Buch lesen: «Цветок и Зверь»

Не смотри в глаза того, в чьем сердце тьма!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ОН

Человеческое время быстротечно и стремительно, поэтому люди спешат улучшать окружающее их пространство в короткие сроки своих жизней. Каждый раз, прибывая в Город после относительно недолгого отсутствия, нахожусь в прострации, не понимая, где я и куда мне двигаться. Теперешний визит не исключение – улицы, здания, даже тротуары не такие, как в моей памяти. За десять лет, что я здесь не был, многое изменилось до неузнаваемости.

На месте солидных крепких особняков начала двадцатого столетия, построенных, казалось бы, на века, – небоскребы; взамен уютных, заросших сиренью двориков – залитые сплошным асфальтом площадки, где негде укрыться от солнца.

Все новое, чужое, надменное, неприветливое!

От чувства растерянности избавляют старые кварталы, признанные историческими памятниками, которые запрещено сносить и застраивать. Здесь знакомо, привычно, уютно. УзнаЮ дома, их толстые кирпичные стены, окна с лепными карнизами, большие замшелые деревья в заброшенных парках… И они словно узнают меня, услужливо извлекая из глубин моей памяти образы, приятные и не очень, порой трагичные. Но мои, близкие и родные.

…Медленно иду по трехсотлетнему тротуару, сохранившемуся в своей первозданности, и умиляюсь, думая, что ступаю по своим тогдашним следам…

Сентиментальное настроение прерывается мокрым осенним ветром, принесшим с собой аромат молодого человеческого тела, смешанный с нотками жасмина. Запах едва уловим, скользит и пропадает, но не исчезает из моего восприятия. Он кажется настолько манким и притягательным, что я забываю, за чем шел, и поворачиваю в ту сторону, откуда прилетел ветер.

Быстро пройдя несколько метров и уже отчаявшись снова ощутить пьянящее дуновение, вдруг ловлю его снова и следую по его невидимой дороге, стараясь больше не упустить, не потерять. Миную несколько кварталов, рыская, как охотничий пес, ведомый инстинктом хищника.

Пейзаж меняется, снова район пестрых новостроек, но теперь это не мешает – есть цель, отвлечь от которой не сможет ничто.

Запах становится все сильнее, гуще и осязаемее, отчего мутится сознание и накатывают волны голода. Значит, двигаюсь в верном направлении и скоро обнаружу источник аромата.

Наконец вижу ЕЕ – стройную фигурку в желтом коротком плаще. Или куртке – плохо разбираюсь в современных женских нарядах. Похоже, ОНА недавно вышла из метро, этого весьма удобного изобретения человечества, и не спеша удаляется от станции, легко скользя в толчее прохожих.

Теперь и я не тороплюсь, медленно следуя за девушкой, источающей благоухание сладостного напитка, представляющего собой мирно текущую по ее венам кровь, которая, судя по запаху, очень вкусная. Иду почти вплотную, чувствуя тепло ее тела, слыша дыхание, стук сердца и шелковой шелест алой жидкости.

Девушка моей опасной близости не замечает, не знает, что уже попала в невидимые сети и что целиком в моей власти. Я могу сделать с ней все, что пожелаю. Или пожелать, чтобы она сделала все, что захочу.

Мы уже связаны, мы единое целое…

Рассматриваю стройную фигурку, облизывая взглядом. Она скрыта плащиком, но того, что вижу, достаточно для моего буйного воображения. Девушка молода, у нее длинные светлые волосы, – именно их жасминный запах переплетается с ароматом крови – собранные в высокий хвост, и стройные ноги, обтянутые черными джинсами. Этого хватает, чтобы мысленно дорисовать остальное: тонкую гибкую талию, плоский живот, небольшие крепкие груди…

И хрупкое горло, с бьющейся синей жилкой артерии.

Смотрю на блондинку и чувствую, как влюбляюсь. В эти мгновения нет ничего и никого в мире важнее и притягательнее, чем она.

Не могу убить ее прямо сейчас, хотя очень хочется. До дурноты, до голодных спазмов в желудке. Не могу…Не моя территория, поэтому нужно получить у Мары разрешение – это ее охотничьи угодья. Или увезти девушку из Города, в ничейные земли.

