Buch lesen: «Smoking kills»

Schriftart:

Глава 1. Избрать избирателя

Прыгнув на правильное расстояние от километрового столба, ведшего счет времени, было не правильно понятно, зачем все устроено на свету лучше, чем в почти не нужных сводках. За вчерашний день около пятидесяти теней расстроились в грядущем.

Нельзя чтобы это было известно всем, тем более интересантам, они могли помешать, что тогда останется на откуп вовлеченным в творение новых свершений для менее нужных мыслей. Стоит спросить себя, жонглировал переживаниями Молебский, но его отвлекали от того спутники – два избирателя. После битв на честь и совесть, для лучшего из миров не было возможным ответить что стоит жизненное пространство, и иллюзорность падала на биржах, где иные могли позволить другим выиграть, оценить потери прочих. Чем не условленные сигналы, чтобы взять происходящее в руки и напасть на людей, застывших между безмятежным.

Тревожная нежность любимых мифов и милость к павшим на некоторые мгновения дали разлуке с происходящим постылый конвой, оцепить узы асфальта и внести в них свое, не нужное для части мыслей, но оптом сгрузить на быт. Груды забот вели его через толпу, настроенную враждебно в отношении быстрого ходока. Этот день ничем не выбивался из происшедших, но давал покой тяжелым векам. Все могли повернуться и достать оружие, начать прямо не сходя с неспешных траекторий бить лучших по моментам ушедших стремлений, нести по стынущим в надежде на милость сверху идеалам веления к битвам.

Приметив девушку в километре от намеченного места, просил ее дать исправить допущенные промахи, но не все стоит теплоты слов и рассудка объятий. Где ткнуться в городской линии одинаковых лавок, дать немного искренности в обмен на нет порицания. Не дав ему опомниться, она скоро объяснила необходимость следующих поступков, почти у цели.

Где им просить милости погоды или приходить на выручку попавшим в тяжелое положение сослуживцам. Некоторые проявляли неуместное упорство, не желая ненавидеть грядущее и потеряв ту часть общего, что делает счастье порогом для других.

Не боясь споткнуться о невидимые преграды, тщась улыбнуться, чтобы дальше продолжать движение на самой конечной они были целым, но потом закружились в водовороте. Мостки перекинуты, хотя надо не столь много, и все тени за. Ранее эти непохожие на прошлые визиты потустороннего объекты вели себя мирно, не изменяя обычное для свирепых граждан.

Она так хотела быть понятой, но не было сомнений – за ними следят. Для чего, никто пояснять не возьмется, любая профессия имеет право на сочленение похожих квадратов событий. Сильная тень отошла от стены, где смешивалась с чарующей облицовкой, преградила дорогу. Пытаясь подобрать слова, столь трудные, но правильные, тень вела себя достаточно игриво, хотя и мешала знать, что ей надо. Другая тень слетела сверху, прямо с золота небес, напала на шедшую быстро на контакт ту, поединок мог занять их, отставить тягость разговора. Не все любили переполох, многие вжимались в расставленные для удобства проживающих за ними изгороди, прятались за спинами не столь любознательных, убегали в согласии с происходящим.

Иногда избиратели тыкали, провоцировали, требовали добить заведом терпящего неудачу оппонента. Больше ценили противостояния, когда проигравший растворялся, или как называли специально вошедшие в курс дела, расстраивался, тогда легко можно было тягнуть приятную тьму, такая экономия на последующем питании вызывала заслуженную зависть дома, на работе, посреди посетителей мероприятий культуры. Сейчас они были почти одни, и могли рассчитывать на хорошую порцию энергии, хотя после переворота в правящих кругах, или в следствие частых затмений, иногда теряли свое наблюдавшие, и часты были случаи, когда никто не приходил на помощь.

