Тени Лордэна

– Хейнд, я тут чуть не забыл ещё об одном странном происшествии.

– Они у нас сейчас все странные, – съехидничал он, заглядывая одним глазом в горлышко бутылки.

– Это да, но тут всё ещё страннее. Работники гостиницы утверждают, что ночью они видели во дворе незнакомца.

– Они его поймали?

– Нет, он исчез.

– То есть сбежал?

– Нет, он именно что исчез или, если хочешь, то просто испарился.

– И ты в это веришь?

– В то, что он вот так вот исчез – нет, но в то, что там кто-то был – да. Следов я никаких не нашёл, но я видел перепуганных собак. Они точно боялись чего-то… необычного

– А как выглядел тот человек? – в голосе Хейндира слышался вполне понятный скептицизм.

– Псарь сказал, что это был высокий тип с длинными волосами в заношенной одежде.

– Очень точное описание. У нас в городе каждый десятый житель и каждый второй пьяница так выглядит. Ну а может этот псарь сам напился, и ему всё привиделось?

– Того чужака видел ещё охранник, но с ним поговорить мне не удалось.

– Всё равно слишком расплывчато всё, чтобы объявлять его в розыск. Было бы хоть имя.

– Это да…

Разговор зашёл в тупик, и комнате ненадолго повисла тишина, пока её не нарушил Уонлинг.

– Ты, кстати, ребятишкам очень понравился, они с восторгом отзывались о твоих заклинаниях. Один даже вспомнил, что уже видел твоё выступление на Арене.

– Правда? Меня так-то давно там не было – всё настроение не то.

– Они и про других капитанов спрашивали и про некоторых гвардейцев.

– А среди них у кого-нибудь есть магические задатки?

– Они все из простолюдинов, так что вряд ли кто-нибудь из них в будущем сможет хотя бы зажечь свечку как я. Ради интереса проверить стоит, но не хочется их зря обнадёживать.

– Тяжело жить с грузом пустых, несбыточных мечтаний.

– Это верно. Ты ведь весь день в доспехах? Должно быть, плечи уже отваливаются? Всё что надо мы уже обсудили, да и ужин уже скоро, так что иди сними доспехи, и встретимся за столом. Камни в тайник я отнесу сам.

– Слушаюсь, господин Командующий, – Хромос шутливо пристукнул кулаком по подлокотнику и поднялся со стула.

Хейндир взял в руки ларец и тоже собирался покинуть кабинет, как в коридоре послышался сбивчивый топот. Без стука дверь распахнулась, ударив ручкой о стену, и офицеры увидели тяжело пыхтевшего стража с раскрасневшимся лицом.

– Господин Уонлинг, у нас беда! – выпалил он, захлёбываясь воздухом.

– В чём дело?! Пожар?

– Никак нет. Доложили о найденном трупе, говорят, что он сильно изуродован.

Хромос и Хейндир переглянулись и, поняв друг друга без единого слова, схватили снятые с ремней мечи и сорвались с места в галоп.

– Где обнаружили тело?

– В театре «Янтарный Соловей», – пропыхтел стражник, едва поспевая за летевшим впереди командиром.

– Кто сообщил?

– Один из актёров. Он сейчас ждёт вас во дворе.

Промчавшись по коридорам, как стадо разъярённых быков, и спустившись с лестницы, как грохочущая снежная лавина, они выбежали в крепостной двор, в котором стремительно нарастала суматоха. Посреди толпы стражей разодетый в пестрый костюм для представлений стоял молодой парнишка с растрёпанными кудрями на взмокшей голове. Сипя и надрываясь на каждом слове, он взахлёб рассказывал что-то окружающим, то хватая себя за волосы, то рисуя пальцем длинные линии на трепещущей груди.

Грозно рявкнув на конюхов, чтобы те седлали лошадей, Хейндир приказал толпе расступиться. Но не успел он подойти ближе, как парень сам подбежал к нему и, рухнув к нему в ноги, начал сбивчиво тараторить.

– Господин, прошу вас, помогите, прошу, у нас беда!

– Что случилось?

– Её… её убили!

– Кого?