В любом случае придется ждать, и терпеть.

А пока хочу увидеть лицо выбранной мною жертвы – надеюсь, оно столь же прекрасно, как и тело, как и запах. Не может человек, обладающий таким сладостным ароматом, быть некрасивым!

ОНА

Больше не слышно шума дождя, шуршавшего по крыше и окнам всю ночь. Чтобы убедиться, что он прекратился, отодвигаю штору и смотрю в окно, на мокрый осенний сад.

Да, туманной измороси уже нет. Дорожка, выложенная керамической рыжей плиткой, влажно блестит под неяркими лучами солнца, сумевшими найти прорехи в темно-сизых тучах, затянувших небо. По бокам тропы расположены канавки, которые сейчас наполнены водой с плавающими в ней желтыми листьями и похожими на кровавые пятна темно-красными крупными лепестками цветов, которыми засажен весь сад. Эти растения, чье название не знаю, мне не нравятся – их бутоны толстые, неприятно жирные, а запах сильный, приторный и тошнотворный.

Отвлекшись от созерцания мокрого сада, прислушиваюсь к равномерному стуку дождинок, задержавшихся на крыше и разбивающихся о подоконник. Как обычно, этот звук завораживает – стою, застыв как статуя, и наслаждаюсь.

«Кап… Кап… Кап…»

Капель всегда действует на меня странно – словно пытаюсь вспомнить забытое, и очень приятное, связанное с ее звуком.

На мое плечо ложится большая мужская ладонь.

Стёпка!

Несмотря на богатырское телосложение, Демидов ходит бесшумно, и я не услышала, как он спустился со второго этажа.

Выныриваю из тумана, навеянного ритмом дождинок, и спрашиваю первое, что приходит в голову:

– Как называются эти цветы?

Тороплюсь сказать хоть что-то, пока Степан не заметил моего ступора. Кайфовать от созерцания капели – это странно.

– Не знаю, рыжуля! – пожимает широкими плечами мой жених, смотря на сад голубыми глазами – Это мама велела посадить. Из своего сада взяла.

Кто бы сомневался… Сорокалетний Демидов беспрекословно слушается родителей, и многое в его жизни, его доме и, как выяснилось, в его саду решают они.

Взгляд перемещается на мое лицо. Теплый, ласкающий и заговорщицкий. Краснею, ибо сразу вспоминаю, что и как мы со Степкой делали час назад.

– Твой кофе остыл! – говорит Степан, обнимает, и целует, сильно и нежно.

Жаркая волна желания сразу сбивает дыхание, и млеют ноги.

Степа прижимает меня к горячему, сильному телу. Так близко, что чувствую, даже сквозь одежду, каждый его изгиб, каждую неровность, каждую перекатывающуюся под кожей мышцу… И большой твердый член, желающий немедленно вырваться из тканевых оков и проникнуть в меня.

Напрасно желающий – хотя мой мужчина всегда готов, неутомим и ненасытен, но сейчас не время. Нам пора на работу!

Степан отстраняется и интересуется хриплым от вожделения голосом:

– Поля, ты сегодня вечером не занята?

Отвечаю не сразу, успокаивая сбившееся дыхание:

– Вроде нет! – и жду продолжения.

– Мама хочет встретиться – обсудить свадьбу и наши планы на жизнь. Заказан столик в ресторане.

– Правда? – переспрашиваю, замирая от ужаса и восторга.

– Угу! – подтверждает Демидов.

Он сделал мне предложение еще весной, я согласилась, но… Дата свадьбы не назначена, Степан не познакомил меня со своей семьей, и я не знаю, как его родители относятся ко мне и к нашему возможному браку.

От волнения пересыхает во рту, и я отхлебываю остывший кофе.

– Не переживай, все будет хорошо! – произносит Демидов – Мои старики добрые!

– Действительно, не съедят же они меня! – бормочу, пытаясь успокоиться.

Степан хохочет.

– Не съедят, Полина, не съедят! – соглашается он и продолжает ржать.

Что такого смешного я сказала?

– О! – восклицает Степа, став серьезным и бросив взгляд на дорогие часы, красующиеся на его запястье. – Опаздываем! А это нехорошо, в первый день учебного года!

