Расколотая мечта. Арка 2. Великие богатырские состязания

Сказ 2 – Ярополк в печали

Московское княжество. Москва. Школа богатырей.

Стоян завёл их в гридницу тягателей.

– Что ж, вы теперь уже большие, поэтому Глиняша не будет с вами миндальничать. Поэтому отнеситесь к нему серьёзно.

Он положил бронзовый кругляш на стол. В окно пролезло глиняное чучелко. После возвращения из Запредельного леса Глиняша больше не сидел на плече наставника, предпочитая наблюдать за тягателями с крыш или из подворотен. Раздался хлопок. Волосы богатыря поднялись и опали. Стол затрещал от напряжения.

– Глиняша! Охраняй! – резко скомандовал наставник и выскользнул за дверь.

Любимка с Ярополком переглянулись.

– Тебе ни за что не попасть на состязания! – сказал Любимка с противной улыбочкой. – Ты слаба…

Договорить не успел. Гляниша исчез со стола. Бац! Бац! Ярополк улетел через комнату и врезался в очаг. Бах! Во все стороны брызнула мелкая кирпичная крошка и туча сажи.

Любима унесло в другую сторону. Глаз Ворона качнул земную тягу, тёмная волна замедлила время, но не совсем, а в половину обычного. Отрок изогнулся в воздухе и встал на обе ноги. Встал твёрдо, словно в пятках длинные шипы, и он вонзился ими в пол.

– Мечи-качи! Глиняша! Ты решил напасть первым?!

От былого смешливого и доброго существа не осталось и следа. Рубины глазок отливали красным, глиняное чучелко стояло на том месте, где только что были они, и зыркало так злобно, что у Любима холодок побежал по спине.

– Как ты… ачи! Смеешь… Ачи! Нападать на… Ачи!

Ярополк ярился и чихал. Глиняша отвёл на него глазки, Любимка ухмыльнулся и рванул вперёд. На сей раз время замедлилось по-полной. Когда добывал лекарство для Варьки, проскакивал сотню саженей до источников за пару мгновений. Сейчас гораздо проще…

Он двинул плечом затвердевший воздух. Ярополк потешно скорчил лицо – замедление застало его в момент чиха. Глиняша растопырил ручки, словно пытается заслонить печать. Любим легко обогнул его.

Бронзовый кругляш манил. Можно подхватить печать и, не прекращая движения, скакнуть в окно.

Был уже совсем близко от стола, когда сзади щёлкнуло. Ярополк взвился в воздух, описывая дугу вокруг Глиняши. Прыжок, усиленный земной тягой. Именно с помощью такого прыжка исчезал Стоян в лесу. Он даёт возможность быстро переместиться, но не позволяет управлять этим движением. Но сейчас Ярику другого и не надо, главное очутиться у приза.

А вот не-ет! – молнией мелькнула мысль. – Недостаточно очутиться, надобно ещё и ухватить.

У стола оказались почти одновременно. Глиняша только и успел, что вытаращить глаза и чуть повернуть голову. Ярополк вонзился в пол, доски прогнулись и захрустели. Но потеряв скорость, сын воеводы вновь застыл, как влипшая в воск муха.

Капли кружились перед глазами, время продолжало тянуться. Любим спокойно уклонился от приземляющегося соперника, ухватил печать и так же плавно двинулся к своему любимому окну.

Бах! Мир перевернулся. Любим обнаружил себя лежащим на земле. С одной стороны над ним появилась голова Глиняши, с другой Ярополка.

Что произошло? Отрок глянул на окно и увидел там приколоченную доску. Ага! Наставник подстраховался, да ещё и закачал в неё земной тяги, когда выходил. Иначе Любим вынес бы доску вместе с косяком.

Глиняша с Ярополком переглянулись. Любимка плотнее прижал приз к груди. Не сговариваясь они протянули руки, отрок крутанулся, подсекая Ярополка и отбрасывая Глиняшу. И там, и там потерпел неудачу, ибо Глиняша был настолько тяжёл, что удалось его сдвинуть лишь на ладонь. Сын воеводы просто поднял ногу, пропуская подсечку мимо.

