатил, – Водоносов про себя выругался, – ишь, разж…ся со своим броневиком на всю парковку! Да пошли они…!" – он сунул руки в карманы и пошел дальше. "Жизнь – штука полосатая, – утешал себя Водоносов на ходу, – все по местам расставляет, еще увидите…"
Он с удовольствием представил себе, как в комплексе случается какая-нибудь нештатная ситуация, вроде ноябрьской "бури столетия" и долбанутая зэчка Навицкая и амбал с джипом мечутся, с лица спавшие, разом утратив весь свой гонор. "Это им не на тренажерах выдрючиваться или на "танке" рассекать. Сразу бы щеки сдули!"
*
В номере стало уже ощутимо теплее, обогреватели прекрасно справлялись с задачей. Наташа с наслаждением вылезла из берцев и прошла на балкон в одних носках, чтобы развесить купальник и полотенце.
"Алексей-Алешенька… И как же его сюда занесло? Хотя с него сталось бы совершить автопробег Воркута – Севастополь, чтобы лишний раз дать собой полюбоваться. Может, и в интернете выкладывал: дорога без конца и краю, мощный "Найт" и белокурый мускулистый красавец за рулем… После "Поехавшей" появилось много желающих проехать своим транспортом 4-5-6 тысяч километров, выкладывая путевые заметки в блоге или соцсетях. А слабо тебе было, Леша, тоже на велосипед сесть? На машине поехал, с комфортом. Пижон ты, Иноземцев!" – Наташа усмехнулась, выложила на стол общие тетради и коробочку шариковых ручек для будущей книги и снова вышла из номера, чтобы поискать место для курения.
С Алексеем Иноземцевым она познакомилась в прошлом году в Воркуте. Так сложилось, что Наташа, благодаря чьей-то веб-камере с видом на Тиманский овраг, оказалась единственным свидетелем преступления, совершенного, по воле случая, именно в поле зрения камеры. И ее пригласили в "столицу мира" для дачи показаний.
В первый же вечер Наташе едва не проломили голову, запустив из кустов ивняка обломком огромной сосульки. После этого она уже не помышляла об отъезде ближайшим поездом, пока не выяснит, кому это так неприятно ее присутствие.
А потом появился он. Полукриминальный бизнесмен с детдомовским прошлым, бывший "воркутинский пацан" из качалки, отказник, брошенный в воргашорском родильном доме беспутной матерью… Он начинал с нуля, сделал себя сам, и ему было, чем похвалиться. Стараясь привлечь к себе внимание, он словно говорил: "Видите? Всего этого я добился САМ. Ну разве я не молодец? Зацените!". Он привык брать от жизни все, не дожидаясь, пока ему предложат. И только с Наташей потерпел фиаско. Она сумела противостоять его напору, обаянию и мощному чувственному магнетизму. Романа у них так и не случилось, но они остались хорошими друзьями. Но на самом ли деле Иноземцев забыл свое обещание: "Я получаю от жизни все желаемое, и эта женщина будет моей"?
Наташа не знала, стоит ли сообщать в разговоре с мужем и друзьями о приезде Алексея. Рассказать? Уланов может забеспокоиться и будет думать не о процессе, который ведет сейчас в суде, а о том, что вокруг жены снова кружит неотразимый северянин. Промолчать? Как-то двусмысленно получится, если все же узнают. Вот и пришла досадливая мысль о граблях, которые с завидной регулярностью попадаются на ее пути. Как бы сделать, чтобы можно было миновать их, не получая каждый раз по лбу?
Увидев в укромном местечке вкопанную скамейку и возле нее – обрезанную поверху 6-литровую баклажку из-под воды с камнями, водой и песком, Наташа радостно двинулась к ней.
"Нечего сказать, удачно приехала, – она устроилась на скамейке и защелкала огнивом, – сначала придурок Водоносов смотрит на меня так, будто в море утопить мечтает, теперь – неотразимый Иноземцев заявился. Не верю я, что он случайно закатился в ту же самую гостиницу, где в этот момент отдыхаю я! Ага! Совпадение! Так я и поверила. И все же, кто ему сказал?"