Киваю и добавляю:

– Особенно декану!

Я преподаю в университете «Историю средних веков», а Степан Егорович Демидов – мой начальник, декан факультета.

– Действительно! – произносит Степа, снова захватывает меня в объятия и снова целует, на этот раз сильно, страстно, даже грубо, с нетерпеливым напором.

Задыхаюсь от натиска и вскрикиваю, хватая ртом воздух, когда Демидов отстраняется – только затем, чтобы стянуть с меня брюки вместе с трусами. Пытаюсь сказать, что не надо, что опоздаем, но Степины губы не позволяют продолжить речь, а его ладонь проникает между моих бедер и погружается в мокрый жар вагины.

Забываю обо всем, даже о первом дне работы, охваченная вожделением.

Рот Демидова жадно и требовательно терзает мои губы, облизывая, покусывая, забирая их в себя… Отвечаю такими же страстными поцелуями. Мое тело покрывается мурашками, в сосках ноющее томление, влажное лоно набухает под ладонью мужчины…

Степкины пальцы перебирают нежные лепестки, нащупывают чувствительную бусинку, в которой сразу зарождается щекотная молния наслаждения, и нажимают на нее, теребят… Раздвигаю ноги, подставляя всю ЕЁ рукам Демидова, и сквозь туман вожделения ощущаю, что мешают брюки, не снятые до конца и словно путы впившиеся в лодыжки.

Степа поворачивает меня спиной, и я едва успеваю упереться о стену, прежде чем напряженный жезл мощно входит в жаждущее его лоно. Он словно таран рвется в глубину, раздвигая стволом узкое пространство плоти.

Демидов наваливается, почти ложится, сминая мое тело, словно хрупкий цветок. Вижу нас в зеркале, висящем на противоположной стене: рыжую растрепанную девушку, с вывалившими из декольте темно-зеленого пиджака, прыгающими в так движению грудями; и здоровенного мужика в дорогом костюме, пристроившегося к ее пышной заднице, покрытой красными отпечатками его рук.

Мои ладони скользят по гладкой поверхности стены, цепляясь за нее, чтобы не упасть под тяжестью Демидова. Он удерживает, тиская холмики грудей. Прижимает меня еще сильнее, натягивая на член, впечатывая в свое тело в такт движениям бедер; двигается ритмично и мощно; жадно целует и покусывает шею…

Горячая волна преддверия оргазма зарождается в жаркой, истекающей соком плоти и напирает, стремясь вырваться наружу, заставляя стонать от мучительного удовольствия.

Волна выплескивается, кричу от наслаждения и слышу Степин стон, больше похожий на рык хищника…

…Чтобы явиться на работу вовремя, Демидову приходится гнать джип со скоростью выше разрешенной и нарушать правила. В холл универа мы входим за пятнадцать минут до начала первых пар.

ГЛАВА ВТОРАЯ

ОН

Спешу опередить девушку, что бы увидеть ее лицо, но между нами вдруг вклиниваются люди. Их много, и они снуют, словно назойливые мухи. Вынырнув из тумана, окутавшего сознание, осматриваюсь и обнаруживаю, что нахожусь в толпе молодежи, спешащей туда же, куда и блондинка – к дверям знакомого мне здания, на стене которого висит вывеска с золотой надписью "… государственный университет…"

Понятно. Незнакомка оказалась студенткой, и, вместе с другими вузовцами, явилась на занятия. Сегодня же первое сентября, начало учебного года. Что ж… Студенты не помеха! Последую за девушкой в старейший в Городе универ!

Не теряя блондинку из вида, вхожу в ярко освещенный холл учебного заведения. Слишком ярко! Замедляюсь, ожидая, пока привыкнут глаза. И, как толчок, как удар, долетает, сопровождаемая внутренним сигналом опасности, вонь оборотня – отвратительный запах мокрой собачьей шерсти и мускуса. И с другой стороны мерзкое амбре – этих псов здесь несколько!

Сдерживаю брезгливую тошноту, и продолжаю двигаться к своей цели – звери тоже не мешают! Всего лишь, раздражают. Их присутствие здесь вполне объяснимо и обыденно – современные оборотни, в обычной форме, не отличаются от людей, и ведут человеческий образ жизни, то есть, учатся и работают. Почему бы им не быть студентами? К тому же, эти собаки держатся кланами, стаями – куда один, туда и все – поэтому, и тут их несколько.