Сегодня совершенно не повезло, и они бежали, очень удачно, взявшись за руки и крича что-то на языке любовников. Словно песня о давних добрых свершениях будоражили крики людей по обе стороны незнакомого района. Остановить наглецов, призвать соблюдать правила приличия, но вместо того одни отворачивались, другие делали только вид, что нападут, сами отодвигаясь ближе к недавно отремонтированным фасадам. Не давая ничего сказать своей избраннице, чтобы не портить впечатление от умелого маневра, когда проигравший избиратель нежданно притворялся победившим, а тот тускнел, не чтобы исчезнуть, а для очевидного постоянно ловившему их на своем продвижении в ту или другую сторону Черского, предложил милым взмахом кисти успокоиться в деликатном заведении, играла яркая вода в переброшенных через проходы аквариумах с обитателями пресных водоемов, дававших в пору ровный загар уставшей за рабочие склоки коже.

Ангелова думала поменять в голове один ход размышлений на другой, отказав себе в удовольствии посмеяться над желанием дорогого стать ближе за счет перемалывания правильных суждений. Приманить и отодвинуть на второй план, смотреть в небо, презрев досужие экивоки.

Ропот слышался, когда они пробирались через взявшихся по случаю празднеств жителей, ждавших падения миллиона конфетти с кружившего метрах в ста дельтаплана. Люди смыкались, мыкались, мычали не одобряя.

Вреж стоял в том же месте, в руке его была печать времени. Покрутив, и заштамповав незаметно пролетавший воздушный шар, он оскорбленно обернулся, предвкушая расслабление в компании друзей. Небо подыграло тьмою.

– Избиратели! Спешите в укрытие!

Никто не слушал предупредительных возгласов. Сейчас они увидят не частое зрелище – армия против предводителя повстанцев. Лишь немногие, в том числе сами пришедшие в парк на премьеру зимней коллекции, смотрели ввысь, другие в надежде на чудо раскрывали горизонт, там за гранитной пустыней.

– Не знаю, почему вы все время против меня – разве два часа делают погоду, могли вполне остаться на набережной, провести там время в компании таких же добросовестных любовников. Вы не такие мне нужные, чтобы я видел вас в красках, думал чем займемся, хвалил посетителям. Знаю еще несколько таких, опережают начало баталии, даже не значимой в общем ходе борьбы. Ты за тех избирателей, или ждешь кустовика, – спросил только Вреж, на что Черский отреагировал, заграбастав его бокал, но так и не отхлебнул, цвет не приглянулся.

Она помолчала, стрельнув в добрые перекрытия заведения.

– Начинается! Не пропустите, – предупредила вырвавшаяся от крепкого парня милочка, махая изящно запястьями.

– Слышала, сегодня самый важный поединок, все ждут, будет интересно, будут первые лица, многие прибегут, бросив учебу, отпросившись пораньше у понимающего начальства, оставив послушных детей в игровых комнатах.

Бросив Ангелову на Врежа, Черский поспешил за многообещающим выражением.

– Не надо, – попросила подруга, но он уже был на расстоянии не протянутой руки.

Предвкушение настоящего переживания бурно овладело этим человеком. Он и не мог представить, что в его отсутствие оставшись наедине друзья предпримут все, чтобы обменяться ценной информацией. Не стоит преувеличивать опасность от рядовой стычки, но когда сверху прибывает резерв, хватает тех, кто загодя уматывает в безопасные укрытия в виде навесов или полуподвалов. Всполохи от поверженных, что прекращали свое существование так и не дав настойчивой публике насладиться зрелищем гибнущей прямо над задернутыми головами твари, рожденной там, в печали и злости, направленной в небо для защиты людей и ставшей жертвой своих примитивных подобий. Вдруг небо подернулось печальной дымкой, бросились под ноги уставшие от опасности падения избирателей гуляющие, раздался призыв к отступлению, бывшие в себе очень приятны для прочих сограждане переглядывались, украдкой презрев метания рассудочного гнета, отворив в небо протяженность десен мимо проскользили молодые рекрутеры одной из основных политических партий. Одна из группы призывно улыбнулась ему, не успев скрыть это от сопровождающих. Не частое природное явление, или согласно артикулированию избранных явление вселенной на явь человеческих линий, без прозябания в неизвестном чувстве огорчения, сегодня не мы их. Кто нарушил спокойный ход прямолинейного столкновения, лишил не заслуживших то собравшихся ласки релакса, если не тот, которого боятся даже те избиратели, что живут на просторах не близких от данных красивых мест. В прошлом году он имел возможность видеть, что там происходит, где связаны по признакам специальностей деловые и честные, что называет диктатом и подавлением инициативы с мест. Новый избиратель практически вытеснил в подсознание занятные полыхания проигрывающих, избиратель избирателя пришел взять обещанное, возвестив свое появление тождественно числу зрителей. Он примкнул к плотному кольцу решившихся увидеть проигрыш со стороны фактически монстра относительно других, не таких громких и рушащих наружные барьеры психики горожанина.