Любимка вскочил. Втроём держались за один приз и тянули каждый в свою сторону. Какое-то время в гриднице слышалось лишь кряхтение, рычание и поскрипывание. Гляняша осклабился.

– Кха-кха-кха!

Красные рубинчики пропали, прикрытые глиняными веками. Кругляш начал мелко вибрировать, Любимка посильней сжал пальцы, для надёжности усиливая хват земной тягой.

– Что это?! – воскликнул Ярополк. Глиняное чучелко только кхекнуло. Приз начал ощутимо нагреваться. Он становился все горячей. Любимка упорно держался за свою сторону, в страхе ожидая, что вот-вот запахнет палёным. Ярополк не выдержал и разжал пальцы.

– А-а, горячо! Горячо!

Он бросился к канцелярскому столу и сунул ладонь в кувшин с водой. Любимка к перепадам температуры был более привычен, не раз помогал братцу Ферапонту при трапезной. Бывало и чугуны горячие тягал без перчаток. Но все равно выиграть соревнование по огнеупорности с глиняным чучелком было невозможно.

– Ну ты мастер, Глиняша, – воскликнул восторженно. – Слыхал, что земной тягой можно вещь подогреть – не верил. А ты вона как!

Столько восхищения было в его голосе, что чучелко скромно потупилось.

– Только ты поосторожнее, – в голосе отрока появилась озабоченность. – Ты же глиняный, а вам горячее очень повредить может!

– Ва?! – бровки чучелка полезли на лоб.

– Не веришь? – поразился Любимка. – Конечно, может. Перекалятся у тебя лапки, да трещинами пойдут. А то и вовсе, ха, пальцы отвалятся.

Чучелко округлило глазки. Хватка разжалась, чучелко принялось разглядывать пальчики. От неожиданности Любимка едва не сел. В руках блистал приз, вновь безраздельно ему принадлежавший.

Кап-кап! И снова ускорение. Дверь! На сей раз придётся прорываться через неё. Справа видел округлившееся лицо Ярополка, ноги даже не начали подгибаться, чтобы выстрелить парня навстречу. Рука так и торчит из кувшина, хотя судя по морде сын воеводы уже все понял.

Дверь отворять некогда, поэтому… Он выставил приз прямо перед собой и максимально усилил его земной тягой. Воздух закрутило спиралью, вонзился в дверь, словно мифическое копье. Граум! Створку смяло и закрутило, как будто она была из бумаги. Любимка проскочил проем и очутился на улице.

Шух. Он замер напротив наставника, протягивая приз. Колыхнулись и опали волосы, в стороны разошлась волна потревоженного воздуха. Тягатели вздрогнули. Кто-то вскрикнул от неожиданности. Недвижимыми были только сам наставник, Лексий, Сойка, Димитрий и Несмеяна.

– Чистая победа, – сказал Стоян и поглядел на пустой дверной проем. Ярополк только-только высунул из него взъерошенную голову. Глиняша вернулся к хозяину, покаянно понурив голову.

– Опять тебя обманули… – посетовал наставник. Чучелко изобразило тяжкий вздох и забралось на плечо. Украдкой поглядело на лапку при свете солнца, нет ли трещинок.

– Развлеклись? А теперь – пробежка! – бодро объявил Стоян и выбежал со двора. Тягатели потянулись следом. Последним понурив голову бежал Ярополк.

– Ничего, у тебя ещё есть шанс, – бодро сказал ему Любимка. Парень недоверчиво поглядел на него.

– Сразись с Несмеянкой. По крайне мере погибнешь достойно!

Расхохотавшись, он удалился догонять остальных. Ярополк злобно глядел ему вслед и никак не мог проморгаться.

***

После утренних занятий, когда все отправились в трапезную, сын воеводы остался во дворе школы богатырей. Не мог видеть издевательски-довольное выражение на лице мелкого выскочки. Да и подхалимы вились поблизости.