Наташа в уме попыталась подсчитать, сколько дней нужно добираться из Воркуты в Севастополь на автомобиле. Получалось не меньше 4-5 дней. Алексей же не Терминатор, чтобы неутомимо вести машину без сна и отдыха. Значит, останавливался на ночлег. И заправлять джип тоже нужно регулярно. И на мосту мог задержаться. Итак, кто мог за неделю до Наташиного отъезда скинуть ему координаты выбранной ею гостиницы?
Запиликал ее телефон. Это был Гриша, завтрашний юбиляр, бывший однополчанин.
– Натаха! – жизнерадостно взревел он. – Ну, че? Как добралась? Как сама? К разврату и пьянке готова?
– К пьянке – как юный пионер, а насчет всего остального извини-подвинься, – отшутилась Наташа.
– Узнаю тебя, ротный! Все та же Навицкая!
В аллее появилась знакомая крупная фигура. Радуясь небывало теплому апрелю, Алексей щеголял в "рваных" голубых джинсах и черной майке, скульптурно обтянувшей его атлетический торс и обнажающей впечатляюще накачанные руки.
– Итак, завтра в полдень точка сборки – "Пиво и Еда" у музея, – сообщил Гриша, – я абонировал там зал на спецобслуживание до полуночи. Ждем тебя, капитан!
– Здоровы гулять, – фыркнула Наташа, – уверены, что раньше под стол не попадаете? Или в салате мордами не уснете?
– Может, еще и продлим, – заржал Гриша, – есть еще порох в пороховницах! Ты в курсе, что ты язва, Натаха?
– Знаю. Это все говорят.
Алексей уже целенаправленно шел к ней, улыбаясь во весь свой белозубый рот.
Свернув разговор с Гришей, Наташа осмотрелась: успеет ли она еще куда-нибудь ретироваться. И тут же выругала себя: "Что за детский сад? Убегать и прятаться – поведение инфантильной особы. В конце концов, мы – друзья, и при встрече нужно поздороваться… А если он думает иначе, это его забота, а не моя!".
Скамейка жалобно крякнула, когда на нее опустились 125 килограммов налитых мускулов и пахнуло парфюмом Ralph Moeller – цитрусовый аромат с морскими нотками.
– Вот так встреча! – улыбнулся Алексей.
– И правда, – ответила Наташа, – не успела я сойти с поезда, как ты тут как тут.
– Взял отпуск, – Иноземцев вытянул могучие ноги. – Клубом можно и по дистанту поруководить, сейчас это в тренде. А на месте Ярослав ситуацию под контролем удержит, я ему доверяю. Ну и захотелось побывать в городе на другом конце света, на солнышке погреться. Ты читала путевые заметки на моем сайте и в соцсетях? Я пять дней ехал и все выкладывал.
– Извини, не заходила в интернет уже давненько. Спешила доделать до отъезда книгу и отослать ее в издательство. А как ты? Как Воркута?
– В снегу. Еще и не начал таять. Когда я уезжал, минус восемь было. Да, выправляется на глазах, – в голосе Алексея прозвучала гордость за родной город. – Я знал: она переживет и это испытание. У Воркуты воля к жизни мощная. Девяностые годы ее, конечно, подкосили, но не свалили. Жить будет.
– Да. Если есть воля к жизни – выживешь. По себе знаю.
– Я тоже.
– А как твой клуб?
– Процветает и ждет своего почетного члена, госпожу Навицкую… Ты ведь еще наше лето не видела. Это нечто… Ваши белые ночи по сравнению с нашим полярным днем – так, ни о чем!
Наташа обиделась за Петербург.
– Может и ни о чем, – резко сказала она, – а многих творческих людей вдохновляют уже более трехсот лет… Как ты доехал?
– Нормально, – Алексей еле сдержал зевок. – Извини. Джетлаг догнал, смена климатических поясов… Всегда, когда приезжаю куда-нибудь в теплые края, в первый день голова чумная. На Фредерике мне это здорово досаждало.
– Где-где? – переспросила Наташа.
– Остров Фредерика Хендрика в Новой Гвинее, – пояснил Алексей, – его еще называют Йос Сударсо, я туда ездил лет десять назад на тренинг в лагерь выживания. Милое местечко… Вместо почвы – сплошное болото, дома на сваях, ходить лучше по деревянному настилу, чтобы не увязнуть, воздух, как в бане, разогретый и влажный, "ароматы" от болот и прели еще те, от мошки не продохнуть – а я-то еще думал, что это у нас летом ее много! Ох, и гоняли нас там! – ухмыльнулся Алексей, – жесткая школа выживания в экстремальных условиях, инструкторы – звери! На всю жизнь закалка. Не все прошли полный курс, больше половины сдулись и уехали раньше. Я, как настоящий воркутинский пацан, не посрамил честь родного города, выдержал все испытания!
