Buch lesen: «Поцелуй меня, удача!»

Голая Барби

Начальник милиции небольшого городка Кислогорска был вне себя от ярости. Перед ним навытяжку стоял патрулировавший с вечера наряд – сержант Костин, рядовой Киселёв и водитель УАЗика Натёртышев.

– Ну что, остолопы, рассказывайте, как грабителями стали. Давай, Костин, докладывай!

Сержант Костин, проглотив ком в горле, начал, запинаясь, рассказ, который только что излагал в дежурке.

– Вчера после развода мы часа два дежурили по городу, а потом, как вы и велели, товарищ полковник, выехали к пансионату. Темнеть стало, когда мы к Гнилушкину озеру подъезжали. Выезжаем из посадок, и тут фары девку осветили. Стоит она на дороге голая совсем, руками нам машет. Мы вышли – и к ней…

– Ещё бы не к ней! – съехидничал начальник. – Ну, дальше говори!

– Ой, говорит, ребята, меня обокрали! Ну, эта девка из пансионата, видать, шла. Захотела искупаться голышом. Пока барахталась, у неё и одежду, и сумочку – всё унесли! Натёртышев ей тельняшку старую дал прикрыться. Поискали мы там, походили – никого! Назад в город поехали. Девка спрашивает: «Вы меня куда везёте?» «В отделение, – говорим, – протокол составить». Она кричит: «Вы что? Смеётесь надо мной что ли? Я голая по милиции выхаживать буду? Домой везите, а завтра утром приду заявление писать». Адрес нам сказала – Ленина 3–1. Подъехали к дому, она говорит: «Ой, ребята! Ключи-то у меня в сумке были, а дома никого. Вы мне дверь не отожмёте?» Ну, мы дверь отжали и уехали. Она ещё Киселёва поцеловала, благодарила. А тут вон что получилось!

Сержант Костин закончил рассказ и опустил голову.

– «Получилось!» – передразнил полковник. – Получилось соучастие в ограблении. Квартиру очистили у зам. главы администрации Расщупкина. Всё вынесли: и деньги, и ценности, и бытовую технику, и даже ковры. Соседи-свидетели так и показали: сначала УАЗик с милицией и девкой в тельняшке был, а потом ГАЗель подъехала. Вы хоть девку-то запомнили?»

Костин неопределённо пожал плечами.

– Ясно! Страдальцы! На сиськи пропялились и на всё остальное!

– Она на Барби похожа была, товарищ полковник! – вдруг заговорил рядовой Киселёв.

– На кого? – не понял полковник. – На куклу Барби! Я дочке такую купил! Красивая! – восхищённо заверил Киселёв.

– Я вам, болванам, такую Барби покажу! Вы у меня полное служебное несоответствие получите! Пошли вон отсюда!

Зазвонил телефон.

– Да-да, товарищ Расщупкин! Подвижки есть. Уже фоторобот составлен и план «Перехват» объявлен.

Полковник положил трубку и вытер выступившую испарину на лбу.

Поцелуй меня, Удача!

– Ну, мужики, хотите – верьте, хотите – нет, но на той неделе деньжищ у меня была целая куча!

Как? А вот так!

Просыпаюсь я (в понедельник дело было) со страшного бодуна! Чувствую, всё – кранты! Не опохмелюсь – примеряй «бушлат» из сосны. Денег – шаром покати! Я уж четвёртый месяц не работал. Последний раз в больнице числился. Кем? Патологоанатомом! Чё тупые вопросы кидаешь! Числился в больнице рабочим по обслуживанию здания. Выгнали, конечно! За что? Мочу с калом перепутал! Ты чё, совсем тупой? Выгнали за пьянку, конечно!

Ну вот, в тот понедельник встал я кое-как, очухался, опохмелки организм требует! Вспомнил, что карточка у меня от больницы осталась. Да не медицинская, а зарплату получать. И на ней, вроде, 10 рублей оставалось. Ну, 10 рублей тоже деньги. Пойду, думаю, получу в банке. Тем более он рядом с моей хатой. А для начала пошёл к ближайшему банкомату. Хрен знает, может, и этих 10 рублей уже нет. Подошёл к банкомату, народу никого. Сунул я карточку… Ну, мужики, тут у меня и хмель прошёл! Смотрю: а у меня на карточке 100 тысяч лежит! Спутался? Да ни хрена я не спутался! Вынул карточку, вышел на волю, на ближайшую скамейку плюхнулся. Сердце стучит, пот холодный прошиб. Аж трусы мокрые стали.