– Элатиэль, нашу певицу, – по раскрасневшемуся лицу парня текли слёзы, а глаза были полны боли и печали. – Прошу, помогите нам, молю вас…

– Успокойся и скажи, что с ней сделали? – Хейндир припал на колено, и его лицо оказалось на одном уровне с лицом мальчика.

– Её порезали… её голова… там… я не могу, не могу, – парень закрыл лицо руками и горько заплакал не в силах произнести больше ни слова.

– Тише, тише, – Хейндир кое-как попытался его успокоить, но ничего не помогало. – Где эти чёртовы кони?!

В ответ на негодование командира из конюшни вывели шесть лошадей. Пятеро из них имели различные оттенки каштановой масти, а впереди них под уздцы вели чистокровного жеребца с пышной черной гривой. Он был крупен и статен, шерсть на его ухоженных и крутых боках лоснилась и блестела в свете фонарей, а в больший глазах виднелись воля и ум сродни человеческому. Он был весь чёрен как вороньи крылья, кроме белоснежных носок, поднимавшихся от его копыт. Имя ему было – Фриген-Фотель, Морозная Поступь. Он был личным конём Хейндира, обладал крутым нравом и неминуемо сбрасывал со спины любого всадника, кроме любимого хозяина.

Командующий Уонлинг быстро составил отряд сопровождения из присутствовавших стражей. Подчиняясь приказу, они в считанные минуты нацепили на себя боевые доспехи и вслед за командиром оседлали жеребцов. Тем временем юный актёр перестал рыдать и лишь медленно раскачивался, сидя на голой земле и бормоча себе под нос что-то невнятное и невразумительное. Сидя верхом, Хромос подъехал к нему и протянул руку.

– Малец, сможешь удержаться в седле? – Хромос постарался изобразить самый добрый и мягкий голос, на который только был способен.

Парень поднял на него глаза и Хромос увидел в них грусть, боль потери и разраставшуюся пустоту. Казалось, что вместе с жизнью убитой, оборвалась и его жизнь.

– Да… – еле выдавил он из себя.

Дрожащей рукой он потянулся навстречу Хромосу, но у него не оказалась сил даже чтобы подняться с земли, не то чтобы залезть на лошадь. Тогда двое стражников подхватили его под руки и буквально закинули за спину капитану. Выстроившись в колонну, всадники пришпорили лошадей и галопом выехали из крепостных ворот.

В вечернее время городские улицы становились свободными от громоздких повозок, и их заполняли люди, кочевавшие от одного кабака к другому, или горожане, решившие прогуляться по улицам в тёплый летний вечер. Рабочая суматоха уходила вместе с дневным светом, и на её место приходили праздничная вакханалия и томное пение влюблённых душ в скрытых вечерними тенями уголках. Люди расслаблялись, самозабвенно следуя желаниям и мечтам, но бойкий стук копыт и громкое сопение лошадиных ноздрей заставляли их встрепенуться и боязливо осмотреться по сторонам в поисках приближающейся опасности. Грохочущая кавалькада неслась по улицам и переулкам, грозясь задавить насмерть каждого, кто не успевал вовремя убраться с её пути. Они мчались словно штормовой ветер между отвесных скал, и впереди всех летел Хейндир, ежеминутно подгоняя коня и гневно крича на забывшихся пьянчуг. Капитан Нейдуэн ехал за ним следом, беспокоясь, что сидевший за ним парень всё же не удержится, свалится с лошади от столь лихой езды и свернёт себе шею. Его трясло из стороны в сторону и подбрасывало при каждом шаге коня, но, он продолжал держаться за грудь Хромоса, бормоча себе что-то под нос и изредка всхлипывая.

Когда на лошадях не осталось ни единого сухого волоска, а из открытых ртов повалила пена, всадники выехали на длинную прямую улицу, в конце которой стояло большое прямоугольное здание театра с широким овальным куполом. Оно было построено в подражании стилю старых мастеров, отличавшимся большим количеством резных колонн в фасаде и с преобладанием правильных геометрических форм. Материалом для постройки здания послужили большие блоки известняка, успевшего заметно пожелтеть за долгие годы. Своё название «Янтарный Соловей» театр получил за живописную фреску певчих птиц над входными дверьми, среди которых самым красивым и ярким был соловей, выложенный из маленьких кусочков разноцветного янтаря.

