Buch lesen: "Смерть под обложкой"

Schriftart:

* * *

Эта осень выдалась очень дождливой. Буквально сразу, как только листочек, обозначающий последний день августа, был перевернут на календаре, погода стала неумолимо портиться. Задул холодный ветер. Над городом сплошным потоком двигались тяжелые свинцовые тучи, сквозь которые едва могли пробиться редкие лучики солнца. Заморосил долгий, очень мелкий и холодный дождик. Если он и прерывался, то совсем ненадолго, кажется, лишь для того, чтобы немного перевести дух, а потом опять, с новыми силами начинал поливать улицы, дома и прохожих.

Москвичи сразу заметили, что день значительно сократился. Теперь стало раньше темнеть по вечерам. Настроение у всех портилось от серого неба, вечной сырости и ног, промокающих утром и вечером.

Сыщик Лев Гуров спокойно относился к переменам погоды, философски воспринимал мокрый асфальт и мрачное небо над головой. Он полагал, что у каждого сезона есть свои прелести и недостатки, считал бессмысленным выказывать недовольство дождем, ветром, жарким солнцем и любыми другими природными явлениями.

– Нет, ну ты скажи, Лева! – проговорил его приятель Стас Крячко. – Эта осень словно стояла и сторожила за углом. Как только лето закончилось, она мгновенно включила дождь и серое небо.

Приятели недавно явились на службу.

Полковник Крячко основательно промок, пока добирался от станции метро к зданию управления. Он пытался пристроить ветровку на спинке стула так, чтобы к вечеру она гарантированно просохла, был не в настроении и непрерывно бурчал.

Полковник Гуров устроился неподалеку от него, за своим рабочим столом. Он прибыл на несколько минут раньше, успел переодеться, поставить чайник и просматривал сводки перед обычной оперативкой у генерала Орлова.

– На то она и осень, чтобы сейчас было сыро и пасмурно, – меланхолично, не отрываясь от своего занятия, пробормотал Лев Иванович и пожал плечами. – Вполне нормальная погода для этого сезона. В нашем климате и лето частенько бывает дождливое и прохладное, а в этом году просто грех жаловаться было. Так что сырая осень – это своего рода компенсация за жаркое лето.

Вместо ответа Стас скроил кислую гримасу и пошевелил ногами, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Если ты ноги промочил, то лучше переобуться, сменить носки и выпить горячего чаю, – заботливо посоветовал старинному другу Лев Иванович. – Как только на улице холодает, обычно сразу начинаются первые простуды.

– Да знаешь, Лева, я толком не разберу, – сказал Крячко и пожал плечами. – Ноги не то чтобы намокли, а скорее как-то отсырели, что ли. Да и куртка тоже. Сверху на нее капли дождя попадали, их ветром сдувало с зонта. Внутри она вроде бы осталась сухой, но я все равно продрогнуть до самых костей умудрился.

– Тогда тебе нужен горячий чай с лимоном. Это лучший выход.

– Не успеем попить, – протянул Стас. – Скоро оперативка начинается.

– Успеем, чайник горячий, только что закипел. Так что переодевайся, а я заварю.

– Ладно. – Крячко согласно кивнул и полюбопытствовал: – А что ты там с таким увлечением читал?

– Сводки просматривал.

– По городу или по стране?

– Запросил выборку особо тяжких по стране. Вот она, сегодня утром пришла. Плюс по городу за прошедшие сутки.

– Понятно. Ну и что нового на фронтах перманентной войны с преступностью?

– Да в общем-то, все точно так же, как и обычно. Кражи, мелкий разбой, драки, бытовуха с поножовщиной, пара изнасилований, огнестрел и прочее в том же духе.

– Ага. – Стас обхватил продрогшими руками кружку с чаем и на несколько мгновений блаженно прикрыл глаза.

Он понимал, что товарищ чего-то недоговаривает, но не стал его расспрашивать, а предпочел подождать, когда Лев Иванович сам пожелает продолжить свою мысль. Но Гуров молчал, задумался. Пауза затягивалась.

