Buch lesen: «Танцовщица и султан»

От автора

Эта книга – вторая часть серии «Колодец Желаний». Первая – «Лорд и художница» – связана с этой книгой, её герои будут мелькать здесь, но в целом «Танцовщицу» можно читать как отдельную историю.

 
Душой живите, не дышите болью,
Себя самих ищите на пути!
И отпускайте вы легко, с любовью
Всех тех, кто хочет просто сам уйти!
С любовью, с миром по судьбе идите,
Свою все глубже познавая суть.
Не плачьте, не цепляйтесь, не держите —
Пусть каждый свой найдет на свете путь!
Нет смысла строить из обид заставу,
Себя самих на части разрывать.
Запомните – у каждого есть право,
Святое в жизни право – ВЫБИРАТЬ!
И как бы выбор ваш ни воплотился —
За все ответ оставьте за собой!
Запомните – любой из нас родился
С дорогой жизни и своей судьбой!
Не будьте чьей-то ношей – это бремя,
Придет потом освобожденья час.
Судьбу благодарите вы за время,
Что крепкой нитью связывало вас!
Желайте, чтобы жизнь, как гладь морская,
Покой душе всегда могла нести.
И с чистым легким сердцем отпуская,
Желайте всем вы счастье обрести —
С самим собою и в сплетенье судеб —
Желайте счастья в миг любой и час!
И пусть у всех оно полнее будет,
Не беспокойтесь даже, что без вас!
Желанья счастья в нас всегда так сходны!
Свобода – вот, что будет дорогим!
Так будьте сердцем и умом свободны
И дайте шанс свободным стать другим!
 

Марина Маслякова Бубнова

Пролог

Тёплый летний день проникал в каждый закоулок, в каждый дом, даря миру сотни красок, лёгкость и умиротворение. Всё живое радостно тянуло руки к щедрому солнцу и повсюду царило необычайное оживление. Даже там, где сегодня не было ни одного человека, кроме юной девушки лет шестнадцати.

Нескладная, непропорциональная, она будто была вылеплена наспех кем-то не особо талантливым. Черты лица правильные, но довольно высокий рост, крупное телосложение и угрюмость в аквамариновых глазах сильно прибавляли ей лет. Роксана уже привыкла к этому: с самого детства все вокруг говорили, что она выглядит намного старше своего возраста, продавцы-разносчики спрашивали, но хочет ли она купить книжку для своего ребёнка, а знакомые интересовались у отца, жена она ему или дочь. Раньше это очень злило и обижало, но наложило определённую печать на её характер: она и сама ощущала себя старше своих сверстников. То, что она сама в глубине души верила в это сеяло вокруг отчуждение.

Одиночество – вечный спутник, словно горб на спине. Привычно, но тяжело.

По правде говоря, действительно одна Роксана никогда не была: у неё любящие, заботливые родители, вокруг всегда много людей и всем от неё что-то надо, но… но. Её – талантливую, амбициозную, творческую девушку показывали, как обезьянку – мол, смотрите, какая у меня дочь/ученица/подруга, а после выбрасывали в дальний угол, чтобы вновь вытащить на свет только при необходимости.

Родители гордились ею и любили, но никогда не понимали. Сколько было истрачено нервов на почве того, что она не хотела бросать свои «писульки и танцульки», как об этом говорила мать, и идти в спорт только за тем, чтобы влиться в какую-нибудь компанию. Сколько было попыток кому-то навязаться, переступить через себя, улыбаться, когда хочется плакать – лишь бы быть не хуже других, лишь бы не чувствовать этого одиночества. Но без толку. А ведь хотелось совсем простых вещей: дружбы и общения, взаимной первой влюблённости. Лёгкости. Если понадобится – быть глупой и пустой, не иметь собственного мнения и ни к чему не стремиться, лишь бы душа не болела так сильно. Собственные достижения, амбиции и перспективы оказались весьма слабым утешением. Люди считали, что ей всё доставалось легко.

