Buch lesen: «Запретная мелодия. Любовь под гитарные струны. Книга первая»

Глава 1.

– Быстрее!

Голос отца, доносящийся с первого этажа нашего дома, настолько резок, словно пробка, вылетевшая из бутылки шампанского. – Ксения, имей совесть! Поживее!

– Да куда спешить-то? Старик… – гневно бормочу себе под нос, с ехидцей поглядывая на пыль, облюбовавшую мой комод. – Друг у него, видите ли, нагрянет. А я тут золушкой в мыле должна скакать?

– Полину, пыль в доме не то что не смутит, она ее, кажется, даже не заметит, а ее отец, что, тайным агентом "Мистер Пропер" заделался? Сейчас влетит с белым плащом и рейдом по углам? Пап… только не надо сейчас лекций о бактериях!

Выбравшись из своей унылой, но довольно уютной комнаты и спустившись по витой лестнице вниз, замечаю папу в кухонном фартуке у плиты. В одной руке он держал какую-то книгу с рецептами, а в другой раскалённую сковороду. Да уж, сегодня батя дает жару! Похоже, нас ждет кулинарный баттл… Но, если он и впрямь попросит меня помочь что-либо приготовить, я чувствую, что проиграю его еще до начала.

– Не смешно Ксения, – папа хмурится, бросая на меня вопросительный взгляд. – Это, что на тебе надето?

– Пижама, – невозмутимо ответила я.

– Ксюша! – взревел папа, едва не подпрыгнув до потолка. Раскалённое масло из его сковороды брызнуло во все стороны, словно фейерверк. – Он же знаменитость! Неужели так сложно было нарядиться во что-то приличное? Я, конечно, не жду от тебя вечернего платья, но хотя бы джинсы!

– Пап, ну знаменитость-то он, а не я! И потом, он едет к тебе, а не ко мне. Ко мне, если ты запамятовал, приедет его дочь. Так что, если уж кто и должен блистать в вечернем платье, так это ты! Ты же так трепетно ждёшь своего звёздного друга…

Отец бросил на меня такой взгляд, что из его глаз, чуть не посыпались искры. Тяжелый вздох сорвался с его губ, как будто он пытался выдохнуть сразу все разочарование мира. Он-то знал, бесполезно бодаться с моим упрямством, все равно что пытаться уговорить улитку на пробежку. Замолчал, махнул рукой и продолжил свое колдовство на кухне. Да, он давно смирился с моим несгибаемым характером, и предпочитал не тратить нервы на бессмысленные баталии. Вот почему мне многое сходило с рук. В конце концов, кто в здравом уме будет спорить с ходячим торнадо?

Торнадо, кстати, зовут Ксюша. Ксения Викторовна, если говорить официально. Я студент музыкального колледжа, по совместительству – эпицентра тотальной скуки. Живем мы с папой в нашем скромном, двухэтажном доме, что примостился на задворках Ярославля. Папе всего-то сорок пять, а он уже пенсионер, виртуозно переквалифицировавшийся из бравого полицейского в заядлого огородника. Теплица, его новое пристанище, она построена рядом с нашим домом, словно выросший гриб после дождя, грозясь поглотить нас обоих в своем зелёном безумии. Мама упорхнула из нашей жизни пару лет назад, словно яркая бабочка, смахнув крыльями пыль с устоявшегося брака. Развод с отцом стал для неё билетом в мир искусства, где она теперь царит и повелевает, организуя картинные выставки так, будто дирижирует целым оркестром красок и холстов! А я? Я, как верный якорь, осталась с папой. Мне ближе тихая гавань.

Иногда, когда папа ворчит, что я опять разбросала носки по комнате, и я ловлю себя на мысли: "А может, к маме? в другой город, в новую жизнь…" Но тут же одергиваю себя. Папа, хоть и ворчун, но он мой ворчун. И кто, если не я, будет смотреть с ним футбол по воскресеньям, поедая пиццу, щедро посыпанную острым перцем? Мама, конечно, тоже любит острое, но футбол… это не её стихия. И потом, самостоятельная жизнь маячит на горизонте, словно маяк для корабля, сбившегося с курса. Совсем скоро мне исполнится восемнадцать лет, а это уже не просто цифра, это билет в один конец во взрослую жизнь, где я сама себе капитан и штурман. Сама буду решать, когда мыть посуду, когда спать, и… когда разбрасывать носки. Хотя, нет, носки – это уже перебор даже для меня.

