Buch lesen: «Авиатрисы»

Schriftart:

Художественное оформление Ольги Жуковой

* * *

«Авиатрисы» – это «Голодные игры», в центре которых испуганные девушки, втянутые в войну против их воли. Затянутый в паровую дымку стимпанк-антуража, сверхлегких истребителей и тяжелых дирижаблей, мир крепко удерживает их в силках опасных заданий и бесчеловечных экспериментов.
Ами Д. Плат уверенно выписывает жестокую историю, ее героиням придется сделать выбор, от которого зависит не только их жизнь, но и будущее Империи. Будущее таких, как они, девушек.
Мария Руднева, автор стимпанк-цикла «Приключения мистера Мирта»

Эта история о том, как запуганные предначертанной судьбой девушки медленно обретают надежду на будущее, которая в итоге неизбежно разбивается вдребезги, оставляя после себя только бессилие и отчаяние в жестоком мире крови и боли. От происходящего безумства по коже бегают мурашки на протяжении всей книги. Я одновременно жалела и ненавидела героев за их роль в политических играх.
Зиля, сообщество «Дьявол читает книги»

Глава 1

Лето выдалось жарким, в открытое настежь окно залетали мухи. Казалось, что воздух, раскаленный до предела, выжжет всех, кто остался дома, и всех, кто посмел выйти на улицу. Закрыть ставни невозможно, и спрятаться негде. Солнце не могло пробиться через тучи фабричного дыма, отчего духота становилась невыносимой. Мама трудилась у плиты, пышущей жаром. Спасала мизерная надежда на сквозняк, поднимавшийся, когда двигались оконные створки в других комнатах.

По радио бубнили мужские голоса:

– С тех пор как указом премьер-министра номер шестьдесят семь тысяч восемьсот тридцать шесть был утвержден регламент для поиска юных пилотов, некоторые люди выражают недовольство. Тем временем в стране прошла вторая волна отбора, и уже совсем скоро объявят результаты. Как вы думаете, отнесутся ли теперь граждане более осознанно?

– Конечно, мы ожидаем максимальной толерантности именно сейчас, когда безопасность процесса доказана первой группой. Впервые в истории девушки получили возможность пилотировать! Это дорогого стоит. Они бодры, в отличном самочувствии и горды исполнять свой долг перед родиной.

– Последний раз с ученицами первого потока удавалось связаться два с лишним месяца назад…

– Послушайте, авиатрисы выполняют важные и секретные задания. Общаться с публикой – не их работа, а директрисы Эбигейл де Локк, советника премьер-министра Томаса Биена и всей их команды.

– Да, однако нам хотелось бы…

– Я повторюсь, девушки не публичные личности! Они Родину спасают! И слава императору, у нас есть авиатрисы. А вы бы попробовали так! Наши героини молча делают свое дело. И нас просят – помолчите! Удача – она пугливая. Поэтому просто подождите. С семьями контакт у них есть, все хорошо. А с остальными поговорят после победы!

– Да, действительно. Благодарю вас за сегодняшний визит. А теперь – музыкальная пауза.

Заиграли военные песни, которыми периодически прерывали дискуссии о политике, экономике или здравоохранении.

– Мам, обязательно печь днем, когда такая жара?

– Сегодня – да. Иначе не успею с заказами.

Крошечная кухонька в старом доме совершенно не подходила для готовки крупных заказов, но деваться некуда. Дочь лепила пирожки без начинки, а мама ставила в духовку очередной противень.

В дверь с силой ударили три раза. Металл задрожал.

– Кто ломится в такое время?

– Ох, приличные люди сейчас на работу собираются! И отец, как назло, уже ушел… – Она потеребила фартук.

Еще раз словно кувалдой грохнули. Женщина прошла по узкому коридору, заглянула в глазок и охнула:

– Вот из пекла принесло!

– Открывайте! – прогремело за стенкой.

Мать повернула задвижку, несколько шестеренок завертелись, и тяжелая металлическая дверь отъехала в сторону.

