Карантин. Анекдоты о Пушкене

Дизайнер обложки Алексей Борисович Козлов

© Алексей Козлов, 2020

© Алексей Борисович Козлов, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-0051-0262-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

 
Солнце Пишется с Большой
или
Госсиянин в Госсии.
 
 
Избалован Семьёй и Анашой,
Он любит «БытЪ» и ненавидит «БрюкЪвы».
Он пишет… «солЪнце» – с маленькой!..
…А «БогЪ» —
Всегда с большой,
Пузатой, жирной Буквы…
С большой – «Свя ЩенникЪ»,
Ну а с малой – «стыдЪ».
С огромной – «БЕНЪТЛИ»,
С крошечной – «ПЪрепоны».
………………………………………
Так в сумасшедшем доме IнвалидЪ
Себя опять почёл Наполеоном…
В мозгу замес из АнгеловЪ, КалошЪ
ЛоялЪности и БлагЪ любого толка.
Здесь средь ингредиентов не найдёшь
Ни Совести, ни Внутреннего Долга!
Здесь в Зазеркалье совращён Улисс,
Улиссики – их поросль молодая,
И тысячи непризнанных Алис
Здесь бродят в ожидании Шалтая.
Искать затеешь и тогда поймёшь —
Здесь Ханжество царит,
Грабёжь
и
Ложь!
P.S.
Не видит Бог, но я скажу с душой:
Нет!
Солнце Мира —
Пишется с Большой!
 

***

Эти записки были найдены в обшарпанном бауле небезызвестного Ипполита К. в шестидесятые годы прошлого века. Уже после его смерти вступивший в наследство Леопольд Пуськин, пресвитер «Единой Сан-Репы» и дальний родственник Пушкена, разбираясь с бумагами покойного камер-юнкера, по-офицерски дисциплинированно ознакомился с ними и разложил по тематическим папкам. Основных тем было три: деньги, бабло и карточные долги. Попадались странные включения, которые были отнесены к другому автору и совсем другим временам! Но времени разбираться с авторством записок не было, и они так и остались неразобранными. Разложив бумаги по темам, в дальнейшем Пуськин сложил бумаги в одну стопу и перенёс на чердак, где их впоследствии обнаружил незабвенный К. С. Пшипицюльский, полицейский-растрига и в дальнейшем истопник Его Величества в Царском Селе. Поначалу записки совершенно не заинтересовали его, потом он ознакомился с ними более полно, нашёл сносными, потом целиком заинтересовался, и наконец, перечитав в седьмой раз, проникся ими всецело и в конце жизни знал наизусть. Записи лежали бесформенной грудой в фибровом, с заклёпками и застёжками в духе времени, офицерском бауле, который Александер Пушкен в былые годы по незнанию назвал «чемоданом», после чего чемодан издал такой возмущённый кряк, что все повернули головы, как будто чемодан был оскорблён до беспредела, бумаги были перепутаны, что странно. Не на всех записях остались даты, кое-какие страницы отсутствовали вовсе, то ли потерянные, то ли предусмотрительно уничтоженные, на одной странице были следы слёз, на другой жирные пятна, на третьей – нечто вроде засохшей сопли. Всё это внесло сумбур и хаос в общее повествование. Впрочем эти лакуны создавали в тексте приятную полутьму, и может быть поэтому загадочное мерцание тайны впоследствии так привлекло К. С. Стихи же, находившиеся в жёлтом крафтовом конверте атрибуции не подвергались и кому они принадлежат, Пуськины, Пушкену, Пшипицюльскому или кому другому, до сих пор непонятно, ибо надёжной аттрибуции этих текстов не было. Впрочем Лондонский институт Королевы Марии приписывает стихи Александеру Пушкену.

Сонет

Бывает так, что тлю, на Эверест

Взнесённую пред орками тупыми,

При виде гор, долин златых окрест,

Вдруг начинает раздувать гордыня.

И всё сильней гремят колокола,

И клакеров псалмы несутся глухо,

И так – пока случайная игла

Не ткнётся в шар божественного брюха.

И стает репутация, как лёд,

И Эверест вдруг станет грязью лужи,

И вот уж орк любой осознаёт,

Что тля пред ним и ноет: «Почему же?»

Так дутое величие подчас

Готово лопнуть на глазах у нас!