– И что? Неужто совсем нет ничего любопытного? – наконец-то не выдержал полковник Крячко.

– Да знаешь ли, кое-что есть. Я тут обратил внимание на весьма необычное убийство. Хочу попросить генерала Орлова, чтобы дал нам его для расследования.

– И что же в этом преступлении такого необычного? – лениво протянул Стас.

Он искренне считал, что сами себе работу ищут лишь ненормальные люди. Начальство на то человеку и дано, чтобы разными заданиями его нагружать да жизнь ему иногда портить. Когда оно что-то поручит, тогда и стоит проявлять интерес, начинать вникать в суть дела.

Гуров знал позицию приятеля по этому вопросу. Он был человеком дипломатичным, никогда не пытался навязать кому-либо свое мнение.

Поэтому Лев Иванович пожал плечами и сказал:

– Да так, ничего особенного. Потом расскажу. Сейчас уже не успеем обсудить, нужно на оперативку собираться.

На совещании у Орлова не приключилось ничего неожиданного. Все шло по обычному сценарию. Подчиненные отчитались, дежурный огласил сводку за прошедшие сутки. Орлов задал несколько вопросов по еще не раскрытым делам и собрался начать раздавать задания.

В этот момент Гуров поднял руку, привлекая к себе внимание.

– Да, Лев Иванович, чего тебе?

– Можно нам со Стасом убийство на Инженерной улице?

– Молодая девушка убита в собственной квартире, множественные ножевые? – уточнил генерал. – Там группа с Петровым вчера отработала.

– Лейтенант – парень ответственный. Да и в группе сотрудники все опытные. Думаю, они осмотр как положено провели. Если что, мы со Стасом подскажем и проконтролируем.

– Да там, скорее всего, обычная бытовуха, – сказал генерал. – Ничего особенного. Надо парня ее найти и допросить.

– Я не уверен, – упорствовал Гуров.

– Ладно, если ты настаиваешь. А чем вы сейчас занимаетесь? Грабежами?

– В производстве два дела, – ответил Лев Иванович. – Оба по грабежам и уже раскрыты. Одно готовим в суд, по второму осталось доработать сущие мелочи.

– Ладно, тогда расследуйте это убийство. Петров, если понадобится, будет у вас на подхвате. Задержись, будь добр, после окончания оперативки, обсудим детали.

– Есть! – ответил Гуров.

Далее совещание шло своим чередом до самого конца.

Когда оперативка завершилась, Орлов поблагодарил сотрудников и велел расходиться.

В его кабинете остались Гуров и Крячко. Стас вполне резонно решил, что ему не помешает послушать, что такого интересного заметил его приятель в сводках за прошедшие сутки, какие выводы успел сделать, почему поднял выборку за последние несколько месяцев не только по области, но и по всей стране. Да и в детали дела пора было вникать, раз генерал-лейтенант только что поручил им расследовать его.

Гуров открыл папку, неторопливо достал из нее несколько листков и положил перед собой.

– Так что там, Лева? – осведомился Орлов. – Думаешь, будет громкое, резонансное дело? Жестокое, кровавое убийство? Журналисты уже разнюхали подробности и собираются устроить шумиху в прессе?

– Полагаю, у нас серия, товарищ генерал, – спокойно, но как-то очень уж веско сказал Гуров.

– Что ты говоришь? Серия? Неужели никто не заметил? Как это возможно?

– Петр, ты и сам знаешь, что так иногда бывает. Мы не сразу замечаем, что действует серийный убийца. Сначала должны появиться несколько трупов. Особенно если обстоятельства убийств на первый взгляд являются обычными, эти преступления обставлены без вычурности и нарочитости, которую так любят маньяки, не обладают ярко выраженными общими признаками. Или же таковые не сразу бросаются в глаза. Особенно часто так бывает, если преступник убивает не в рамках одного населенного пункта, а распространяет свою деятельность на несколько городов.

– Так, – протянул генерал.

