Buch lesen: «Лучшее лекарство»

Глава 1. Хуже не бывает

– Овощи я не буду, – объявила дочь и встала из-за стола.

Я знала, что она так скажет, и не удивилась. Но муж всегда требовал легкий гарнир на ужин, и я не хотела его расстраивать. Зато Мила отцовские чувства не щадила

– Сядь и доешь, – тихо, но сурово велел Тимур.

Мила, конечно, его игнорировала, умчалась в свою комнату.

Я видела, как раздуваются ноздри мужа от ярости. Пытаясь сгладить непростые отношения, я погладила его по руке и попросила:

– Оставь ее, Тим. Я ей позже морковку почищу и перчик дам. К тому же нам не повредит поужинать вдвоем.

Неожиданно он быстро согласился.

– Да, пожалуй. Динара бабушка заберет с футбола?

– Да. Он точно уговорит ее зайти съесть пиццу потом. Вернутся ближе к ночи, – сказала я с улыбкой.

Нехорошо, конечно, что Тим опять повздорил с Миленой, но у меня появилась возможность наедине сказать ему первому о возможной беременности.

Я еще не знала точно, но чувствовала. Мы не планировали третьего ребенка, но я знала, что Тимур обрадуется.

Однако муж опередил меня. Он покосился мне за плечо, потер подбородок и сказал:

– У меня другая, Лен.

Я сначала вообще не поняла, о чем он.

– Другая машина? Опять? Тебе не надоело?

Муж менял авто по два раза в год. Я вроде привыкла к его причудам, но это была уже третья. Как-то нездорово.

– Машина все та же. У меня другая женщина. Мы несколько месяцев вместе. Я ухожу к ней.

Тим говорил очень тихо, чтобы ничего не услышала наша дочь. Первое, что я почувствовала, это благодарность. Хотя бы не объявил об этом при Миле. Она и так его почти ненавидит последнее время.

Но через секунду меня как будто ледяной водой облили. Я почувствовала липкий озноб, губы затряслись. На языке вертелось много всего, но я смогла сказать только жалкое:

– Как же так, Тима?

А он как будто только этих слов и ждал.

Наколов на вилку кусок запечённого кабачка и немного семги, он макнул рыбу в соус, прожевал, отложил вилку.

– А ты думала, мы будем вместе навсегда?

Издевательская насмешка в голосе заставила меня сжать руки в кулаки. Я старалась не заплакать, но глаза уже стали влажными.

– Ты уже не так свежа, милая. Я женился на красивой девочке, а ты превратилась в кухарку-наседку.

– Ты сам хотел, чтобы я сидела дома, – напомнила я ему.

– Конечно, хотел. Жена должна думать о детях и муже.

– Так что я сделала не так?

– Ничего, Лена. Просто чувства кончились. Я тебя разлюбил. Так бывает.

Он говорил эти жестокие слова без эмоций. Как будто колонку новостей мне зачитывал.

Из глаз хлынули слезы. Я знала, что они только взбесят Тима, но ничего не смогла поделать.

Я отдала ему всю свою жизнь, молодость, отказалась от амбиций, родила детей, а он просто взял и разлюбил.

Почему? За что?

– Не рыдай, Елена. Что за привычки идиотские у вас, баб. Чуть что – сразу в слезы. Подумай о дочери!

– А ты о дочери подумал? – не выдержала я и повысила голос. – А о сыне?

– Я буду содержать вас, – пообещал Тим, вставая из-за стола. – Голодать не будете!

Он вытер рот салфеткой и бросил ее в тарелку с недоеденным ужином.

– Аппетит пропал от твоих соплей. Детям сама все расскажи.

– Что папа нашел себе другую жену? Что ты бросил нас? Почему я должна рассказывать, если это твои паршивые решения?

Тимур смерил меня взглядом, от которого слезы высохли, а липкий озноб сменился не менее липким страхом.