***

Первыми, попавшими на глаза К.С., оказались жёлтые листки из пачки, перемотанной сгнившей бечевой, и в них было вот что:

Из Голубой Записной Книжки Пушкена

***

Бегемот – это живая колбаса Африки!

***

Самое удивительное, что Царь, старея, постепенно погружается в мир маразматических фантазмов, фантастического маразма и ауру кромешного разложения. Он начинает награждать всё более старых пентюхов, каких-то конюхов, блатных певичек, светских шлюшек, воров-генералов, юродивых и лже-учёных, и без всякого сомнения окончит награждением подлинных развалин, бездарей и преступников. И кого же награждает это стареющее двуногое? Кого же награждает этот величественный примат? Смерть, бредущую по его следам! Своё мёртвое отражение в засиженном мухами зеркале!

Он награждает те формы разложения, которые свойственны ему. И мстит честным людям! Это эгоизм примата, а не государственного деятеля.

Всякие лизоблюды и пройдохи награждаются как кулиса этой меркнущей жизни! Впрочем, что о нём можно сказать? Что он убийца своего отца, что он оставил рабами своих героев-солдат, готовых положить за него жизнь! Сотни тысяч их легло в полях! Это просто пустота в мантии! Он предал всех! Трус! Он боится всех! Он и меня предаст!

***

Вечером заявилась графиня Орлова. По видимости она желала погостить, но тягостные обстоятельства визита проявились сразу. Как я и предполагал, она, с места в карьер потребовала возврата долга. Едва поздоровавшись, содрала с руки перчатку и сказала: «Деньги на бочку!» С таким я сталкиваюсь впервые! Представляете окончание этого вечера? Я как ни пытался на пескарей разговор перевести, которых она ох как любит, но баба есть баба – она только о долге и деньгах говорила.

А утку не хочешь?

Помню только, что я ей сказал: «Спросите генерала Свистунова!»

– Какого Свистунова! – удивилась она, – Ну и шутки у вас, Александр Сергеевич!

Ушла она не солоно хлебавши! Денег у меня нет! Всё выгребли карточные шулера! В следующий раз выверну карманы для наглядности!

Отвали моя черешня!

***

Пушкен, как на свет вылез, уже миру сразу стал заявы предъявлять. Однажды летом батюшка его спал на диване и дико храпел, а Пушкен, в детской цветастой рубашоночке подрулил к нему и ни слова не говоря шмяк его по физиономии прутиком. Папаша взвился, а Пушкен стоит и улыбается во весь рот, как ангел невинный.

***

Как Пушкен поступил в Лицей, так сразу учёбу забросил к… собачьим и за девочками больше бегал. Сидит однажды он в аллее, и что-то соломенной шляпой накрыл, елозит по плитуару, как будто что важное поймал. Подбежали к нему девушки, а Пушкен им и говорит:

– Девушки! А девушки! Я птичку поймал! Слушайте, давайте её поймаем! Я край шляпы приподыму, а вы руку туда суньте, ловите птичку!

Они руку засунули, а там – говно! Вот какой Пушкин был весёлый Человечище! Залюбуешься! Красава полнейшая! Хуторянин! Матрос сухопутный!

***

Как Пушкен зачастил в Алёшенские Казармы, так там с офицерами и познакомился. На гауптвахте там круглые сутки солдаты пудовые гири в мешке таскали в воспитательных целях!

Там и полковник Ржевский был, гордость Гвардии, алкоголик и задира. Дуя на озябшие руки, полковник говорил:

– А вы не глядите на Россию глазами проклятого дэ Кюстина! О мерзкое лягушачье отродье! Адихмантьев сын! Не глядите и не поглядомы будете! Пойдём-ка, лучше выпьем! Россию по трезвяку видеть невозможно, без того, чтобы не повеситься на помочах!