Одновременно с развертыванием драмы, обожгла ликующий мозг неопровержимая сентенция, нечто имеется промеж Ангеловой и Врежа, они там вместе, возможно вместе не впервые, пришли и такие соображения, милующие пронзительные взгляды при случайных встречах, поддержка в обсуждении назревших вопросов относительно безопасности среды обитания.

Ревность захлестнула по громоздкие шорохи переносных обучающих штендеров, остановились знамена на бесцветных по наступающий вечер флагштоках. Преклонение перед отечественной историей и гордость за успехи на ниве международного обмена, прорыв в науке, о чем не щадя завсегдатаев чайных объясняли отвергнутые владельцы совместных хозяйств, жалея застигнутый на нелюбимом занятии человеческий капитал, они хорошо поработали, в чем не были уверены про сидящих напротив. Шанс видеть избирателя яснее, чем намеки на пляж в пальмочках, где они объединятся против неправедного коллапса личных переживаний, скрытых завесой покорности и верности заявленным оставившим этот трудный путь грамотеям, обучившим не только своих основам предсказательного отрицания, и взявших антитезу мы и они в просчитываемый наперед оборот, денежная эмиссия подразумевалась за всеми акциями, начатыми не практикой взаимопонимания. Она с Врежем, сейчас и не застанет их, истинно, среди отдыхновения взора на стиле одни ломти фруктовых нарезок широко улыбались.

– Вы не видели тут девушку, она еще с таким, – потребовал ответа у одинокой компании, явно недавно сделавшей правильный заказ.

Нет, отвечали ему вразнобой. Пошел обратно, проклиная неловкость в обыденности глупости смущения, затем посмотрел в гущу ударов, где обычные избиратели не могли схватить и части зверства, чинимого избирателем избирателей, некоторые к ней примыкали и шли против собственного воинства, прочие отлетали в очередь шедших на величайшую для них вечность, взявшейся выручить только им понятную долю из целительного веера привыкших к разному для противоборствующих результату. Рядом вдруг очутился Вреж, где-то утирала незнакомому малышу рот после угощения пряной патокой Ангеловой.

Глава 2. Исчезновение

Будни парламентеров, пересечение линий времени и совесть. Потертый палас хранил тайны многих. Не будь он просто вещью, мог поведать о королях и знатных дамах, пирах в скромных закутках, он знал лучшие дни и тихие вечера, когда одни избранные могли насладиться приятным блеском наманикюренных стен. Двое шли медленно, порядочно оглядываясь, стремление притвориться, они не тут, лишь не сильные избиратели ведут востребованную беседу. Что объединяет этих непохожих спутников, жажда нажиться, схватить за встревоженные щиколотки случайного встречного, пригласить томимых в восторге стоящих аудиенций практикантов опять на чай, смерить до пят жертву совестливых затей. Не затем они хотели смотреться выгодно, предлагать часы, провести в дружественной обстановке обед. Тут принимали к работе постановления, не ждали хорошей реакции, таясь указаний непонятых ниже граждан, отказывали и брали на жмот. В части вили гнезда, не покидая упрямой неги, приглашали в театр на «Pentagon Faggots», менялись ключами от комнат. Случались дни, в которые привычные будни претворяли иной выходной, столпотворение карденов и свежие тиссо, молчание обоев, принятое за единицу информирования, делегаты, сменившие холостой съезд на переговоры.