Уже который час она просто шла из леса в лес, уйдя уже довольно далеко от родного посёлка и, наверное, миновав пару деревень. Кривая русая чёлка падала на сухие стеклянные глаза, в которых проступили красные прожилки, как у больной, а руки, спрятанные в карманы старой спортивной кофты, слегка подрагивали.

Клоун. Так назвали её подруги – непонятно с чего вдруг написав это. Ещё вчера они, смеясь, до вечера гуляли по улицам, и Рокси была почти счастлива. Да, на вторых ролях, но её не прогоняют, не смотрят как на инопланетянина. С языка то и дело срывались шутки – ей хотелось улыбаться и дарить улыбку другим.

Клоун. Надо же, какое болезненное слово! И какая привычная роль. Именно клоуном она и чувствовала себя всю сознательную жизнь: яркая, несуразная, вынужденная быть неискренней, на потеху толпы.

Не хотелось даже выяснять, зачем и почему. Эти вопросы, вкупе с «что же именно я делаю не так?» преследуют её так часто, надоели так сильно, что не хочется и произносить их лишний раз.

Жалкая улыбка тронула губы, и в ней было больше отчаяния, чем в самом надрывном крике.

Моргнув и глубоко вздохнув, словно прогоняя наваждение, Роксана очнулась от размышлений и более осмысленно огляделась. Она лежала на красивой маленькой поляке, заросшей ромашками и земляникой. Большой каменный колодец, местами покрытый плесенью, казался таким древним, будто из легенд. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь симфонией листвы и ветра…

Быстро слопав принесённый с собой чуть помятый «Чокопай», Рокси достала из сумки маленький тонкий блокнот и изгрызенную ручку. Старый заслуженный блокнот оказался изрисованным и исписанным от и до, поэтому она выдернула последний чистый клочок бумаги, растерянно глядя в никуда.

Стихи всегда были её личным обезболивающим, антидепресантом. Когда не было сил держать эмоции в себе – Рокси вот так своеобразно выплёскивала их на бумагу. И почему-то каждый раз удивлялась тому факту, что стихов, наполненных светом, отчаянной верой и чувством прекрасного у неё было куда больше, чем преисполненных зла и боли. Но этот – нагрянувший внезапно, как молния средь ясного неба, определённо относился ко второй категории.

Карандаш прытко бегал по огрызку бумаги, и с каждой выведенной буквой, с каждым словом становилось чуточку легче. Магия, не иначе.

 
Как часто смотрят волками!
Но в ответ улыбаюсь я,
Тогда как рвёт сердце когтями
Дьявол внутри меня.
Одна. Одинока в толпе.
В пустом взгляде не сыщешь огня…
Забыла давно о душе —
Лишь дьявол внутри меня.
Никому быть не нужной – больно…
Со мною – бокал вина.
Смеётся – и зло, и довольно
Дьявол внутри меня.
И в этой пустой квартире,
В личном аду горя,
Сознаю: всё, что есть в моём мире
Это дьявол внутри меня.
 

Вздохнув, Рокси легонько сжала кулак, скомкав стих, и снова прилегла на траву. Чистое, дивное небо, красота природы вокруг – всё вокруг пело гимн Жизни, напоминало о лучшем, о прекрасном. Наконец, устав лежать и преисполнившись странной силой, девушка включила на телефоне одну из тех песен, под которую в лагере ставила танец, и стала вспоминать полузабытые движения, постепенно распаляясь, выгнав все прочие мысли из головы.

Танец всегда был её главной страстью, отдушиной, счастьем. Они дарили, пусть и на миг, такую эйфорию, что и наркотиков не надо. С пяти лет Рокси занималась обычными, где жёстко тренировали растяжку, потом добавила бальные, а с четырнадцати и восточные. Искусство, красота и грация движений захватывали её, потрясали до глубины души, и не было от этого избавления…

Было так странно танцевать одной, в лесу, когда привыкла плясать на публику, но, Боже мой, какая свобода заполнила каждую клеточку тела!.. Она танцевала с огнём и ветром, будто став частью их, крошечной частичкой стихий, непокорных и ни от чего не зависимых. Частичкой первозданной красоты, равной которой нет…

Тяжело дыша, покрасневшая и чуть вспотевшая девушка лучистыми счастливыми глазами взглянула в хрустальную гладь колодца. Странная ребяческая идея вдруг пришла в голову, и, пошарившись в карманах, Рокси извлекла ржавый рубль.