Мозги включил, соображаю. Что делать? Чувствую, ошибка какая-то произошла. Кто-то с большим лбом что-то где-то напутал. А моя какая тут вина? А никакой! Как говорится: дают – бери; бьют – беги! Эх, думаю, один раз живём! И трусцой к банкомату. Беретку свою старую на самые зенки натянул и сую снова карточку. Так и есть – 100 тысяч «рябчиков», как с куста!

И давай я тот банкомат «доить»! Сую деньги по всем карманам! Потом вспомнил, что в правом кармане брюк дырища. Я давай оттуда деньги доставать. Баба какая-то подошла, спрашивает:

– Вы, – говорит, – снимаете ещё?

– Я, говорю, – ещё долго снимать буду!

Она фыркнула и ушла. Короче, отошёл я от банкомата, как кочан круглый, полный «капусты». Ну, думаю, это раз в жизни бывает! Обмыть это дело надо!

Захожу в нашу «круглосутку». Танька-продавщица (я ей 50 рублей должен был) рожу искривила и жопой ко мне повернулась. Типа не видит! А я ей так вежливенько говорю:

– Здравствуй, Танюшка! Всё хорошеешь, проказница! А продай-ка мне, Танечка, бутылочку «Хенесси»!

У Таньки челюсть книзу пошла.

– Чего? Чего тебе продать? – переспрашивает.

– Да вон, – говорю, – тот пузатенький пузырёчек! Не палёный коньячок-то у вас? Да к бутылочке, Танюша, прицепи икорочки красненькой баночку, маслица сливочного пачечку да батончик помягче! Вот так, моя радость! Сколько я должен? Да, должок мой скромный приплюсуй!

У Таньки глаза как у мороженого окуня стали. Смотрела она на меня, мужики, с большим изумлением!

Вышел я из «круглосутки», домой не пошёл, а направился в сквер. Там на сучке меня всегда стакан ожидает. Вкатил я стакан «Хенессёнка» (кстати, ничего особенного – у соседки Даниловны самогонка лучше), икорочкой красной закусил, и тут меня осенило…

Через час я стоял у рыбного ларька, где моя бывшая мороженую-перемороженную рыбу людям втюхивала. Подошёл к окошку сбоку, стою смиренно. Моя увидела и заорала:

– Опять, скотина, за деньгами припёрся! Давай, вали отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели!

– Тише, – говорю, – Софочка! Если я выпил, так как писал Владимир Семёныч, «для просветленья».

– Всю жизнь, – орёт, – мне и детям изломал, дерьмо лысое!

– Соня! – говорю. – Я тебе подарок принёс – крестик золотой с цепочкой. Свой-то ты утопила, когда бельё полоскала! Я ведь всё помню!

– Украл, что ли? – спрашивает, но уже тише.

– Почему украл? Заработал на «шабашке»!

– Да, какая «шабашка»! Ты лопаешь – не просыхаешь!

– Нет, – говорю, – у нас в жизни всегда есть место подвигу! Вот возьми от любимого супруга наборчик – крестик золотой и цепочка! Всего-то и стоит 10 тысяч!

Сцапала она у меня коробочку ручищей своей красной, как из фильма ужасов. Затихла, стоит, разглядывает. Тут баба какая-то сунулась:

– У вас путассу есть?

Сонька ей, не поднимая головы, рявкнула:

– Нет!

– А на витрине ценник путассу есть!

– Сказали «нет», значит, «нет»! «Путассу»… Ты сама, как путассу!

Сонька бабу отшила, а мне так ласково уже говорит:

– Гриш! Ты на самом деле, что ли, заработал?

А я улыбнулся и говорю:

– Некогда мне с тобой лясы точить! Пойду деньги в сбербанк положу!

В сбербанк я, конечно, не пошёл. Домой вернулся, сел, думаю, куда ещё халявные деньги приспособить. Вдруг дверь открывается. Ментяра и двое в штатском заходят.