Немного посмотрев на то, как готовит папа, я решила, что моим глазам достаточно подобного зрелища. Развернувшись, я направилась в свою комнату, подумывая о том, чтобы всё-таки переодеться. Естественно, ни о каком платье и речи не шло, но я не против чего ни будь теплого и просторного, чтобы оно прикрыло мои худые ноги, и мне не пришлось одевать джинсы. Натянув на себя длинный, голубой свитер, я обула ноги в короткие белые носочки, чтобы не ходить перед кумиром моего папочки, босой. Устроившись на кровати, я набрала номер Полины.

– Привет, – донеслось с другого конца, буквально через несколько гудков. – Мы ещё в дороге.

Полина – моя давняя подруга. Вместе, мы ходили в один и тот же детский сад, и вообще жили по соседству, до тех пор, пока ее мама, подобно моей, не оставила воспитание дочери на отца, уехав совершенно в другую страну. Полинкин папа, недолго думая, ухватил ее под мышку и рванул в Москву, где сколотил рок-группу, от которой теперь фанатеет вся молодежь в интернете. Как оказалось, отец Полины – закадычный друг моего папеньки, прямо как из старого анекдота… Я не уверена, что впишусь в их компанию, слушая рок-н-ролльные истории их молодости, поэтому, сразу по приезду Полины, планирую затащить ее в местный популярный клуб, чтобы девушка хоть ненадолго, но отдохнула от своего старика.

– Папа говорит, мы погостим у вас немного дольше, – прощебетала девушка, с другого конца провода. – Он решил дать несколько концертов в Ярославле, прежде чем мы вернемся в Москву.

– Без проблем, только скажи, твой папа случайно не эксперт по рассматриванию пыли под микроскопом?

– Чего?

– Я имею в виду, он не из тех привередливых гениев, которым нужно, чтобы его встречали исключительно в шелках, с оркестром и персональным поваром?

– Эм, погоди секунду, – Полина оторвалась от телефона, и до меня донесся приглушенный шум дороги. – Пап, тут Ксюша спрашивает… – Последовала пауза, а затем взрыв хохота.

– Он спрашивает, почему вы там уже "в дрова" до его приезда! Ксюш, ну что за бред?

– Мой папа, – я выдохнула, словно выпустила из груди стаю встревоженных ворон, – конкретно сбрендил! Носится по дому как электровеник, помешанный на чистоте, и все со своими тряпками, платьями и подгоревшей яичницей. Клянусь, он ждет твоего отца больше, чем свою пенсию! Уверена, он уже выгладил свой лучший парадный халат…

В трубке вновь раскатился смех, словно рассыпались хрустальные бусины. Послышались трескучие помехи, словно телефон обиделся на наши злоключения. Попрощавшись, я отключила вызов. Что ж, остается уповать на старую добрую дружбу – авось, они напьются до чертиков и забудут о нашем существовании хотя бы на пару-тройку дней. Всевышний, пошли им алкогольную амнезию во имя спасения наших душ!

Тремя часами позднее.

Резкий грохот, ворвавшийся в сон, заставил меня распахнуть глаза. Звуки доносились откуда-то снизу, из чрева нашего дома. Черт! Кажется, я задремала, утомившись ждать подругу.

В кромешной тьме, ощупью поднявшись с кровати, я торопливо пригладила растрепавшиеся волосы и, словно тень, выскользнула из комнаты в холл. Сердце бешено колотилось. Пулей пролетев по ступенькам, я заглянула на кухню, откуда исходил шум.

– Полина! – взвизгнула я, повиснув на шее подруги. Блондинка с радостным смехом подхватила меня в объятия, едва не опрокинув на мягкий ворс папиного ковра.