Как только конный отряд подъехал к парадной лестнице, двери распахнулись, и из здания выбежал высокий худощавый мужчина, одетый в тёмно-малиновый камзол с пышными жабо на кистях и воротнике. Широкими шагами, походившими на прыжки танцора балета, он подбежал к спешивавшимся всадникам и громко возвестил на всю улицу.

– Хвала богам, вы здесь! Господин Уонлинг, благодарю вас, что лично приехали, – мужчина мягко, но судорожно обеими руками пожал протянутую кисть Хейндира, успевшего соскочить с коня, а затем увидел капитана с мальчиком за спиной. – Ах! Юли, ты вернулся.

Хромос слез с лошади, и вдвоём с артистом они спустили всё пребывавшего в апатии мальчика. В тот момент как его ноги коснулись земли, он внезапно очнулся и, поняв, где же он очутился, вырвался из поддерживавших его рук и побежал в сторону театра. Тяжело дыша, Ю́лиус взбежал по лестнице и, столкнувшись в дверях с выходившими людьми, скрылся с глаз.

– Прошу простите его, он не со зла. Смерть Элатиэль ударила по нему сильнее остальных, – вытянутое и острое лицо мужчины было полно беспокойства, горя и была среди них толика страха. – Не будем стоять здесь. Прошу, пройдёмте поскорее внутрь.

Хромос, Хейндир и ещё трое стражников отправились вслед за актёром, а четвёртый остался привязывать лошадей к коновязи и следить за ними. Поднимаясь по лестнице, капитан заметил, что мужчина был на голову выше всех присутствующих и двигался чрезвычайно плавно и грациозно, что было довольно необычно для человека. За парадными дверьми театра начиналась просторная зала с высокими потолками, с подвешенными к ним витиеватыми люстрами. В воздухе стоял густой запах свечного нагара и множества сладких духов, оставшихся после ухода благородных зрителей. В одном из углов зала стояла компания актёров, тихо шушукавшихся между собой, но они тут же умолкли, как только увидели стражей.

– Нам вон туда, там проход в закулисье, – высокий мужчина указал на скромную дверь, стоящую в отдалении и обычно скрытую занавесями от посторонних глаз.

– Как вас звать? – спросил на ходу Хромос.

– Ой, простите, моя вина, – мужчина остановился и слегка поклонился перед гостями. – Моё имя Га́лоэн, я руководитель этого прекрасного театра. Я уже был знаком с господином Уонлингом, поэтому и забыл вам представиться.

– Вы руководитель? – слегка удивлённо спросил Хромос, не думая, что такой молодой человек мог занять столь высокую и ответственную должность.

– Да, уже двадцать семь лет, а до этого ещё шестнадцать был актёром, – с этими словами Галоэн поправил длинные рыжевато-каштановые волосы, растрепавшиеся во время быстрой ходьбы, и Хромос увидел заострённые и вытянутые к верху уши. Теперь-то он понял – перед ним стоял лесной эльф.

Лесные эльфы были выше и гораздо стройнее всех прочих собратьев, не говоря уже о низких и коренастых гномах и предрасположенных к полноте людях. У всех лесовиков волосы были различных оттенков коричневого и тёмно-рыжего, а их глаза имели насыщенный зелёный цвет. Вот и у Галоэна глаза напоминали пару живых изумрудов, сверкавших полированными гранями в пламени свечей.

Представители этой младшей ветви великого народа в большинстве своём обладали весёлым и лёгким характером, предпочитая не беспокоиться по пустякам и находить в жизни то, что приносило бы им радость и душевное спокойствие. Они возводили свои поселения в старых, дремучих лесах, не используя ни камней, ни железа. Под воздействием магии друидов деревья сами принимали очертания причудливых жилищ, мостов и лестниц.