– В грязь лицом не ударил…
– Де-факто не раз ударял. Нас и в болота загоняли, и по лесам гоняли, мы оттуда, как комья грязи, вылезали, она была повсюду, я потом еще долго ощущал запах этой липкой дряни на коже, даже после того, как вернулся домой. Брр, реальное ощущение было, что я от нее так и не отмылся.
Алексей помолчал, постукивая пальцами по колену.
– Да нормально доехал, – продолжал он, – ночевал в придорожных гостиницах… Все заправки на дороге пересчитал. Не думал, что мой "Найт" столько бензина жрет. Понятно, четыре с лишним тысячи кэмэ проехать – это тебе не по городу гайкать, где до любой точки пешком за полчаса дойти можно.
– А в эту гостиницу ты случайно заехал? – напрямик спросила Наташа.
Ответить ей Иноземцев не успел. В аллее появились Водоносов с каким-то обтерханным плюгавым мужичонкой. Громогласно матерясь, они обсуждали какую-то трубу, которую срочно нужно не то прочистить, не то заменить, и громыхали тяжелыми чемоданчиками, которые носят сантехники.
В сильно облагороженном виде, если отбросить изобилие нецензурных выражений, тирада Водоносова звучала бы так:
– А мне-то какое дело, что опять засорилось? Пусть меняют эту трубу, она от всего забивается, я уже устал ее чистить! Если сварщик болеет, то пусть подождут, пока он выздоровеет и приварит новую! Этой рухляди давно уже место на свалке! Бросила какая-то дурища мусор в унитаз, пусть теперь в кусты бегает по нужде, а у меня выходной, и пошли они все куда подальше!
– Эй, бро! – возмутился Алексей. – Нам-то зачем это слушать на полную громкость? За базаром следите, здесь вообще-то дама! – он указал глазами на Наташу.
– А вы уши закройте, если не нравится! – не глядя, огрызнулся Водоносов.
Алексей неторопливо поднялся со скамейки:
– Что ты сказал?!
Обернувшись и смерив его взглядом, Водоносов не стал продолжать дискуссию. Сантехники спешно ретировались.
– Похоже, мускулистые красавцы в комбинезоне на голое тело, которые не только прочищают трубы, но и ублажают тоскующих красоток-домохозяек, остались только в порнофильмах, – от души рассмеялся Алексей. – А в реальности это – неопрятные горластые мужики с "лунным загаром" и лексиконом из пяти слов. И что за манера у местных – вечно орать? Когда я проезжал Ростовскую область и Кубань, то чуть не оглох на заправках и в гостиницах. Орут, даже когда спрашивают, который час, как будто иначе разговаривать в принципе не умеют. Ночевал я сегодня в симпатичном комплексе под Феодосией, возле самого моря. Утром вышел, чтобы освежиться на дорожку. И в подробностях услышал, как кто-то кому-то на парковке зеркальце сбил, а кто-то чью-то машину "запер". Очень интересно это было слушать разбуженным отдыхающим в шестом часу утра!
– Особенности южного темперамента, – развела руками Наташа, – в Питере я сама от этого отвыкла.
– Слушай, – поинтересовался Алексей, – есть ли здесь какие-нибудь магазины и точки общепита, открытые круглый год, или в этом поселке все сезонное? Я тут уже весь гостиничный комплекс обошел, и всё закрыто.
– Всё есть, – ответила Наташа, – магазинов в поселке много, выбирай любой, а неподалеку, за мостом – небольшое кафе домашней кухни. В самом деле рановато мы приехали – в комплексе вся инфраструктура только через месяц заработает, когда начнется высокий сезон. Так кто тебе "слил" мой маршрут? – настойчиво повторила она.
– Тайна, покрытая мраком, – хохотнул Алексей. – Отлично, тогда я схожу на пляж, поплаваю, а потом поищу твои домашние обеды. Я здорово проголодался с утра!
Он пружинистым шагом направился на пляж, а Наташа закурила вторую сигарету.