Отвлекшись на запах недоволков, теряю из виду мою блондинку, но довольно быстро обнаруживаю снова, возле стенда с расписанием. Девушка уже без плаща, но узнаю ее сразу – фигура красавицы именно такая, как представлялось! Стройная, даже хрупкая, а серый тонкий свитер обтягивает тонкую талию и узкие бедра.

Снова приближаюсь к девушке вплотную, снова, с наслаждением, втягиваю сладкий запах. Смотрю на длинную шею, которая так близко от моих клыков… И на узкие ладони, с тонкими пальцами и белыми, с переплетением голубых вен, запястьями. Девушка держит телефон, и фотографирует расписание. Так, что у нас там? Второй курс, исторический факультет…

– "Обернись!" – велю ей мысленно, и она оборачивается. Хорошенькая, как я и думал! Большие голубые глаза, вздернутый нос, пухлогубый, несколько великоватый рот, и лицо сердечком. Красотка!

Между мной и блондинкой опять вклиниваются. Молодой белобрысый оборотень!

Куда лезешь, щенок?

– Саш, ты как добиралась до универа? На маршрутке? – заискивающе произносит блондин, обращаясь к девушке, и добавляет – Не хочешь со мной ездить?

Ага, значит ее зовут Александра! Но, что ее связывает с этим недопеском?

Ржавая игла ревности колет в сердце.

– Отвали! – сердито отвечает блондинка, и отворачивается.

Хах! Так ему!

На мое плечо ложиться тяжелая ладонь, а песий запах буквально бьет в нос. Что? Еще один оборотень? И посмел побеспокоить вампира?

Слегка поворачиваю голову – огромный мужик лет сорока, почти на голову выше меня, и намного шире в плечах, в темно-сером костюме, который не скрывает мощную фигуру.

– В чем дело? – презрительно, сквозь зубы, бросаю я, и стряхиваю здоровенную лапу. При этом, замечаю на ладони, на среднем пальце, массивный перстень: обнаженный меч на плоском овале… Охотник!

– Хочу спросить то же! Что ты тут делаешь? – цедит мужчина сквозь зубы, не менее презрительно, чем я давеча. Хмуро произношу:

– Я ничего не нарушаю!

– Держись от университета подальше! Это мои угодья, моя территория! – рявкает пёс.

В это самое мгновенье, одновременно:

Взгляд Охотника перемещается влево, и в нем стремительно сменяются: нежность, удивление, обеспокоенность, испуг; смотрю туда же, и вижу молодую рыжеволосую женщину в зеленом брючном костюме, стоящую по лестнице, ведущей на второй этаж; рыжая в зеленом смотрит на меня, именно на меня, и ее лицо выражает: изумление, отрицание, узнавание, радость, испуг, ужас.

Девушка спотыкается, и падает с лестницы. Оборотень бросается к ней.

Хм… Охотник напрасно волнуется – не думаю, что женщина свернула шею, или получила серьезную травму, ибо сверзилась она с небольшой высоты. Удивительно только, что причиной падения рыжеволосой стал я – изумил, и напугал. Словно призрака узрела. С чего? Она, несомненно, человек, не оборотень, даже не ведьма – отсутствует аура магии – и видеть мою сущность не может. Но похоже, что рыжая меня узнала. Не припомню, что бы встречался с ней раньше, да это и невозможно – судя по возрасту девушки, десять лет назад, когда я посещал Город в последний раз, она была ребенком. Что же она углядела?

Охотник суетится вокруг упавшей, которая, с искаженным болью лицом, сидит на ступеньках, и продолжает на меня таращиться. На всякий случай, отступаю за колонну.

Однако… Эта рыжая так дорога Охотнику? Жена, невеста? Оборотни часто женятся на обычных женщинах.

Интересно…

Ловлю за рукав проходящего студента, спрашиваю, используя внушение:

– Кто эти двое?

И киваю на Охотника и девушку.

– Мужик – декан исторического факультета Степан Егорович Демидов! А женщина преподаватель, Полина Игоревна! – отвечает парень.

