Buch lesen: «Тень, ключ и мятное печенье»

Глава 1. Агентство «Зелёная лампа»

Гнилая Гавань в полной мере оправдывала своё название: вонь мусора и дохлой рыбы, скопившихся между покосившимися заброшенными причалами, давала о себе знать ещё за пару кварталов от порта. В самой же гавани запахи, казалось, въелись даже в камни. Молодой секретарь, сопровождавший господина Ла-Киша, поморщился и прикрыл было нос платком, но под недоумённым взглядом шефа немедленно убрал платок в карман.

Всему виной был, конечно же, туман. Он на закате пришёл с моря, пополз вверх по реке и заполнил прибрежные кварталы города мутным серо-жёлтым маревом. Звуки и запахи в этой пелене разносились далеко, а вот увидеть что-нибудь дальше пяти-шести метров было затруднительно. Поэтому господин Ла-Киш, сюретер Тайной канцелярии, стоял сейчас прямо над тем, что на первый взгляд можно было бы принять за кучу старых спутанных сетей. Если бы не одно «но»: из кучи за край причала безвольно свешивалась тонкая бледная рука. Женская, насколько можно было судить в неверном свете фонарей.

Фонари держали в руках два констебля, одетые в форменные непромокаемые плащи и высокие, суживающиеся кверху, кожаные шляпы с козырьками. С козырьков время от времени срывались собравшиеся на них капельки туманной мороси, но констебли с невозмутимым видом продолжали стоять по обе стороны от сетей с трупом и глядели строго перед собой.

– Кто первым обнаружил тело? – хмуро поинтересовался Ла-Киш, опираясь обеими руками на трость.

Левый страж щёлкнул каблуками.

– Жетон семь-два-три-один, – отчеканил он. Секретарь быстро делал карандашом пометки в блокноте.

– Кого-нибудь заметили поблизости?

– Никак нет, господин сюретер.

– Что-то слышали?

– Никак нет, господин сюретер.

– Тогда какого лешего вам тут вообще понадобилось?

Констебль замялся. Его напарник едва слышно хмыкнул. Сюретер повернулся к нему и вопросительно изогнул бровь.

– Жетон три-восемь-два-шесть, – представился тот. – Смею доложить, господин сюретер, он спустился сюда по нужде.

Секретарь остановился, не зная, записывать ли такие сведения. Ла-Киш чуть заметно кивнул головой, и карандаш снова побежал по бумаге.

– Вам что, уборных мало?

– Смею доложить, господин сюретер, ближайшая уборная – два квартала, у часовни Мерло.

– А подворотни все были заперты? – иронически поинтересовался сюретер.

– Смею доложить, господин сюретер, – решился первый констебль, – в переулках подловить человека за таким делом легче лёгкого. А у причала незаметно не подкрасться.

Ла-Киш задумчиво постукивал пальцами по набалдашнику трости. Страж был прав, в Гнилой Гавани потерявший бдительность констебль рисковал стать мёртвым констеблем.

– Откуда вы пришли? – спросил сюретер. Жетон семь-два-три-один указал на узкий проулок, втиснувшийся между двумя заброшенными пакгаузами, и выводивший как раз к тому причалу, на котором они все сейчас стояли.

В этот момент в проулке что-то зашевелилось, и сквозь клочья тумана к группе мужчин поплыл тёплый огонёк карманного карбидного фонарика. Когда он приблизился, стало видно, кто несёт этот новый источник света. Человек был высоким, худощавым, в цилиндре и пальто, которое он, несмотря на промозглую сырость, не посчитал нужным застёгивать. Пришелец остановился перед сюретером и свободной рукой приподнял цилиндр:

– Господин Ла-Киш.

– Господин Шандор, – отозвался сюретер, однако так и остался стоять, опершись обеими руками на трость.

– Простите за беспокойство, можно сказать вам два слова наедине?

Ла-Киш, склонив голову на бок, секунду-две рассматривал собеседника, потом кивнул и отошёл с ним в сторону. Метрах в двадцати от констеблей и секретаря, исчезнувших за пеленой тумана, Шандор остановился и вполголоса спросил:

– Гарольд, вы позволите мне осмотреть тело до того, как его увезут?

– Дорогой Лайош, – вздохнул сюретер. – Для начала мне хотелось бы узнать, какого лешего вас занесло в здешние края сегодня вечером. Только не говорите, что имеете привычку гулять тут именно в это время.

– Не скажу, – на губах Шандора мелькнула и тут же пропала тень улыбки. – Зато я скажу вам, чьё это тело.