Всю свою многовековую, но, увы, отнюдь не бесконечную жизнь они проводили в гармонии с природой и в заботе о лесе, в котором они жили, получая от него всё необходимое. Они избавляли живые деревья от вредителей и убирали старые и мёртвые, чтобы дать место для роста молодым побегам. Они прочищали ручьи и озерца, чтобы вода в них не застаивалась и питала почву. Лесной народ ухаживал за дикими животными, леча больных и заботясь о брошенных детёнышах. Впрочем, они нередко и сами охотились на зверей, ели их мясо и стелили их шкуры на ложа, но они никогда не убивали животных ради кровавого веселья и жестокой забавы. По вечерам они все возвращались в деревню, принося с собой цветы и яства, и начинали праздновать, играя на инструментах и лихо танцуя вокруг ритуального костра.

У лесовиков не было традиции брака, они воспринимали любовь и чувства как нечто временное, непостоянное, что в любой момент могло исчезнуть или изменить своё течение. Но, тем не менее, они были готовы провести долгие десятилетия и даже века, если не всю жизнь вместе с возлюбленными, если так распоряжалась судьба и пламя любви в их сердцах не затухало прежде срока.

Что же до их взаимоотношений с людьми, то они им по большей части нравились, особенно актёры, музыканты и поэты. Не слишком уж часто, но и не то, чтобы очень уж редко, молодые эльфы покидали родные леса и уходили к людям, присоединяясь к бродячим музыкантам или театральным труппам, демонстрируя потрясающие способности к творчеству. Им нравились высокий темп и эмоциональная насыщенность людской жизни со всей её пестротой и задорной суетой, но они никогда не понимали людской вспыльчивости, особенно мстительности, не тяготились заботами о материальных ценностях, а гномья жадность и вовсе казалась им чем-то невообразимо нелепым и смехотворным.

– Если у вас пока больше нет вопросов, то давайте поторопимся к гримёркам.

За скрытой дверью начиналась довольно запутанная система узких коридоров и подсобных помещений, служивших нуждам театра. Здесь располагались хранилища декораций и бутафории, забитые костюмами гардеробы и различные мастерские по их изготовлению. В многочисленных гримёрках актёры перевоплощались в иных людей и созданий, меняя до неузнаваемости не только внешность, но и манеру речи, а заодно данный им отроду характер и выработавшиеся с годами привычки.

Двигаясь по коридорам, Хромос видел погружённых в печаль членов труппы и слышал горький плач молодых девушек, видимо потерявших очень дорогую их сердцам подругу. Но среди грусти он видел и нараставшую злобу. Пройдя мимо компании взведённых мужчин, капитан краем уха услышал то, о чём они говорили. Засучивая рукава и разминая кулаки, они строили планы по поискам и поимке убийцы и решали, какую же расправу им стоило учинить, когда мерзавец попадёт к ним в руки.

Галоэн провёл стражей по коридорам и поднялся вместе с ними на второй этаж, где находилась гримёрка убитой. В середине коридора, прислонившись спиной к двери стоял широкоплечий мужик с гладко выбритым черепом и молчаливо нёс дежурство.

– Ко́уэл, они, наконец, приехали. Никто ведь не пытался попасть внутрь?

Коуэл молча помотал головой.

– Хорошо, если наши гости не против, то ты можешь идти, да? – спросил эльф, обращаясь уже к Хейндиру.

– Пускай идёт.

Не проронив вновь ни слова, Коуэл коротко поклонился и пошёл в сторону лестницы.

– Она лежит там, – сказал Галоэн, указывая на дверь бледными и дрожащими пальцами. – Прошу осмотрите там всё сами и не заставляйте меня заходить. Я не могу на неё смотреть, на такую… это выше моих сил… Я буду вас ждать внизу, в моём кабинете, я расскажу вам всё, что захотите, только прошу, не заставляйте меня снова это видеть.

– Хорошо. Мы подойдём к вам, как со всем закончим, – сказал Хейндир и положил руку на плечо театрального управляющего. Эльф чувствовал себя дурно, его побледневшие губы были плотно сжаты, а глаза не могли задержаться на одном месте и бегали из стороны в сторону. Машинально и судорожно поправив вновь растрепавшиеся локоны, он поспешно сбежал, оставив стражей одних.