Вот как! Клан Демидовых! Слышал о таких. Самый многочисленный и сильный в этом городе.

Отпускаю лицеиста, и оглядываюсь в поисках моей блондинки. Ни девушки, ни волчонка не видно – наверное, ушли в аудиторию. Это обстоятельство немного портит настроение – не довел начатое до конца! Не узнал где моя избранница живет, и не получил приглашения! И бесит, что возле девушки ошивается щенок оборотней!

Однако, маячить на глазах Охотника не хочется. Выхожу на улицу, направляюсь в ближайший скверик, и сажусь там на скамейку – нужно подумать!

Александра… Саша… Сашенька… Жалко, что придется тебя убить… Но что поделать, если твоя кровь является моей пищей? Она, судя по запаху, такая сладкая! И что поделать, если высшее проявление любви вампира к человеку – смерть?

Я не нарушу договор, заключенный между вампирами и Охотниками, если заберу эту девушку. Но есть нюанс – похоже, она нравиться молодому блондину-оборотню.

Эти псы считают выбранных ими женщин своими, даже если те не отвечают взаимностью. Получается, так думает и тот юнец, допытывающийся, как Александра добиралась до университета. И получается, что я посягаю на девушку члена стаи. А раз эти собаки толкутся вместе, значит, все из одного клана, из Демидовых. И тот блондинчик, интересующийся Сашей, тоже. И значит, Степан Демидов воспримет оскорбление члена его стаи личной обидой. Тем более, Степан предупредил – "Не лезь на мою территорию!"

Оборотней не боюсь, хотя могу от них пострадать, если набросятся стаей. Другое дело, Охотник. Только у них, Охотников, есть оружие, способное убить вампира.

Однако, о каждом его применении известно, за каждое его использование нужно отчитываться перед Советом. Выходит, и тут опасаться нечего, ибо я нарушать Договор не собираюсь, а Охотник Совета не ослушается. Но, девушка должна сама пожелать отдать мне свою жизнь, вместе с кровью, которая будет выпита мною до последней капли, без остатка. Совет ничего не предъявит – она сама захотела.

Есть и второй вариант: увезти Сашу из Города на нейтральную территорию, и больше сюда не возвращаться.

Нет, это не выход – дело, ради которого я вернулся на этот раз, еще даже не начато, поэтому, Город мне нужен.

Лучше первое – влюбить Сашу в себя. Всегда обожал играть с жертвами в кошки-мышки! Да и в процессе обольщения есть своя прелесть. Опасно, конечно, и рискованно, переходить дорогу Охотнику. Но риск нравиться мне не меньше, чем игра. И, так приятно поугорать над оборотнями! Представляю, как мелкий скулит, и жалуется Степану, а Демидов краснеет от ярости, и грозно шевелит бровями. Смеюсь в голос.

Не знаю кого ненавижу больше – Охотников или оборотней. А Демидов и то, и то. Решено – играем!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ОНА

Слава богу, не перелом, а растяжение, как заявила универская медсестра! Значит, в больницу не надо, отлежусь, и обойдусь уколами и мазью. Хоть что-то хорошее, для так неудачно начавшегося первого учебного дня!

Демидов решил сам отвезти меня домой, и сам, на руках, тащил до джипа. Я категорически против – не на глазах же коллег и студентов! Негоже афишировать наши отношения! Но Стёпке все равно – отнес, и бережно посадил на заднее сиденье.

Кладу пострадавшую, туго затянутую бинтом щиколотку на сидушку. Невыносимая ломота, пронзавшая ногу в первые минуты травмы, отступила. Боли нет совсем, если не шевелить конечностью.

– Полина, что произошло? Что тебя испугало? – спрашивает Демидов.

– Ничего не случилось, просто споткнулась! – быстро отвечаю.

Не нужно ему знать!

– Но я видел твое лицо! – настаивает Степан – Словно привидение обнаружила!

Ловлю Стёпин взгляд в зеркале заднего вида – внимательный, строгий, без обычной теплоты, обращенной на меня. Сердце ёкает – Демидов догадывается?

– Ошибаешься! – опровергаю спокойным тоном – Поняла, что падаю, вот и стало страшно!