– Гражданин Обухов Григорий Петрович?

– Точно! – отвечаю.

– Тут вот ошибка вышла, и на вашу карточку отпускные заведующей больницей попали! Нужно разобраться!

Вот попал!!! Ё-моё!!!

– Ну что, – говорю, – давайте разбираться…

Деревенские прозвища

«Выражается сильно российский народ!

И если наградит кого словцом, то пойдёт оно ему в род и потомство!»

(Н. В. Гоголь. «Мёртвые души»)

После первого курса пединститута у нас была фольклорная практика. Записывать старые песни, поговорки, предания городских студентов руководитель практики повёз на Ветлугу. А я отпросилась у него к бабушке в село Охапкино. Я и так туда ездила отдыхать каждое лето. В этот раз решила совместить приятное с полезным.

В день приезда я помогла бабушке прополоть огород, затем сходила искупаться на пруд, потом легла полежать и… уснула. Проснулась – уже вечер, а у бабушки гостьи – её подруги тётя Тая и тётя Васса. На столе нехитрая снедь да бутылка любимой бабушкиной клюквенной настойки. Когда я подсела к столу, старушки уже клюкнули по несколько рюмочек и живо обсуждали последние деревенские события.

– Вчерась у Нюрки Миленькой дочь с мужем с детьми приехала! Ну и фифа! – делится тётя Васса.

– Тётя Васс! – встреваю в разговор. – А почему её зовут Нюра Миленькая?

– Так она к каждому слову «миленькая» прибавляет! – смеётся тётя Васса. – Ты куда, миленькая? Хлеб-то привезли ли, миленькая? С базару что ли, миленькая? – Я задумываюсь. Село Охапкино – большое. Пенсионеров уйма. И у многих давнишние прозвища!

Лизка Хромая – сердитая маленькая старушенция, которая сильно прихрамывает. Говорят, по молодости любительница была мужичка с получкой к себе в дом зазвать да и обобрать!

Марья-Крикунья – крепкая высокая старуха, которая и зиму, и лето ходит в валенках с галошами и чёрном жакете. Говорить она не умеет, может только орать!

«Сладкая парочка» – Пашка Хрипатый с Веркой Косорылой – тоже оправдывают свои прозвища!

Пашка не говорит, а сипит, словно у него одно лёгкое.

– А почему Верку Косорылой называют?

– А вон как у неё лицо-то перекосило! Говорят, в детстве гусь напугал!

– А почему дядю Колю «Колька Залежалый» зовут?

Старушки прыскают.

– Э, милочка! Вот замуж выйдешь, мы тебе и объясним! – хохочет тётя Тая. Опускаю глаза, чувствую, что краснею. До меня доходит смысл слова «залежалый»!

– Ну, студенточка, про кого тебе ещё рассказать? – задорно спрашивает тётя Тая. – Ну, Вовка Пучеглазый – сама видела, как у него зенки-то вылезли! Кирюха-Балтика всегда в тельняшке ходит!

– А почему старушку эту – маленькую, сгорбленную, с клюкой, из 13 дома – мальчишки дразнят «Курлиха – резиновая ж-па»? – не унимаюсь я. Чувствую, что мои расспросы нравятся старушкам.

– Курлиха-то? – старушки переглядываются и смеются пуще прежнего. Просмеявшись, тётя Васса рассказывает:

– Давно это было! Лет 40 назад. Люська Курлихина в больнице лежала с воспалением лёгких. Всю её задницу искололи, а когда выписали, велели грелки к ягодицам прикладывать. Не знаю – с холодной водой или горячей! И вот Люська как-то с грелками под юбкой пошла в магазин. Поленилась, видать, отвязывать! А мужик один был – Витька Тюпин! Помер уж давно! Любил Витька чужих баб по задницам хлопать. И били его за это, да что толку! И вот Витька Люську Курлихину по заднице-то и хлопнул в магазине! Лямка лопнула, грелки-то и вывалились! Вот тебе и прозвище на всю жизнь! Бабки заливисто хохочут.