– Наконец-то ты проснулась, соня! – воскликнула она, отстраняясь. – А мы тут, как видишь, уже вовсю празднуем без тебя, – Полина кивнула в сторону, где за длинным столом восседали наши отцы, неспешно потягивая шампанское. Мой взгляд остановился на отце девушки, и на мгновение я буквально почувствовала короткий укол в сердце. Разительное отличие от моего папули! У этого мужчины волосы цвета горького шоколада, а не эта серебристая "лунная дорожка" с проплешинами, с которой щеголяет мой отец. Серые глаза, прищуренные от коварных пузырьков шампанского, которое он с маниакальным упорством подносил к губам. Иссиня-черные брови, слегка вздернутые в этакой вопросительной усмешке а-ля "и что это за чудо тут нарисовалось?". Он изучал меня взглядом, полным неприкрытого интереса, и слегка кивнул, когда я, словно завороженная, забыла, что рассматриваю его уже больше минуты.

– Папа, а почему ты не в платье? – спросила я, присаживаясь рядом с отцом. Не дождавшись ответа, я смело протянула руку в сторону папы Полины.

Брюнет сдавленно прыснул со смеху, заглушив своим голосом тяжёлый вздох моего отца. Он взял мою руку, и я почувствовала, как прохлада от бокала шампанского, который он держал, скользнула с его пальцев на мою кожу.

– Антон… Сергеевич, – добавил он, помолчав секунду, – но для тебя я просто Тони. Это мой сценический псевдоним.

Я кивнула, улыбнувшись и потянулась к тарелке с закусками. Мужчины, словно сговорившись, тут же разразились бурным обсуждением, очевидно, еще дымящегося в их памяти футбольного матча, а Полина, незаметно придвинувшись ближе, зашептала:

– У вас тут невероятно уютно. Кажется, с моего последнего визита многое изменилось. Впрочем, боюсь, я уже мало что помню.

– Знаешь, где еще уютнее? В "Диджите". Может, сбежим? Иначе в компании этих бородачей мы просто зачахнем от скуки.

Полина тихонько хихикнула, бросив быстрый взгляд в сторону моего отца.

– Думаю, мой суровый родитель меня отпустит без лишних вопросов, но вот твой…

– Отпустит, как миленький! – заверила я, развернувшись к папе и изобразив на лице такую ангельскую невинность, что сам Рафаэль бы позавидовал. – Папулечка, можно мы с Полиной устроим небольшой тур по окрестностям? Обещаю, вернемся до полуночи! Ну, или около того…

Вскочив со своего места, я попутно дожевывая оливку, потянулась чтобы чмокнуть его в щетинистую щеку. Отец на удивление легко согласился, лишь слегка нахмурив брови.

– Конечно, сходите, но обещай позвонить мне хотя бы дважды за вечер. Договорились?

Я кивнула, с трудом сдерживая ликование, и весело помахала ему на прощание. Казалось, Полинин отец был совершенно не против нашей затеи, да и вообще мало интересовался тем, куда направляется его дочь. Его взгляд, будто приклеенный, неотрывно следил за мелькающими кадрами рекламы на экране телевизора, предвещавшей скорое начало очередного футбольного матча.

– Поль, возьми кредитку в кармане моей куртки, – бросил он небрежно, когда мы уже поднимались по лестнице в мою комнату. Нам определенно стоило переодеться – кто знает, что или кого мы могли встретить сегодня на своем пути.

– Твой папа просто жизни не представлял без этой встречи! Настоял, чтобы мы во что бы то ни стало остановились у вас. Представляешь, до чего соскучился по моему отцу, уму непостижимо, – выпалила Полина, едва мы переступили порог спальни.

– Да я же тебе говорила, мой папа ждал его с таким щенячьим восторгом, что сам Хатико обзавидовался бы его терпению…

Полина вновь залилась заразительным смехом, от которого даже воздух в комнате, казалось, завибрировал. Я швырнула в её сторону охапку своих тряпок.

– Разбирай! Добра этого у меня – как у дурака фантиков. Правда, феерией красок тут и не пахнет, потому что папа у меня, знаешь ли, адепт скромности. Считает, что девушка должна выглядеть, как монашка на пенсии, – не дай бог кого-нибудь возбудить! Представляешь, какой это треш? – открыв дверцу шкафа, я ткнула пальцем в унылый серый кардиган и черные брюки. – Вот в этом я и рассекаю по колледжу. Шик, блеск, красота!

Девушка поморщилась, словно увидела дохлую крысу.

– У-уу, – протянула она, брезгливо разглядывая наряд. – Ты что, в институте благородных девиц учишься?

– Я в нем живу! – трагически вздохнула я.