Степан продолжает сверлить меня глазами, я вскрикиваю, и морщусь – будто бы, больно ноге. Действует – Демидов спохватывается, бормочет:

– Трясет? Извини! Слишком быстро еду!

Сбавляет скорость, и сосредотачивается на дороге.

А я снова, в который раз, гоняю увиденное в холле универа в своей памяти, пытаясь найти ответ – что это было? Бред больного воображения, или мистика? Ибо узнала парня, с которым разговаривал Степан. Парня, который был моей первой любовью, и погиб десять лет назад на моих глазах…

Понимаю – скорее всего, это игра разума. Потому что, если Максим Финли тогда выжил, и просто исчез, скрылся, то он не может выглядеть, как в то время – должен повзрослеть, измениться. А он точно такой, как в моей памяти. Высокий, кажущийся излишне худым из-за роста; с длинными, до плеч, темными волосами, падающими на лоб романтичными прядями, которые делают его похожим на сказочного принца; с бледным тонким лицом и прямым красивым носом с легкой горбинкой; с чувственными губами, искривленными в надменной усмешке…

Самое необычное, что было в Максе Финли – серо-голубые глаза, которые издали казались черными, словно наполненными тьмой. Эти очи будто принадлежали не двадцатилетнему юноше, а много пожившему, и много повидавшему старику – они отражали усталость и скуку…

Цвет и выражение глаз сегодняшнего парня я рассмотреть не могла – далековато. Но, одет похожий на Максима незнакомец также, как и Финли десять лет назад – в расстегнутый темный плащ до колена, и тонкий черный свитер, который я скорее угадала, вспомнила, чем увидела, потому что он почти весь скрыт небрежно намотанным на шею светлым широким шарфом – как и у Макса в те времена. Даже манера стоять – расслабленно, засунув руки в карманы, с ленивым высокомерием глядя на собеседника – совпадала!

Бред, или мистика? С прошлым, МОИМ Максом также было связано много странного. Тогда я тоже думала, что у меня шизофрения… И не только я – меня даже лечили, чего Демидову знать уж никак не нужно!

Размышления прерывает Степан:

– Жалко, что знакомство с родителями придется отменить!

– Нет! – восклицаю – Я смогу! Чуть хромаю, но это не повод отказываться от встречи! Нога уже не болит совершенно!

И в подтверждение своих слов шевелю конечностью. Ее пронизывает резкая боль, но я не показываю вида. Встречу нельзя откладывать! Неизвестно, когда эти занятые люди выкроют время в следующий раз! А без знакомства с ними наша с Демидовым свадьба не состоится!

– Ну раз ты настаиваешь… – соглашается Степан.

Все же, Демидов немного странный… Властный и грозный с подчиненными, со мной он словно послушная ласковая собачка. В некоторых вопросах Степан сущий подкаблучник, и часто уступает, выполняя мои просьбы. И это хорошо! Мой будущий муж идеален!

ОН

Почти триста лет я возвращаюсь, снова и снова, в этот город, что бы прийти на мост, известный в народе, как Лизин. Люди думают, что называется он в честь героини известной оперы, но это не так. На самом деле, мост носит имя моей Лизы.

Облокачиваюсь на гранитный парапет, и смотрю на реку. Что хочу там увидеть? Даже не знаю наверняка, покоится ли моя любимая под мостом. Тогда, в начале сентября 1823 года Мара не позволила мне нырнуть, и проверить. Да я и сам не очень рвался опускаться в холодную воду. Упавшую в реку девушку так и не нашли… В любом случае, если тело утопленницы и было здесь, на дне, за прошедшие столетия от него ничего не осталось. И я зря вглядываюсь в темные воды – Лизы там нет.

Слышу сигнал автомобиля – Мара прибыла довольно быстро. И с пафосом – дверь лаково поблескивающего лимузина мне открывает водитель, Серджио, поспешивший для этого выйти из машины. Он меня узнает и приветственно кланяется, я отвечаю коротким кивком. Захожу в просторное полутемное нутро машины, наполненное запахом духов – знакомым, но давно позабытым ароматом. Усаживаюсь на сиденье, и только после этого произношу:

– Добрый вечер, сударыня!

Графиня Мария Манчини, сидящая напротив меня, не одна – ее ладонь по хозяйски лежит на колене молодого, видимо недавно обращенного, смазливого вампира.