Пушкен на него уважительно поглядел, но ничего не сказал. А после пришёл домой и в своей Голубой Записной Книжке и записал мелкими закорючками:

«Если Москва – город первого весеннего энуреза, то Петербург – столiца последней зимней дефекациi…

***

Пушкен свою Голубую Записную книжку никому не показывал, потому что там он записывал многыя тайныя мыслишки, то, что думал реально, а это на Руси то же самое, что самому себе приговор подписать и табуретку подставить. Кто ж на Руси говорит то, что думает? Одни юродивые да безумцы. Об идеалистах я не говорю – мало их и удел их ужасен! Там такие записи были, что закачаешься. И иные он даже выдирал и жог мировым пламенем, но кое-что уцелело. Вот к примеру одна из записок, полюбуйтесь:

«У моей России связь между ограбленными кретiноидами и ворами при кормушке – такая же прочная, как у Маниака и Девочки! Эта бандитская генерация пришла во власть из секций рапиры и мяча, и я не знаю, кто страшнее – разбойники-спордзмены или убийцы с воланчиками в клешнях. Естественно, растрясённые во время тренировок извилины не позволяли этому сброду выработать гуманистическое мировоззрение, и эти спортивные особи так обрушились на ветеранов, лишив их всего. Правда, лишив всего ветеранов, они продолжили бесконечные победные празднования и фейерверки по поводу Отечественной Войны. Наглость этой шушеры поразительна. Они как изюм из булки, стали извлекать выгодные им вещи из наследия прошлого – Победу, сбережения ветеранов войны, остальное они топтали грязными калошами безжалостно и открыто. Единственное, что они выдумали – это оригинальное засилье попов и всякой такой нечисти, разумеется, за государственный кошт! При этом говоря, что в прошлые времена ничего кроме галош не производилось. Говорили они это, разворачивая старые архивные чертежи, чтобы сгандобить очередную военно-промышленную „новинку“. Их новинки уже летали и плавали ещё до рождения Иисуса! Я давно не горжусь бедолагами из моей семьи положившими голову на плаху этой „родины“ – никакого толка от этого не было! Зря они так горячились! Не в коня корм, как говорится!»

***

«На территории идёт соревнование и отбор тех, кто готов уцелевать любой ценой, даже закапывая или уничтожая соплеменников. Такие готовы воровать сбережения ветеранов войны и труда, забивать святыни, подбрасывать фальшивые бюллетени в ящики для голосования. Если страну ещё можно спасти, примерно 2 миллиона преступников, замешанных в преступлениях, должны предстать перед судом, должны быть лишены нагло уворованных ими пенсий и невиданный зарплат, которые на деле вовсе не являются зарплатами – это криминальные изъятия из бюджета». Чиновники, попы, вояки – сколько их! Воз и маленькая тележка!

***

Загшоворили о Конституции. Говорить с России о законах и конституции, как в пустыне Сахаре о снеге! Ещё конституция не принята, а царь уже устроил шоу непредставимое! Посмотрите, как они продавливают эти криминальные поправки к конституции, поправки, практически уничтожающие эту конституцию и превращающие её в пустую никчёмную бумажку! Лучше бы крестьян освободил всех нах! Ну, кроме моих, конечно! Мои – верные, не захотят свободы! Под крылом гения-людоеда нее в пример как интересно жить! Я их как облупленных знаю! Сам ослобожу, как время придёт! В гробах! Гы-гы-гы!

***

Растление дошло до того, что они считают честных – маргиналами! Честность недаром не нравится этим криворылам!

***

Как любых преступников и диктаторов их уже интересует проблема продления жизни – по всей видимости, они стариканы и старухи надеются править вечно! Но Природа взяток не берёт, а мстить будет вашим внукам вечно! Да и им самим коптить под небесами долго не даст!»