– Госпожа Деви, вам два конверта, – произнес широкоплечий мужчина в форме.

– Тут какая-то ошибка.

Хозяйка посерела и осела на пол. Она вцепилась в передник, лицо, испещренное мелкими, едва заметными морщинками, исказила гримаса ужаса.

Мужчина, протягивавший конверты, бесцеремонно шагнул вперед. Пиджак облегал могучий торс, казалось, пуговицы вот-вот сорвутся с груди; плечи укрывал короткий плащ в тон с брюками и высокими сапогами. Белоснежная форма рекрутеров. На его груди сверкал отличительный знак главы комиссии. За спиной стояли двое – еще крупнее и страшнее – силовики с ружьями, обеспечивающие беспрекословное выполнение приказов. На их форме, полностью темной, с латами, блестели знаки отличия.

Трясущимися руками госпожа Деви взяла конверты. Она уже знала содержание писем. Те, кому повезло в рулетке, не получали ничего.

– Прошу вскрыть конверты и привести абитуриенток, – настаивал мужчина в белом.

Абитуриентки… Будто у них есть выбор, поступать в академию или нет.

Девушка, сидевшая на кухне, боязливо выглянула в коридор.

– Кто там?

– Моя дочь… Вивьен Деви, – голос женщины дрожал. Внезапно она опомнилась, вскочила, поправила складки длинного домашнего платья, отряхнула передник и уверенно продолжала: – Здесь явная ошибка. У меня одна дочь. Вивьен. Откуда второй конверт?

– Невозможно, госпожа Деви. – Брови мужчины в белом сдвинулись. – Не пытайтесь нас провести, это плохо для вас закончится.

– Клянусь, у меня одна дочь!

– У вас пятнадцать минут, чтобы ее собрать, девчонка идет с нами. Другой конверт необходимо вскрыть в течение суток и доставить вторую дочь в рекрутский пункт. Адрес в письме. Советую четко соблюдать инструкцию, чтобы избежать неприятностей.

Женщина шагнула к дочери, взяла ее за руку и повела в спальню, где и заплакала.

– О, Вив, как же так! – причитала мама.

– Что случилось, я не понимаю…

– Послушай меня! – Женщина схватила ее за плечи. – Ты должна пойти с ними. Я не знаю, что делать. Но папа что-нибудь придумает. Мы спрячем твою сестру. Может, хоть до нее не доберутся. Говори, что у тебя нет сестры!

– Но?.. А я?

– Иначе тебя заберут силой. Ничего не поделаешь, ты ведь видела ружья.

– Мама, я боюсь. Я не хочу!..

– Я тоже. – Мама с силой прижала дочь к груди. – Ты права. Я должна спасти вас обеих. Лезь в окно. Я их задержу.

– Нет, мам! – Вивьен затрясла головой: длинные, ниже поясницы, светло-русые волосы, которые она не успела заплести с утра, качнулись; на глаза навернулись слезы. – Они могут тебе навредить.

– Не бойся за меня. Беги в домик у озера. Папа объяснял, как добраться? Убежище далеко, но тебя не найдут. Я предупрежу отца. Он вывезет Бэтани. Встретитесь на месте.

Вивьен кивнула, подоткнула юбку за широкий пояс и встала на подоконник.

– Мне страшно, мам.

Перед глазами гудел промышленный округ, на три этажа ниже открывался внутренний дворик два на два метра, общий для всех соседей, откуда сквозь кривой забор можно протиснуться в переулок. Небо, привычно серое, в клубах фабричного дыма вперемешку с тяжелыми облаками нависало над Валитеном. Город, угрюмый и мрачный, как и всегда, теперь казался совершенно незнакомым. Чтобы выбраться за городскую стену к домику у озера, Вивьен предстояло пересечь в одиночку и родной район, и малознакомый соседний, двигаясь на запад.

Мать поцеловала дочку.