– А у вас тоже, небось, прозвища есть? – ехидно так спрашиваю. Перестают смеяться. Тётка Васса встаёт и серьёзным голосом говорит:

– Ну, соседки, пора и честь знать! Пойдём-ка, Таисия, по домам!

И остаётся мой вопрос без ответа!

Сказка о царе Салтане

Молодой учитель русского языка и литературы Александр Александрович Тихомиров шёл на первый урок в 4-й класс со страшного похмелья. Вчера после уроков физкультурник Трошин, загадочно улыбаясь, зазвал его к себе в «тренерскую», а там… На столе стояли две бутылки водки с хорошим набором закуски: копчёная рыбка, консервы «Сайра», домашнее сало с домашней же тушёнкой и прочая снедь!

– Сань! Ты давай садись и никуда не дёргайся! – почти силой усадил его физкультурник за стол. – Событие у меня большое – внук родился! Как тебя, Саней назвали! Так что, корешок, уважь коллегу!

Молодой учитель так «уважил» коллегу, что остался ночевать в спортзале на матах. Сторож Антипыч не возражал, потому что ему тоже поднесли стакашек. И вот утром наступила расплата. Впереди шесть уроков, а до начала первого оставалось минут двадцать. 4-Б почти в полном составе стоял у кабинета литературы.

– Здрасьте, Сан Саныч! – миролюбиво встретил его класс. (С фамильярным обращением «Сан Саныч» Тихомиров вёл непримиримую борьбу, но все, от директрисы до двоечника Пузырина, звали его именно так). В этот раз было не до имени.

– Здрасьте! Здрасьте! – не поворачивая головы, стараясь не дышать на ребят, одними губами поздоровался Тихомиров и стал открывать класс. 4-Б хотел войти следом, но Тихомиров быстро прикрыл дверь со словами: «Погодите, я хоть число напишу на доске!» Мысли в голове молодого учителя блуждали, но каждая была сама по себе. В логическую цепочку они выстраиваться никак не хотели. Сан Саныч подошёл к вазе с полуувядшими цветами, которые родители подарили ему на день рождения, и, придерживая цветы левой рукой, жадно напился затхлой воды из вазы. Вода немножко освежила. Затем с подоконника Тихомиров взял россыпь мелких гвоздочков, припасённых для изготовления планшета, зажал их пальцами, сделав своеобразную расческу, и причесался перед стеклом книжного шкафа. Следующей операцией было устранение запаха. Тихомиров достал из шкафа подаренный одеколон, щедро полил его на ладонь, прошёлся ладонью по щекам, оставшиеся капли с ладони слизнул. Перекрестившись, Сан Саныч открыл дверь и широким жестом, без слов, показал ребятам, что можно заходить.

– Так, открываем учебник литературы! – громко произнёс учитель, отходя к классной доске.

– А у нас сейчас русский должен быть! – хором загудел весь класс.

– А я говорю, открываем учебник литературы! – властно настоял Сан Саныч, который ни к одному уроку не был готов. – Русский будет следующим!

Дети безропотно стали менять учебники.

– А чё так воняет? Как в парикмахерской! – возмутился двоечник Пузырин.

– Тебе, Пузырин, что не нравится? К доске хочешь? – грозно спросил Сан Саныч.

– А чё сразу Пузырин-то? Других что ли нет? – возмутился четвероклассник.

– Так, ребята, открываем начало «Сказки о царе Салтане»!

– А мы начало уже читали! – хором напомнил класс.

– Я знаю, знаю, ребята! – как можно ласковее проговорил Тихомиров, который в этот момент ненавидел весь мир, а себя особенно. – Повторение – лучшее учение! Итак, нашли начало?

– Да нашли, нашли! Куда оно денется? – проворчал за всех Пузырин.

– Так, читать начнёт… – Тихомиров осмотрел весь класс. Все опустили головы, и только Вася Малявин, подхалим и подлиза ко всем учителям, гордо поднимал руку. Вася всегда поднимал руку – хоть знал чего-нибудь, хоть не знал. Соображать он начинал тогда, когда вставал. Причём читал Малявин, как страдающий заиканием беззубый, плохо видящий пенсионер.

– Читать начнёт Наташа Рябкова! – определил Сан Саныч. Его любимица в этом классе Рябкова Наташа задорным звонким голоском начала:

 
Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком…
 

– Погоди, погоди, Наташа! Пузырин, ты что делаешь?