– Может, сегодня ты примеришь что ни будь из моего гардероба? – Полина кивнула на сумку, которую принесла с собой с первого этажа. – Я думаю твоему папе сегодня будет совершенно не до нашего внешнего вида.

Блондинка, словно фокусник, потянулась к молнии, выуживая из глубин своей сумки целые залежи одежды. Мои глаза едва не выпрыгнули из орбит – яркий взрыв красок, блеск пайеток, стразы, сияющие как россыпь бриллиантов… Такого буйства цветов я в жизни не видела, даже в самых смелых снах! Казалось, я попала в портал прямиком в гардероб к единорогу, который объелся радугой. Однако, мой взгляд привлекла черная кожаная куртка, затерявшаяся на фоне этого цветного безумия.

– Ой, а эту можно? – пролепетала я, робко дотрагиваясь до нее тыльной стороной ладони. Кожа дышала холодом, вызывая в памяти странное, почти кощунственное сравнение. Она напомнила мне кожу Антона Сергеевича, когда его пальцы едва коснулись моей руки. – "Что за чертовщина творится в моей голове?!" – мои брови, казалось, устроили бунт на переносице.

– Да бери, это папина, с каких-то гастролей, что ли. Он мне отдал, но я так и не надевала ее, – буднично отмахнулась Полина, втискиваясь в джинсовый комбинезон. – О! А знаешь что? Она идеально дополнит вот это! – и она швырнула в мою сторону воздушное, ажурное платье цвета слоновой кости. Длина – дерзкая, едва прикрывает колени. Один нескромный порыв ветра, и я – вылитая Мэрилин Монро, только блондинкой быть не обязательно.

– Блин, – протянула я, подхватывая из ее рук ворох шмоток, – да твой папа хорош, и выглядит максимум на тридцать с хвостиком.

– Ну, так и есть, всего-то тридцать девять, – пожала плечами Полина.

– Не может быть! – воскликнула я, делая наигранно удивленное лицо, пока пыталась влезть в ее платье. – Моему сорок пять, а он ворчит так, будто все девяносто… Честное слово, иногда кажется, что я живу с дедом.

– Да уж, – вздохнула блондинка, критически оглядывая свое отражение в зеркале. – Теперь я понимаю твою маму… Наверное, она сейчас порхает, как бабочка, вырвавшаяся из кокона! Но, – Полина грациозно обернулась ко мне, словно балерина, и забавно заправила за ухо непослушную прядь пшеничных волос. – Ума не приложу, чем руководствовалась моя мама, когда решила сбежать от нас с папой. Серьезно, что у нее в голове творилось?

Я на секунду погрузилась в раздумья, словно нырнула в глубокий бассейн.

– Да, – наконец выпалила я, выныривая из этой пучины мыслей. – Мне кажется, твой папа просто космос, настоящий прорыв в отцовстве.

– Он крутой, это точно! – Полина расплылась в широченной улыбке, от которой, казалось, в комнате стало ещё светлее. – Какой еще отец будет таскать тебя на свои концерты, где повсюду оглушительная музыка и визжащие фанатки, а потом приносить домой целые залежи шоколада, которым его заваливают эти самые поклонницы? Только… Знаешь, из-за бесконечных гастролей и турне, мне его катастрофически не хватает. Мы видимся реже, чем кометы над Землей пролетают… – девушка мечтательно улыбнулась, – но, я точно знаю, что, несмотря ни на что, я для него самая единственная и неповторимая.

– Слушай, а твоему отцу случайно не требуется, ну, скажем, человек, который будет за ним чемоданы таскать? Я бы с превеликим удовольствием согласилась не видеть своего папу месяцами! Представляешь, какая свобода…

Полина вдруг замерла, словно поражённая молнией, и её взгляд впился в меня, как у орла, высматривающего добычу.

– Слушай, а ведь он давно ищет новую солистку в свою банду…

– Думаешь, мой папаша сойдёт? Ну, если всё-таки натянет вечернее платье и споёт фальцетом, чисто гипотетически…

– Ксюха! Ты меня сейчас уморишь! – Полина залилась звонким хохотом. – Я про тебя говорю, гений. Ты же в музыкалке учишься, явно поёшь как соловей!