– Давай, спускайся. Пойду скажу, что ты собираешься.

Вивьен ловко сползла по водосточной трубе, осмотрела дворик и пробралась на улицу через забор. Мама заметила, что справа из переулка к дочери несутся военные: плащи развеваются, лица – красные от злости.

– Беги, Вив! – крикнула она.

Девушка помчалась по улице, но здоровяки в два счета догнали ее и повалили на землю. Госпожа Деви рухнула на колени и зарыдала. Из горла вырывались крики и проклятья.

В комнату вместе с сопровождающими силовиками влетел главный рекрутер. Широкие плечи расправились резким, каким-то нервным движением, но лицо оставалось спокойным. Мелкие морщинки вокруг глаз его смягчали.

– Ай-яй-яй, госпожа Деви, как не стыдно! – нараспев, почти с удовольствием протянул он. – Я налагаю на вас домашний арест. Коллеги подождут здесь, дабы вы не пытались натворить новых глупостей со второй дочерью. Вивьен Деви отобрана и направлена в рекрутский центр. Без личных вещей, в назидание. Зря вы так, госпожа Деви, если бы не ваши фокусы, девушка могла бы взять с собой любимого мишку. – Брови сложились домиком, мужчина издевательски хмыкнул.

Женщина посмотрела в окно: двое военных уводили ее дочь в наручниках. А в голове стучала мысль: «Бэтани. Они не должны найти Бэтани. Как дать понять мужу, чтобы они не подходили к дому?»

* * *

В рекрутский пункт Вивьен привезли до смерти перепуганную. Слезы уже иссякли. Теперь девушка только икала. Плечи била мелкая дрожь. Когда ее схватили, она обернулась и взглянула на окна своей квартиры. Вивьен успела заметить, что мама разговаривала с тем пугающим мужчиной в белом пиджаке.

Вивьен уже не знала, что следует делать и как отвечать, если ее о чем-то спросят.

Дома регулярно слушали новости о том, как по всей стране проходят этапы отборов. Поэтому ни для кого не стало неожиданностью, что месяц назад по району потекли отряды рекрутеров. Они вламывались в дома, где жили шестнадцатилетние девушки. Кого-то ловили на работе или прямо на улицах. Девушек отпускали, и даже тогда происходящее все еще казалось нереальным.

Никто не мог подумать, что Вивьен и ее сестра-близняшка Бэтани успешно пройдут обследование. Говорили, что каждый показатель должен строго соответствовать установленной норме, никаких отклонений не допускалось.

Девушек отбирали для обучения в Академии авиатрис. После трехмесячной программы они становились пилотами новейших скоростных сверхлегких истребителей. Технология держалась в строжайшей тайне, однако высокопоставленные чиновники уверяли, что все испытано и абсолютно безопасно.

Предполагалось, что инновационная технология сможет переломить ход затянувшейся войны с Лерийской Республикой.

Рекрутский пункт располагался в полуподвальном помещении ткацкой мануфактуры. В пыльных кабинетах имелись столы и стулья, дежурила пара военных и работали несколько рекрутеров.

Вивьен привели под локоть и грубо толкнули на стул.

– Будем оформлять, – кинул один из тех мужчин, что носили белые пиджаки. – Имя.

– Вивьен Деви, – голос едва подчинялся.

Первый, с лысой яичной головой, покопался в бумагах и нашел досье, другой – помоложе – забрал папку и сказал более спокойно:

– Проведем контрольные анализы и отправим в академию. Не бойся, все будет хорошо. Снимите наручники.

Военный, который привез Вивьен, расстегнул оковы. Они были настолько тяжелые, что на запястьях остались следы.

Тот, что в белом пиджаке, взглянул неодобрительно.

– Проходи в соседнюю комнату и раздевайся. Я скоро.