Он безоговорочно доверял сыщицкому чутью полковника Гурова, но не понимал, как могло случиться, что серию из нескольких трупов проглядело столько народу. Это сейчас, когда специально обученные аналитики составляют сводки, суммируют, редактируют, обрабатывают огромное количество данных, выявляют системы и совпадения. Данный случай можно было считать крайне редким. Или же, вопреки своему обыкновению, Гуров ошибся.

– Ладно, Лева, излагай детали и собственные доводы. Сам-то давно заметил?

– Нет, не очень. Преступления начались не у нас. Но я абсолютно уверен в том, что это серия.

– Того не легче! Значит, у коллег дела придется запрашивать. Ладно, мы со Стасом внимательно тебя слушаем.

– Начну с московского происшествия. Убита Марина Витальевна Потапова, двадцати девяти лет, не замужем, детей нет, проживавшая в собственной квартире на улице Инженерной. Время смерти пока приблизительное, где-то за полночь. Тело утром обнаружили соседи, заметили, что дверь не заперта, и заглянули в квартиру. Замки не вскрыты, в квартире видимых следов борьбы нет. Женщина лежала на собственной кровати, в элегантном спальном белье, была связана бельевой веревкой, во рту кляп. Убита обычным кухонным ножом, судя по всему, ее собственным. Ей было нанесено пятнадцать ножевых ранений. На виске небольшая прижизненная ссадина. Возможно, сначала преступник оглушил свою жертву, так, слегка, чтобы сразу ее не убить, но гарантированно обездвижить, дезориентировать, лишить возможности активно сопротивляться. Уже потом он спокойно, без спешки связал ее и довершил начатое. Судя по предварительному отчету криминалистов, в квартире было чисто. То есть, несмотря на сырую погоду и дождь, который с различной силой льет всю неделю, убийца не наследил совсем. Или, как вариант, он тщательно все за собой убрал. Впрочем, последнее маловероятно. В квартире полно отпечатков. Во время тщательной уборки почти все они, скорее всего, были бы стерты. Большая часть их принадлежит самой хозяйке, но есть и пальчики постороннего человека. Судя по размеру, принадлежат они мужчине. Судмедэксперт уверен в том, что незадолго до смерти у женщины был секс, но, судя по всему, по согласию. Вероятно, это было не изнасилование.

– То есть как это? Почему лишь вероятно? – осведомился генерал.

– Свидетельства неоднозначные, а выводы экспертов пока лишь предварительные. Если преступник воплощал какую-то свою фантазию, то мог действовать не при помощи силы, скорее использовал принуждение. Тогда видимых и явных следов, какие обычно бывают при изнасиловании, не окажется. Впрочем, повторюсь, это лишь предварительные выводы. Последнее слово за экспертами.

– Понятно. Это все?

– Почти. Действовал преступник в перчатках, улик не оставил. На трупе найдены частички эпидермиса, которого хватит для теста на ДНК, но этот анализ стоит делать, когда будет с чем сравнивать. Оперативники опросили соседей, те ничего не видели и не слышали. Камеры видеонаблюдения в подъезде кто-то вывел из строя поздним вечером того же дня.

– Стало быть, по большому счету улик нет? Посторонних никто не видел? Криков не слышал? Жертва, скорее всего, впустила преступника внутрь квартиры сама? Так получается?

– Похоже на то, – сказал Гуров.

– Тогда это простая бытовуха. Искать нужно приятеля этой девушки, – немедленно проговорил Орлов.

– В квартире приличная обстановка, все чисто убрано. Алкоголем хозяйка не злоупотребляла, регулярных попоек и гулянок, видимо, не устраивала.

– Значит, там произошла ссора, которая вышла из-под контроля. Мужчина, что называется, слетел с катушек.

– Прежде чем приступить к каким-либо физическим действиям, люди обычно долго и громко ругаются. Чтобы страсти так накалились, они полдня скандалить должны были. Но никто ничего не слышал, – возразил на это Гуров. – Нет, девушка была убита целенаправленно и совершенно неожиданно для нее. Она не кричала и не сопротивлялась просто потому, что не успела. Потом, когда преступник ее оглушил и связал, уже не могла.