– Да у нас половина страны соловьи! Ты реально думаешь, что твоему отцу, рок-иконе с миллионной армией фанатов, нужна семнадцатилетняя школьница? Ну, кроме как для уморительных мемов в сети, конечно…

– Да я серьёзно, говорю тебе! – блондинка, словно играя, закрутила прядь моих каштановых волос вокруг своего пальца. – Слушай, у тебя же внешность – отпад, голос – закачаешься, да ещё и молодость бьёт ключом. Это ж комбо! Их группе как раз не хватает глотка свежего воздуха, кого-то, кто в теме современных трендов. Ну, подумай, а? Сходи на кастинг, хуже точно не будет, а я с ним поговорю, уболтаю, скажу, что ты грезишь о сцене, что готова на что угодно ради мечты!

Я аж дар речи потеряла.

– В смысле, "готова на что угодно"? Не-не-не, петь – это да, но чтоб вот так…

– Ксюша! – девушка расплылась в улыбке, сверкнув зубами, словно россыпью жемчуга. – Да я же утрирую! Это чтобы он понял, какая ты у нас целеустремлённая. Ну, давай, а? Будет бомбически весело, представляешь, ты – звезда!

По-прежнему обсуждая авантюрную затею Полины, мы, наконец-то переодевшись, спустились вниз и обомлели от уморительной картины: Мой отец, человек, свято чтящий "сухой закон", умудрился вырубиться после пары бокалов шампанского, уткнувшись носом в тарелку с "праздничным" салатом. Антон Сергеевич, сидя рядом, словно римский император, вел прямой эфир в своем смартфоне, взахлеб рассказывая армии поклонниц о грядущих концертах в Ярославле, обещая им фейерверк эмоций и музыкальный экстаз.

– Пап! – прощебетала Полина, и Антон Сергеевич, одарив виртуальных поклонниц воздушным поцелуем, мгновенно свернул трансляцию, переключая внимание на нас. Его взгляд зацепился за меня, словно якорь, а темная бровь взметнулась вверх в хитрой, вопросительной усмешке. Черт! Точно… Полина же великодушно одолжила мне кожанку, в которой я сейчас, как на параде, вышагиваю прямо перед ее владельцем. Неловкость накрыла меня с головой. Я метнула взгляд в сторону Полины, моля о спасительной интервенции, но подруга, казалось, вообще не парилась. Она лишь махнула рукой в сторону моего отца.

– Виктор Николаевич…?

– Утомился наш генерал, – Тони расхохотался, наконец-то переключив внимание на дочь. – Вы, красотки, сегодня прямо глаз не отвести! Ну, и куда путь держите, юные искательницы приключений?

Он снова вперил в меня взгляд, словно игравший с лазерным лучом, и поднялся со стула. Мое сердце совершило стремительное падение в район подколенных ямок, когда он двинулся в нашу сторону. Еще пара таких шагов, и я начну верить, что Антон Сергеевич вознамерился сорвать с меня куртку, словно отобрать любимую погремушку у младенца… Но, о чудо! Мужчина, будто бы смилостивившись, замер в полуметре от нас, прислонившись к дверному косяку с видом рок-н-ролльного бунтаря, уставшего от всемирной славы.

– Собираемся в клуб, – промурлыкала Полина, выуживая из глубин сумки смартфон. Её взгляд прилип к экрану, словно муха к меду. – Хочешь с нами?

Я буквально чуть не уронила челюсть. Её отец? С нами? Да это же как пригласить директора школы на рейв…

Тони хмыкнул, с этаким нарочитым безразличием заворошил свои каштановые волосы. Меня буквально прошибло волной тока, когда он на долю секунды прикрыл свои стальные, серые глаза. От него будто искры полетели.... Высокий, как греческий бог, под кожей перекатываются мышцы, одет с иголочки – ну никак не скажешь, что ему почти сорокет. Скорее смахивает на старшего брата Полины, который явно знает толк в хорошей жизни.

– Клуб? – переспросил он, приподняв бровь с таким видом, будто ему предложили пойти на чай к королеве. – То есть, вот так вот, банальненько?

Полина фыркнула, отлепив свой взгляд от телефона и устремила его на отца. – Банальненько? А что ты предлагаешь, папа-зажигалка, танцы до утра в костюмах динозавров?