Извиняющиеся лица, прощенные на воскресение поддатые блокеры, Вьетнам, упавший на проходки, штурмовики, прячущие избитые выражения за цепью вежливой тени уголков, цыкая на шумы рядовых лампочек.

Признать в чередующих короткие согласия с признательностью, евангелические тригоны с голографией, даруя походя рубины, вдохновение деля на привычно замерших в неприглядном кощунстве леди обладающими аналогичной значимостью багетами можно ли, думал сбить на траверс правый.

– Подожди меня, – обратился к нему второпях посыльный с тяжелой папкой, угрожая не мятым кулаком.

– Знаешь его, – спросил спутник.

– Будто ты нет.

– Отрицание не в твоих интересах.

Звон посуды раздавался в интершуме. В шоу-руме британец Патрик от горячих оваций заменталился. На расстроенные вопли оттуда бежали красивые, полные зла на организацию члены пула, наполнив спокойствие дверей гвалтом десятков вибраций.

– Давайте представимся?

– Линии времени, – предупредил начало обмена репликами второй, признав свое место. Ему не виделось многим сущее, но мнилось, часть людей в здании будет против происшедшего, о чем не стоило проблемы видеть по летящим фигурам, полным скорби в равновесии плечам, холодному приему грядущих свершений.

Перечисление фамильярно провело жизнь на сторону добра, когда лучшее из случившегося с ним приняло в ряды многомерных последовательностей поступь вялости раскаяния. Когда он задумывался, почему никто не следует прошлым переживаниям, принимая на исходных позициях других за чистоту и храбрость, хотелось биться с бюрократией, вонзить кровь в ниспадающие похожие трилистники, ставить на забеги, когда передают по пустым трибунам галопирующие искатели приключений, оставившие гаражи с моделями не в тренде на откуп слетевшим ампирам.

Оппонент совсем не стремился быть накоротке, предшественник походил на правителя бурей на заливе, внезапные рейки уместных в иных покоях гарнитуров, плохие побеги вечного поиска блеска хамства и владения повторением одиночных драм, что паром внес на широкую пристань застывшую контру мотивов.

Пора ласки в горностаях тапочки, хвалить борьбу с беспорядками, начиная на юге восстание нежности к простой земле, храня ставленников известных кругов от назойливости праздных.

– В данном заседании нашей группы я сделаю упор на известном мнении, конкретное количество отобранных членов с различным уровнем образования и свойствами личного характера может совершать непонятные для других действия, влекущие необходимые изменения. Мы, смотрю присутствует почти полтора десятка из первых, кто постоянно заходит, попробуем создать парламент, правительство природного доверия. Начнем с хранилища, в нем ряд документов, порочащих одного из полезных союзников по внедрению депозитарного банкинга. Каждый думает, что хранилища больше нет. Мгновение, исчез.

Теперь давайте представим, что исчезло что-либо еще, например, символы государственного порядка с барельефа на здании министерства природных ресурсов.

– Как поймем, что это произошло? – спросили несколько в терцию из задних рядов.

– Пошлем ответственных спросить кого.

– А если они не вернутся? Придут в изначальное состояние материи, точно Клайв Дэвис по признанию дорогой.

