Buch lesen: «Любовь зла, или Музейная редкость»

Криминальная мелодрама в двух действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ВЕРА

– Вера Павловна Иванова, работник музея. Не замужем.

ЛЮСЯ

– дочь Веры, студентка, девушка в теле.

КАТЯ – соседка Веры по больничной палате. Не замужем.

САША

– Александр Александрович Арсанов, знакомый Веры.

СЕРГЕЙ

– знакомый Саши по прозвищу Пацанчик.

РАЯ

– Раиса Алексеевна Исаева, адвокат. Не замужем.

ГОЛОС ИЗ РАДИОПРИЁМНИКА, ГОЛОС КОНВОИРА – голоса за сценой.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Сцена первая

Осень, вечер. Двухкомнатная квартира Веры. Одна из комнат вместила в себя крохотную прихожую, гостиную и кухоньку с окном. Дверь во вторую комнату закрыта, там спальня Люси. Очевидно, что квартира накануне долгожданного ремонта. Из спальни выходит Люся и направляется на кухню.

ЛЮСЯ. Почему я постоянно хочу есть? Просто как на верёвке кто-то тянет меня к этому белому ящику. (Включает радио, приоткрывает дверцу холодильника.)

ГОЛОС ИЗ РАДИОПРИЁМНИКА. А теперь мы аккуратно вынимаем из печи румяную, покрытую пузырящейся сырной корочкой, ароматную пиццу…

Люся переключает программу радио и захлопывает дверцу холодильника.

ГОЛОС ИЗ РАДИОПРИЁМНИКА. Новости культуры. На днях городской краеведческий музей посетил известный зарубежный искусствовед First Among Thieves. Господин Thieves высоко оценил коллекции, представленные в экспозиции музея.

Люся вновь открывает дверцу холодильника и, прихватив что-то из еды, скрывается за дверью ванной комнаты.

ГОЛОС ИЗ РАДИОПРИЁМНИКА. Особый интерес у зарубежного эксперта вызвали предметы, хранящиеся в фондах. «К сожалению, – отметил господин Thieves, – провинциальные собиратели древностей не всегда могут по достоинству оценить имеющиеся в их собраниях артефакты, среди которых подчас встречаются уникальные произведения искусства». Далее криминальные новости. Обвинительным приговором закончился судебный процесс по делу жителя нашего города, который обманным путём выманил у невесты все её сбережения. Свою вину жених наотрез отрицал. По его мнению, историю о жестоком обмане пострадавшая выдумала сама, чтобы отомстить обвиняемому за измену.

Люся, обёрнутая полотенцем, выходит из ванной. Перехватив что-то из холодильника, прибавляет громкости на радиоприёмнике.

ГОЛОС ИЗ РАДИОПРИЁМНИКА. В ответ жертва обмана заявила, что она мстит не только за свою беспощадно поруганную веру в любовь, но за всех обманутых и униженных женщин на свете. Суд, выслушав всех участников процесса, пришёл к выводу о виновности подсудимого и вынес ему обвинительный приговор. А сейчас о погоде в нашем регионе. Завтра в городе…

Люся переключает программу. Звучит эстрадная песенка. Люся прибавляет громкости и включает фен. Сушит голову и подпевает модной певице.

Открывается входная дверь. Входят Саша и Вера. В руках у Веры букет, у Саши пакет с продуктами. Завидев полуголую Люсю, Саша отворачивается. Люся их не слышит и не замечает.

ВЕРА. Привет, доченька!

САША. Думаю, она вас не слышит.

ВЕРА. Последнее время даже не замечает.

САША. Ничего не поделаешь, Вера. Они выросли. Куда поставить пакеты?

ВЕРА (ставит букет в вазу). Саша, кладите продукты на стол. Я вымою руки, и сама всё разберу. Вы простите нас за беспорядок: долго собирали деньги на ремонт, и вот, кажется, на днях дело сдвинется с мёртвой точки.

САША. Надеюсь, мы и ваш особняк восстановим общими усилиями.

ВЕРА. Надеюсь. (Заходит в ванную комнату.)

Саша ставит пакеты на стол. Снимает куртку. Люся оборачивается и замечает Сашу.

ЛЮСЯ (подбегает к окну, кричит). А-а-а! Люди, люди! Пожар!

Саша оборачивается. Из ванной выбегает Вера.

ЛЮСЯ. Пожар! Люди… мама… пожар!

ВЕРА (смотрит в окно). Где пожар? Я ничего не вижу.

ЛЮСЯ (кивает на Сашу). Там, мама, там! У нас… на кухне!

Вера оглядывается.

ВЕРА. Перепугала насмерть! Это Саша, он со мной пришёл. И вообще, причём здесь пожар?

