Князь

С одного бычка две шкуры не снимешь.

Рагух поглядел на друга… и внезапно ударил его по плечу.

— Хочешь от меня избавиться? — засмеялся он. — Не выйдет! Я остаюсь.

<...>

— Отлично! — Машег улыбнулся. — С тобой мы их точно побьем!

— Вы сошли с ума! – заявила Элда, с большим неодобрением слушавшая монолог Рагуха <...>. — Вдвоем — против трех сотен! Зачем тебе вообще драться? Забирай все, и уходим!

— Молчи, женщина! – произнес Машег. – Ты не понимаешь, что такое честь!

— Зато я понимаю, что такое жизнь! Можешь сжечь усадьбу и сады с виноградником, если не хочешь оставлять их врагу!

— Вот! — Машег повернулся к Рагуху. — Сколько лет живет со мной, а так и осталась нурманкой.

«Богом» был пузатый деревянный урод

– Возьми! – Машег взмахнул руками, и обе его сабли покинули ножны. Их острия глядели на магометан. Прикрытый облаченными в доспехи телами стражников Шлом сабель не видел. – Что он с ним болтает… – недовольно пробормотал «рука хакана». – Три сотни против одного… – Взять его! – закричал бар Йогаан. – Живо! – Что за суслик там пищит? – осведомился Машег. – Кого ты привез ко мне, магометанин? – Ну-ка пропустите! Шлом протиснулся между стражниками. Это

... аристократия византийская была весьма горазда помахать клинками. Тоже понятно: в стране, где редко какой владыка умирает своей смертью, знати всё время приходится собственноручно обороняться от подосланных убийц. Хочешь жить — умей вертеться. В данном случае — с боевым железом.

Есть у некоторых правителей такой обычай: сначала ободрать свой народ как липку, а потом взывать

княгиня. Духарев видел, как борются

какие-то… Кинжальчик на поясе – таким только колбасу и резать

Машег, которому Духарев поручил

лагерю, как по своему винограднику. Для наемников хакана хузары-смерды – все на одно лицо. Высокомерный араб, надменный туркмен, свирепый гуз, кровожадный торк – любой из купленных на хузарское