– Не исключено, что все было немного не так, – сказал Стас, который все это время внимательно слушал товарища. – Допустим, затеяла девушка эротические ролевые игры с приятелем. Дала себя связать и все такое прочее. Поэтому следов погрома и сопротивления нет. Потом что-то пошло не так. Или же приятель был новый, не слишком хорошо ей знакомый, со своими, так сказать, отклонениями. Девушка об этом не знала, а когда поняла, было уже поздно. Вместо удовольствия она получила несколько ударов ножом.

– Ты хочешь сказать, что молодая женщина пригласила к себе домой незнакомого мужчину и добровольно позволила себя связать? – спросил Лев Иванович.

– А что? В наше время частенько встречаются такие особы, совершенно лишенные здравого смысла.

– Ладно, данную версию можно оставить пока как одну из рабочих. Во время следствия этот момент обязательно прояснится. Но ты можешь оказаться прав лишь тогда, если это был случайный знакомый. Версия с хорошим приятелем отпадает автоматически.

– Это почему же? – осведомился полковник Крячко.

– Да потому, что приятель Марины должен был уделять ей время. Он физически не успел бы ухаживать за двумя другими женщинами, проживающими в разных городах. Ведь подобные убийства совершены в Нижнем Новгороде и Санкт-Петербурге.

– Давай, излагай дальше, Лева, – мрачно проговорил Орлов.

– Месяц назад, десятого августа, в Питере совершено похожее нападение на молодую женщину, Прохорову Галину Петровну, двадцати пяти лет. Так же, как и наша жертва, она найдена связанной в кровати, замки не взломаны, дверь оставлена открытой. Женщина получила пять ножевых ранений, скончалась через несколько часов от потери крови. Эта бедняжка проживала одна, а позвать на помощь не могла из-за кляпа во рту. Позже, двадцать восьмого августа, в Нижнем Новгороде была убита Костенко Ирина Васильевна, двадцати семи лет. Картина преступления очень похожа. Нашли ее связанной в своей постели. Восемь ножевых ранений. Двери брошены открытыми. Утром тело обнаружил курьер. Подозреваю, что наши коллеги его задержали и сейчас активно допрашивают.

На несколько мгновений в кабинете повисла пауза.

– Знаешь, Лев Иванович, боюсь, ты меня не убедил насчет серии, – произнес потом генерал.

– А ты заметил, что когда собираешься мне отказать или сообщить что-то весьма неприятное, всегда называешь меня по имени-отчеству, официально, так сказать?

– Ты давай, Лева, основы психоанализа мне тут не разводи. Не изображай подчиненного, обиженного несправедливым начальником. Не убедил ты меня, да и точка! Мало ли в жизни совпадений бывает. Связали и зарезали, это, друг мой ситный, не такой уж и редкий общий признак, чтобы дела объединять в одно производство, более того, у коллег их требовать.

– Совпадает не только это! – азартно возразил Гуров. – Во всех случаях способы проникновения в квартиру, обездвижения жертвы и ее убийства одинаковы. Как и общее планирование нападения. То есть все это делает один и тот же человек.

– Еще совпадает то, что он двери за собой открытыми оставляет, да? Да просто в тех квартирах замки сами собой не запираются. Вот преступник и выбрал самое простое, прикрыл двери и пошел себе.

– Или хотел, чтобы тела были обнаружены, когда они еще находятся, так сказать, в нормальном состоянии, без следов разложения. Как вам такой вариант? Ведь все эти женщины были одинокими. Закрой он двери, и еще вопрос, когда их кто-то хватится да сумеет внутрь попасть? А на дворе жаркое лето было.

– То есть ты хочешь сказать, что это своего рода почтение к жертве? – ввернул полковник Крячко.

– Почтение, жалость, брезгливость. Вариантов может быть слишком много. Мы об этом убийце пока еще ничего не знаем, не можем делать подобные выводы. Так что я пока затрудняюсь сказать, но в том, что действует один и тот же человек, уверен и берусь это доказать. Только тут потребуются материалы по всем делам. Для работы мне нужны будут подробности и детали происшествий.