Вивьен подчинилась, боязливо скинула одежду до майки и трусов. Запах пыли ударил в нос. Полуподвальное помещение под толстыми плитами перекрытий не прогревалось, по коже поползли мурашки. Комнату освещали лишь узкие щели окон под самым потолком. Кушетка, шкафчик, стул с приставленным столиком, на котором лежали инструменты.

К ней подошел рекрутер с керосиновой лампой: замерил рост, вес, обхват груди, талии и бедер и велел присесть.

– Остался только анализ крови. Не бойся, у тебя ведь уже брали кровь? Просто комарик укусит.

Вивьен зажмурилась, когда иголка должна была воткнуться в руку, и почувствовала слабую тянущую боль в локтевом сгибе. Страшно. Терпимо.

Рекрутер набрал несколько стеклянных пробирок:

– Отлично. Можешь одеваться. Одежду надо оставить. Форма авиатрис лежит на полках. Все необходимое выдадут в академии. Твой поезд завтра в десять пятьдесят. Ночь придется провести здесь. – Помолчав, он добавил: – В шкафу можешь взять плед. Дождемся твою попутчицу, а потом вас отвезут на вокзал. Знаешь что-нибудь о ней?

– О ком? – голос Вивьен дрожал от непривычной прохлады и ужаса.

Этот тип оказался гораздо добрее рекрутера, который сегодня ворвался к ней домой. Но Вив все равно не ждала ничего хорошего. Хоть родители и не обсуждали при детях отбор, другие судачили постоянно. О том, что это опасно. Что молодежь отправляют на смерть.

– Бэтани Деви.

Вивьен помотала головой.

– Можно предположить, что она твоя сестра. Впрочем, как хочешь. Господин Левикот разберется. – И он ушел.

Вивьен оделась. Прежде она всегда носила платья, как полагалось девушкам. Новая форма предусматривала тонкие обтягивающие брюки темно-синего цвета, белую рубашку в оборках, кожаный корсет и дорожный плащ. Справа на груди красовалась ажурная вышивка «АА». Кожаные сапоги без каблуков доставали почти до колен.

Остаток дня Вивьен промаялась в одиночестве. Она не представляла, сколько времени. Тусклый свет едва пробивался под потолком. Раз заглянул рекрутер, бравший анализы, принес металлический поднос с миской чечевичного супа и ломтем хлеба.

– Пора ужинать. – Он поставил поднос на столик, где прежде лежали инструменты: рекрутер предусмотрительно собрал их еще до того, как оставил девушку одну.

Вивьен поела, а чуть позже, почувствовав усталость, завернулась в плед и уснула на кушетке – без постельного белья и подушки. Под голову положила старое платье.

Вивьен провалилась в болезненное забытье, из которого ее вырвали мужские возгласы.

– Поверить не могу, что паршивка сбежала! Целую ночь прочесывали район!

– Господин Левикот, прошу вас, не нужно кричать. – Вивьен узнала голос доброго рекрутера. – Уверен, девчонка найдется.

– Да уж, я об этом позабочусь!

– Если и не найдется, пока что нет недостатка в кадетах. Нам удалось отобрать с запасом.

– С каким запасом? Совсем безмозглый?!

– Простите…

– Все в курсе, какой процент тех, кто успешно прошел обучение, и сколько истребителей сейчас достраиваются! Лишних нет.

– Однако единица ничего не решит.

– Если давать девкам сбегать безнаказанно, маленький прецедент породит другие.

– Что думаете делать?

– Мать под домашним арестом. Девчонку и отца ищут. Если что, будем воздействовать. Помните поговорку про синицу в руках?

– А первая? Где она?

– Спит. В порядке, готова к транспортировке.

Левикот с ноги громыхнул дверью в комнату, где лежала Вивьен, она вздрогнула и приподнялась на кушетке.

– Элиот, что еще такое? Она, по-твоему, готова?!

– Господин Левикот, оставьте до академии, пусть там разбираются.

Но Левикот не стал слушать. Главный рекрутер взял ее под руку и потянул к стулу. Плед упал, Вивьен порадовалась, что спала в одежде. Лишь босые ноги холодил пол.