– Зачем явился, Финли? – ворчливо спрашивает Мара. Отвечаю:

– Не из-за тебя! – и добавляю – Не скучал, если что!

– И правильно! – кивает Мара, нисколько не обидевшись, и смотрит нежным взглядом на своего спутника, что бы показать, если я еще не понял – ее сердце и постель заняты! Древняя вампирша не хочет, что бы в ее спокойной жизни возникли проблемы из-за бывшего любовника, с которым она не виделась лет сто.

Рассматриваю нынешнего. Блондин, прическа которого кажется небрежной, наряженый в какие-то лохмотья. Понятно – его образ создан Марой, и должен означать, что красавчик является творческой личностью. Это в ее стиле!

Перевожу взгляд на графиню. Тоже одета странно – в черную кружевную сорочку, почти не скрывающую ее шикарное тело, и длинный просторный … халат? Плащ? Не разбираюсь я в современных женских нарядах! Внешне Мара не изменилась – эта белокожая и кареглазая брюнетка все такая же молодая и красивая, . И духи те же, с тяжелым горьковатым ароматом розы.

– Да, это он, Даниэль Грачик! – кивает Манчини, заметив, что рассматриваю блондина. Она уверена – я знаю, кто такой ее протеже.

– Очень приятно мне! – отвечаю насмешливо.

– Ну да… – недовольно хмурится Мара – Забыла! Ты же не интересуешься жизнью людей. Наверное, и телевизор не смотришь, и в интернете не бываешь… Застрял в девятнадцатом веке!

И добавляет с гордостью, глядя любовника по коленке:

– Даниэль известный певец! Звезда!

Не реагирую – мне все равно.

Мара берет лежащий на сиденье телефон, и включает музыку. Если это можно назвать музыкой – басы больно бьют по моему чувствительному слуху, а слова песни, которые бормочет голос – непонятно, мужской или женский – не разобрать вообще.

Морщусь, и Манчини, заметив это, вырубает какофонию.

– А это Максимилиан Финли. Ему триста! – сухо представляет она меня своему миньону – недовольна, что не восхищаюсь кумиром. Тот презрительно кривит губы, и отворачивается – типа, в окно глазеет. Нагле-ец! Рожи корчит старшему!

– Зачем ты прибыл в Город? Или, опять решил возобновить паломничество на Лизин Мостик? – спрашивает графиня.

Не люблю, когда она затрагивает мое личное, да еще и потешается над этим. Сдержанно отвечаю:

– По делам!

Мара достает из сумочки пачку сигарет, вытаскивает одну, и вставляет в черный, с красными прожилками мундштук.

– Не кури здесь, пожалуйста! – почти умоляю, ибо понимаю, что в столь небольшом пространстве салона, даже при открытых окнах, буду задыхаться. Хватит с меня и графининых духов!

– Тебе здесь не рады, Финли! – строго произносит Манчини, вертя мундштук в пальцах, но не закуривая – Следом за тобой явится Инквизитор!

– Он все еще жив? – поднимаю я бровь – Уже должен околеть, от старости.

Мара продолжает недовольно хмурится.

– Задержусь на несколько дней, поэтому, мне нужно разрешение на убийство. Питаться надо! – сообщаю, как ни в чем не бывало.

– Питаться? – повторяет Мара, и интересуется – Но зачем для этого убивать?

Объясняю:

– Сладкая кровь!

– Понятно! – кивает графиня, немного огорченно добавляет – Мне давно не попадалась! Люди совсем испортились! Алкоголь, наркотики! И жрут что попало, всякую химию!

И спрашивает:

– Это же девушка? Где ты ее нашел? В глухой деревне?

Киваю:

– Девушка! А нашел здесь!

Даже не задумывался – как в большом городе мог появиться человек со столь чистой кровью?

– Кстати, Мара, забыл сказать – шикарно выглядишь! – добавляю, и снова спрашиваю – Дашь разрешение, красотка?

Графиня раздумывает, продолжая крутить мундштук. О чем? Жалко ей, что ли? Знает же, что я не маньяк, и беспредельничать, оставляя за собой горы трупов, не стану. Осторожен, соблюдаю и Закон, и Договор. Что же до Инквизитора – обычно успеваю исчезнуть до его появления. Видимо, Манчини решила повыделываться, напомнить свое положение Главы вампиров Города, и мою зависимость от нее, из-за этого.