ЛЮСЯ. Если бы я закричала, что нас грабят, никто бы не пришёл нам на помощь! А так посмотри, сколько народа сбежалось. (Радостно машет собравшимся за окном зевакам.)

ВЕРА (за окно). Уходите отсюда! (Люсе.) Думаю, они собрались полюбоваться на полуголую сумасбродную девицу. (За окно.) Не надо вызывать пожарную машину! И психиатр нам не нужен! (Люсе.) Уф, кажется, расходятся. Перепугала насмерть.

ЛЮСЯ. У самой чуть сердце не выскочило. Думала, к нам в дом пробрался грабитель!

Вера выключает радио.

ВЕРА. Ну всё, успокойся и поздоровайся. И надень что-нибудь, наконец.

ЛЮСЯ (набрасывает что-то из одежды). Здрасьте.

ВЕРА. Давно хотела представить вас друг другу. Это Александр Александрович. А эта паникёрша – моя дочь Людмила.

ЛЮСЯ (Вере). Людмила… Как только такое имечко могло прийти вам с папой в голову. (Саше.) Зовите меня просто Люся.

САША. Здрасьте, Люся. Мама мне про вас много рассказывала.

ЛЮСЯ. Это для меня она мама, а для вас, надеюсь, Вера Павловна.

САША. Вы правы, Люся… не знаю, как вас по батюшке.

ЛЮСЯ. Петровна я.

ВЕРА. Люсь, ну чего ты опять начинаешь?

ЛЮСЯ. Ладно, Александр, не тушуйтесь. Это я так, для порядка. Люблю расставлять точки над «и».

ВЕРА (вынимает из шкафа тапки в упаковке). Александр Александрович, вот тапочки. Надевайте. Они абсолютно новые, у нас гостей не бывает.

ЛЮСЯ. Ма, ну чё за колхоз-то. Какие тапки? Александр, вы можете не снимать обувь.

САША. Ничего, ничего, я уже разулся. Вера Павловна, давайте тапки. (Надевает тапочки.) Я, между прочим, очень люблю уют. Согласитесь, раздвигать по утрам тяжёлые шторы и варить кофе в медной турке нужно не иначе как в мягких тапочках и шёлковом халате. Вы согласны со мной, Люся… Петровна?

ЛЮСЯ (Саше). А вы, я вижу, опасный тип. Чувствую, неспроста мама мне про вас все уши прожужжала. Ладно уж, можете без Петровны.

ВЕРА. Люся, ничего странного или отрицательного в Александре Александровиче нет, так что слово «тип» вовсе к нему не подходит.

ЛЮСЯ. Ма, бросай ты эти дворцовые замашки. Посмотри вокруг: потолки два двадцать, совмещённый санузел и турка из дюралюминия.

ВЕРА. Что поделаешь. Сейчас все так живут.

ЛЮСЯ. Не все, мамочка! Ой, не все…

ВЕРА. По крайней мере, честные и порядочные люди живут небогато.

ЛЮСЯ. Мама, ты окончательно потерянный для современной жизни типаж.

ВЕРА. Я не типаж, я твоя любимая мамочка. Надеюсь.

ЛЮСЯ. Ну, прости, прости меня, мамочка. Давай я тебя поцелую. Слушайте, Сан Сан, можно я буду вас так называть? А то, Александр, да ещё и Александрович… это что-то из старой грустной истории о декабристах и их чудных жёнах.

САША. Да, пожалуйста! Меня все коллеги так зовут.

ЛЮСЯ. И где же вы изволите трудиться со своими коллегами?

САША. В небольшой специализированной редакции.

ЛЮСЯ. О! Специализированная редакция. Звучит весьма интригующе. И на чём же вы, простите, специализируетесь?

САША. В основном я работаю с редкостями.

ЛЮСЯ. Интересно, интересно… Похоже, вы попали по адресу. Мама то у нас в музее работает, в старинном особняке. Поэтому, наверное, и мнит себя светской дамой.

ВЕРА. Ничего я не… мню. А Александр Александрович прекрасно осведомлён о том, где я работаю. И, между прочим, будет писать статью для архитектурного журнала о нашем особняке.

ЛЮСЯ. Вот, слышали это: «Нашем особняке!»

САША. Знаете, Люся, я бывал у Веры Павловны на работе. И могу сказать вам с полной ответственностью: у них прекрасный музей! А уж про здание я вообще молчу. Жаль, конечно, что оно в таком состоянии. Но в этом и состоит моя задача – помочь привести особняк в первозданный вид.

ВЕРА. От особняка, честно говоря, остались одни стены.

САША. Вера, стены это уже полдела. А старинные оконные переплёты, а лепнина? Да взять даже ту небольшую картину при входе. Вы настоящие богачи!