– Не дергайся, – глаза Левикота жадно горели. Он вышел и через минуту вернулся, за его спиной маячил военный, а в руке блестели ножницы.

Вивьен застыла, мужчина сгреб ее волосы у самого затылка и запрокинул голову. Горячая, сухая кожа, крепкая хватка причиняли боль.

– Что вы делаете? Не надо!

Левикот с силой дернул, еще наклоняя голову, а потом спустил руку чуть ниже. На секунду Вивьен почувствовала облегчение, но тут же тугой хвост скрипнул под напором металла. Вивьен оторопела, глаза широко распахнулись, и ужас в них будто подпитывал рекрутера. Он ухмыльнулся.

– Тебе это больше не пригодится, – Левикот отрезал золотистые локоны выше плеч. – Пора быть послушной девочкой. – Он перевязал хвост и кинул солдату: – Продай на рынке, и деньги, чтоб все мне принес. Понял?

– Да, господин, – кивнул человек в военной форме, уходя с мотком белокурых волос.

Вивьен закусила губу и сжала кулаки.

– Что с моей мамой? – спросила она.

– Пока ничего, – елейным тоном отозвался Левикот, а потом рявкнул: – Везите девку на вокзал. А я останусь искать вторую поганку. – И покинул комнату, раздавая подчиненным указания.

Глава 2

Дворец сиял торжественными украшениями и огнями: скоро должен был начаться грандиозный бал. Величественные колонны, изящные балюстрады и высокие лазурные потолки создавали впечатление небесного купола. Звучала музыка, приглашая гостей к танцам и заставляя погружаться в сказочную атмосферу. Праздная роскошь золотых люстр, гобеленов, плюшевых диванов с резными, изогнутыми ножками кружила головы.

Очередной благотворительный ужин в летней резиденции, расположившейся в южном предместье столицы, посвящался сбору средств для Академии авиатрис. В последнее время мероприятия становились самыми громкими событиями в высшем свете. Организаторы не жалели средств из имперской казны.

Знать съезжалась сюда в роскошных каретах: с филигранными узорами, фамильными гербами и позолотой. Эбигейл прибыла еще утром и теперь наблюдала в окно за бесконечной вереницей. Графиня накрасилась и надела пышное платье из крепа с открытым декольте и плечами, но по-прежнему чувствовала себя неуютно. Да, здесь ее мир, но роль, которую она играла, казалась фальшивой и гнусной.

Краем глаза графиня заметила, как бесшумно приоткрылась дверь и в комнату проскользнул мужчина.

– Следовало постучаться, – холодно проронила графиня.

– Уверяю, это лишнее, – отозвался бархатистый голос.

– Хотели меня напугать?

– Ни в коем случае, дорогая. Вы подготовили речь?

– Разве может быть иначе?

– Сегодня сам премьер-министр посетит бал. Надеюсь, не оплошаете.

– Ни в коем случае, Томас, – передразнила девушка.

– Что ж… – Он подошел совсем близко, положил руку ей на талию. – Графиня де Локк, должен сказать, вы выглядите ослепительно.

Эбигейл развернулась и посмотрела на него. Глаза Томаса – ультрамариновые, в цвет ее наряда – хищно сияли на лице мужчины. В них отражались ее собственные, мерцающие серебром, чуть влажные, в обрамлении густых ресниц.

Она заморгала первой и оглядела темно-синие драгоценные украшения на руках и платье, расшитое кристаллами.

– У вас хороший вкус, – наконец отозвалась графиня.

– Не задерживайтесь, общество жаждет вас лицезреть, – кинул Томас, отпуская ее.

Эбигейл спокойно выдохнула, лишь когда он удалился. Мужчина очаровывал и одновременно вселял ужас. Графиня подошла ближе к свечам и пролистала записи. Возможно, стоит отрепетировать речь еще раз.