– Я пытаюсь расстаться по-хорошему, Лена. Пожалуйста, не вынуждай меня…

Он оставил меня додумывать, как будет по-плохому. Тимур взял ключи от машины, накинул куртку, обулся. Я сидела за столом, глядя на салфетку в его тарелке.

– В выходные я зайду, и мы поговорим спокойно. Попробуй прийти в себя и не устраивать сцен.

Тим открыл дверь и ушел из дома. Он не взял одежду, деньги, документы, зубную щетку, в конце концов. Значит, в том другом доме у него все это было.

Я продолжала сидеть и смотреть в одну точку. По лицу текли слезы. Сердце разрывалось от боли и жалости к себе. Но я даже поплакать не имела права. Моя дочь могла услышать. Я точно не была готова сейчас все ей рассказывать.

Да я и сама не верила в жестокие слова мужа и его поспешное бегство. Он ведь просто удрал, как

жалкий трус. Как он мог взять и оставить меня наедине с этими новостями? Разве так расстаются по-хорошему? Печальные анекдотичные истории про мужа, который ушел за хлебом и не вернулся, – теперь моя реальность, что ли?

У меня не осталось сил сдерживать слезы. Я пошла в ванную, чтобы поплакать хоть немножко, но зазвонил домофон. Мила, конечно, и не думала выйти из комнаты. Сегодня я была рада ее трудному возрасту и активным попыткам сепарироваться.

Пришлось проглотить рыдания и открыть дверь.

Это свекровь привела домой Дина.

– Мам, привет. Мы сегодня отрабатывали три, четыре, два, я забил гол в девятку, офигеть как круто было, потом бабушка Римма повела есть пиццу, ну как повела, я выпросил, так что ты ее не ругай, я знаю, что это вредно, но мы немного, колу я не пил, только сок. А есть что покушать? – Динар повел носом. – Рыба?

– А Тимура дома нет? – перебила Дина свекровь, деловито заглядывая на кухню.

– Нет, – выдавила я с трудом и сказала сыну. – Иди мой руки. Я положу семгу.

Переведя взгляд на мать Римму, я хотела предложить и ей поужинать с нами, но язык не повернулся. У нас были ровные отношения, но любви я к ней не испытывала. В такой момент она точно не поддержит меня.

И похоже, она не в курсе намерений сына.

– Уехал опять в командировку, – предположила она, не дождавшись от меня объяснений. – Сколько же можно. Бедный мальчик. Одна беспросветная работа. Ну отдыхайте. Я побегу.

Она выдала свои мысли также бескомпромиссно и быстро, как Динар. Им обоим не нужен был

диалог.

Я снова покивала, радуясь, что она спешит.

– Милка, засранка. Хоть бы вышла бабушку поцеловать! – крикнула Римма.

– В наушниках, наверное, – попыталась я оправдать дочь.

Бабушка махнула рукой и попросила:

– Привези мне их на выходные. Я чак-чак сделаю.

Я постаралась улыбнуться, но свекровь и не нуждалась в моих реакциях.

– Ну, пока, – бросила она и была такова.

Вроде я не должна была обращать внимание на формальное участие бабушки в жизни детей в такой момент. Но на фоне собственных шоковых переживаний мне показалось это очень закономерным и ранило сильнее.

Неудивительно, что Тимур так легко бросил нас. Для него дети всегда были кем-то вроде наследников королевской крови, которые должны быть видны, но не слышны. С Милой он последнее время вообще предпочитал не общаться или орал, когда она перечила приказам. Динара Тим вроде бы любил, но я побаивалась, что и эти нежные чувства тоже пройдут к подростковому возрасту.

Отношения Тимура с матерью были такими же формальными. Она требовала у него денег, и он давал. Как будто взамен Тим требовал, чтобы бабушка хоть немного занималась внуками. Так мы могли побыть вдвоем. Никаких теплых чувств между ними никогда не было.

Меня всегда коробили такие странные отношения.

– Бабушка ушла? Как там рыба? – отвлек меня от мрачных сравнений сын.