Мужской хохот разорвал тишину:

– Аннушка звонила, говорит, сегодня за городом такое байк-безумие творится – байк-фест в полном разгаре, народу – яблоку негде упасть! И, представь себе, предложила нам внепланово там отжечь! – Антон Сергеевич посмотрел на свои часы, словно отмеряя секунды до взрыва. – Короче, я выскакиваю на сцену сразу после того, как отгремят моторы и отсвистят последние шины, а это примерно через полтора часа, – его взгляд, хитро прищурившись, вновь скользнул по моему наряду. – Ксюша у нас прямо амазонка, от байкерши и не отличишь! – Антон Сергеевич подмигнул с прищуром, сокращая, между нами, расстояние. Словно Чеширский кот, прокравшись за наши спины, он фамильярно обнял нас за плечи, притягивая в крепкие объятия.

– Ну же, Поль, признайся, ты же умираешь, когда я пою! Неужели моя самая преданная фанатка пропустит этот эпохальный концерт?

– Эпохальный? – Полина фыркнула, с трудом сдерживая смех. – Да уж, среди "кожаного" безумия ты точно еще не зажигал!

Антон Сергеевич картинно вскинул брови, изображая невинное удивление.

– Итак, мои прекрасные фурии, зажжём этот вечер? А ну, где мои черти с огоньком в глазах…?

Глава 2.

Поскольку мы обитали на самой окраине Ярославля, путь за город промелькнул быстро, всего – каких-то десять минут на отцовской машине Полины. Антон Сергеевич, не умолкая, обсуждал по телефону детали концерта, а мы, затаившись на задних сидениях, жили предвкушением сегодняшнего вечера. Признаться, я ещё ни разу не была на живых концертах и сейчас, чувствовала себя очень волнительно.

– Красотки мои, вынужден ненадолго откланяться, – Антон Сергеевич, словно фокусник, припарковал машину на свободном месте, и в мгновение ока, уже вовсю распахнул перед нами двери. – Аннушка ждет меня в гримерке, нам нужно срочно сообразить над сегодняшним плейлистом. Вы тут без меня не заскучаете, надеюсь, и в лабиринтах закулисья не заблудитесь? – его голос рассыпался заливистым смехом. – Впрочем, вы же у меня дамы взрослые, продвинутые! С онлайн-картами на "ты", небось? Ну что, справитесь?

– Конечно, пап! – Полина, подпрыгнув, звонко чмокнула отца в колючую щеку. – Ага, сейчас найдем стайку безбашенных байкеров и упросим их прокатить нас с ветерком! – картинно закатила она глаза, переполненная сарказмом.

– Эй, идея – бомба! Просто огонь! – Тони театрально щелкнул пальцами в воздухе, изображая салют. – Ждите, через десять минут буду как штык!

Развернувшись на пятках, мужчина махнул рукой кому-то вдалеке, и скрылся из виду, в шумной толпе, столпившейся вокруг молодежи.

– Что за Анна такая? Его девушка? – спросила я, взяв Полину под руку. Мы двинулись в сторону трассы, где с минуту на минуту должен был начаться байкерский заезд. Вокруг было шумно: голоса и визги зрителей, звуки взрывающийся петард и громкая музыка, доносившаяся из колонок на сцене. Полина склонилась над моим ухом.

– Да ты что! Анна Степановна – его мозг, его правая рука, его… короче, менеджер! Она с ним с самого начала, вытащила его из грязи в князи. Без нее он бы сейчас гайки крутил, а не на сцене летал…

– Неужели между ними ни-че-го? Ни искры, ни пламени, ни тайных ночных встреч под луной?

– Да брось! У моего папы совсем другие предпочтения. Вспомни маму: высокая, блондинка, настоящая валькирия, а Анна Степановна… рыженькая, как осенний лист.

Я усмехнулась, в ответ на что, Полина наградила меня ехидным взглядом, острым, как бритва.

– Ну, а твой старик? Все еще в одиночестве прозябает? Не нашел ту единственную, что готова скрасить его эм-м… золотую осень жизни?

Я театрально закатила глаза.