ВЕРА. Имеете в виду картинку, на которой нарисована лошадка, гуляющая посреди степи?

САША. По-моему, это лошадь Пржевальского.

ВЕРА. Возможно. Её кто-то из временщиков принёс. Видимо и позабыл, когда съезжал второпях. Она у нас как предмет мебели числится.

ЛЮСЯ. Прости меня, мама, но, по-моему, ты просто… лох! Сан Сан, ну вы то совсем не производите впечатления наивного человека. Вы, надеюсь, догадываетесь, что будет если, вдруг восстановят мамин дворец?

САША. Что?

ЛЮСЯ. Да его на следующий день приспособит для своих нужд какая-нибудь серьёзная ответственная личность, которой это здание окажется гораздо нужнее, чем какому-то там провинциальному музею. Сан Сан, вы то наверняка знаете, как всё бывает.

САША. Знаю… И, увы, не понаслышке.

ВЕРА. Ну вот, как всегда: всё было хорошо пока в дело не вмешалась тургеневская девушка.

ЛЮСЯ. Ладно, забудьте, не будем о грустном. Пойду одеваться. А вы тут любезничайте и плетите свои дворцовые интриги.

САША. Знаете, Люся, я намерен приготовить одно очень вкусное блюдо. Останетесь на ужин, юная нигилистка?

ЛЮСЯ. Вы, конечно, проницательный человек Сан Сан… Но сегодня я ужинаю с другим мужчиной.

За окном раздаётся звук автомобильного клаксона.

ЛЮСЯ (взглянув в окно). Вот и мой Базаров подъехал! Пойду собираться, а то… материться будет.

САША. Так пригласите его. Моя стряпня нравится не только женщинам. На всех хватит.

ЛЮСЯ. Сан Сан, не было ещё на этом свете случая, чтобы чего-нибудь хватило на всех. Так что не обольщайтесь.

ВЕРА (Люсе). Не стыдно? Вы с Женей с детства дружите.

ЛЮСЯ. Вот именно! Он с первого класса у меня бутерброды из ранца тырил. А если хочешь быть амбалом, мамочка, ешь один под одеялом!

ВЕРА. И это говорит будущий педагог!

ЛЮСЯ. Учитель физики, мама. А у физиков всё проще и конкретнее – если к чему прибавилось, то у другого отнимется. C'est la vie, мама! (Уходит в спальню.)

ВЕРА. Как они будут жить? Сплошной нигилизм кругом? Всё так поменялось за эти десять, пятнадцать лет.

САША. А у меня наоборот. Вспоминаю людей, которых встречал на протяжении жизни, и молодых, и поживших, да и совсем старых, и мне почему-то, кажется, что ровным счётом ничего не меняется в этом мире.

ВЕРА. Простите, Александр Александрович, я уже вам совсем голову заморочила. Лучше почищу картошку. Ведь соловья баснями не кормят.

САША. Давайте я помогу. (Чистят пару картофелин.)

ВЕРА. Знаете, мне стыдно признаться, но я кое-что подсмотрела. Случайно подсмотрела как вы сфотографировали обшарпанную стену в нашем музее. Ту, на которой висит трогательная детская картинка с лошадкой. Интересно, чем она вас привлекла? Надеетесь этим кошмарным зрелищем напомнить кое-кому о положении в культуре?

САША. Нет, Вера, не в этом дело. Все эти трещины, покрытая шрамами штукатурка, потемневшая краска – всё это напомнило мне спрятанную от посторонних глаз изнанку человеческой души, которую вряд ли кто покажет другому. Стена, одним словом,

ВЕРА. А вы, Саша – философ.

САША. К сожалению, доморощенный. Впрочем, зачем далеко ходить? Вот. (Показывает свои ладони Вере.) Достаточно посмотреть на любую из них, и станет ясно, что я хотел разглядеть в этих незамысловатых трещинах на стене. У кого-то в этих линиях скрыта целая повесть, у кого-то рассказ, а у иных – большая жирная клякса. (Берёт руку Веры.) Можно я взгляну на ваши ладони?

ВЕРА. Смотрите, мне скрывать нечего.

САША. Вот, например, эта линия появляется на руке женщины после родов. А эта на ней с самого рождения… Она много может рассказать… если не о будущем, то о характере человека. Ведь характер человека…

ВЕРА. Это его судьба? А что могут рассказать линии вашей руки? (Рассматривает Сашину ладонь.) Жаль, что я не хиромант, а то бы быстро узнала все ваши тайны.

Открывается дверь, из спальни выходит Люся в праздничном наряде. Саша и Вера отстраняются друг от друга. Люся смотрится в зеркало.

ЛЮСЯ. Как я вам? Мама? Сан Сан?

САША. Великолепно! Ну, почти…

ЛЮСЯ. Почти?