Я взъерошила его волосы и пошла на кухню кормить маленького голодного волчонка.

На столе осталась тарелка Тимура, и я поспешила убрать ее скорее. Но Дин не очень обращал внимание на сервировку и мне не пришлось врать.

– Значит, папа опять в командировке? Фигово, – философски проговорил он, набрасываясь на запеченную картошку. – Намного вкуснее, чем фри!

Я кисло улыбнулась и послала сыну воздушный поцелуй.

– Спасибо, милый. Я старалась.

– Ты лучше всех, мам. Обожаю тебя.

Тут я уже не смогла сдержать слёзы. Чтобы сын не заметил мокрых глаз, пожелала ему приятного аппетита и наконец добралась до ванной. Включила воду посильнее и позволила себе порыдать ровно минуту. Не больше. Я не хотела травмировать детей.

Схватившись за эту мысль, как утопающий за соломинку, я пошла заканчивать день на автопилоте.

Прибрала на кухне, проверила уроки у Динара, проследила, чтобы он положил грязную спортивную одежду в стирку, собрал все учебники в школу.

Мила сидела в своей комнате, как сыч. В любой другой день я бы постучала к ней, спросила, как дела, разговорила бы ее. Но сегодня сил на это категорически не было. Я сама старалась не развалиться на куски.

Милена вышла только, чтобы умыться и почистить зубы.

– Уроки посмотреть? – запоздало предложила я.

Дочь махнула рукой.

– Нет. Там все просто. Математику не задали.

Я выдохнула. С математикой у меня было все сложно. Ее проверял обычно Тимур. И он обязательно устраивал Миле моральную казнь, если находил ошибку или недочет.

Как я теперь буду сама проверять все эти проклятые дроби? – подумала я и чуть не рассмеялась в голос.

Дроби – это меньшее, о чем стоит теперь переживать.

– Мам, – позвала Мила. – Ты в норме?

Видимо, я задумалась и забыла, что говорила с ней.

Попытавшись изобразить невозмутимость, я махнула рукой.

– Конечно, дорогая. Спокойной ночи.

Я поцеловала Милу в щеку, обняла. Но она еще пару секунд топталась на месте, не спеша в свою комнату. Я думала, что скажет мне что-нибудь. Но Мила только очень странно и долго смотрела на меня, а потом пожелала спокойной ночи и ушла спать.

Динар следом отправился в постель.

Закончив дела, я тоже легла в кровать, которую делила с Тимом больше десяти лет. Сна ни в одном глазу. На смену шоку и отчаянию пришло какое-то оцепенение. Наверное, я снова беспокоилась о детях и сдерживала слезы, чтобы не пугать их.

Не сразу я поняла, что Мила не спросила об отце. Она могла не слышать, как он уходил, из-за музыки в наушниках. Но дочь точно знала, что он был дома и никакой командировки не планировал. Ее не удивило, что мы остались на ночь втроем.

Я закрыла рот рукой, чтобы сдержать рыдания. Долгий дочкин взгляд стал мне понятнее теперь. Будить ее и что-то объяснять, я, конечно, не стала. Сама еще ничего не понимала.

Чтобы заглушить боль, мысли и эмоции, я взяла телефон и обнаружила, что Тим прислал сообщения.

Успокоилась?

Позвони матери. Пусть она возьмет детей на выходные.

Нам надо поговорить без истерик и наедине.

Как всегда, меня взбесили его приказы. Даже в тексте я слышала повелительную интонацию мужа. Меня всегда восхищало его умение поставить подчиненным задачи очень четко, лаконично и без возможности трактовать слова.

Но Тим приходил домой и не переставал быть руководителем. Иногда я беспрекословно подчинялась, иногда возмущалась.

В последнее время говорить об этом стало совершенно бесполезно. Он перестал меня слышать и сразу орал, заявляя, что я выношу ему мозг, придираюсь и не даю отдохнуть после работы.

Я перестала обращать внимание на его грубость, чтобы не ругаться. Но сегодня точно был не тот день, чтобы командовать мной, как своими сотрудниками. И я написала ему первое, что пришло в голову.