– Титас, ты остаёшься сторожить дверь и отгонять всех любопытных, но постарайся обойтись без насилия. В крайнем случае, крикни, я выйду и сам с ними разберусь. Ро́увел и Э́лек, вы обойдите помещения, поспрашивайте актёров, может кто-то из них что-то да видел. Будьте внимательны к мелочам, даже самым несуразным, ясно?

– Так точно, господин командующий, – хором ответили стражи.

– Капитан Нейдуэн, ты и я идём внутрь.

Раздав все необходимы приказы, Хейндир осторожно открыл дверь. Из образовавшейся щели пахнуло запахом свежей крови и смешавшимися с ним ароматами пудр и духов, от чего он становился стократ противнее. Небольшая комнатушка была окутана мраком, в котором можно было различить только грубые очертания предметов и неподвижного тела. Как и в номере постоялого двора убитая девушка лежала на полу, широко раскинув руки с обращённым к потолку лицом. Её легкое белое платье, в котором прежде она не раз выходила на сцену, пропитавшись кровью, почернело и облепило её стройное тело.

Хейндир вошёл в комнату первым, освещая её магическим пламенем. В небольшой и тесной комнате помещались шкаф, узкий диванчик и трюмо с мутным зеркалом, под которым ютились множество склянок, флаконов, баночек и кисточек для грима. Мёртвое тело лежало ровно посередине, повёрнутое головой ко входу. Хромос, чуть не вляпавшись в кровь, переступил через девушку, встал спиной к закрытому окну и посмотрел на её обезображенное тело. Те же длинные, неровные разрезы на груди вместе с разодранным платьем, те же оголённые ребра, те же выколотые глаза, это был всё тот же мерзкий, садистский почерк, что и прежде. Пока капитан осматривал тело, Хейндир зажёг одиноко стоявшую на столе свечу и, потушив огонь в руке, грузно сел на диванчик рядом с лежащим на нём чёрным платьем, сокрушённо склонив голову.

– Твою ж мать… – подытожил Хромос, но Хейндир ему ничем не ответил. – Стоило мне только сказать, что могут быть ещё смерти, и вот… перед нами лежит ещё теплое тело.

Хейндир всё продолжал молчать.

– Видимо он действовал по той же самоё схеме, что и в гостинице. Все раны такие же.

– Нет, не все.

– Разве?

– Посмотри на правый висок, – Хейндир указал на голову девушки.

Хромос присмотрелся к указанному месту и увидел, что в окровавленных волосах что-то запуталось. Подойдя ближе и припав на одно колено, он распутал слипшиеся волосы и увидел тёмно-серое оперение и чёрное древко торчащее, из черепа жертвы. Болт пробил височную кость, оставив после себя крупную дыру в черепной коробке, но не прошёл насквозь, а остановился внутри, так и не пробив вторую стенку. Рассматривая рану, капитан заметил, что уши Элатиэль были такими же заострёнными, как и у Галоэна, а при её вытянутой фигуре это могло означать, что она тоже была лесным эльфом. Впрочем, он и раньше догадывался об этом из-за её имени.

– На стрелу не похоже, коротковата будет. Видимо в неё стреляли из арбалета. Убийца вряд ли стал бы стрелять в неё с расстояния в пару шагов, а это значит, что он должен был находиться где-то снаружи. Хотя окно сейчас закрыто…

– Скорее всего, его закрыл кто-то из местных, – опередил его Хейндир. – Видишь следы на полу?

На сухих досках отпечатались очертания чьего-то каблука, попавшего в лужу крови. Следы тянулись от мёртвого тела в сторону окна, там разворачивались и возвращались к двери, становясь почти неразличимыми.

– Они зашли, увидели, что она мертва, закрыли окна, чтобы никто не залез внутрь и ушли. Открой ставни и осмотрись вокруг, надо найти, откуда этот мерзавец мог стрелять.

Пока Хейндир продолжал с тоской в глазах осматривать убитую эльфийку, Хромос пошёл к окну изучать окрестности. С задней стороны театр окружали невысокие дома с покатистыми крышами, из которых то тут, то там торчали покрытые нагаром печные трубы. Зарядив арбалет, можно было долго прятаться за гребнем крыши или за трубой, наблюдая за комнатой в ожидании цели. Заходящее солнце должно было светить стрелку в спину, и скрывать его силуэт в слепящих красных лучах, при этом позволяя убийце хорошенько прицелиться и решить всё одним верным выстрелом.