Ярополк отошёл в сторонку и принялся думать думу горькую про то, что похоже и правда он не едет на состязания. Хорошо помнил, какой была Несмеяна, когда Любим бился с ней на полигоне Яги. Сам бы ни за что не решился выйти против такого чудовища. А теперь этот холоп ещё и зубы скалит!

И так Ярополку стало жаль себя, что глаза нещадно защипало, а губы подозрительно задрожали.

– Несмеяна! – он сжал кулаки и закусил губу. Стыд и боль недавнего поражения настолько сильно терзали его изнутри, что теперь он был готов на все. И пусть она порвёт его пополам своими чудовищными жгутами силы. Будет не так больно…

– Ты чего это? Плачешь?

Ярополк вздрогнул и поспешно вытер лицо. И правда, влажное. Как же так?! Перед ним стояла и улыбалась девица в цветастом платье. Волосы длинные, гладкие, до пояса. Лицо широкое, а улыбка ещё шире. И нет в той улыбке ни капли надменности или насмешки.

– Пелагея… – пробормотал он.

– Выше нос! – бодро сказала она. – Если в твоей жизни нет поражений, значит ты идёшь неверным путём.

Он хотел огрызнуться, глянул в её глаза и резко отвернулся.

– Задерёшь тут нос… – буркнул он.

– А что случилось? Расскажи! – непосредственно глядя на него, спросила менестрель.

Ярополк вскинулся, но от менестреля исходила такая искренность, ни капли насмешки или высокомерия, лишь желание помочь. И парня словно прорвало:

– Понимаешь. Я как вернулся с испытаний – очень плохо себя чувствую. Слабость и упадок сил. И как назло этот выскочка! И состязания объявили…

Пелагея взяла его за руку.

– Не надо, – тихо сказала она. – Злишься – себе вредишь. Ещё больше им отдаёшь!

– Им?

– Ветрогонам. В Запредельном лесу вы их так называли, – она снова беспечно улыбалась.

– Мы же не в Запредельном, – он передёрнул плечами.

– Они везде есть, – сказала она. – Просто здесь их не слышно. Но силушку они отнимают не хуже, чем там. Если волю им дать…

Но сын воеводы не мог остановиться.

– Ну… Не важно. Как назло отбор на игры. И я опять ему… – он сжал кулаки, но сдержался. – Проиграл. И что мне теперь делать?! Правда, на Несмеянку напасть?!

Он побледнел и задрожал. Хорошо помнил ужас, который внушила ему печальная девица, когда дала волю радости. Пелагея пожала плечами.

– Не вижу проблемы, – молвила она.

– Как это?! – Ярополк даже опешил.

– Не надо соревноваться с Несмеяной. Это тебя добьёт. Сам сказал – у тебя упадок сил.

– Но как же? – он так и разинул рот. – Это как то… Не по геройски.

Он с издёвкой ухмыльнулся. И издёвка эта была над собой. В ушах звучал клич: "Любим наш герой!" из уст людей, которых совсем недавно считал своими друзьями.

– Настоящие герои друг с дружкой не бьются, – отмахнулась Пелагея. – Они ворогов лупят.

Вдалеке показался Любим, он увидел Ярополка, расплылся в недоброй улыбке и направился к ним.

– Мой тебе совет, – закончила менестрель, – не бейся с Несмеяной. Разберись с упадком сил…

Но Ярополк её уже не слушал. Он со всех ног убегал, делая вид, что ему срочно потребовалось быть в другом месте.

– Эй, Пелагея, ты чего? – Любимка, хмурясь, глядел на неё.

– Здрав будь, Любим. Что не так? – она встретила его большими глазищами и широкой улыбкой.

– Чего тебе потребовалось от этого нытика? Ёшь-матрёшь! Нашла с кем гутарить.

– Да? – девица приподняла бровь, прямо один в один как Варвара. – Не так давно я говорила на этом самом дворе с другим нытиком. Помнится, он не верил в свои силы и считал, что все пропало. И где он теперь?..

Он сразу же ощетинился.