Договаривайся сам с матерью. Я тут при чем?

Ответ прилетел моментально.

Не надо грубить, Лена. Ты всегда договаривалась с ней. Не будем изменять традициям.

Окончательно взбесившись, я написала:

Мне изменять ты можешь, а традициям – нет. Как интересно.

Мне моментально стало не по себе от собственной дерзости. Даже сквозь злость, обиду и боль я острее всего ощутила страх.

Моя жизнь и жизнь моих детей зависела от мужа. Если сама с собой я могла поступить радикально, отказаться от красивой жизни, то детей лишать привычного уклада у меня не хватит смелости.

Тимур точно не позволит мне диктовать условия развода. Он точно не будет милым и добреньким.

Едва дыша, я ждала ответа мужа и уже собиралась взять слова назад, чтобы не провоцировать его агрессию.

Но Тим не ответил. Я заметила, что он не прочитал сообщение, и скорее стерла его.

Страхи терзали меня всю ночь. Они были сильнее обиды и боли. Я ужасно боялась за детей и их будущее. Мне придется согласиться на все, что предложит муж. Только бы Мила и Динар могли ходить в нашу частную школу и жить обычной жизнью.

О себе я почти не думала. Лишь бы детям было хорошо.

Утром я открыла шкафчик, чтобы достать патчи для опухших глаз, но вместо них сразу увидела тест, который купила накануне.

Из-за потрясающих новостей от Тима я совсем забыла о задержке.

Если вчера я была уверена, что увижу две полоски, то сегодня эта надежда показалась смешной и нелепой.

– Только ребенка мне сейчас не хватало, – простонала я тихонько.

Но тест сделала.

Положительный. Две полоски.

Я не могла поверить глазам.

Знала, что ложно положительных почти никогда не бывает, но все равно стала гуглить возможность ошибки. Вторая полоска была очень бледная, но была. Я решила, что схожу к врачу обязательно.

Я не могу быть беременна от мужа, который бросил меня. Просто не могу.

Глава 2. Акушер-гинеколог

Я шла по коридору клиники, едва сдерживая слезы. Дети были в школе, муж с любовницей, а я беременна.

Беременна от него.

Вчера в это время я придумывала вкусный ужин и мечтала, как мы будем радоваться, обниматься и смеяться от счастья до слез. Из всех ожиданий сбылись только мои слезы.

Сделав срочный анализ, я убедилась, что беременна.

Руки дрожали, а ноги передвигались медленно. Я с трудом вообще воспринимала реальность. Неудивительно, что неуклюже задела плечом мужчину. Он оказался высоким и крепким. Поэтому равновесие стала терять именно я. Что и логично, учитывая мое полувменяемое состояние.

– Простите, – пробормотала я, цепляясь за его руку. – Я вас не заметила.

– Ленка? – услышала я смутно знакомый голос.

Из далекого прошлого ко мне прорвались воспоминания о теплых губах, нежном шепоте и горячих объятиях. Я с трудом соображала и не могла толком понять, почему возникли такие ассоциации. Но, взглянув на мужчину, сразу вспомнила его лицо.

– Ники… Никита, – поправилась я скорее, понимая, как неуместно звучит ласковое прозвище.

– Так точно, – улыбнулся Никита Ратманов.

Я была так ошарашена, что забыла отпустить его руку и поздороваться вежливо. Стояла и рассматривала его во все глаза, не в силах даже моргнуть.

Как может случиться такая приятная встреча в настолько паршивых обстоятельствах?

Никита продолжал улыбаться и не делал попыток вырваться из моей хватки. Он тоже рассматривал меня.

Очнувшись, я поняла, что он заметит и мои красные от бессонно слезливой ночи глаза, и круги под ними, и морщинки, и…

Все, что мой муж назвал увяданием.

– Отлично выглядишь, – неожиданно сказал Никита, чем ужасно меня разозлил.