– А мне уже сейчас нужны веские основания, Лева! Не могу я затребовать дела у коллег просто так, без внятных аргументов. Так что поступим вот каким образом. Материалы по делам запроси и тщательно с ними поработай, проведи анализ. Параллельно приступайте к расследованию убийства на Инженерной. Лишь в том случае, если отыщутся совпадения, основательные доказательства, не домыслы, Лева, мы объединим дела в серию и запросим их все в свое производство.

– Хорошо, – буркнул Гуров, с каменным лицом собрал бумаги в папку и встал со своего места. – В следующий раз я найду по-настоящему убедительные доводы. Разрешите идти?

– Да, идите и работайте, господа офицеры. Спокойно, не кипятись, Лева! Я верю твоей интуиции, но в данном случае ее недостаточно.

– Конечно, я все понимаю, – спокойно проговорил Гуров.

Как только сыщики вернулись в свой кабинет, Стас первым делом включил чайник.

– Сначала я вроде бы согрелся, а теперь снова продрог, – пожаловался он приятелю.

– Это немудрено. В коридорах вечные сквозняки, да и у генерала Орлова окно частенько бывает нараспашку.

– Лев, ты ведь не обижаешься, что я тебя совсем не поддержал? Просто я ведь был не в теме.

– Нет, разумеется. Это моя теория. Ты не должен ее разделять только потому, что мы друзья. Скорее, наоборот. Деловой спор, обмен аргументами зачастую помогают выяснить истину. Это и есть наша конечная цель.

– На Орлова ты тоже не сердишься? Он ведь и в самом деле не может затребовать дела у коллег без веских аргументов.

– Я очень хорошо понимаю это. Поэтому и запросил дела заранее. Они уже пришли. Сейчас мы с тобой станем неторопливо и вдумчиво изучать документы, а после обеда отправимся на Инженерную улицу, чтобы лично осмотреть то единственное место преступления, которое нынче нам доступно.

– То есть как запросил? А когда успел? Ты же сказал генералу, что совсем недавно заметил серию.

– Сегодня я обрел убежденность, когда пришла утренняя сводка по происшествиям, а заметил уже некоторое время назад, думаю, дней десять. Только говорить не хотел, пока не был полностью уверен в этом.

– Ладно. Сейчас я быстренько сделаю чай, и приступим к изучению бумаг.

– Итак, Прохорова Галина Петровна, жительница Питера, продавщица в магазине модной одежды, – проговорил Гуров, как только старинные друзья уселись за стол, разложили на нем бумаги и фотографии с мест преступления.

На снимке была изображена стройная молодая женщина, блондинка с короткой стрижкой, одетая в пижаму, залитую кровью и перемотанную шпагатом ярко-оранжевого цвета. Ее рот был плотно завязан каким-то платком.

– Смотри, Лева, она, кажется, пыталась высвободить руку или даже сползти с кровати, – заметил Стас.

– Да, похоже на то. Странно, что ее единственную преступник оставил живой. Интересно, что это было? Он проявил небрежность по неопытности или полагал, что шансов у девушки все равно нет?

– Даже не знаю. Что говорят эксперты?

– Медики уверяют, что женщине были нанесены по крайней мере три смертельных ранения. Одно из них в сердце. Она просто продолжала цепляться за жизнь, потому что организм сильный. Поэтому, возможно, какое-то время была в сознании.

– Значит, он был уверен, что она умрет. Чуть раньше или позже, не имело никакого значения.

– Да, наверное, так оно и было.

– Изнасилование или половой контакт имели место?

Гуров заглянул в отчет, немного полистал бумаги и ответил:

– Нет, ничего такого не было.

– Так, ладно, – сказал Стас, выгнул бровь, вопросительно поглядел на товарища, не дождался никаких комментариев и через пару мгновений продолжил: – Что там по другой девушке?

