Он подал плед, чтоб скрыть в него проникший холод.
Готовы завтрак и плечо поддержки
И ждут сигнала от души замершей.
Богач и служащий стоят в одной строке,
Теперь нет власти, есть рука в руке.
Впервые дом наполнен добротой,
Ведь другом признан кто-то,не слугой.
Вокруг хозяина одно его смятение,
И лишь в глазах его виднеется движение.
Он понял, что и тот богач был глуп,
Что так и не заметил дружбы круг.
Ведь с самой преданной заботой тот
Служил ему, чей пролит на работу пот.
И тут в душе его родился смысл,
Закралась маленькая, но большая мысль.
Он понял всё, о чём ему толкует мир.
Он знал о том, что больше не увидит лир.
И в голове его крутилась речь,
Не скрыть от сердца, нет, не уберечь:
«Как люди слепнут в тишине покоя,
Как люди склонны верить похвале,
Которая идёт от самого героя,
Ластившегося в красочной молве.
Как людям места в доме не хватает,
Они бегут скорей куда-то прочь,
А рядом слёзы горько проливает
Тот, кто всегда готов ему помочь.
Не греет душу счастье наше,
Оно лежит на полочке, пылясь,
И радость незнакомого нам краше,
Что мы мечтаем о таком, молясь.
Не видим дружбы и любви не знаем,
Пока не сдвинут времена их прочь.
И только в поздний час мы понимаем,
Что жить без них тебе и мне невмочь.
Как сладок вкус невиданного чуда,
Которое блестит в глазах других.
Так страшно это – не понять друг друга,
Когда в руках журавль стих.
Ты назовёшь его синицей грубо,
Но это будет ложное, поверь.
И каждым днём тебе должно быть любо
Всё то, что открывает к нему дверь.
Ты можешь ошибиться ловко,
Но шанс тебе даётся вновь.
Ведь «всё, что открывает дверь»– шифровка,
А открывает всё любовь…»
И повалился вдруг богач без звука,