– А чё она свои ласты толстые растопырила! – пожаловался на свою соседку-толстушку Сметанину Пузырин.

– Дура тупая! – конкретно обратился он к своей соседке.

– Ой, – подбоченилась Сметанина. – Ты-то, дебил, уж помолчал бы!

– По харе получишь после уроков! – флегматично посулил Пузарин.

– От тебя, что ли? Ой, напугал, недоделок!

– Так, хватит! Пузырин, сейчас пойдёшь за дверь! – взорвался Тихомиров. Пузырин замолк. – Читай, Наташа, дальше!

 
Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком.
«Кабы я была царица, —
Говорит одна девица, —
То на весь крещёный мир
Приготовила б я пир.
– Кабы я была царица, —
Говорит её сестрица, —
То на весь бы мир одна
Наткала я полотна.
 
 
«Кабы я была царица, —
Третья молвила сестрица, —
Я б для батюшки-царя
Родила богатыря!
Только вымолвить успела…
 

– Стоп! Погоди, Наташа!

Тихомирова вдруг осенило. Вчера, когда они с Трошиным уже внедрили по парочке рюмашек, разговор у них зашёл о смысле жизни. Помнится, Трошин достал свой затрёпанный блокнот, куда он выписывал всякие умные мысли великих людей.

– Слышь, Сашок, какая сильная мысль! – И Трошин, подняв вверх указательный палец левой руки, чтобы подчеркнуть важность момента, медленно прочитал. – «Каждый человек получает в жизни ТО, чего хочет. Но не каждый после этому рад!»

– Скажи, Сань, сильно сказано?

Тихомиров вспомнил, как попросил повторить это выражение. Трошин повторил и пояснил:

– Вот понимаешь, Сань, Господь нам даёт то, о чём мы мечтаем. Ну, вот взять меня. Я после армии мечтал стать учителем физкультуры! Ой, как мечтал! Ну, вот стал. А сейчас? До пенсии ещё 4 года, а силы уже не те. Еле скриплю! Давление скачет, спина болит, в ушах звон. А тут шесть уроков! И идут эти дебилы. Вон 8-В возьми! Да я бы лучше один машину дров разгрузил, чем у них урок провести.

– 8-В! Да уж! – как Киса Воробьянинов, поддакнул Тихомиров. – Собачатник, а не класс!

– Ну, вот и я говорю! – подвёл итог разговора Трошин. – Что и не рад я этой работе теперь! Ну, а куда теперь пойдёшь? Сторожем или грузчиком? Тоже здоровье нужно! Ну, давай, Санёк, ещё по одной! За тебя! У тебя-то всё ещё впереди!

И вот это высказывание о том, что человек хочет, вдруг всплыло в сознании Тихомирова на уроке.

– Так, быстренько открываем тетради по литературе. Пишем. Число. Классная работа. Запишем одну умную мысль, которая позволит нам порассуждать о смысле сказки!

– Сан Саныч! Мы не успеваем! – за всех попросил Пузырин.

– А ты, Пузырин, только в столовую успеваешь! – повеселевшим голосом снисходительно ответил Сан Саныч. Отправная точка была найдена, и за урок можно было не беспокоиться.

– Пишите в тетради. «Каждый человек получает в жизни ТО, чего хочет! Но не каждый после этому рад». Записали?

– А кто это сказал? – вежливо поинтересовалась отличница Рябкова.

– Тебе какая разница? – за учителя ответил Пузырин. – Самая умная, что ли?

– Правильно Наташа задала вопрос! – поддержал Рябкову Сан Саныч, который сам не знал, кому принадлежит это выражение. – Это сказал… Спиноза.

– У Спинозы в спине заноза! – вдруг съязвил молчавший Малявин. Класс грохнул смехом.

– Тише, тише, ребята! – попросил Сан Саныч.

– А «Спиноза» вместе пишется или раздельно? – вежливо поинтересовалась отличница Рябкова.

– Задолбала! – прокомментировал её вопрос Пузырин. Тихомиров погрозил Пузырину пальцем и написал слово «Спиноза» на доске.