Я вырвала руку и с горькой усмешкой сказала:

– Конечно. Очень мило с твоей стороны наврать.

– Я не вру, – сказал Никита. – Рад тебя видеть.

От его спокойного красивого голоса мне самой стало спокойнее и немного стыдно.

– Ладно. Может, и не врешь. Или не разбираешься в хорошо выглядящих женщинах. Я тоже рада встрече, Никит.

Совершенно неожиданно он сократил между нами расстояние и обнял меня. Пожалуй, это было очень мило и уместно при встрече старых знакомых. Немного странно, потому что я его очень обидела, бросив без объяснения причин.

Пусть это было сто лет назад в школе, но все равно.

– У тебя дела здесь? – спросил Ник.

– Закончила все дела. Вроде бы.

Он обрадовался моему ответу и предложил:

– Тогда выпьем кофе? Я тоже закончил.

Я только сейчас рассмотрела на нем белый халат. До этого пялилась только на лицо.

– Ты врач? Работаешь тут? – удивилась я.

– Врач, но не работаю здесь. Читал лекцию коллегам по приглашению. Я переоденусь за минуту. Подождешь?

– Конечно.

Никита потрепал меня по плечу и ушел дальше по коридору. А я сбросила бахилы и забрала вещи из гардероба.

Я вышла на улицу. Первым порывом было желание удрать. Говорить с Никитой о своей счастливой жизни я точно сейчас не смогла бы. Абсолютно разбитое состояние после ночи приправил дурацкий отказ гинеколога. Я собиралась посидеть в машине, проплакаться и успокоиться, пока не налетела на Ратманова.

Может, лучше действительно поболтать с ним в кафе и послушать его историю, чтобы отвлечься от личной драмы.

Я еще не решила, насколько это хорошая идея, а Ники уже вырос у меня за спиной.

– Здесь есть кофейня за углом или хочешь поесть основательно? – спросил он бойко.

– Кофейня в самый раз, – согласилась я.

Никита пошел вперед. Первый снег ложился кристалликами на его пальто. Я рассматривала широкие плечи своего бывшего и гадала о его судьбе.

Едва мы пришли в кофейню и сели за столик, я спросила:

– И что за лекцию ты читал местным врачам?

– Естественные роды в современной реальности.

Я не сдержала стона и спросила:

– И что ты за доктор такой?

– Акушер-гинеколог, – ответил Никита, поднося к губам чашку с кофе.

Я простонала снова, закрывая лицо руками. Нервный смех вырывался изо рта вместе с всхлипами. Я быстро успокоилась, но Ник все равно заметил мою неадекватную реакцию.

– Кошмар какой.

Я попыталась весело рассмеяться, но получилось противное карканье.

– А мне нравится. Лучшая работа на свете. Ты же знала, что я на медицинский поступил.

– Думала, ты станешь хирургом или дантистом.

– У них больше кошмара, – заметил Никита и спросил: – У тебя нет детей?

– С чего ты взял?

– Обычно чайлдфри считают мою работу кошмаром. Они и одного ребенка не могут вынести, а у меня их производство на потоке.

– У меня двое детей, – сказала я тихо и спряталась за чашкой кофе.

– Здорово. Рад за тебя очень.

Никита снова звучал очень искренне и дружелюбно. В любой другой день я бы стала рассказывать ему о Миле и Динаре, любимом муже, о счастливой и беззаботной жизни. Но больше этой жизни у меня не было. Только куча проблем.

Поэтому добрая улыбка и доброжелательный тон Ратманова взбесили меня до тряски. Я сорвалась в один момент.

– Ничего здоровского нет в моей жизни, Ник, – почти закричала я.

Никита встрепенулся. Улыбка сползла с его лица. Меня это только подзадорило.

– Все было здорово, пока муж не сказал, что нашел другую, и не ушел из дома. Он взял и бросил меня с двумя детьми. За пять минут. А я теперь еще и беременная. Одна, понимаешь? Куда мне этот ребенок? Хотела аборт сделать таблетками, пока срок еще маленький. Так меня послали подумать. Понимаешь? Ты же врач! Ты должен понимать. Объясни мне, о чем тут думать?!