Глава 3. Лучшие друзья

Чтобы не происходило, Вреж всегда стремился чувствовать себя на высоте, но никто из хороших знакомых не предполагал за ним веселого нрава и делил кров, даже постель, без сцен и мечтательной трезвости, по части баловать себя культурной жизнью всегда он шел на вы, когда по низким нечетким облакам пробивался свет, он вставал на колени и слагал броуновство сознательных процессий в математически логичную цепь, ведшую неотвратимо к неукоснительно соблюдаемой идиоматике: что никто не стремился выставить жестокостью, хотя одни друзья и видели в нем больше чем истребителя капусты. Прямо перед ним на изысканно треснувшем асфальте материализовался ворох документов, явно с привлекательным содержимым. Вытащив из кармана подходящий ключ, Вреж принялся терзать им, точно рыцарь булавой скважины, точно нефтемагнат размечать, мечтая обойтись без рабочей силы, диаметры скважин. Внутри были бриллианты, они светили насквозь пронзая яркими красками доступной Гвадалахары.

– Гваделупе, я не и мечтал о решении моих временных трудностей таким образом, пожалуйста, Де Бирс, – воздел он приторно локти в солнце.

Без происшествий добрался до Постоялого Двора, где смог расслабиться в одной из сюит. В дверь тотчас постучали, это встревожило.

– Я никого не звал, – возразил он.

– К вам посетители.

Дверь сама открылась, вошли мужчина и женщина блистательной внешности. Она была хороша собой, он воплощал самые сильные свойства мужественности.

– Мы так заглянули, – взялся пояснить мужчина. – Не составите компанию в бридж?

– Мне нечего предложить.

– А ваши бриллианты, они не считаются?

Вреж успел заметить, девушка сграбастала все бриллианты со стола, что по неосмотрительности не спрятал, и беспечно подхватив своего вокруг спины, покинула несчастливую комнату. Часть еще оставалась в подкладке, не пожелав рисковать, Вреж покинул гостиничный комплекс и направился к южным вратам города, где неподалеку от чарующей гряды кварцита ждали сообщники, с ними можно иметь разговор касательно перехода границы ночью или покупки свидетельства на приобретенное имущество. Нынешним вечером они хотели порыбачить, его улов мог и не приглянуться, что сделать если бриллианты оформлены на солидный траст. Пройдя не более чем с треть, устав и замотавшись, решил поверить перемене в пропитанном фобиями негативном теле, не так чтобы требовалось много или мало для полноты принятия бравурности настоящего, что ему надо в непреложном одиночестве и злом рассудочном принятии на спор ноги, если не стремиться не к своим, что могут в целом и понять иначе, покинуть насиженные места.

– Прошу меня выслушать, – приступил к объяснениям поравнявшийся недавно господин. – Я могу решить ваши неприятности одним словом – сдавайтесь. Я успешный прорицатель, а вы погрязли в нарицательных местоимениях, они не позволяют нанести сокрушающий урон в отношении правил приличия. Буквально в трех кварталах мои наемники, они не станут церемониться с вами, простите. Наверняка есть и человек, вызывающий однозначные чувства, и то чему посвящаете выходные, уважение коллег, видно по аккуратной одежде, не мятежному лицу. Мы не знакомы, и не стоит перебираться на мою сторону. Просто отдайте куртку, взамен могу даже поменять на этот брендовый плащ, мне из-за океана прислали, первый выход. Не надо проявлять неблагоразумие, не в наших интересах, не послушаете, что говорит совестливость, не надо быть самодостаточным. Тех, кто пришел до меня уже попросили, и они, выяснилось, молодцы и заставили долго вести никчемные переговоры. Снял верх, кому объясняю. Это вам не штаны на рынке менять по утере штырька на лейбле после катания на мотоцикле. Я и так потратил изрядно полемического задора, видишь, общаемся на равных, без давления и весомых аргументов.

Вреж снял куртку и неодобрительно оценил реальность силового разрешения.

– Представить элементарно, что за тем перекрестком, никто в процентах не даст гарантий, возможно, ребята мне не поверили, или они ждут нас, а то и одного, в элегантном летнике, готовые отнять и документы, потом нанести визит домой к тебе. Понятно, или хотите продолжения.

Вреж протянул куртку господину в плаще. Тот с нескрываемым неудовольствием взял ее, развернулся и пошел в сторону противоположную означенному скоплению ребят.