– Если я позволю его осмотреть?

– Даже если не позволите. В сущности, вы это и без меня узнаете, но так ведь будет быстрее.

– Хорошо. И кто же она?

– Мадемуазель Эвелина Санду.

– Этого ещё не хватало, – поморщился Ла-Киш. – Дочь советника Санду?

– Младшая, – кивнул Лайош.

Оба помолчали. Трость сюретера задумчиво чертила по камням мостовой путаные узоры.

– Скверно, – наконец выдал он. – Ну-с, а вы какими судьбами здесь?

– Вы всё равно не поверите, что совершенно случайно.

– Не поверю.

– Хотя это правда, – Шандор потёр указательным пальцем переносицу, которую пересекала сеточка из нескольких старых шрамов. – Её батюшка нанял меня, чтобы я проследил за новым ухажёром мадемуазель. Чем-то он советнику не понравился.

– И как, успешно?

– Вряд ли «успешно» применимо к нынешней ситуации. Но – да, я выяснил, кто он.

– И кто?

– Вы ещё не дали разрешения осмотреть тело.

Сюретер исподлобья быстро взглянул на собеседника. Сыщик стоял к нему вполоборота, глядя туда, где за туманом были скрыты пристань и труп.

– Допустим. Кто этот ухажёр?

– Клерк из Сити. Абрахам Тропс.

– Действительно, странный выбор. Что вы о нём выяснили?

Шандор пожал плечами.

– Имя, место работы, место жительства. Они встретились сегодня за ланчем, и с тех пор я следовал за ними обоими, а затем за господином Тропсом.

– Где он живёт?

– Пансионат мадам Чи, на Дубовом Холме. Труповозка вот-вот приедет. Вы хотите, чтобы осмотр превратился в шоу? Или просто намерены отказать мне в последний момент?

Сюретер опять задумчиво побарабанил пальцами по набалдашнику трости. Потом пальцы цепко сомкнулись на металлическом шаре, и Ла-Киш кивнул:

– Ладно. Но вы так и не сказали, каким образом оказались здесь именно сейчас, вечером.

– Мне позвонил советник Санду и сообщил, что мадемуазель Эвелина не вернулась домой.

– И откуда вы знали, где её искать?

– Оттуда, что они с господином Тропсом после ланча отправились как раз на эту самую пристань.

– С чего бы… – непонимающе нахмурился Ла-Киш, но осёкся на полуслове.

Взгляды сюретера и сыщика встретились. Тёмные глаза Лайоша Шандора смотрели внимательно, настороженно – и печально. Он кивнул в ответ на невысказанный вопрос.

– Я бы тоже скорее ожидал, что они снимут номер в отеле. Но у каждого свои предпочтения.

Стражи всё так же с невозмутимым видом стояли на карауле с фонарями в руках. Секретарь, воспользовавшись отсутствием шефа, всё-таки закрыл нос платком, спасаясь от ароматов Гнилой Гавани. Сюретер отправил обоих констеблей обследовать соседние причалы, а секретаря – встретить труповозку. Едва Ла-Киш и Шандор остались у тела вдвоём, сыщик начал свой осмотр.

Он опустился на колени и осторожно повёл раскрытой ладонью над рукой, высовывавшейся из спутанной массы старых сетей. Ладонь двигалась в нескольких миллиметрах от тела, но не касалась его, а тем временем глаза сыщика стекленели, мутнели, словно сознание покидало Шандора. Взгляд стал бессмысленным, рот чуть приоткрылся, и Ла-Киш невольно подошёл на шаг ближе, опасаясь, что Лайош может упасть с причала в воду.

Теперь уже обеими руками сыщик медленно, словно раздвигая ряску на поверхности пруда, водил над скрытым сетями телом. Голова в цилиндре склонилась, подбородок упёрся в грудь. Рот закрылся, на высоких скулах от напряжения проступили желваки. Шандор дышал часто, мелко, будто принюхиваясь к едва уловимому аромату. Сюретер потянул носом воздух – вокруг по-прежнему пахло только гнилым деревом и тухлой рыбой.

Наконец, сыщик медленно выдохнул и тяжело поднялся на ноги. Руки его безвольно повисли вдоль тела, взгляд всё ещё был затуманенным. Ла-Киш с нетерпением ждал. С трудом шевеля пересохшими губами, Шандор произнёс:

– Мятное печенье.

– Что-что?

– Мятное печенье.

– И что это значит?

Сыщик покачал головой.

– Пока не знаю.

– Есть предположения, от чего она умерла? – поинтересовался сюретер.