– Хочу быть свободной и счастливой. Легко отпускать тех, кому не нужна, и никогда не разочаровывать тех, кто полюбит. Любить самой – взаимно и искренне, не носить больше лживых масок и не пытаться стать тем, кем не хочу быть… – тихо, на грани слышимости прошептала она, подбросив монетку. Девушка совсем забыла про клочок бумаги в своей руке, и он полетел следом за рублём.

«Пофиг» – флегматично пожала плечами девушка, наклонившись, чтобы плеснуть воды в разгорячённое лицо.

Зажмурившись под холодными брызгами, она слегка вздрогнула – н секунду ей показалось, что совсем рядом, будто из глубины колодца раздался звонкий женский смех.

«Натанцевалась, блин» – фыркнула девушка, растирая остатки воды.

А потом её кто-то вдруг тронул за плечо, заставив резко обернуться и широко распахнуть глаза.

Она была уверена на сто процентов, что на поляне больше никого нет, но… перед ней вот стоит какая-то очень странно одетая девушка в чепце. А вокруг… вокруг отнюдь не лес.

Комната?!

* * *

– Вот, возьмите, госпожа. Что с вами? Вы вдруг так побледнели.

Машинально приняв протянутое ей полотенце, Рокси, не моргая, глупо уставилась на молоденькую девушку, лет на пять старше её самой, с наигранно-обеспокоенным лицом.

«Что за чёрт?!» – Нахмурилась, с ужасом разглядывая комнату.

Это, определённо, была спальня. Но она не походила ни на одну из тех, что когда-либо в своей жизни видела Рокси. Точнее, в реальности. Подобные частенько попадались на глаза при просмотре исторических фильмов. Каменные некрашеные стены, большие куски ткани на них с золотой вышивкой, похожей на герб, огромная кровать с балдахином и меховым одеялом, холодный мозаичный пол…

– Кхм, госпожа?… – растерянно кашлянула девушка в чепце, напоминая о своём присутствии.

Вздрогнув, Рокси перевела на неё полуосмысленный безумный взгляд. Девушка как нельзя лучше вписывалась в «историческую» обстановку комнаты: в тёмно-коричневом платье в пол и с каким-никаким корсетом, в белом передничке и белом кружевном чепце с кружевом, она походила на служанку из какого-нибудь «средневекового» фэнтези.

«Я бы могла подумать, что это чей-то розыгрыш или я попала на ролёвку. Но я только что стояла на поляне. В лесу. Одна. И всё это… Что это, чёрт возьми?!»

– Госпожа?… Госпожа, вам плохо? – Теперь, кажется, девушка и впрямь разволновалась, и легонько встряхнула Рокси за плечи, – Позвать лекаря?

– Нет, я… со мной всё хорошо. Всё нормально. – Говорила так, будто пыталась убедить прежде всего саму себя. И явно не получалось.

Стряхнув с себя чужие руки, Рокси неловко повернулась, утирая мокрое лицо. На глаза попалась крошечная деревянная бадья для умывания. А оттуда на неё смотрело размытое, тёмное, но совершенно точно чужое отражение. Девушка лет шестнадцати, как и она сама, с волосами оттенка тёмного шоколада, овальным личиком, испуганными тёмно-синими глазами, прямым аккуратным носиком и красиво очерченными губами. Правильные черты лица, румянец… Встреть она такую на улице – непременно позавидовала бы, но сейчас стало до одури страшно.