– Тайна, – буркнула она, – ладно, еще выясню. А пока он плавает, я как раз успею пообедать.
На мосту она увидела впереди Водоносова – "Этого только не хватало, он еще и работает в комплексе сантехником! Каждый день будет маячить перед глазами!" – с его плюгавым напарником. Мужчины возбужденно разговаривали на ходу, снова щедро пересыпая речь крепкими словечками.
– Зацени, – негодовал Водоносов, – у самой дома мужик, пацан растет… А она одна на море прикатила и мужикам глазки строит. Видал, какого амбала уже подсняла?
– А он-то умничает больно, – харкнул плюгавый, – типа, не материтесь при дамах! С понтом деловой.
– Понаехи, они все борзые. Типа, они деньги платят, угождайте им за это.
– Да пошел он…
– Ага, – согласился Водоносов, – с ней вместе. Знал бы ее муж…
– Я бы свою за такое поучил, сидеть не смогла бы долго!
– Ты это, полегче. Бабы сейчас грамотные, снимет побои, заяву накатает, уголовку пришьют, как два пальца…!
– Ниче, я знаю, как правильно уработать. И следов не останется, и науку хорошо запомнит.
– Герои вы, как я погляжу, – Наташа ловко проскользнула между собеседниками, – ты, Валька, я вижу, как и раньше только с бабами воевать и умеешь. А Алеше ответить побоялся, только за глаза его на… посылаешь, когда он не слышит.
– Да пошла ты, Навицкая… Водоносов захлебнулся многоступенчатой матерной тирадой.
– Там уже ты живешь, – хмыкнула Наташа.
– Что, умная самая? Давно жизни не учили? – просипел плюгавый.
– И кто меня поучит? – Наташа смерила его взглядом. – Ты, что ли?
Взглянув на ее крепкую спортивную фигуру, плюгавый только буркнул хорошо известный адрес и плюнул через перила.
– Смотри, узнает твой муж!.. – крикнул ей вслед Водоносов, – будет тебе тогда!..
– О чем узнает? – обернулась Наташа. – Пей поменьше, Валька. У тебя уже реальные глюканы пошли. Видишь то, чего нет.
Она перешла через дорогу, направляясь к кафе с домашними обедами, а Водоносов с товарищем свернули в магазинчик пива, обсуждая, чего и сколько взять и чем закусить.
– И как такого умного до сих пор никто не пришиб, – буркнула Наташа, листая меню.
*
Наташа быстро взяла себе обед – грибной суп, салат из помидоров, пюре с котлетой и компот с яблочным пирожком, и прошла к свободному столику у окна. "Вот тебе и справедливость, Валька, если уж на то пошло. Я оправдана по всем статьям, настоящий преступник отбывает наказание, я издаю книги, которые неплохо продаются, и отдыхаю у моря. Ты же ковыряешься в канализационных трубах и выглядишь, уж извини, как неудачник. Пива попить в выходной – вся твоя радость, вон пузо отрастил, как арбуз, и все мечты у тебя – "поучить бабу жизни, чтобы за это ничего не было". Жаль мне тебя, дурак злопамятный, и ведь ты всех вокруг в своих неудачах винишь. Хотя виноватого должен в зеркале поискать. Сам свою жизнь пустил коту под хвост!"
Суп оказался отменно вкусным, грибы были не нарезаны мелкими кусочками, а перемяты в пюре и сдобрены сливками. Такой грибной суп Наташа ела прошлым летом в драйв-отеле "Ладога" на границе с Карелией, где они отдыхали с Витей-старшим и Витей-Младшеньким. Наташа быстро опустошила тарелку и занялась салатом, когда на свободную часть стола опустился еще один поднос. Грибной суп, гречневая каша со зразами и стакан томатного сока.
– Думаю, ты не будешь против соседства?
– Быстро же ты поплавал.
– Голод не тетка, завтракал я рано и второпях и успел проголодаться, – Алексей с опаской посмотрел на стул. – Это хрупкое творение не развалится, если я сяду?
– Не знаю. На всякий случай напряги мышцы на своей "мэри поппинс", чтобы не больно было падать.
– Я скучал по твоему острому язычку, – расплылся в улыбке Иноземцев, – кстати, дома я так и проверяю мышечный тонус: напрягаю мышцы, мне хлопают по прессу доской и, если она не сломалась, я увеличиваю нагрузки на тренировке.