– Нижний Новгород, Ирина Васильевна Костенко, двадцать семь лет, проживала одна, работала бухгалтером. Найдена мертвой в своей квартире, прямо на кровати. Женщину обнаружил курьер. Он привез для нее косметику, заказанную накануне, звонил в дверь, стучал, потом толкнул, понял, что не заперто, и вошел. Этот человек задержан, его подозревают в убийстве и активно допрашивают.

– А основания?

– Парень говорит, что Ирина часто оставляла дверь незапертой, когда ждала заказ. В другие дни они всегда предварительно созванивались. В то утро он тоже набирал ее номер, хотел сказать, что подъезжает. Она, разумеется, на вызов не ответила, потому как уже была мертва. Курьер решил, что девушка в душе, вот и прошел в комнату, чтобы позвать ее. Для отчета подпись требовалась в бланке доставки. Парень в квартире наследил, тела опять же касался, пальчики где-то там успел оставить, потом сам же вызвал «Скорую» и полицию.

– А потом наши коллеги его и прихватили, что называется, тепленького, – съязвил Стас.

– Между прочим, это не смешно. Молодому человеку срок грозит. Коллеги действительно попытаются его посадить, если мы с тобой не вмешаемся. – Гуров замолчал, ненадолго задумался, потом махнул рукой. – Ладно, это потом.

– Чего?

– Да так, одна мысль пришла. Говорю же, потом.

– Ладно, давай посмотрим фотографии с места преступления.

Жительница Нижнего Новгорода была брюнеткой достаточно высокого роста с пышными формами.

– Не пойму, чем связана девушка. Это какие-то цветные тряпки, – проговорил Станислав.

– Похоже на шарф или шаль. Преступник разорвал эту вещь и скрутил как веревку. Кляп он тоже соорудил из этой ткани.

– Что говорят медики?

– Множественные ножевые, почти все в области груди и подреберья. Несколько ударов попали в легкие и сердце. Жертва умерла практически мгновенно.

– Преступник продолжал бить уже мертвое тело? Что это, ярость?

Гуров пожал плечами и ответил:

– Ярость, злость, сексуальная неудовлетворенность. Мы будем это знать лишь тогда, когда научимся лучше понимать порывы и стремления нашего субъекта. Для этого нужно досконально изучить его жертв и места преступлений.

– А что с половым контактом?

– Нет, в тот вечер у девушки секса не было, – ответил Лев Иванович, поискав эту информацию в отчете.

Стас выдохнул, словно перед прыжком в прорубь, и заявил:

– Лева, это не серия. Не похоже на нее.

– Почему ты так думаешь?

– Да, налицо явные совпадения деталей, но это, скорее всего, только лишь случайности, никак не более того.

– Давай так. Ты выдвигаешь аргументы «против». Я по возможности парирую их и привожу доводы «за».

– Ладно, давай. Начну с самого очевидного. Погибшие девушки не похожи друг на друга и одеты совсем по-разному.

– Отвечаю на это. Да, девушки разные. Две стройные блондинки, у одной волосы длинные, у другой очень короткие. Третья имеет пышные формы, она брюнетка с волосами средней длинны. Это говорит лишь о том, что убийца выбирает себе жертвы не по внешним признакам или не имеет ярко выраженных предпочтений. На самом деле так бывает гораздо чаще, чем принято считать. Ты, Стас, намекаешь на клинический, рафинированный случай из учебника судебной психологии. Субъект долго созревает, готовится к первому убийству. Он подвержен сублимации, то есть зациклен на одном объекте, недосягаемом для совершения желаемых действий, и заменяет его другими, похожими по типажу. В этом случае внешнее сходство жертв является обязательным условием и, как следствие, – главным общим признаком. Но этот пример скорее хрестоматийный, понимаешь? В реальной жизни такие расстройства случаются очень редко.

– В нашем случае преступника вполне утраивают разные женщины, да?