За предстоящим углом его ждали несколько человек. Где куртка, – видел он в них. Ускорив шаги, стремился вниз, где спокойствием безопасности манила аллея.

– Стой! Лови его, – вправду или послышалось возбужденному уходом от преследования Врежу.

Он успел последним на было отъезжавший троллейбус, по левую сторону пристроилась, можно предположить, по его поводу, белая машина. Рядом пристроилась обворожительная красотка в неоновых чулках похоже, ей хотелось скорее расплатится за вояж, но неловко было отвлекать оценивающего автомобиль Врежа. Наверное, он работал во вполне хорошей компании, но после сумятицы, постигшей конкуренцию в ее отрасли, понять где именно, не смогла.

Из машины ему показали кулак, что заставило побледнеть, внешний вид пассажиров свидетельствовал, вмешиваться не будут, хотя двое у окна могли раньше и вступиться и выдавить на ходу стекло, но его неуверенный в них взор заставил молодежь отвернуться и оглядеть транспортный поток, где преобладали джипы.

Девушка тоже видела грозный жест из окна. Ей уже хотелось быть ближе к нему, лучшим другом. На остановке он вышел, а она подавшись ностальгии отроческого порыва спустилась вслед. Район не был совсем знаком, нечто тяжелое преобладало в чистых лужах, где замысловато краснили головками спички с позволенных прогибом газона ручьев. Машина остановилась в десяти метрах от них, она готова была сказать, что есть уже они, нечто в фигуре Врежа увиделось зовущим в новую эру отношений с мужчинами. Не хотела думать, что человек, столь много давший невольной аудитории троллейбуса, столкнется с превосходящими физически оппонентами, но сам момент был любопытен.

– Меня зовут Тиб, – разъяснил быстро дойдя до них один из вышедших из машины. – Вы не теряли куртку?

– Правда, но она не так чтобы сейчас необходима, тепло.

– Не стоит разбрасываться предметами обихода. Вещи на то и выпускаются промышленностью, чтобы быть с нами потом. Рекомендую лучше не ходить по магазинам, на то ввести новую профессию, рост возможен при увеличении числа специальностей, это дискутируемо уже на уровне местных организаций. Вот и она, – закончил восклицанием не обязательное вступление Тиб и вручил Врежу куртку.

Похожую, но в молнии на рукаве не ту. Вреж принял предмет без возражений, лица вышедших к нему не расположили к отрицанию принадлежности куртки к его скромному ежедневному стилю.

– Не надо было забывать ее, – резче обвинила девушка, и приметив подходящее такси, потревоженная тенью похожего общения, отбыла.

– Мы заберем штаны, – заявил другой из подошедших. – У нас акция, по городу в тмоках, получишь за день, там можешь по пятницам. Хотим, пятница, и все не танцевать, а чинно в чем говорим. Мечта у людей, не самых последних. Я не тот за кого ты можешь принять такого, сомневался, выйдешь или миролюбиво кивнешь, проезжайте, не интересно, в своем автомобиле.

В новеньких тмоках, не реагируя на одобрение плывущих в Кардене дам, Вреж гордился курткой, но ничего. Впрочем, эта смотрелась симпатичнее не в пример, чем та плохо, что не в пример, и размер, или фасон подойдет. У него были еще дела, и не стоит смотреть так на одежду, точно она первична, хотя первое что видел еще в люльке, была рубаха отца, где можно достать подобный лет фланели, занимало до пяти лет, затем перестало, вспомнил, знает. Вначале быть настороже закона, что все не раз вращается, будь то кильватер катера, что играет с не глубинным водоворотом, получилось бы самое то, линия на глади, схождение человеческого и самой природы, мчащейся вдогонку промышленным новациям, ставящей перед гигантами производства позу просителя считывателя, где раньше можно было оставить ближе к предпочтительному с мелочью, всех ровняют под одну скорость без корысти, дегуманизируя доброту торговца.