Отшатнувшись, как от прокажённой, она случайно сбила бадью. Вода с плеском разлилась по полу, намочив подол длинного платья, в котором неожиданно для себя же оказалась Рокси, и мир поплыл перед глазами, будто обзор перекрыли мутным стеклом.

Последнее, что услышала, прежде чем отключиться – тихий вскрик той девушки, словно заглушённый ватой, гулкие удары сердца и собственный рваный вздох.

Глава 1. Нас губят наши же желанья

 
Я в новый мир, как в пропасть, без оглядки
Бросаюсь с головой, мне так легко…
И отдаюсь всецело, без остатка
Вере в то, что прошлое – ушло.
Забыть и отпустить – вот ключ к покою,
Но в жизни всё так просто не бывает.
Тем более, что сердце ищет боя,
И чужд покой – оно его не знает…
Как Финист ясный сокол – сквозь ножи
Ведёт оно, простых путей не видя…
То замирает сладко, то бежит,
С улыбкой плачет, любит, ненавидя…
Пусть будет сердце компасом в пути —
Какие бы на нём не ждали беды,
Сердце ищет только лишь любви,
Сердце нас ведёт лишь только к свету…
 

Приходить в себя после обморока – то ещё удовольствие, скажу я вам. Как вставать рано утром после грандиозного ночного загула. И в эти тяжёлые для моей несчастной головушки мгновения я бы завидовала героиням романов, которые, едва очухавшись, бегут в бой с мечом наголо, если бы все чувства и связные мысли не ускользали от меня, как вода через решето. Тяжёлые «свинцовые» веки с трудом приподнялись, оказывая стойкое сопротивление, а мир перед глазами крутил бешеные хороводы, кружился и опадал. Уши заполнил противный звон, вокруг плясали красные точки и всё тело ощущалось каким-то нездорово вялым. Хотелось одного: ни на что не реагировать и спать до посинения, однако странное чувство не давало поддаться этому соблазну.

Инстинктивно проведя рукой по чему-то гладкому и весьма приятному на ощупь (похоже на шёлк), я поняла, что лежу на чём-то очень мягком, скорее всего на кровати. Мне очень тепло, даже немного жарко: я по самое горло укутана в нереально крутое одеяло, похожее на обволакивающее тело облако (интересно, когда это мы успели таким обзавестись?), и в комнате, кажется, царит приятная полутьма вкупе с сонливой тишиной.

Немного расслабившись, я высвободила руку из горячего плена одеяла и кисть упала рядом с лицом, непроизвольно проведя при этом тыльной стороной ладони по поверхности.

Вышивка? Но на подушках в нашем доме никогда оной не было, а в районных больницах и подавно. Снова ощутив смутное беспокойство, я постепенно сбросила с себя липкие объятия сна и заставила себя открыть глаза.

Несмотря на вечернюю полутьму, захватившую комнату, нетрудно было понять, что я не у себя дома, более того, это место мне вообще не знакомо.

Мгновенно подскочив, как ошпаренная, я едва не свалилась обратно после первого же шага, ощутив приступ головокружения, но удержалась, вцепившись во что-то. Вздохнув и приняв-таки наконец более-менее устойчивое вертикальное положение, подслеповато щурясь со сна, я огляделась повнимательнее.

Комната выглядела как декорации для какого-нибудь исторического фильма: длинные изящные канделябры, толстые погашенные свечи, голые каменные стены, мозаичный холодный пол, камин, огромная кровать с балдахином, стол с чернильницей и перьями, тяжёлые шторы, ширма.

С минуту я глупо хлопала ресницами, со страхом и недоумением разглядывая всё это. Какой «гениальный» тролль притащил меня сюда?! А главное, как и… зачем?

Воспоминания о произошедшем были той самой молнией средь ясного неба. И никаких цензурных слов, способных охарактеризовать моё состояние, просто не было, при всём желании оные отыскать.