***

«Разумеется, я люблю животных и детей. Сказать кому-то, что вы не любите животных и детей – всё равно, что сказать, что вы сын Калигулы или не сочувствуете каннибалам с острова Пасхи. Или сказать дизайнеру из Сан-Франциско, что гомосексуализм – преступление и подстава, а гей-фестивали юга Франции – это параша! Короче, сразу и навсегда положить конец своей карьере и признаться куче белобрысых и черно….., что ты – полный лох! Я не знаю, есть ли на острове Пасхи каннибалы, как о том вякнул в передовице «Морнинг Фак» Клаус Паукс, есть ли Полиция Нравов в Калифорнии, но я знаю, как прописи, что детей у Калигулы не было. Столкнувшись с этой пропагандою, все мгновенно полюбили животных и детей. Ныне я под страхом смерти просто обязан сочувствовать любой девочке-инвалиду или бездомной кошечке с оторванной лапой. Слезодробительные сообщения газет о тех и других наезжают друг на друга, и если бы я не знал, что снимающие их к детям совершенно равнодушны и любят только деньги, я бы уверовал, что они и в самом деле любят детей. Любовь к детям зашла столь далеко, что животных занесло даже в конституцию моей страны. Теперь слово конституция надо писать с большой буквы, несмотря, что ныне это – свалка нелепых и враждебных человеческой природе сумбурных тезисов. Впрочем, я не удивлён. Туда же занесло и Бога, которого я в отличие от солнца должен писать почему-то с большой буквы. Только недавно попавшая мне на глаза Библия продемонстрировала мне невиданное – солнце там пишется с маленькой буквы! Увидев это, я сначала рассмеялся! Увы, я долго считал християн людьми! И вот они сами опровергли это! Это умаление источника нашего существования, источника существования миллионов видов существ, на протяжении миллионов лет населяющих Землю, способно потрясти. То, что называется сейчас умниками «Окном Овертона» – жалкое игольное ушко, через которое к нам в жизнь проникает всякая зараза, игольное ушко, а не окно, не провал растления и перелицовки. Меня слово «Бог» с большой буквы на фоне малюсенького в голове христиан, скукоженного и жалкого Солнца уже ничуть не шокирует, улыбаясь про себя, я просто ставлю большую букву «Б», подразумевая под ней совсем не то, что подразумевают наивные любители «Бога». Правда, как могут сомневаться эти обитатели сумрачного ада своих предрассудков ничтожества в том, что какое-то жалкое солнце, обладающее силой в каких-то ничтожных девять миллиардов водородных бомб в секунду может соперничать с их всесильным прибитым к палке божеством, или с их великим «Богом-Отцом», которого никто никогда не видел и наверняка никогда нигде не увидит…

***

Пройдёт ещё несколько веков, пока их дети не поймут, что это была миллионноактная сказка про голого короля, когда всех запугали и обманули так, что миллионы нормальных людей помалкивали веками, не осмеливаясь даже прошептать: «Король-то голый!»

***

Эта величайшая школа христианской дрессировки и лжи ещё много веков будет сказываться на человеческой природе, толкая сообщества в пучину хаоса.

Даже большие любители детей понимают, что дети бывают разные и среди них встречаются такие омерзительные экземпляры, которых хочется убить сразу, не обращая внимания ни на лживую конституцию моей некогда великой страны, ни на злобное общество защиты животных.

***

Сколько я не прочитал книг, их авторы были очень хорошими людьми и всегда жалели детей и животных. У них это всегда называлось гуманизмом, но знакомясь всегда с биографиями этих квёлых гуманистов, я всегда натыкался на жестокость в детстве и браконьерство в юности, заканчивавшееся великими преступлениями в старости, л глубокими сединами и смертью. В общем, оказалось, что все великие гуманисты были браконьерами. Единственно в отношении кого мои сомнения не развеяны оказались мать Терезия Мантуанская и Римский Папа. Оказалось также, что все аристократы мира во все времена занимались браконьерством, били животных и птиц, и при это слыли великими гуманистами. Маленькие гуманисты ловили мелкую рыбы, великие гуманисты убивали огромных слонов и носорогов.

Также я заметил, что право убивать животных принадлежит высшим слоям общества, и чем выше человек, тем крупнее животные, которых ему позволено убивать. В связи с чем внизу социальной лестницы царит полное уныние, ибо здесь можно убивать только муравьёв, тараканов и иногда и только по большим церковным праздникам – членов своей семьи.

На самом верху этой пищевой цепочки находятся рабочие, которым позволено уничтожать царей, ибо это в рамках проветривания общества надо делать регулярно.

Удивительно наблюдать, каким ханжеством полон гуманизм великих. Я могу понять Вольтера, который прольёт целые лужи слёз по каким-нибудь рысям, мышам, пандам или белым медведям, и совершенно не удивлюсь, что смерть миллионов афреканцев или индейцев не вызовет у него никаких трогательных, слезоотделительных чувств. Ибо вовсе не доказано, чтот этот гуманист и человеколюбец вообще считает их за людей.

Это говорит о том, что естественный в Природе видовой эгоизм – способность концентрироваться на интересах своего вида и только – давно не интересен нынешним правящим двуногим, и современный человек скорее пожалеет одноногую кошечку, чем пьяную безработную соседку, рабочего в грязной робе или несчастного бомжа.