Выбрав пару наиболее удобных стрелковых позиций, капитан опустил взгляд и медленно обвёл взглядом замызганную, тёмную улочку, отделявшую театр от ближайших домов. Он сделал это чисто машинально, не надеясь найти какие-то следы или зацепки, как вдруг его глаза остановились на человеческом силуэте, стоявшем близ запертой двери. Склонившийся над землёй мужчина внимательно разглядывал что-то у самых ног. Одет он был в потрёпанную, сто раз заштопанную и, казалось бы, никогда не знавшую воды и мыла одежду. Хромос решил, что в переулок забрёл какой-то бедняк в поисках выброшенных объедков или выпавшего из кармана гроша, и уже практически забыл о нём, но тут мужчина поднялся во весь свой немалый рост. Он был худощав, его длинные сальные волосы спутанными патлами лежали на костлявых плечах, и если бы не светлая кожа, то он его можно было бы принять за человека, прожившего несколько тяжёлых и голодных лет на необитаемом острове. Мужчина повернулся к Хромосу лицом, и их глаза встретились. Несмотря на расстояние и темноту, капитан почувствовал на себе этот недовольный и усталый взгляд, который смотрел на стража с неприязнью и словно говорил ему катиться ко всем чертям.

Нутро Хромоса сжалось, а сердце забилось чаще. Он вспомнил слова псаря о таинственном ночном госте, и возникший в его голове портрет совпал с этим человеком. Вчерашний призрак теперь стоял перед ним во плоти.

– Хейнд, скорее сюда. Он вон… там…

На улице было пусто. Длинноволосый мужчина испарился за то недолгое мгновение, когда капитан отвёл от него взгляд. Там было тихо, пусто, но Хромос не услышал ни звука шагов, ни скрипа дверных петель.

– Кого ты там увидел? – спросил его подошедший Хейндир.

– Там был… да не… мне показалось, – соврал капитан, всматриваясь в уличные тени. Он пытался понять, куда же мог деться таинственный чужак, но переулок был пуст, и Хромосу пришлось вернуться к делам, временно отложив его поиски. – Взгляни вон туда. Скорее всего, стрелок расположился на той крыше, рядом с трубой и стрелял с той стороны, оперев арбалет на гребень.

– Да, оттуда вся комната как на ладони и с такого близкого расстояния сложно промахнуться. Ждал её в засаде, а потом исподтишка выстрелил, сволочь…

– А затем он должен был как-то попасть с той крыши в комнату. Крыши вроде не особо далеко, но я бы точно не смог допрыгнуть

– А вот он смог, – Хейндир нагнулся через подоконник и указал на пару длинных серых полос, оставленных на светлом камне. – На раме вмятин нет – он обошёлся без крюков с верёвками, просто разбежался по крыше, прыгнул и зацепился пальцами за самый край. Впечатляет.

– Раз так, то теперь уже с полной уверенностью можно сказать, что наш убийца не гном. Они и на расстояние двух шагов прыгают с превеликим трудом. Может тогда эльф?

– Да брось, – раздражённо ответил Хейндир. – Лесные эльфы своих не убивают, да и слишком они миролюбивы для подобных изуверств. Потомки мятежников достаточно ловки, сильны и бывает, что сворачивают на кривую дорожку, но до такого опускаются редко, тем более что с лесовиками они, как правило, дружат. Если бы мерзавец был из высших, то её бы убили заклятиями, ну или трусливо подлили яда в вино, а если бы он был из эльфов теней, то обставил бы всё таким образом, чтобы всё выглядело как самоубийство. А так убивает только человек, желающий намеренно оставить след и тем объявить войну.

– Войну? Но кому?

– Нам, – прорычал Хейндир, отвернувшись от окна.

– И что мы теперь будем делать?

– Я уже тебе говорил. Поймаем ублюдка. Любой ценой. Осмотри её тело ещё раз и… достань этот проклятый болт из её головы. Надо узнать, где убийца мог его купить, или кто его изготовил. Я пока осмотрю комнату. Может здесь ещё что-то есть.