– Дам! – наконец, произносит она – В память о былой дружбе. Вернусь домой, и напишу. Но, не сейчас!

– Почему? – хмурюсь я.

– Мы едем на пати, и опаздывать не хочу! Кстати, там будет почти весь бомонд Города! Музыканты, актеры, блогеры…Хочешь с нами? Правда, ресторан, где проходит веселье, принадлежат оборотням… Но что поделать! Место не я выбирала!

Не хочу на некое пати, но отпускать Мару нельзя – если не стоять у нее над душой, она не сделает, что обещала! Соглашаюсь.

– Ты без машины? – уточняет Манчина.

– И без жилья. Только сегодня прилетел. Могу я у тебя остановиться?

Как и большинство вампиров, предпочитаю одиночество. Но, пока не получу разрешение, надо быть рядом с Марой. Поэтому и привираю, что жить негде, хотя имею в Городе квартиру – о ней Манчини не знает.

Моя просьба не нравится юному звездуну – он сердито зыркает. Ревнует, что ли?

– Ну, живи! – бросает мне графиня, и, взглянув на парня, кладет свою ладонь на его руку.

Грачик ее скидывает, и демонстративно отворачивается. Мара смеется, поглаживая любовника по плечу. Парень снова стряхивает руку. Однако, интересные отношения! Любопытно будет понаблюдать!

Графиня потягивается, словно кошка, томно мурлыкает:

– Надо выпить, перед вечеринкой!

И они с Даниэлем смотрят в окно лимузина, выискивая жертву.

На улице сумерки, и проносящиеся мимо дома сверкают рекламой, словно новогодние елки. Мелькают и люди, спешащие по своим делам, или праздно шатающиеся – вечер время развлечений. Гуляют без опасений, ибо не знают, что на них ведется охота. Нам, вампирам, темнота не помеха, да и где найдешь ее в большом городе, где все освещено фонарями и рекламой? Даже слишком освещено. По мне, осенние дни в Городе темнее, чем ночи.

Наконец, молодой вскрикивает:

– Вот эта!

И показывает пальцем.

– Я хотела парня! – разочарованно произносит графиня.

– А я хочу ее! – упрямо повторяет Грачик.

Мара вздыхает, и видимо отдает мысленный приказ Серджио – лимузин движется обратно, задним ходом, и замирает возле автобусной остановки.

Графиня выглядывает в открытую дверь, и произносит:

– Кому на Университетскую – можем подвезти!

Расчет Мары прост – автобусы, и маршрутки в Городе ходят не так часто, как хотелось бы людям, с этим проблемы. Даже внушение использовать не приходится – всегда найдутся желающие добраться до нужного места побыстрее, если подвезти предлагает милая, неопасная женщина. А Университетская – понятно по названию. Там расположены высшие учебные заведения, и туда спешат, в основном, молодые, чья кровь намного вкуснее. К тому же, и кусать молодых приятнее…

Девушка, которую Грачик заметил на остановке, заходит в лимузин не одна, а с подругой – с бонусом, так сказать. Не знаю, какую из них вампир пожелал выпить, блондинку или брюнетку – обе молоденькие и хорошенькие.

Красотки усаживаются на сиденье, хихикая, и кокетливо, с интересом, на меня посматривая – я сижу один, а Дениэль и Мара, понятное дело, пара.

Лимузин отъезжает от остановки, и, довольно медленно, движется к району, нужному девушкам.

– Сколько с нас за проезд? – спрашивает брюнетка.

– Спите! – велит им графиня, и они, почти мгновенно, отключаются.

Грачик бросается к блондинке, и впивается ей в шею. Девушка не просыпается, только страдальчески морщится во сне. Мара наклоняется с другой стороны, и тоже присасывается к горлу жертвы. Теперь блондинка реагирует по другому – она стонет, но от удовольствия. Ибо нет ничего приятнее, чем укус вампира – если он хочет доставит наслаждение жертве. Мара, как и большинство "аристократов ночи", так и делает, Дениэль, похоже, нет.