– Так, записали, положили ручки и слушаем дальше. Ну вот, ребята, и вам в вашей жизни придётся делать выбор. Вы будете выбирать себе профессию. И нужно это сделать так, чтобы потом не раскаиваться! И в сказке Пушкин пишет о таком выборе. Вот видите. Одна девица решила стать поваром. Хорошая (Тихомиров вспомнил, что должен в столовую 300 рублей, чмокнул губами и продолжил), но очень трудная работа. Представьте, целый день у плиты стоять!

– Да уж! Чего хорошего! – согласился Пузырин.

– Вторая девица решила стать ткачихой. Профессия почётная, но вредная! Не зря им молоко и сметану дают.

– А третья девица? Постоянно рожать, что ли, будет? – опередил учителя Пузырин.

– Ну, видишь ли, раньше семьи были большие, по 10–15 человек! Много было многодетных матерей…

– И у царей было много детей? – уточнил Пузырин. – Вот стрёмно-то!

– Танька! – обратился Пузырин к своей соседке-толстушке Сметаниной. – Ты тоже многодетной будешь!

– Отстань, ишак бестолковый, – спокойно отозвалась Сметанина.

– Пузырин! – прикрикнул Тихомиров. – За дверь хочешь? Так вот, видите, ребята, сколько зависит в жизни человека от правильного выбора профессии! У меня знакомый учитель физкультуры с детства мечтал о своей профессии, а сейчас еле дорабатывает. Здоровье не позволяет.

– Наш Семёныч, что ли? – неожиданно догадался Пузырин.

– Какой он тебе Семёныч? – одернул юного наглеца Тихомиров. – Вы вообще этого человека не знаете. Так, сейчас, ребята, доставайте карандаши. Я вам дам листочки, нарисуете свою будущую профессию. Как вы её представляете. А потом мы ваши рисунки обсудим.

Тихомиров, вздохнув, стал вырывать листки из своей рабочей тетради по литературе. Через 5 минут класс увлечённо рисовал. Тишина прерывалась небольшой вознёй Пузырина и покашливанием. Дверь приоткрылась, и в класс заглянула завуч Августина Авдеевна. «А я думала, кабинет пустой, – сказала она вполголоса Тихомирову. – Надо же! Какая дисциплина! Молодцы!»

Завуч удалилась. Тихомиров гордо расправил плечи. Через 15 минут руку поднял троечник Романов. «Я готов!» – торжественно заявил он.

– Ну, иди к доске. Показывай и рассказывай. Остальные дорисовывайте и слушайте! – Тихомирову уже самому надоело ждать. Романов вышел и показал свой рисунок прежде всего учителю, а потом ребятам. На листке был изображён большой человек, а за ним дом, на котором красовалась вывеска «Магазинъ. Всякая Всячина. Романовъ». Больше всего Тихомирова поразил «Ъ» на конце слов «магазин» и «Романов». «Это же надо!» – пронеслось в голове у молодого учителя.

– Я хочу стать предпринимателем, иметь 10 магазинов. Торговать и получать большой барыш! – важно сказал Романов. «Это же надо! – ещё более поразился изумлённый Тихомиров. – Совсем мы детей не знаем!»

– Да, это видно, Костя, из твоего рисунка. Садись. Ты меня приятно удивил. Пятёрку тебе поставлю. А раскаиваться не будешь в выборе этой профессии?

– Да не, – садясь на место, ответил Романов. – Я лет в 45 всё продам, деньги положу в банк и буду жить на проценты. «Это же надо! – в который раз изумился Тихомиров. – Совершенно, совершенно детей не знаем!»

– Так, со своим рисунком к доске пойдёт…

В это время раздался звонок.

– Сан Саныч! А давайте ещё одну литературу вместо русского проведём, – предложил Пузырин от всего класса. Все одобрительно зашумели. Всем хотелось поведать о своих планах.

– Ну ладно! Уговорили! Второй урок – тоже литература! – улыбаясь, разрешил Тихомиров. – Звонок был?

– Давно уже! – зашумел класс.

– Тогда все свободны, – щедро разрешил Сан Саныч и вдогонку похвалил учеников. – Молодцы! Хорошо сегодня поработали на первом уроке!