Хромос закрыл оконные ставни и вновь подошёл к убитой эльфийке. Её тело было грациозным, вытянутым и хрупким на вид, но эти элегантность и утончённость были осквернены грубыми лапищами, снявшими её нежную, бархатистую, нетронутую загаром кожу вместе с мягким грудями. Прекрасное лицо было изуродовано, а ярко-зелёные глаза, дарившие окружающим шаловливые, радостные и любящие взгляды раздавлены холодным железом.

– Он снова унёс её с собой, – тихо пробормотал Хромос, не найдя нигде рядом кусок отрезанной плоти, – «неужели он их действительно собирает?»

Как и у Вольфуда, грудина была пробита ударом стилета, оставив после себя чёрную шахту, достигавшую самых глубин сердца. Приглядевшись внимательно к краям раны, Хромос заметил, что они были несколько ровнее, чем порезы, оставленные на теле купца. Значило ли это, что сей раз убийца имел больше времени в запасе, или же что он постепенно набивал руку – сказать было сложно.

Повернув голову набок и аккуратно придерживая её рукой, капитан взялся за тёмное оперение болта и потащил его наружу. Он выходил легко и плавно, пока его наконечник не зацепился о края дырки черепа. Капитан попытался слегка дёрнуть болт, но он так и остался держаться в голове несчастной. Тогда он начал медленно проворачивать метательный снаряд, пытаясь освободить его. В мрачной тишине был слышен скрежет металла о костяной свод черепа, но, сколько бы страж не вертел борт, подобрать нужное положение наконечника для извлечения всё никак не удавалось. Терпения хватило не на долго, и капитан, плотнее ухватившись за стрелу и сильнее прижав голову к полу, сделал рывок, затем ещё два, пока кости не надломились, и болт со скрежетом и хлюпаньем вышел из головы, разбрызгав по полу кровавую кашу мозгов.

Стрела была заметно короче боеприпасов для обычных арбалетов, что хранились в Крепости. Размашистым движением Хромос стряхнул сгустки крови и присмотрелся к необычной форме наконечника. На двух длинных лезвиях из чёрного металла были выпилены зазубрины и чуточку разведены в стороны, как у хорошей пилы. Проникая в тело, подобный снаряд разрывал мышцы и органы в труху, вызывая обильное кровотечение. Однако было ещё кое-что необычное. Среди бурой крови и бледных остатков мозга виднелась светло-голубая субстанция, которой не могло быть в голове ни у человека, ни у эльфа. Взятой со стола кисточкой для нанесения пудры и белил капитан убрал с лезвий остатки крови и был крайне неприятно удивлён.

– Хейнд, взгляни-ка на это, – сказал Хромос, оборачивая оперение болта в попавшуюся под руку тряпку. – Наш убийца, кажется, использовал яд с Туманных островов.

– Ты не шутишь?

– Об этом я бы шутить не стал. Вот, сам посмотри, – Хромос аккуратно передал болт наставнику, внимательно следя за тем, чтобы ненароком не поцарапать его или себя острыми краями. Малейшей ранки на пальце хватило бы для того, чтобы у господина Командующего полностью отнялась рука, и никакие снадобья и лекарства не смогли бы вернуть ей подвижность и чувствительность.

– Зараза, действительно очень похоже на него. Два года этой дряни не видели, и вот тебе снова.

– Контрабандисты снова открыли старую лавочку?

– Если бы это было так, то мы бы уже об этом знали. Просто вспомни, сколько тогда знатных особ погибло от рук своих детишек и друзей. Мазали же им всё подряд, от вилок и гребней до ногтей проституток и когтей домашних кошек. А тут мы имеем дело с разовой сделкой. Если найдём продавца, то узнаем и покупателя.

– А у тебя есть догадки о личности торговца?

– Вряд ли яд смог достать кто-то из простачков, а выйти на большую рыбу не так уж и сложно. О таких слухи всегда ходят.

– Ясно, пустим на прогулку крыс, пташек, и посмотрим, что они на хвосте принесут. А что ты думаешь о самом наконечнике? Видел где-нибудь такие?