Шандор в задумчивости потёр указательным пальцем переносицу, несколько раз сильно зажмурился и снова открыл глаза. Взгляд его быстро становился прежним – внимательным и слегка настороженным.

– Вы посчитаете это бредом. Но, по-моему, она умерла от эйфории.

– Звучит и вправду безумно, – согласился Ла-Киш. – Однако я слишком долго вас знаю, чтобы сразу списать вашу версию со счетов. Эйфория? Не страх? Я бы скорее поверил, что человека можно напугать до смерти. Но… обрадовать?

– Эйфория, – кивнул Шандор. – Это первопричина. Всё, что случилось потом – лишь последствия.

* * *

Мостовые заполнял поток деловитых сосредоточенных пешеходов, а проезжую часть в обоих направлениях занимали многочисленные кэбы, паромобили и омнибусы. С лязгом и скрежетом миновав поворот, к остановке подкатил двухэтажный трамвай, на штангах которого, словно маленькие звёздочки, то и дело вспыхивали электрические искры. Со второго яруса, осторожно ступая по круто изогнутой лесенке, спустилась девушка. Постояла несколько секунд, изучая вывески и номера домов, и направилась на север, к верхнему концу улицы.

Девушка была невысокой и совсем юной – в чертах её лица ещё проскальзывало что-то детское, хотя фигура в сером пальто, расчерченном на квадраты тонкими коричневыми линиями, уже сменила подростковую неуклюжесть на очарование женственности. Из под серо-коричневой клетчатой кепки, какие обычно носят рыбаки, на плечи падал водопад медно-рыжих волос; зелёные глаза внимательно читали названия многочисленных магазинов и контор, мимо которых проходила девушка.

Она успела миновать небольшой тупичок между домами, но номер на следующем доме заставил её остановиться и повернуть назад. В тупичке, перегороженном высоким забором с запертой на висячий замок калиткой, было только несколько мусорных баков, да пожарная лестница, тянувшаяся к двери на уровне второго этажа. Девушка поднялась по гулким чугунным ступеням и обнаружила возле двери латунную табличку:

«Агентство «Зелёная лампа»

Л. Шандор и компаньоны»

Она постучала, и на донёсшееся изнутри сиплое: «Входите, не заперто!» открыла дверь и шагнула внутрь.

Помещение конторы было небольшим, с единственным полукруглым окном на противоположной от входа стене. Перед окном стоял массивный письменный стол, ещё два располагались слева и справа, боком к первому. Первый стол пустовал, зато два других занимали компаньоны Лайоша Шандора – и посетительница сразу поняла, почему сыщик предпочёл именно обтекаемое «компаньоны», а не имена. За обоими столами сидели не люди.

Справа, ближе к входной двери, располагался драконид. Для этих уроженцев и хозяев Южного континента средний рост составлял два метра, но компаньон Шандора был крохотным даже по человеческим меркам: немногим больше метра. Одетый в свитер крупной грубой вязки, он замотал шею толстым шарфом, а на голову нацепил вязаную шапочку с опущенными ушами. Драконид, окинув гостью взглядом чёрных, словно агат, глаз, продолжил прерванное занятие: он ложка за ложкой сыпал сахар в исходящую паром большую кружку.

– Дверь закройте, барышня. Холодно, – попросил он уже знакомым сиплым голосом.

– Простите, – девушка прикрыла за собой дверь. – А господин Шандор?

– Вышел ненадолго, скоро вернётся. Присаживайтесь, – предложил драконид, указывая на небольшой продавленный диванчик, стоявший слева от входной двери.

– Если торопитесь, можете нам изложить своё дело, – донёсся из-за другого стола низкий голос с явственными мурлыкающими нотками. Второй компаньон сыщика положил на стол газету, которую читал, а поверх газеты, одна на другую – руки.

Руки были короткопалыми, заросшими коричневатой шерстью, и – как помнила посетительница из школьного курса биологии – имели втягивающиеся когти. Такая же шерсть покрывала лицо говорившего, образуя причудливый полосатый узор, и только миндалевидные глаза были обведены белоснежным контуром. В полумраке конторы зрачки этих глаз были круглыми и такими же чёрными, как у драконида, но на свету – это девушка тоже помнила из школьных уроков – превращались в узкие вертикальные щёлочки.

Муримур был одет в рубашку с подвёрнутыми до локтя рукавами и синий бархатный жилет с вышитыми золотой нитью узорами. Компаньон сыщика иронично приподнял губу, продемонстрировав внушительный желтоватый клык, и поинтересовался:

– Барышня не любит кошек? Предпочитаете собак?