– Не ровняй нас. Я сам всего достиг, а он всю жизнь на готовеньком…

– Ой все, – Пелагея звонко рассмеялась. – Не интересно мне с тобой спорить, Любимка. Пойду я, напишу песнь о печальном богатыре…

– Эй, как это недосуг? Я же герой! Хочешь расскажу, как я печать добыл?…

Но она уже упорхнула, оставив недовольного отрока во дворе школы богатырей.

Сказ 3 – Головоломка Харитона

Голова Харитона. Палаты ума. Головоломка.

Харитон висел посреди тёмного шевелящегося ничто. У него не было тела, не было формы. Лишь сила его разума позволяла ему ощущать себя цельным "я" и не разлететься в разные стороны.

Перед ним, сияя и переливаясь, медленно вращалась Головоломка. Нельзя было описать её размер, нельзя передать словами цвет и форму. Она состояла из огромного количества элементов, которые были соединены друг с другом неисчислимым множеством связей. Некоторые из связей зависли свободно, подрагивая и извиваясь.

– Новые элементы! – громко подумал Харитон. – Письмо Управителя Сумерек.

Перед ним возник пергамент с буквами. Он закружился и превратился в элемент Головоломки, как ёж, ощетинившийся множеством колючек-связей.

– Управитель попытался убить Любима по заказу хозяина Шустра. Попытка была отличная, но Кунгур не позволил ей свершиться. Теперь он пишет мне письмо, где говорит, что опасается излишнего усиления тех сил, что стоят за Шустром. В качестве жеста доброй воли он обещает помогать Любиму на состязаниях и рассказывает мне о том, что Фрол попал под влияние чёрного камня, Слезы Ночи, как её назвал управитель.

Он отпустил элемент, и тот поплыл к головоломке. Щёлк-щёлк-щёлк… Связи стали быстро меняться, подлаживаясь то так, то эдак.

– Но дело в том, что я уже знал о Фроле, – задумчиво продолжал Харитон. – Хотя информация о том, что камень действует с помощью пролитой на него крови, была новой.

Щёлк! Элемент встал на самое рациональное и удобное место. В голове Харитона сами собой всплыли мысли. Это как озарение, луч, упавший свыше.

– Не может быть! – прошептали губы-сардельки. Он отпрянул от Головоломки, утрачивая сосредоточенность. К счастью разум давно уже привык держать себя в рамках. Поэтому он не распался на части, а пробкой вылетел вверх, в палаты ума.

– Уф… – длинный тощий человек в чёрном растянулся в мягком кресле. Чёрная кудрявая борода была длиннее тела. Глаза скрывали две тёмные поблёскивающие стекляшки.

– Как такое может быть?! Головоломка ни разу ещё не выдавала столь абсурдного решения.

Он тряхнул головой, к нему тут же подскочили несколько блюдец. На каждом яркое и чёткое изображение. На одном из них золотоволосый отрок, как всегда что-то кричит, порывисто машет руками и с кем-то спорит.

На втором его дочь Варвара, по обыкновению, собрана и спокойна. И как всегда читает. Вокруг куча бумаг, перья и чернильницы. Варвара умница, всегда при деле.

Харитон помрачнел. И обратил взор к третьему блюдцу. Там изображение не двигалось. Маленький паренёк лет двенадцати. Лицо совсем детское, но взгляд – хитрый и злобный. Оно и понятно, внутри сокрыт демон из семёрки Смертных Грехов. Desidia – демон отсутствия движения, Скрипень, как прозвали его дружки за характерное поскрипывания пространства, когда он его разрывает.

– Итак! – сказал Харитон. – Головоломка указала на то, что для победы нам требуется…

Изображение Варвары мигнуло и пропало. Вместо него появился лес. Один из писарей патрулирует северо-западные земли княжества.

– …отдать Любима полуночникам! – закончил он и нахмурился. – Это первый раз, когда мне потребовалось перепроверить выводы Головоломки. Слишком уж они… абсурдны.

Он придвинул блюдце с лесом. Где-то там застыл писарь в пёстром наряде. Зрачки его расширились и начали пульсировать.