– Это обычная процедура, – сказал Никита уже без улыбочки, спокойно и ровно. – Твой врач все правильно сделал. Тебе нужно подумать.

Он протянул салфетки, и я выхватила их, прижала к глазам. Убавив громкость, я продолжала негодовать шепотом:

– Не хочу я думать, Никита. У меня жизнь рушится. Я понятия не имею, что буду делать с двумя детьми теперь. Он может все у нас забрать. Как я буду платить за еду, квартиру, школу? Понимаешь, насколько все ужасно?

Вряд ли Никита понимал, но он продолжал сидеть со мной за столом и совсем не паниковал.

Любой мужчина в такой ситуации уже бы попросил счет и сбежал или мычал бы невнятно, мечтая закончить странную встречу.

Возможно, акушеры-гинекологи реагируют на бабьи истерики иначе? Он, наверное, всякого повидал в родовых. Мои сопли – не самые страшные жидкости, с которыми Ратманов имел дело.

Мне снова стало стыдно. Я еще раз высморкалась, поспешила сама уйти.

– Прости, Ник. Я тоже рада встрече, но сейчас не лучший момент для ностальгической болтовни.

Вытерев глаза, я собралась встать, но Никита поймал меня за руку и властно велел:

– Присядь, Лена. Куда ты собралась в таком состоянии?

– Домой поеду. У меня машина тут на стоянке.

– Не надо тебе сейчас за руль. Пей свой чай, суши сопли.

Он командовал, как Тимур. Но мужу всегда хотелось перечить, а приказы Никиты показались мне скорее заботой. Он точно не пытался меня продавить. Скорее, беспокоился.

– Слушаюсь, доктор, – буркнула я и бросила пытаться сбежать.

– Вот и умница, – похвалил Никита.

Он встал и сходил к стойке, вернулся с малиновой корзинкой.

– Давай, ешь, – велел Никита, отдав мне любимое лакомство.

Я чуть не расплакалась. Он помнил, что я люблю именно с малиной.

– Не перепутал? Малина все еще лучшая ягода на земле? – уточнил он с лукавой усмешкой.

– Обожаю ее и тебя, – выпалила я на эмоциях.

От его доброты у меня опять глаза были на мокром месте.

– Я не заслужила такого, Ник. Зря ты со мной возишься.

Никита сдвинул брови и отругал меня.

– Глупости какие. Мы же друзья.

– Я тебя бросила ради богатого взрослого мужика, – напомнила я, скорее уплетая песочную корзинку с ягодами.

Чтобы Никита не отобрал ее, если вдруг вспомнит все и решит меня наказать. Но он не собирался быть жестоким.

– Ты вышла за него, да? – спросил Ник.

– Ага.

– Ну… стало быть, все по-честному. Ты влюбилась, не врала мне.

– И твое эго не было задето?

– Было, конечно. Но я это пережил. Боюсь, что сам бросил бы ты тебя через год из-за учебы. Или потом из-за работы. Если честно, у меня совсем не было времени на отношения.

Я облизала ложку и самодовольно предположила:

– Неужели я единственная и неповторимая?

– Были у меня подружки, но все несерьезно. Мельком, – разочаровал Никита.

– Значит, ты не женат?

– Нет.

– Подозрительно.

– Вот и мама моя так говорит.

Я рассмеялась. Хотела продолжить его подкалывать, но у Никиты зазвонил телефон. Он извинился и отошел в сторону, чтобы поговорить. Я доедала свою корзиночку с малиной, запивая чаем, и смотрела на Никиту. Он выглядел шикарно, стоит признать. Ему очень шел строгий чернильный костюм, блестящая белая рубашка и темный галстук. Как будто не гинеколог, а начальник какой-то. Никита явно возмужал. Черты лица стали резче, глаза как будто ярче.