– Если бы! Я бы, знаешь, с удовольствием посмотрела на эту святую женщину, готовую добровольно погрузиться в пучину папиных лекций о пользе отрубей и ужасах дрожжевого хлеба! Представляешь? Совместные вечера у камина, с чашкой чая из ромашки, и обсуждением профилактики гриппа чесночными настойками! А потом – марш-бросок в теплицу, на передовую борьбы с сорняками, по уши в садовой грязи, под его чутким руководством… Нет, серьезно, мне кажется, эта женщина – мифическое существо, вроде единорога или снежного человека. Скорее я выиграю в лотерею, чем он найдет себе такую, – я закатила глаза, резко отпрыгнув в сторону, и потянув за собой девушку. С ослепительной вспышкой хрома и стали, мимо нас пронесся байк, словно метеор, рассекающий ночь. С визгом сорвавшихся тормозов он замер в дюйме от нас, а следом, мотоциклист, одним отточенным движением, освободил свою голову из-под гнета массивного шлема.

– Скучаете? – бросил он, поправляя свои волнистые светлые волосы. Мне показалось, что на вид ему было не больше двадцати.

– Ой, а ты, собственно, кто – ходячий анекдот? – Полина скрестила руки на груди, вздернув бровь так, словно собиралась взлететь. Парень только хмыкнул в ответ, ослепив нас своей голливудской улыбкой, сверкнувшей в полумраке, как молния.

– Да для такой богини, как ты, я готов хоть в тапочки превратиться! – Его взгляд пробежался по моему лицу, словно сканер, и тут же прилип обратно к Полине. – О, дивная, я у твоих ног! Велишь – полезу на стену, велишь – спою серенаду! – картинно закатив глаза, он изобразил глубокий поклон, едва не клюнув носом об землю. Мы переглянулись.

– Ну что, подруга, мечтала о бунтаре на железном коне? Встречай! Вот он, собственной персоной, – выпалила я, ткнув пальцем в сторону белобрысого сорвиголовы. Казалось, еще чуть-чуть, и у него из ушей повалит дым.

– Мы тут проездом, мимолетом, так сказать, – промурлыкала Полина с натянутой улыбкой этому "ангелу дорог", а затем, схватив меня под локоть, развернула на сто восемьдесят градусов. – Терпеть не могу светские рауты, особенно в таких клоаках, – прошипела она, направляясь к ближайшей палатке с напитками. – Давай просто забудем о знакомствах, как о страшном сне, и насладимся папиным рок-н-роллом?

Я кивнула, смущённо, и, словно бабочка, вновь метнулась взглядом к парнишке. Неловкий взмах руки, словно прощальный салют с тонущего корабля, и я, подхваченная вихрем подруги, отвернулась, надеясь, что он не заметил, как моё лицо, отчего-то предательски пылает краской.

– Знаешь, у меня такое чувство, что папа притащил меня в этот Ярославль не просто так, – протянула девушка и тут же, обратилась к продавцу газировки. – Две колы, пожалуйста, и шоколадку.

– Ну конечно, не просто так! Он же приехал на смотрины к моему батюшке, разве нет? Или я что-то недопонимаю?

– Да не в этом дело… мне кажется, мы тут застрянем надолго. Чувствую, папа решил снова пустить корни в этом городишке.

– Вместе с моим отцом? Они что, теперь друзья не разлей вода, что и жить будут вместе?

– Ксюша, включай мозги! – Полина снова залилась звонким хохотом. – Не с твоим отцом, конечно. Я про город говорю, чует мое сердце, он снова хочет здесь осесть. Ярославль, понимаешь? Нашел, куда возвращаться…

– Здесь вполне сносно, да даже приятно! Сады цветут, выставки глаз радуют, да и в магазинах цены не кусаются. Конечно, это не златоглавая Москва, но и не затерянная в глуши деревушка, где на всю округу и десятка жителей не наберется.

– Я ничего не имею против твоего города, – Полина, глотнув шипящей колы, протянула мне вторую, запотевшую баночку газировки. – Просто в Москве вся моя жизнь. Хоть я и родилась здесь, но детские воспоминания почти стерлись из памяти, понимаешь?

Расплатившись, мы снова развернулись, устремляясь к сцене. Там уже кипела работа: словно муравьи, сновали рабочие, вынося массивные музыкальные инструменты, а в притихшем углу один из музыкантов колдовал над гитарами, настраивая их для товарищей. Но Антона Сергеевича по-прежнему нигде не было видно.

– Может быть это не так, и он действительно увезет тебя обратно, после нескольких концертов?

Блондинка в задумчивости повела плечом, словно приветствуя неведомых духов дороги.