– Топоток! Поручаю тебе новое задание. Ищи все, что может рассказать нам о Скрипене. Все, что его хоть как-то касается. Его или Прутика…

***

Московское княжество. Москва. Школа богатырей.

Следующие несколько дней прошли в волнениях. Осень окончательно вошла в свои права, сыпала мелким колючим дождиком, перемежая его с горстями колючего то ли града, то ли снега. Листва совсем облетела, дороги расквасились, поэтому ждать посольств из других княжеств быстро не приходилось.

Тягателей больше всего волновал вопрос – кто едет на состязания. Они постоянно обсуждали это между собой и то и дело задирали друг друга.

По ночам стало подмораживать, но лёд на реках ещё не встал. Несколько раз по утрам тягатели заставали мир белым и чистым. Но снег почти сразу таял.

Тропы, по которым они бегали, сделались осклизлыми и непролазными, но Стоян безжалостно заставлял их ежедневно совершать положенный забег. Наум опять страдал больше других. Золотые врата не помогали в беге по грязи. Он постоянно скользил и падал в лужи. После таких упражнений толстоватый тягатель прибегал комком грязи, чем несказанно радовал Остапа.

Через две седмицы после получения новости о состязаниях прилетел голубь с известием из Запорожской Сечи.

– Батко пишет! – радостно сообщил Остап. Он заглянул внутрь и закричал. – Да! Я знал!

Он отбросил письмо и начал отплясывать какой-то безумный танец.

– Меня избрали на состязания от тягателей Малороссии!

– Кто бы сомневался, – буркнул Ярополк, но стараясь говорить тихо, чтобы его не услышали. В последнее время научился этому, потому что над его словами теперь смеялся не один Любим.

– А кто второй? – дрожащим голосом спросил Наум. Неклюд сунулся вперёд, что-то невнятно промычав.

– А, точно… – проговорил Остап, все ещё широко улыбаясь. – Есть же второй. Наверно, Неклюдище…

Он вырвал из рук Наума письмо и заглянул в него. Лоб его пошёл морщинами, лицо вытянулось.

– Это какая-то ошибка… – он поднял глаза и обвёл тягателей недоуменным взглядом. – Не может того быть…

Он снова заглянул внутрь.

– Не томи, говори уже, – воскликнул Димитрий.

– Толстяка взяли, – Остап брезгливо кинул письмо в лицо Науму. Тот не заметил грубости, подхватил его дрожащими руками.

– Правда? Меня?

Лицо его просияло. Любимка подскочил к нему и хлопнул по плечу.

– Да! Молодец Наум! Знай наших! – закричал он. – Золотые врата! Это вам не хухры мухры!

Он улыбнулся благородным. Остап зло отвернулся и утопал со двора. Димитрий сделал равнодушное лицо, а Ярополк поник. К Науму подошла Настенька и Сойка. Толстоватый тягатель был розовый от смущения, улыбка не сходила с лица. Внучка разбойника говорила слова поздравлений, но было заметно, что сама она встревожена и хмура.

Следующая весточка прибыла из Тмутаракани. Принёс её угрюмый богатырь, которого не могли остановить ни расквашенные дороги, ни плохая погода. Переночевав в замоскворечной корчме, он исчез с утра следующего дня. Любимка даже имени его не узнал.

Тягателями от Тмутаракани стали княжич Димитрий и Неждан. Княжич воспринял новость с самоуверенным достоинством, маленький тягатель не преминул посетовать Клопу:

– Видишь, до чего твоя любовь довела?! Обычно ты лучше меня был.

Клоп тяжело вздохнул и сделался немного тревожным. Зато Несмеяна немного повеселела.

Из минских лесов весточка и вовсе появилась неведомым способом. И Конопат и Болтя не могли без лесов, поэтому Стоян позволял им, и Настеньке в придачу, периодически отлучаться из города. После одной из таких отлучек парни вернулись и протянули наставнику запечатанный свёрток. На сургучовой печати было изображение лесного бера и – знак князя Минского Година.