Интересно, как бы сложилось у нас, если бы не Тимур. Я была без ума от Ники. Мы проводили вместе все свободное время. Пока Тим не обратил на меня внимание, не стал настойчиво ухаживать.

Ох, глупо теперь представлять, что было бы если…

Никита прав, мы бы все равно разошлись.

– Прости, я должен ехать в клинику. Подбросить тебя? – спросил он, закончив разговор и вернувшись за столик.

– Нет, я на машине.

– Точно. Забыл. На стоянке?

– Ага.

– Проводишь?

Он приподнял бровь, флиртуя.

Я выругалась про себя. Какой еще флирт? Он знает, что я беременна, что я замужем, что муж бросил. Нельзя принимать за флирт банальное сочувствие.

Хотя сочувствие, конечно, не было банальным. Я совсем не ожидала, что Никита сможет привести меня в чувства. Они все еще были растрепанными, нестабильными и болезненными. Но я хотя бы собралась и не раскисла.

Никита помог мне одеться, открыл дверь и подал руку, помогая спуститься по скользким ступенькам с крыльца.

Невыносимый он человек. За мной так даже муж не ухаживал.

– Ты не против, если я спрошу… про беременность, – проговорил Никита, пока мы шли к стоянке.

– Спроси, – выдохнула я.

Возвращаться к этой теме не хотелось, но и избегать ее глупо. Сама вывалила на него тонну переживаний. Странно, что Никите это все интересно. Может, профдеформация.

– Ты знала, что беременна еще до того, как муж ушел?

– Догадывалась.

– И что чувствовала?

Я остановилась у машины и посмотрела на Никиту. Его вопрос снова взбудоражил чувства, которые я пыталась игнорировать. Мне очень хотелось, чтобы отчаяние перекрыло все остальное. Но и через боль я ощущала волнение. Приятное, теплое чувство.

Внутри меня маленький человек. Он не знал ничего, когда судьба объявила, что он есть.

У меня из глаз покатились слезы. Я ничего не ответила Никите на его вопрос, но начала оправдываться.

– Я ничего не умею, Ник. У меня нет образования. Я никогда не работала. Только сидела дома, рожала детей, пылесосила и готовила ужин. Что я буду делать с младенцем и двумя взрослыми детьми? Тимур не собирался становиться папой третий раз. Я вряд ли смогу рассчитывать на него.

– Ты лучше о себе подумай, – перевел тему Ник.

– Не представляю, как одной справляться с тремя.

– Да? – Ник снова приподнял бровь и показался мне слишком симпатичным. – Так уж и не представляешь.

Я вздохнула и опять не ответила ему.

Все я представляла. И как живот будет расти, и как малыш начнет пинаться, и как первый год я буду кормить, гулять, совмещать все со школой и кружками. Да, будет тяжело, но не невозможно.

К тому же Тим обещал помогать деньгами. А вдруг он вообще вернётся, если узнает о ребенке.

От одной мысли, что так случится, меня затошнило.

Я совсем не уверена, что смогу его принять обратно. Но и сильной, независимой женщиной тоже не станешь за один день. Я в тупике.

– Ты все-таки подумай, Лен, – проговорил Никита. – Мне кажется, не хочешь ты никакого аборта.

Его телефон снова зазвонил. Но он не ответил, а вытащил из кармана карточку.

– Мой номер. Мало ли что, звони в любое время.

Я приняла визитку и прочитала вслух:

– Никита Георгиевич Ратманов. Акушер-гинеколог.

Никита козырнул.

– В любое время, – сказал он. – Я буду рад помочь.

– Как друг или как гинеколог? – решила подколоть я.

Но он ответил на полном серьезе:

– И так и так, Лен.

Никита склонился и поцеловал меня в щеку. Я подалась порыву и прижалась к нему немножко. Очень по-дружески. И тоже легонько коснулась его щеки губами.

Ратманов подмигнул и быстро ушел к машине. Я успела отметить, что авто у него премиум класса. Видимо, он хороший гинеколог.