Законы и конституции везде стращают бедняков и всячески запрещают браконьерство беднякам только в силу ограниченности слонов, оленей и больших рыб, годных для ловли, полностью узурпируя это право. Поэтому беднякам не следует обольщаться, что запреты браконьерства вводятся из-за заботы о Матушке Природе и воспринимать эти ограничения как посягательство на ошмётки их свободы. Бедняков дрессируют сидеть в загоне и помалкивать! Умница Шекспир, таща убитого им оленя по лесной тропке домой, отлично понимал это и утверждал своё право не жалким нытьём, просьбами, а метким выстрелом и быстротой своих ног. Он и прикончил этого оленя только затем, чтобы напомнить себе и окружающим, что он -существо высшей породы! Поэтому самые бесчеловечные и браконьерские государства давно позаботились о таких поползновениях, разоружая свой народ и там, где народ безоружен, можно с полной уверенностью сказать, что это патентованный народ-раб, которому не позволено не то, что браконьерство – ничего не позволено.. Когда такой народ погружается на самые низины рабства, его всегда нахваливают, обзывая его прискорбное рабское состояние «ответственностью» и «гражданскими добродетелями». Особенно работорговцы любят называть свой живой товарец «патриотами». Когда эти слова начинаются сыпаться из пасти любой власти, это значит только то, что народ окончательно пали пребывает в рабском состоянии.

Власть имущие утешают такие народы тем, что подплинтусное послушание – это проявление «патриотизма», уравнивая таким образом рабство и «патриотизм». Часто, люди, уже не имеющие отношения ни к каким благам и просто живущие в своих квартирах, чудом до сих пор оставшихся у них, продолжают считать себя «гражданами», «членами сообщества» или чем-то подобным. Этот самообман был бы простителен, если бы не его печальные последствия для сообществ.

«Знал ли брат моего деда, поручик, уходя воевать за глупого царя, что после окончания битвы его жена окажется нищей вдовой, без пенсии и средств к существованию? И всё потому, что его убедили, что надо защищать родину! Знали ли двое сыновей моей бабушки, когда погибали в Литвонии, что их мать получить пенсию – 5 рублей? Пять рублей за двух сыновей-офицеров! Что сбережения её украдут, а эти иудины подачки продолжат платить уже очень старому человеку! Римские преторианцы подняли бы мятеж! Понимали ли они, что их мать подвергнут скоро издевательству, когда бросая эти иудины медяки, на её глазах будут делить жирные, сочные холокостовские реквизиции с Германии?»

Вот так нам пришлось за минуту времени проделать тысячелетний путь от защиты животных к полной беззащитности людей моей незабвенненькой, миленькой Родины.

Чем, как не браконьерством является кастовое состояние сообществ, где люди, оказавшиеся вверху подавляют и уничтожают угнетённых. Их можно было бы понять и простить, если бы эти социальные селекторы попали на свои звёздные вершины благодаря умению, таланту, производительности или здравому смыслу. Ну, как я! Ничего подобного мы не наблюдаем. Вверху находятся напротив самые бесполезные, коррумпированные, испорченные, бездарные, злобные и бессовестные люди, часто лишённые здравого смысла и заменившие его хитростью, короче самые отпетые социальные браконьеры. Они избивают незаметными лакунами в принятых ими же законах миллионы добросовестных и законопослушных рабов, ввергая их в нищету у лишая последних домов и убежищ.

Будучи этническим Русским и живя в своей стране тысячи лет, можно навсегда испортить себе настроение, изучая историю своей родины. Кстати, если солнце надо писать с маленькой буквы, как это принято у лесных христиан, то слово «родина» уж точно обойдётся ещё более маленькой буковкой!

Глядя на результат, я не могу восхищаться ею. Здесь только можно вздохнуть горестно! Впрочем, даже самые отъявленные государственники, когда дело касается результатов этого правления, начинают тупить глаза и замолкать.

***

Наш царь. в общении со страной похож на распутного пастора, утешающего безутешную вдову после смерти её мужа. А её муж умер от голода во время застолья. Как будто это не ответственный хозяин страны, а турист в каком-то дурацком завезённом из-за бугра аттракционе. Турист удивляется пожарам, обвалам и смерчам в своём подъезде и уверен, что не имеет к этим уже постоянным катастрофам никакого отношения, а его единственная миссия – пускать запоздалую слезу и удивляться. А также произносить кучу пустых словес и обещать, что скоро всё изменится к лучшему. Потому что примерно тысяча лет известной истории – это история несчастий и закабаления моего народа. Это история изврашённого отбора худших и истребления и изведения лучших!