– Ну… – Хейндир вновь посмотрел на чёрные лезвия и призадумался, – кажется, нигде. По крайней мере, в городе такие точно не изготавливают, разве что под заказ, но работа явно сложная.

– Значит всё-таки иноземец?

– Значит иноземец, – подтвердил Хейндир и полностью замотал болт в ткань. – Здесь больше делать нечего. Закрой окно, а потом пойдем, поговорим с Галоэном.

Бросив последний взгляд на лицо убитой, Хейндир вышел за дверь, а капитан подошёл к окну и ещё раз оглядел улицу. Он понадеялся снова увидеть того длинноволосого человека, но, к его огромному разочарованию, там никого не оказалась. Тогда Хромос плотно закрыл ставни и пошёл выходу, но остановился у дивана, на котором лежало чёрное платье. Капитан взял его в руки и поднял перед собой. Это было строгое платье без декольте и лишних украшений, со свободной юбкой, доходившей до самого пола, и с широкими рукавами. Сомневаться не приходилось, платье было траурным.

Хромос призадумался. Платье вполне могло быть реквизитом для одного из представлений, где Элатиэли предстояло перевоплотиться в убитую горем вдову, оплакивавшую потерянного супруга, но вот только его подол был пыльным и грязным, словно в нём ходили по городским улицам, а не по прибранным коридорам театра. К тому же, лесные эльфы избегали чёрного цвета в одежде, так как он напоминал им о лесных пожарах и смерти всего живого, поэтому-то эльфийка не стала бы носить чёрное платье без веской на то причины.

– Эй, ты, что там застрял?!

– Сейчас, уже иду.

– Долго же ты окна закрываешь, – недовольно проворчал Хейндир, когда Хромос, бросив платье назад, наконец-то вышел из гримёрки. – Так, Титас, стой пока на страже и не пускай внутрь никого. Мы сходим, поговорим с управляющим, а потом уже и тело вынесем. Всё ясно?

– Так точно, господин Уонлинг.

– Идём, кабинет Галоэна на первом этаже.

Хромос и Хейндир вместе спустились по лестнице, и тут же столкнулись с двумя стражами, которые ходили расспрашивать актёров. Они как раз закончили работу и шли к командиру с докладом, но тот распорядился иначе. Он оставил с ними капитана, а сам пошёл дальше к кабинету управляющего.

– Как выслушаешь, то приходи ко мне, – крикнул он Хромосу и скрылся за поворотом.

– Это… – невнятно начал Роувел, – мы обошли тут почти всех, но никто ничего не видел и не слышал.

– Прямо уж ничего? – в голосе капитана читалось явное недовольство.

– Ну, это, говорят, что всё было вполне обычно, – попытался оправдать товарища Элек. – Рассказывают, что отыграли концерт, без каких-то происшествий, а после окончания все разошлись по комнатам, и всё… труп…

– Понятно, – уже чуть менее раздражённо просипел Хромос. Как и в случае с Айдримом убийца был скрытен и осторожен, поэтому не стоило удивляться, что ему удалось провернуть всё по-тихому и без свидетелей, но всё же Хромосу хотелось узнать хоть что-то, что могло продвинуть его в решении загадки. – Тогда вот вам новый приказ. Обойдите всех ещё раз и спросите, не видел ли кто здесь высокого худого мужчину с длинными волосами в поношенной одежде. И ещё узнайте, в каком платье сегодня пришла убитая.

– Так точно, – ответили стражи и ушли вновь бродить по театру.

Кабинет Галоэна оказался недалеко, и Хромос сам нашёл его, без помощи актёров. На слегка потёртой двери была прибита табличка с аккуратно выведенными эльфийскими буквами. Они складывались в имя – «Gа́loen Naularе́t». Капитан постучался в неё и громкий голос Хейндира позволил ему войти.

– А, это вы, капитан, – выдохнул эльф и поставил обратно на стол бутылку, поспешно спрятанную под стол. Ему не хотелось, чтобы подопечные видели, как он напивался, а пред стражами ему нечего было скрывать. – Не хотите тоже хлебнуть за упокой?