Buch lesen: «Гость»

Гулкий бой часов на Ливерпульской ратуше возвестил час дня. Минни охнула и прибавила шагу, зачем-то все же сверившись с элегантными часиками, болтавшимися на тонком запястье, подарком Артура. Вот выбралась в кои веки ненадолго пройтись по магазинам и припозднилась! Как бы теперь не опоздать к обеду. Мальчики вернутся из школы с волчьим аппетитом, да и педантичный Артур любит, чтобы все было во время. Раз обедаем в два часа, значит так тому и быть.

Правда кухарке даны все необходимые распоряжения, и она прекрасно справляется со своими обязанностями. Минни так загляделась на витрины, что занесло ее достаточно далеко от дома, и назад, даже быстрым шагом, меньше чем за полчаса никак не добраться. А ведь надо еще успеть принять ванну и переодеться к обеду! Абы как у них дома не обедали: непременно в красивом наряде и костюме при галстуке.

Обед у Ростронов представлял собой торжественное действие, место обсуждения событий, обмена мнениями между членами семьи. Причем дети с малолетства становились полноценными участниками этого процесса. Так было заведено Артуром с самого начала. Он считал, что обед, в отличие от торопливого завтрака и полусонного ужина, – это ежедневная консолидация семьи, а семья для него была центром вселенной. Вернее, одним из ее полюсов, который уравновешивал другой полюс – океан. Этому равновесию ее муж придавал огромное значение в своей жизни, таким образом, вроде бы покоившейся на двух китах.

Минни хихикнула от удачного сравнения.

И даже в отсутствие Артура, что иногда составляло девять месяцев в году, Минни неукоснительно следовала этой традиции, немного ее корректируя только тогда, когда бывала в гостях или на сносях. Ей казалось, что таким образом она привязывала мужа к дому, ворожила его скорое и благополучное возвращение из рейса.

Педантичность капитана Артура Рострона была легендарной, но он все же старался оставлять ее на корабле и не тащить домой. Два полюса его жизненного пути были четко отделены друг от друга невидимой ватерлинией, и это создавало особое притяжение каждому из них. Он с удовольствием уходил в рейс и с не меньшим удовольствием из него возвращался.

Минни благодарно вздохнула: какое счастье, что, наконец-то, завершилась эта страшная бесконечная война. Казалось, она длилась не четыре, а сорок четыре года, поглощая человеческое счастье, планы, надежды, пожирая и калеча людей. Сколько бессонных ночей провела она за эти бесконечные годы Великой войны, как и многие другие жены, матери, сестры и невесты, горячо молясь Провидению о возвращении домой любимого человека! Воображение то и дело рисовало ей погруженный во мрак закамуфлированный корабль и притаившиеся в темной, враждебной волне акульи морды подводных лодок.

Да, ее семье здорово повезло! Столько кораблей затонуло вместе с командой и пассажирами. Вспомнить, хотя бы, несчастную «Лузитанию»! Пассажирский флот, на который адмиралтейство и военное ведомство возложили тяжелое бремя транспортировки сухопутных войск из Британии и Канады в средиземноморье, понес огромные потери и кораблями, и человеческими жизнями. Именно за ними охотились подводные лодки! А вот Военно-морской флот, которому в сухопутной войне, в общем-то, и делать было нечего, остался почти невредимым.

Один за другим погибали, тяжело болели и уходили в отставку, не выдерживая нечеловеческого напряжения, капитаны «Кьюнарда» и «Белой Звезды».

Но капитан Артур Генри Рострон, самым невероятным образом, выходил живым и невредимым из всех передряг, столкновений с подводными лодками и артиллерийских обстрелов. И не только сам, но и его корабли, офицеры, команда и пассажиры. За все четыре года войны он не потерял ни единого человека! И возвращался домой неизменно подтянутый и улыбающийся, вроде бы и не с «арены боевых действий», а из средиземноморского круиза.

У Минни от гордости заблестели глаза.

Артур Рострон закончил войну капитаном «Мавритании» – флагмана «Кьюнарда» и самого быстроходного судна в мире. Поговаривали, что Рострона должны вот-вот представить на звание Коммандера Британской Империи – всего одной ступенькой ниже Рыцарского звания. Поговаривали, что и до Рыцаря ему рукой подать. А еще, шепотом и округлив глаза, добавляли, что Рострон-мол заговоренный, избранник Провидения, ему и море по колено.