САША. На мой взгляд не хватает маленького штриха. (Вынимает из принесённого пакета две красивые корзинки со сладостями и протягивает Люсе.) Вам и Базарову.

ЛЮСЯ. Какая красота!

САША. И вкуснота.

ВЕРА. Во сколько тебя ждать, доченька?

ЛЮСЯ. Вернусь точно… а во сколько не знаю. А эти вкусняшки пусть дома меня дожидаются.

САША. А как же Базаров?

ЛЮСЯ. Базаров перебьётся! Ему худеть нужно. (Кладёт сладости в холодильник.) Подальше положишь…

САША. Поближе возьмёшь.

ЛЮСЯ. Пока мамуля. (Саше.) В другой раз отобедаем, Сан Сан. Хорошо?

САША. Согласен.

ЛЮСЯ (целует Веру, шепчет ей на ухо). Другой раз, мамочка, я надеюсь, на этот раз будет?

ВЕРА. Надеюсь.

ЛЮСЯ. И я надеюсь. Он, по-моему, совсем даже ничего. (Громко.) Ладно, я полетела. Сан Сан, Мама. Пока!

САША. Чао!

ВЕРА. До свидания.

Люся уходит. Саша разбирает принесённые продукты.

САША. Вера, знаете, что мы забыли купить?

ВЕРА. Знаю. Кинзу. Я не забыла, просто не стала напоминать.

САША. Почему?

ВЕРА. Ну… по тому, что она пахнет…

САША. Клопами?

ВЕРА. Клопами.

САША. Как коньяк?

ВЕРА. Как коньяк.

САША. Вера, наверное, вы очень давно не пили коньяк.

ВЕРА. Очень.

САША. Хорошо, давайте вместо кинзы добавим… чабрец. У вас есть чабрец, Вера?

ВЕРА. Нет.

САША. Тогда я спущусь к базарчику возле дома и поищу что-нибудь на замену. Я быстро. Ставьте на плиту воду.

ВЕРА. Саша, а мы, кажется, и в самом деле забыли кое-что купить.

САША. Не забыли, Вера. Всё лежит в кармане моей куртки. Доставайте, ставьте на стол рюмки. (Уходит.)

Вера ставит на плиту кастрюлю с водой и обнаруживает в кармане Сашиной куртки коробочку для обручального кольца. Вера открывает коробочку, примеряет кольцо. Кольцо не снимается с пальца. Вера облизывает палец – кольцо не снимается, мажет палец растительным маслом – кольцо не снимается. Вера выглядывает в окно. Машет кому-то рукой. Слышно, как открывается дверь в подъезде. Вера пытается снять кольцо – кольцо не снимается. Слышно, как движется лифт. Шаги по лестнице. Вера обматывает ладонь полотенцем. Кладёт коробочку в куртку. Вынимает из куртки бутылку коньяка. Открывается дверь. Вера прячет забинтованную руку за спину. Входит Саша. Он прячет что-то за спиной.

САША. Простите меня, Вера. Я не удержался.

ВЕРА. Что там у вас?

САША. Как говорила моя бывшая тёща: худшее из того, что мужчина может принести в дом к женщине.

ВЕРА. Какую-нибудь нехорошую болезнь?

САША. Болезнь? Нет, Верочка, вы не угадали.

ВЕРА. Саша, вы не подумайте, это не от того, что у меня был подобный жизненный опыт. Просто первое, что пришло в голову.

САША. Пресловутая оговорка по Фрейду?

ВЕРА. Бросьте, откуда ей взяться? Ваш Фрейд был большой фантазёр.

САША. Я тоже так считаю.

ВЕРА. Так что же у вас за спиной?

САША. А у вас?

Вера извлекает из-за спины бутылку с коньяком.

САША. А во второй руке?

ВЕРА. Это секрет.

САША. А у меня никаких секретов. К чёрту кинзу – шурпа отменяется! Потому… (извлекает из пакета большой рыбий хвост) что у меня щука! Будем готовить уху из речной рыбы. Вы умеете варить уху, Вера?

ВЕРА. Нет.

САША. Ничего, я вас научу. (Протягивает пакет с рыбиной Вере.)

ВЕРА. Положите на стол.

САША. Сказали, что эта разбойница ещё сегодня утром плавала в реке. На базаре почистили и порезали, теперь не кусается. (Кладёт пакет, берёт пару очищенных картофелин.)

ВЕРА. Картофель не успела нарезать.

САША (опускает картофелины в кастрюлю). И не нужно. Кладём круглыми.

ВЕРА. Почему?

САША. Меня так научили на севере. По одной круглой картофелине на едока и по большому куску свежей речной рыбы.

ВЕРА. Думаете она успеет свариться?