Сначала мне вновь показалось, что всё это бред. Ну не может такого быть, просто… невозможно. Тем более не со мной – девчонкой, чья жизнь в целом не блещет разнообразием событий. И лишь теперь я отметила, что кроме общей слабости во всём теле ощущается какой-то дискомфорт, словно с непривычки. Например, оттягивающие голову волосы.

Как я не заметила сразу длиннющую тёмную гриву, спускающуюся ниже копчика – тот ещё вопрос, тем более учитывая то, что мои настоящие волосы куда светлее, легче и короче на дофига сантиметров. Грудь стала побольше (хоть и не намного), стопа значительно меньше, фигурка более изящная. Я сама излишне полной никогда не была, но телосложением крупная и фигура, честно говоря, не очень. Была… а тут…

Как я удержалась от того, чтобы заорать, когда окончательно осознала себя в чужом теле – загадка для меня самой. Магия, не иначе.

Уж не знаю, сколько времени я просидела на кровати, в прострации, тупо уставившись в никуда, но определённо не так мало, как показалось. Самое странное, я не ревела, не молилась, не звала на помощь – тупо сидела и ничего не делала, как растерянный воробушек, искупавшийся в луже. А в чувство меня привёл комар, больно укусивший щёку.

Прибив нахальную заразу, я слегка не рассчитала силу, так что самой тоже досталось. Зато от приступа отупения не осталось и следа.

Тут вдруг скрипнула дверь, заставив настороженно сжаться. В комнату, неся с собой свет в буквальном смысле, то бишь свечи, вошла женщина. Точнее, девушка, и я её, кажется, уже видела.

– Добрый вечер, госпожа. – Присела в книксене та самая девушка, которую я видела перед обмороком, – Я зашла вас проверить. Вам лучше?

В её голосе слышалась усталость и наигранное беспокойство: не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы понять – я и моё самочувствие ей глубоко фиолетово.

– Всё хорошо, эм…

– Джози, – подсказала девушка, – В замке столько слуг, вы, верно, не все имена помните. Понимаю, я при вас недавно…

В замке?! Нифига себе, что, реально замок?… Как в фильмах? А меня она назвала госпожой. Значит, я либо жена, либо дочь какого-то титулованного сноба. Скорее всего.

Видимо, мой мозг решил отложить истерику до лучших, более благоприятных для этого времён.

– Что со мной случилось? – Нахмурилась я, сделав глубокий вдох и отбросив лишние мысли подальше. Вроде помогло.

– Я сама не знаю, госпожа, – пожала плечами Джози, – Вы утром как обычно умывались, а потом вдруг страшно побледнели… Но лекарь обследовал вас и не обнаружил никаких заболеваний. Сказал, что вы переволновались или переутомились.

Да уж, поволновалась я будь здоров. И как бы, спрашивается, незаметно прощупать почву? Почему-то разыгрывать амнезию, как это делают все порядочные попаданки, казалось дохлым номером. Не вписывается в картину: молодая девица мало того, что ни с того ни с сего хлопнулась в обморок, так ещё и не помнит о себе ничегошеньки. Вот так вдруг, на ровном месте. Подозрительно. Да и мало ли, как тут подобное воспримут… надо хотя бы попытаться сделать вид, что всё нормально и попробовать вписаться. Для начала.

– А… родители? – Неуверенно ляпнула я, прикусив губу. Как бы не сказануть чего лишнего.

– Господин граф до сих пор в отъезде, госпожа графиня к вам не заглядывала, если вы об этом. Только приказала приглядывать за вами. А ваши братья и сёстры, полагаю, даже не знают, что вы плохо себя чувствовали.

Хороша семейка, великая любовь. Но меня это волновало мало – не моя же родня. А вот девчонку, в теле которой я (уж надеюсь) временно паразитирую – жалко.