– Ага, – сказал Стоян. – Тут говорится, что Конопат и Болтя – тягатели от Минска.

Конопат улыбался, как человек, до конца не понимающий о чем речь, а Болтя как всегда клацнул зубами. Любимка так и не научился различать эмоции болотника, для него все его клацанья выглядели злобными.

– Что ж, – заметил первый наставник. – Остались новгородцы и мы.

– Что?! – так и взвился Любимка. – Я думал у нас все решено!

– Решено, да не все, – загадочно ответил Стоян. Ярополк поглядел на него с надеждой, но наставник даже не глянул в его сторону.

Назначение тульских тягателей и вовсе произошло незаметно.

– А тебя чего же никто не назначает? – спросил как-то Любимка Шестерёна. – Дядька Стоян не назвал вас, когда перечислял тех, кто остался…

Тот пожал тощими плечами.

– У нас нет претендентов, – сказал парень похожий на кузнечика переростка. – Данила с самого начала сказал мне, что я за всех отдуваюсь. А вторым назначат кого-то из тех, кого воспитывает сам правитель…

Любимка скривился.

– Так неинтересно. Всегда должно быть соперничество! – Он поглядел на Ярополка, который старательно тренировался на другом конце двора.

А потом случились заморозки, и явилось посольство из Новгорода. Далее состоялось самое долгое и пышное назначение новгородских участников.

Главным в посольстве был крупный и толстый купец с длиннющей бородой. Даже в жарко натопленных хоромах он не снимал шубу и высоченную соболиную шапку, говорил гулким голосом и хитро блестел глазами. Звали его Михайло. Прислуживал ему Прохор, молодой парень в богатом кафтане.

Как приехали – встретились с князем. Потом расположились в богатой избе в Китай-городе и принялись приглашать туда тягателей. Позвали Лексия, Матфея, Настеньку, потом неожиданно – Сойку. Та вернулась загадочно улыбаясь. Настенька облегчённо выдыхала, а Матфей ярился.

– Зачем тебе эти состязания, – смеялся Любимка. – Ты же гривну любишь. Поезжай в Тулу как менестрель! Деньгу зашибёшь!

Молодой купец резко отвернулся и ушёл. Любимка с улыбкой глядел вслед.

– Все же не такой деньголюб, каким желает казаться…

В конце концов, Михайло призвал всех претендентов разом, раздавал подарки, расточал похвалы, но выбрал ожидаемо Лексия и… Сойку. Та фыркнула, покраснела слегка, но отпираться не стала. Тем более что вместе с назначением ей вручили грамоту жителя города Новгорода.

Любимка, когда узнал, был рад.

– Да, Сойка! Поздравляю! – вскричал он. Но девица только фыркнула.

– Тебе же хуже. Теперь мы соперники!

– И чево?! Мы с тобой ещё не соперничали! Интересно будет…

Настенька стояла рядом и улыбалась.

– А обо мне вы не подумали? – с улыбкой сказала она. – Я решила вместе с Пелагеей ехать, глядеть на вас стану. За кого мне теперь переживать?!

Они разом повернулись к ней и сказали одновременно каждый своё.

– Болей за сильнейшего!

– Болей за богатырскую доблесть!

Потом переглянулись и засмеялись.

– Эй, не разговаривай с ним, словно уже все решено! – рядом проходил Ярополк.

– Ёшь-матрёшь! Хватит уже злобствовать. Едь, вон, с Наськой, хоть с трибун поглядишь на настоящее богатырство…

– Не забывай, московское княжество ещё не объявило своих претендентов, – молвил Ярополк злобно. И добавил. – Все может быть…

Развернулся и пошёл.

– Чего это он? – встревоженно глядела ему вслед Настенька. – Любимушко, может козни какие затеял?

– Не переживай, Настька. Он просто злобствует! Неча на такое внимание обращать…

***

Московское княжество. Москва. Грановитая палата.

Капля крови упала на камень и растворилась крохотным дымком. Фрол затрепетал в предвкушении.

– Да! Скорей же! Скорей!