Спустя три четверти часа она спустилась в бальный зал. На сцене блистала приглашенная оперная дива Настасья Лебристоль. После каждой арии публика восторженно аплодировала. Официанты с подносами закусок сновали между гостями. Эбигейл заметили сразу: стоило ей войти, рядом тотчас появился министр Репкин, статный мужчина в возрасте.

– Графиня, рад вас видеть в добром здравии.

– Благодарю, сэр, взаимно. Как поживает ваша супруга?

– Прекрасно, отправилась на минеральные воды. Графиня, я бы хотел, чтобы вы развеяли сомнения по поводу…

– Министр Репкин, я с радостью развею любые сомнения, – Эбигейл обезоруживающе улыбнулась. – Давайте дождемся премьер-министра, мне сказали, сегодня он почтит нас присутствием.

– Какие восхитительные новости!

Эбигейл двинулась дальше, но ее мигом перехватили баронесса Виз и графиня Мурнеско.

Они наперебой разразились похвалами.

– О, мы видели фотографии! Ваши девочки очаровательны!

– А новая форма просто восхитительна. Вы превзошли себя!

– Может ли быть более утонченный вкус?

– Говорят, вы лично ее разработали!

– Правда? Откуда столько талантов в одном человеке?

Эбигейл даже не пыталась что-то вставить в восторженное чириканье. Она радовалась всякий раз, когда не приходилось оправдываться и юлить.

Настасья Лебристоль окончила петь. Томас подал знак Эбигейл, что теперь настал ее черед. Графиня слегка растерялась, ведь премьер-министр до сих пор не показался на приеме, но, закусив губу, взяла себя в руки и поднялась на сцену.

– Дорогие друзья! – проговорила она. – Я рада приветствовать вас здесь сегодня. Для меня огромная честь поделиться с вами результатами проделанной работы. Как вы знаете, первая группа авиатрис успешно прошла обучение, в прошлом месяце ее направили на пробные задания. Девочки отлично справляются. На вражеской территории повреждено три десятка различных целей, которые прежде были недоступны боевым дирижаблям или кораблям. Как и ожидалось, инновационные самолеты летят быстро и далеко, а самое главное – возвращаются домой целыми и невредимыми. Теперь нам удается бомбить стратегически важные цели. В следующем месяце мы ожидаем разрушения более пятидесяти вражеских объектов. – Эбигейл обвела присутствующих долгим, внимательным взглядом, не всматриваясь ни в кого конкретного, и после паузы продолжила: – С гордостью сообщаю, что успешно завершен отбор второй группы учениц. На производстве почти готово еще десять самолетов. Совсем скоро избранные кадеты сядут за штурвалы. – Она набрала в грудь побольше воздуха, чтобы на одном дыхании закончить скорее эту пытку. – Новейшие летательные аппараты стабильно показывают свою надежность. Академия будет и дальше готовить авиатрис благодаря вашей неоценимой поддержке. Я бы хотела искренне поблагодарить вас за неравнодушие и громадный вклад в великое дело защиты нашей Родины от вражеской Республики. Прогресс и победа за нами! Спасибо всем. Прошу, сегодня без вопросов, – Эбигейл повернулась, чтобы уйти со сцены, ноги онемели, в горле пересохло. Но Томас почти вспорхнул к ней.

– Что вы, графиня? Как же без вопросов?

– Какова смертность? – моментально донеслось из зала.

Эбигейл сжала кулаки. Она ненавидела врать.

– Благодарю. – Графиня лучезарно улыбнулась. – Уверяю, смертность для врагов стопроцентная. При попадании снаряда радиус поражения составляет более двадцати метров. Наносятся и повреждения осколками на тридцать – пятьдесят метров.

Гость попытался продолжить, но Томас перебил его своим уверенным, мягким голосом:

– Еще вопросы?

– Когда мы увидим авиатрис? Девушкам определенно стоит посетить бал, чтобы мы полюбовались этим чудом.