– Эй, смотри, сейчас и вправду начнется настоящая жара! Может, уговорим кого-нибудь прокатить нас с ветерком? Ну, хоть кружочек?

В серых глазах Полины вспыхнули огоньки, будто маленькие диско-шары, отражающие в себе ночное звездное небо.

– Твой папа не устроит нам потом разнос?

– Да ладно тебе, это же байк-фест! Чем еще тут заниматься, кроме как жечь резину и ловить адреналин? Ты вообще когда-нибудь сидела на таком железном звере?

Я лишь беспомощно покачала головой, представляя, как мои волосы превращаются в один сплошной колтун после того, как я сниму с них тяжелейший шлем.

– Салют, красотки! – прогрохотал жизнерадостный глас Антона Сергеевича, словно фейерверк, разорвавшийся прямо над моим ухом. Его рука, весом с небольшую гирю, приземлилась мне на плечо, и потянула нас с Полиной в свои объятия. От мужчины веяло свежестью бриза, будто он только что вынырнул из океана, и дерзким коктейлем из мятной жвачки и кажется, виски. Мои брови буквально поползли вверх от такого забористого микса. Его взгляд, как луч прожектора, пронзил толпу и устремился туда же, куда и наши – к стае блистающих хромом и кожей байкеров. – Ну что, девчонки, захотели прокатиться?

– А можно? – Полина приподняла бровь с таким подозрением, словно отец предложил ей прыгнуть с парашютом без самого парашюта. Её взгляд скользнул к мотоциклистам, словно оценивая степень риска. Антон Сергеевич расплылся в улыбке, заразительной, как вирус хорошего настроения, и кивнул в сторону байкеров.

– А почему бы и нет? Тем более, вам, девчонки, повезло, я этих ребят знаю, – провозгласил он, отстраняясь от нас и лихо махнув рукой в сторону мотоциклистов. Те, словно ждали этого сигнала, рванули к нам, сбрасывая шлемы. И вот тут-то я и поспешила с выводами. "Ребята" оказались… э-э… ну, скажем так, ветеранами дорог с богатым опытом. Им явно перевалило за полтинник, а может, и больше. Двое высоких, черноволосых мужчин с таким энтузиазмом набросились на Антона Сергеевича, что я всерьёз испугалась, как бы они его не задушили в дружеских объятиях.

– Тони, вот это да! – прогремел бас самого здоровенного из них. – Слыхали, сегодня зажигаешь тут, ну ты крут!

– Да как тут не спеть, когда такие люди собрались, – брюнет ослепил их голливудской улыбкой, сверкнув зубами в полумраке. – Знакомьтесь, моя кровиночка, Полина! – он галантно указал на мою подругу, а затем лукаво подмигнул в мою сторону. – А это… моя тайная страсть, муза… да, что греха таить, любовница короче! – спустя несколько секунд, он залился громогласным хохотом, наблюдая, как у байкеров отвисают челюсти. – Да шучу я, ребята, шучу! Просто подруга Полины, Ксюша.

Один из байкеров легонько хлопнул по плечу Антона Сергеевича, подмигивая.

– Ты приглядись-ка к этой звездочке, может, и правда, в амуры сгодится? Эх, молодость, молодость!

И тут их словно прорвало: они заржали, как стадо жеребцов, объевшихся веселящего газа. Я же, зардевшись как маков цвет, уставилась на свои блестящие ботинки. Ну вот, опять! Вечно эти "комплименты" заставляют меня чувствовать себя неловко, словно я нарядилась в костюм гигантского помидора на бал-маскарад. Полина, закатив глаза с выражением вселенской усталости, обняла меня за плечи.

– Да не обращай внимания, это же байкеры! У них в голове вместо мозгов выхлопные газы, вот и несут всякую чушь.

– Так вот, – донёсся до меня голос Тони, пробиваясь сквозь гул моторов, и я, сдавшись, подняла глаза. – Девчонок прокатите с ветерком? Пару кругов вокруг базы – и обратно?

– А ты что, Антоха? – второй байкер протянул ему шлем, подмигивая. – Старческие кости ломит? Иль порох вымок? В молодости, помнится, ты сам чертей катал! Или склероз подкрался незаметно? – он задорно вздернул бровь, дразня Тони.