Zitate aus dem Buch «Забери моё сердце»

Глупостям вас там в ваших школах учат: жизнь не измеряется годами – она пронизана мгновениями,

Точнее, не успел. Так и не сказал Аське, что люблю ее. Не спел для нее вживую. Не свозил на снегоходе в лес к нашему тайному месту, как обещал. Не показал ей озеро летом, лодочную станцию, лучи заката, растворенные в воде. С дедом ее не познакомил. Надышаться ею не успел. Я наивно полагал, что для всего этого у нас впереди целая жизнь, а что по факту? Темнота. Бесконечный вакуум.

мир без нее, как детская раскраска, плоский и чернобелый.

Наверно, со стороны мы напоминали песочные часы, которые только-только перевернули: Аськин отец постепенно приходил в себя, меня же засыпало его болью, как песком – не мог ни вздохнуть, ни пошевелиться. Медицинские тер

– Чего ты добиваешься? – Голос Аси, казалось, прозвучал лишь в моей голове. – А ты чего боишься? Ведь, если сердца нет, то его и не разобьет никто.

Забавно, как быстро мир из цветного может стать черно-белым

Иногда тишина – лучший лекарь и советник.

Я напоминал сам себе старый ламповый телевизор, уже третий десяток лет пылившийся у деда в гараже. Меня, как и это чудо техники, без плоскогубцев было не переключить. Да и что толку? Всего два канала, и на обоих Ася.

Мы с Асей остались вдвоем в длинном пустом коридоре. Я смотрел куда угодно, лишь бы не на нее. Боялся снова оглохнуть, отупеть, заблудиться в ее красоте. А еще впервые в жизни я, казалось, смущался. Щеки пылали, в ушах шумело, как в столярном цеху, а в голове было настолько пусто, что спроси меня тогда, сколько будет два плюс два, не ответил бы.

Я где-то читала, что человек в среднем умудряется проспать двадцать лет своей жизни, а то и больше. Еще года четыре он тратит на еду. Почти год уходит на споры, а девять лет пролетают за просмотром телевизора и новостной ленты в соцсетях. Если все это сложить, на саму жизнь ничего и не остается. У меня так точно. Я давно превысила отведенный мне лимит. Но несмотря на это, уже минут тридцать мы с отцом бесцельно кружили по городу, словно за пазухой у нас была запасная жизнь.