– Похоже на то. Сейчас я, разумеется, не могу сказать больше. Да и вообще, если мы сумеем понять, как и почему субъект выбирает девушек, то приблизимся на несколько шагов к его поимке. Но для этого надо еще работать и работать. Сейчас мы видим, что внешность для него не главное. Она, конечно же, играет определенную роль, но лишь второстепенную. Конечно же, стоит отметить, что все жертвы преступника молодые, примерно одинакового возраста, выглядят сверстницами. Еще они ухоженные, визуально привлекательные и одинокие. Это тоже наверняка имеет значение. Убийца нападает на жертву прямо в ее квартире. Он уверен в том, что никто ему не помешает. Близких рядом нет, а соседи не станут вмешиваться, даже если какой-то шум услышат. Что до разной одежды девушек, то сей факт вполне вписывается в мою теорию. У субъекта нет каких-либо фантазий, связанных с внешним образом. Если он не реагирует на определенный типаж, то и не стремится подогнать внешность девушек под единую модель, значит, не станет их переодевать или еще как-либо менять. Преступник полностью удовлетворен тем видом, который есть.

– Но почему они одеты так по-разному?

– Я уверен, что когда мы допросим, к примеру, близких подруг, то выяснится, что девушки именно так вот и ложились спать. Одна предпочитала удобную пижаму, другая – кокетливый дорогой комплект, третья спала прямо в нижнем белье или просто еще не успела переодеться на ночь, когда к ней явился неожиданный визитер.

– Как он, кстати, проникал в квартиру? Ключей у убийцы быть не могло, значит, они его сами впускали? Но это странно. Зачем? Почему?

– Пока не знаю. Не исключено, что он знакомился с ними накануне или проявлял изобретательность, пускал в ход какую-то хитрость. Но ты ведь помнишь, друг любезный, что должен выдвигать контраргументы, не так ли? – с легкой улыбкой поддел Лев Иванович приятеля.

– Я как раз и готовил возражение, или, если хочешь, аргумент в пользу стандартной версии. Ведь если на этих женщин нападали разные мужчины, то это могли быть их приятели, не знаю, давние или не особо, но уже имеющие собственные ключи от квартир жертв.

– Стас, ты грешишь некоторым верхоглядством. Посмотри внимательно фотографии мест преступления и самих квартир. Вот, например, снимки шкафа и полок в ванной.

– А что с ними не так?

– Ни в одной из квартир нет ни единой мужской вещи или средства по уходу за телом. Если отношения, пусть и недавние, вышли на тот уровень, когда женщина дает мужчине ключи от своего жилья, то в нем должен оставаться какой-то его след. Я не знаю, запасная рубашка, домашняя майка, носки, тапочки, гель для душа, на худой конец, зубная щетка в ванной. Вот, смотри сюда. – Гуров ткнул пальцем в фотографию и спросил: – Видишь стаканчик?

– Там одна зубная щетка, бело-розовая, явно не мужская. Что ж, кажется, ты прав. Это не могут быть приятели. Но ведь проникнуть хитростью в квартиру тоже могли разные люди.

– Сейчас мы наверняка знаем только то, что каждая девушка сама открыла дверь и впустила преступника к себе, по-видимому, не испытывая никаких опасений.

– А почему, собственно? На дворе поздняя ночь! Люди так устроены, что проявляют настороженность в темное время суток, даже если днем они обычно склонны к ветрености и беспечности.

– Да, человек – существо дневное. Все инстинкты заставляют его быть настороже ночью. Но есть люди, которые просто не прислушиваются к ним. Или преступник виртуозно умеет втираться в доверие, внушать своим жертвам ложное чувство безопасности. Маньяки тоже зачастую бывают очень хорошими психологами, даже если специально этому нигде не обучались. Выбирая жертву, они способны на самой ранней стадии предсказать, как именно она себя поведет. А наш субъект умен и хорошо умеет этим пользоваться.

– Если он так умен, то почему не планирует убийства, не готовится к ним заранее? Разве спонтанное нападение это не признак некоей неорганизованности?