– Уверяю, как только представится возможность, наши юные защитницы появятся на балу. Сейчас они загружены работой. Пока у нас лишь одна действующая группа, способная пилотировать истребители, оторвать девушек от заданий – значит поставить под угрозу положение дел на фронте. Вероятно, когда подготовим другую группу…

– Благодарю вас, графиня де Локк. Давайте поаплодируем, – Томас указал на лесенку.

Эбигейл послушно покинула сцену, чтобы отбивать нападки любопытных и безостановочно улыбаться уже внизу.

Лицо, статус и образ графини стали главными символами Академии авиатрис, которая имела сейчас максимальную стратегическую важность для Этрийской империи.

Хоть Эбигейл уже много лет не видела императора и никогда не встречалась с премьер-министром, его ближайший советник Томас Биен всегда четко давал девушке понять ее функционал… и намекал, что будет, если графиня отступит от намеченного плана.

Бал закончился далеко за полночь, когда гости разъехались в своих каретах по домам и резиденциям, а Эбигейл позволили подняться в покои.

Она радовалась оказанной чести – разрешению остановиться в новом Летнем дворце. Эбигейл не хотелось ночью отправляться в дальнюю дорогу. Втайне девушка надеялась поговорить с тем, кто выше Томаса по должности: хоть как-то попытаться достучаться.

При тусклом свете свечей Эбигейл села возле зеркала. Все то же юное красивое личико, только чудилось, будто в глазах поселился мрак. Корсет нестерпимо сдавливал ребра, но графиня не спешила его снимать. Сначала расплела подобранные волосы: хоть ей и не нравилось липко-щекочущее ощущение на лице и шее, она всегда спала с распущенными.

Томас привычно, без стука, вошел в покои. Густая тень спускалась с высокого потолка, достигая пола. Танцующее пламя свечей едва озаряло пятачок около зеркала.

Советник откинул густые пряди через плечо Эбигейл и взялся за шнуровку корсета.

– Томас, прошу, не стоит врываться ко мне, могут пойти слухи.

– Не переживайте, дорогая. Если слуги будут болтать, я вырву их языки.

– А если не слуги? – Эбигейл опустила ресницы, ощущая, как невесомо по спине скользят пальцы.

– Кого испугались, моя птичка? Мы здесь одни.

– Вы сказали, что будет премьер-министр?

– И правда. Разочарованы? – Томас тихонько вздохнул совсем близко.

– Мне хотелось бы доложить ему о наших успехах.

– Не переживайте, герцог Фон Триест знает все, что должен.

Тем временем корсет упал на пол, под ним шелестела лишь тонкая и чуть влажная ткань платья. Эбигейл сделала глубокий вдох и медленный выдох. Наконец-то неприятные ощущения исчезли. Ничто не сковывало ребра.

– Графиня де Локк, позвольте напомнить: если пытаться прыгнуть выше головы, можно что-нибудь себе сломать. Вас поставили на это место благодаря положению родителей и миловидной мордашке. Думать – не ваша забота.

Эбигейл прикрыла глаза. Отец обожал дочь и много вложил в нее, так как не имел сына-наследника. Он был свободен от предрассудков насчет женщин, в их доме всегда ценились честные, открытые разговоры. Даже мама и сестра участвовали в дискуссиях, отец много читал и привил детям любовь к чтению. Он говорил, что критический ум – лучший спутник в работе министра.

Отцовское обучение не прошло даром. Эбигейл взяла на себя управление академией: на хрупких плечах девушки лежало все – от планирования бюджета до стратегии развития, от взаимодействия с кабинетом министров до военного совета. Но Томас упорно считал графиню марионеткой. Или делал вид, обесценивая ее достижения, – знал ли он, как ему повезло, когда жребий пал на графиню де Локк?