Его охватила волна блаженства. Он рухнул на колени, не чувствуя острых выступов камня.

Это длилось всего несколько ударов сердца, потом нахлынул стыд и разочарование.

Предатель! Какой я предатель! Едва не отдал им в руки самую большую нашу ценность!

Раздался шелест плаща, над ним возник привратник.

– Ты хорошо поработал, – проговорил он. – Если пожелаешь, можешь присоединиться к ждущим аудиенции.

Фрол оглянулся. Множество людей были здесь. Короли в горностаевых мантиях, принцессы в прекрасных нарядах, рыцари в полном доспехе и с перьями на шлемах. Менестрели в скоморошьих нарядах, просто неприметные личности в простых одеяниях, но с лучшим оружием, заткнутым за пояс. Их было много, и все были очень оживлены.

Фрол отвернулся от них.

– Я предатель! – сказал он в пустоту под капюшоном привратника. – Я предал князя!

– Ну что ты, – мягко ответил привратник. – Как раз наоборот. Близится новая эра. Скоро хозяин выйдет в этом мир во всей полноте своего могущества. Тот, кто не успеет ему поклониться – многое потеряет. Я бы даже сказал – всё.

– Но ведь… – лепетал урядник. – Я…

– Ты пришёл поклониться за него. Поклониться новому хозяину и наладить контакт. И когда он явится в полной мощи, ты сможешь попросить за своего князя. Он останется жив, понимаешь? Своим поступком ты спасаешь его!

– Спасаю? – Фрол ухватился за эту мысль. – Я спасаю его?

Он подался вперёд и ухватил за рукав плаща. В глазах урядника плескалась мольба.

– Ты спасаешь князя. И всех своих друзей! – молвил привратник. – А врагов – будешь судить сам и сотворишь с ними все, что пожелаешь!

– Что пожелаю!

Фрол сжал кулаки. Лицо приобрело хищные черты, потом снова расслабилось. Накатила новая волна блаженства.

– Ты сегодня не в форме, – проговорил привратник. – Пожалуй, ограничимся пока тем, что есть. Аудиенция начнётся в следующий раз. А пока…

Фрол подскочил и даже поднялся на цыпочки. Ему казалось, что удовольствие уходит из него куда-то вверх, и если тянуться за ним, можно будет продлить его, растянуть…

Он едва не рухнул в колодец потерянных душ. В последний миг его удержала рука под плащом.

– Ну-ну-ну, тебе туда ни к чему. Ты нам полезен. Очень полезен.

Фрол вдруг понял, куда он рвётся, и отпрянул, так резко, что запутался в собственных ногах и рухнул на камни. Но и тогда он работал ногами, чтобы отползти от этой жуткой бездны, из которой доносились стоны и безумный хохот.

– Твоё время на сегодня истекает, – проговорил привратник. – Поручаю тебе новое задание. Ты должен отправиться на богатырские состязания вместо князя.

– Что?! Но как я это сделаю? – залепетал Фрол. – Он сам хотел присутствовать. Разве что я напрошусь ехать с ним…

– Не вместе, – строго возвысил голос привратник, – а вместо.

– Но как я это сделаю? От меня это не зависит!..

– Не разочаровывай меня! – прогрохотал голос из-под капюшона. – В конце концов, вместо тебя мы можем пригласить самого князя. И тогда ту больше не будешь нужен. Ни нам, ни князю!..

– Князя?! Пригласить князя?!

Фрола обуяла ревность. Он вскочил, сжав кулаки. Случись в тот момент перед ним князь Александр – впился бы в горло. Фрол начисто позабыл, что совсем недавно корил себя за предательство. Теперь он ненавидел своего правителя.

– Захочешь продолжать – сделаешь, – голос привратника вновь сделался бесчувственным и тихим. Пещера пошла темными лоскутками, распалась, разлетелась и собралась вновь, но уже не пещерой, а горницей, в которой Фрол сидел за небольшим столиком перед темным камнем.

Он содрогнулся от рыданий. Чувствовал себя жалким и брошенным и совершенно не видел в себе сил что либо поменять.