– Наоборот, в его действиях нет ничего спонтанного. Он тщательно все продумывает, выбирает жертву, какое-то время обязательно следит за ней, чтобы понять ее привычки, уяснить распорядок, в конце концов, выяснить, одна ли она проживает или же его замыслу кто-то может помешать? Но при этом субъект оставляет место для импровизации, вносит долю экспромта в свои поступки. Это, кстати, говорит о высоком уровне интеллекта данного индивидуума. Его мозг подвижен и совершенно не закомплексован. Ему надо следить за жертвой, да так, чтобы она ничего не заметила и не насторожилась, попасть в подъезд, аккуратно, не привлекая внимания, вывести из строя камеры видеонаблюдения на входе. Ведь нынче в крупных городах они не редкость и есть практически на каждом подъезде. Этот тип обязан придумать внятную историю или веский повод, чтобы проникнуть внутрь квартиры. Причем говорить он должен уже у самой двери. Звонить по домофону опасно, соседи могут запомнить, что какой-то посторонний человек просил их открыть дверь. Потенциальная жертва может насторожиться, пока он поднимается к квартире, успеть обдумать ситуацию, прислушаться к инстинктам и здравому смыслу. Понимаешь? Здесь нужно действовать стремительно, чтобы не дать девушке опомниться или испугаться. Но добраться до двери и проникнуть внутрь квартиры – это всего лишь половина дела. Потом нужно быстро, не теряя времени, оглушить и связать свою будущую жертву, да так, чтобы не оставить следов борьбы и шума лишнего не устроить, не привлечь внимание соседей. Он ведь и проникал в квартиры осторожно, и уходил из них, совершенно никем не замеченный. Полагаю, плюс ко всему, наш субъект просто гений маскировки. Правда, пока я не очень хорошо понимаю, как он это делает.

– То есть именно из любви к импровизации он связывает девушек буквально чем попало и убивает ножами с их собственной кухни?

– Возможно, субъект видит в этом своеобразный элемент игры, момент риска, что добавляет остроты его ощущениям. Или же, как вариант, он просто проявляет осторожность хотя бы потому, что организован и умен.

– В чем же здесь осторожность, позволь спросить, Лева? Ведь пока он ищет веревку или еще что-то, подходящее для связывания, жертва может вырваться и убежать, начать кричать, привлекая внимание соседей. Значит, субъект не контролирует себя, действует совершенно без предварительного плана и относится к типу неорганизованных маньяков.

– Нет, поверь, это вовсе не так. Неорганизованный тип всегда оставляет после себя достаточно много следов. Он небрежен с уликами и зачастую привлекает к себе внимание случайных свидетелей. Если бы наш субъект относился к неорганизованному типу, то он уже был бы задержан или неминуемо попал бы в поле зрения правоохранительных органов.

– Помнится, в делах нет пометок о том, что кого-то задерживали, – проговорил Крячко. – Если, конечно, это не курьер из Нижнего Новгорода.

– Нет, тот парень совершенно ни при чем. Наш субъект не станет вызывать полицию и «Скорую», а потом спокойно ждать их прибытия. Он ни за что не будет так подставляться.

– А если ему захотелось немного подразнить полицию, поиграть с представителями закона?

– Не думаю. Сам акт убийства для него игра или потребность. Большего ему не нужно. Для него важно соблюдать осторожность.

– Или же он знает, как чаще всего действует полиция. Наши коллеги будут отрабатывать в первую очередь того человека, который поблизости мелькнул или имел неосторожность появиться на месте преступления, допустим, как тот самый курьер, – произнес полковник Крячко.

– Может, и знает. Это не секретная информация, особенно если ты читаешь детективы или смотришь сериалы про полицию. Кстати, не нужно винить коллег. В таких вот случаях, при расследовании похожих преступлений, они в первую очередь отрабатывают ближайший круг общения жертвы и того человека, который в момент ее гибели мог быть рядом с ней. Это делается не просто так, не из природной лени и не только ради экономии драгоценного времени. Просто статистика говорит нам о том, что в восьмидесяти процентах случаев в подобном убийстве виноват некто из ближайшего круга общения или тот персонаж, который вхож в дом. Но не сейчас. Наш случай – исключение. Здесь орудует серийный убийца определенного типа. Вполне возможно, что он заходил в квартиру каждой жертвы в первый и последний раз.