Когда они познакомились больше четырех лет назад, Томас Биен был иным человеком. А может, умело притворялся. Очаровательный молодой мужчина, сложенный как атлет, с темными волосами и по-девичьи пушистыми ресницами, он славился принципиальностью, упорством и, без сомнения, обаянием. Биен твердо шагал по карьерной лестнице. А являясь лишь аудитором в Министерстве юстиции, однажды получил приглашение на весенний бал – как весьма перспективный кадр.

В торжественной обстановке их представили друг другу, и в юное сердце двадцатилетней Эбигейл запал образ прекрасного и строгого мужчины на десять лет старше. Хоть после они и не встречались – не подворачивалось повода, но Эбигейл лелеяла в душе воспоминания о вальсах, что им довелось кружить вместе.

Спустя полгода родители Эбигейл разбились на дирижабле «Зефир». О той трагедии долго писали в газетах, радиоведущие изо дня в день мусолили конспирологические теории, будто соревнуясь за звание самого изобретательного журналиста Этрийской империи. Иногда Эби тайком пробиралась на кухню, чтобы послушать радио, злилась, сжимала ладони, кусала губы, однажды даже разбила тарелку – и после этого заставила себя перестать приходить.

Спустя еще несколько месяцев Томас Биен появился на пороге родового особняка Эбигейл в Тристан-Гроув. Он выражал соболезнования и желание позаботиться об осиротевших сестрах де Локк.

Томас был приятен и обходителен. Карьера его стремительно развивалась, он стал желанным гостем на балах, в императорском саду или на ипподроме. Вход на все светские развлечения в любое время для него открылся. Дамы находили его обворожительным, а сияние бездонных синих глаз – таинственным. В должности советника премьер-министра выходец одного из самых бедных кварталов столицы достиг потолка. Человек с таким происхождением мог только мечтать о подобном. Предложи Томас графине де Локк выйти за него замуж, она бы, наверное, согласилась, а он мог бы воспользоваться приобретенным титулом.

Но Томас – слишком честолюбивый и самодовольный – выбрал другой путь.

– Не вам, Томас, говорить о прыжках выше головы, – парировала графиня.

Пальцы Биена опустились на плечо Эби, на секунду показалось, будто он ее схватит, причинит боль, но рука нежно скользнула вниз.

– Чем больше планируете на меня наябедничать премьер-министру, тем дальше эта возможность улетает.

– Ни о чем таком я и не думала.

* * *

Позже Эбигейл лежала в постели под пышными пуховыми белоснежными одеялами и прокручивала в голове все, что произошло за последние несколько лет. Как она позволила втянуть себя в военные игры и как теперь справиться с огромной ответственностью, что навалилась столь внезапно?

Мужчина встал с кровати: он никогда бы не позволил себе заснуть рядом. Томас стоял к Эбигейл спиной. Советник надел брюки, накинул белую рубашку и медленно застегивал пуговицы. В комнате стало совсем зябко.

– Разжечь камин, графиня? – спросил он.

– Не стоит. Мне не холодно под одеялом.

– Утром замерзнете.

– Велю служанке растопить. Не беспокойтесь.

– На следующей неделе – прием в Тропической оранжерее. Подготовьте более убедительную речь. С примерами. И ответами на вопросы.

– Я не могу. В академию приезжает новый класс учениц, мне нужно быть рядом с ними.

Томас резко развернулся, синие глаза сверкнули в полумраке.

– Что же вам так нравится спорить, душа моя? Я ведь могу попросить по-плохому.

– Вы не различаете просьбу и приказ.

– А вы?

– Я не выполняю приказов.

– Вы высасываете последние капли моего терпения. Будьте золотцем, приезжайте в оранжерею. В академии за день вашего отсутствия никто не умрет.

Томас вышел из ее покоев, оставив Эбигейл одну в полуночной прохладе. Девушка повернулась лицом в подушки и закричала. Пух и перья заглушали рев отчаяния, вырывавшийся из самого сердца.

Эби разорвала подушку ногтями и скинула на пол. Потом обняла другую – ту, на которой лежал Томас, и провалилась в сон, наслаждаясь запахом ветивера с горькой полынью.