Титул вполне себе знакомый. Да и замок совсем как… я что, попала в прошлое?! Не дай Бог, лучше уж какой-нибудь приятный фэнтези-мир… Впрочем, если мир приятный, то он сто процентов выдуманный, а этот до неприличия реален. Но даже если это сон или наркотический бред, начинается он не так уж плохо, многим попаданкам из любимых фэнтези на старте приходилось куда как хуже. Однако одно дело читать, и совсем другое – самой оказаться в столь незавидном положении. Впрочем, я всегда была мечтательницей, и, читая фэнтези, так хотела попасть в один из этих чудесных книжных миров… Может, поэтому воспринимаю происходящее без особых истерик?… Даже потерю собственного тела. М-да.

Подумаю об этом завтра…

Но что, если меня всё-таки крутануло назад в прошлое? И если это так, то почему я попала в какой-то явно европейского типа средневековый замок, а не в славянскую избушку или терем? Пришёл ведь песец откуда не ждали. Видать, не нужно было дрыхнуть на уроках истории, чую, достанется мне тут ещё за безалаберность…

– Не желаете ли чего-нибудь? – Прервала ход моих мыслей уставшая от неподвижности Джози.

– Да. Молоко с мёдом и зеркало. – Потерев виски, надломленно сообщила я.

«Госпожа». Хм, ну надо же… реально как в романах. Так, тпрр, Рокси, не зазнавайся. Из меня леди – чуть воспитаннее швабры. А жизнь-то чужая, между прочим.

За размышлениями о том, куда же делась прежняя хозяйка этого тела, проявит ли она себя ещё и как мне снова стать собой, я и не заметила, как вернулась Джози, неся требуемое.

– Спасибо. – Улыбнулась я. – Можешь идти. Только зажги здесь свечи, пожалуйста.

Кивнув, Джози зажгла в комнате свет с помощью принесённой с собой свечи и тихо удалилась, пожелав спокойной ночи.

Едва за ней закрылась дверь, я схватилась за деревянную ручку среднего зеркальца, жадно разглядывая совершенно чужое лицо и тело, насколько это было возможно.

Волосы – длиной чуть ли не до пояса, тёмно-шоколадная патока, слегка вьются на концах, но не секутся. По детски пухлые щёки и словно капризно надутые губки Малвины, алые, как кровь (даже не думала, что такой оттенок может быть естественным). Неухоженные, но красивой формы брови, высокий лоб, прямой маленький носик, большие синие, как море, глаза, обрамлённые веером тёмных, загнутых к верху ресниц. Тонкая талия, хрупкое телосложение, неплохая фигурка, бледная чистая кожа. На мне красовалась тонкая, очень приятная к телу и не стесняющая движений красивая белая сорочка в пол. Девушка, примерно моя ровесница, бесспорно красавица от природы – такое не сотворит пластика или макияж. А я разглядывала всё это, и не знала, смеяться мне или плакать. Всё-таки к своей (пусть и не такой красивой, но своей) внешности я привыкла, да и жить чьей-то жизнью… Это, как минимум, страшно. И меня прямо-таки одолевал не до конца понятный даже мне самой стыд, будто я что-то у кого-то украла. И как бы не пыталась убедить себя в том, что моей вины в случившемся нет и сделаю всё возможное, чтобы снова обрести своё собственное тело, помогало не очень. Впрочем, мнения моего никто не спрашивает.

Что меня смутило, так это количество плюшек за раз. И титул на тебе, и красоту. С чего бы? Почему я? Есть ли какая-то взаимосвязь с тем пожеланием у колодца? Слишком большое совпадение, не верю в такие. Но если я и желала чего-то, так это явно не отнимать и присваивать чью-то жизнь, будь она хоть в сотни раз лучше моей.

Тут сто процентов есть какой-то подвох. Вряд ли меня сюда закинули только за тем, чтобы искупать в богатстве и внимании. Хотя за сегодня я всё равно, наверное, больше ничего не узнаю, так что неплохо бы лечь спать и набраться бодрости (и хитрожопости бы неплохо).

Придя к такому выводу, я быстро выпила молоко с мёдом (раньше это действовало убойно усыпляюще, а теперь фиг знает) и задула свечи, вновь окуная комнату во мрак.