– Нет, почему же, – девушка уже успела прийти в себя, и природное упрямство взяло верх над провинциальной нерешительностью.

– По какому вопросу вам нужен господин Шандор?

– Это ведь его объявление? – она порылась в небольшой кожаной сумочке и достала газетную вырезку. – «Требуется секретарша, работа преимущественно в офисе, иногда сопровождение на выезде. Стенографирование, умение печатать на машинке будут преимуществами. Оплата сдельная, график 5/2».

Драконид и муримур переглянулись.

– Эм… – нерешительно протянул первый. Но тут дверь открылась, и в конторе появился сам сыщик.

– Вот, Лайош, барышня заинтересована в вакансии секретарши, – отрекомендовал посетительницу муримур.

– Добрый день, мадемуазель. Или мадам?

– Мадемуазель. Виола Энне.

– Вы в самом деле заинтересованы в вакансии?

– Да. Правда, я думала, речь идет о какой-то конторе.

– Всё верно. Мы – контора частного сыска, – Лайош подхватил стул, стоявший у стола драконида, и, поставив его напротив мадемуазель Энне, уселся, закинув ногу на ногу. Несколько секунд он внимательно рассматривал девушку, затем вдруг спросил:

– Давно вы в городе?

– Три дня, – слегка опешив, ответила та. – Как вы узнали?

– Вы всё ещё пахнете морем.

Девушка не нашлась, что сказать, а Шандор, помолчав, продолжил:

– Где остановились?

– В пансионе «Сирень». В Садах Табачников.

Сыщик кивнул, словно с чем-то соглашаясь. Потом заговорил деловито, даже немного суховато:

– Пять крон в день, работа на выезде – крона сверху. На вас будет забота о порядке в конторе, приём звонков, документация, и так далее. Вы умеете стенографировать?

– Немного.

– Вам нужно будет записывать беседы с клиентами, не упуская ни одной детали. Это важно. Можете применять любые системы, свои собственные сокращения – главное, чтобы потом, при перепечатывании на машинке, ничего не было упущено. Печатаете на машинке?

– Да.

– Замечательно. Проблемы с законом?

– Никогда не возникали.

Муримур фыркнул. Лайош бросил в его сторону недовольный взгляд, но компаньон уже снова скрылся за развёрнутой газетой.

– Да, простите. Позвольте представить: господин Равири Те Каеа, – Лайош раскрытой ладонью левой руки указал на драконида. Тот отсалютовал девушке своей кружкой. – Господин Абекуа Вути, – сыщик, также раскрытой ладонью, но теперь правой рукой, указал на муримура. Тот опустил газету и кивнул, продемонстрировав в широкой усмешке теперь уже два клыка. – Мои компаньоны. Завтра в девять часов ждём вас.

– Вы даже не спросили, согласна ли я на ваши условия, – в тоне Виолы проскользнули нотки разочарования.

– Вряд ли вы проделали путь через половину города только для того, чтобы прицениться. Думаю, вам точно так же нужна эта работа, как нам – хорошая секретарша. Даже, – тут глаза сыщика заговорщически блеснули, – если вы на самом деле не владеете стенографией и не умеете печатать на машинке…

Мадемуазель Энне покраснела, но прежде, чем она успела что-либо сказать, Лайош закончил:

– …вы нам всё равно подходите.

– Он у нас эксперт, – иронично просипел Равири, делая глоток из кружки. – Тьфу. Всё равно горький получился!

Глава 2. Шепчущие тени

Когда-то Овражки были скоплением переулков на крутых склонах левобережных холмов, прямо у крепостных стен. Здесь в маленьких домиках, тесно прижавшихся один к другому, селились гарнизонные офицеры и мастеровые, обслуживавшие крепость. Со временем цитадель потеряла своё оборонительное значение, большую часть старых стен и валов срыли, проложив обсаженные каштанами бульвары, а взамен крохотных домишек и лабиринта проходных двориков появились отдельно стоящие особняки в окружении ухоженных садов.

С тех пор Овражки заняла старая аристократия – те, кто с гордостью прослеживал свой род едва ли не до момента основания города, либо те, кто получил свой титул ещё во времена, когда на стенах цитадели несла постоянный дозор бдительная стража. Впрочем, в последние лет пятьдесят на смену некоторым прежним жильцам, чьё семейное древо окончательно ушло в небытие, стали являться новые. По большей части это были дельцы, сколотившие капиталы в промышленности, в банковском секторе или на бирже, так что коренное население Овражков смотрело на таких соседей с неудовольствием, а их неприятностям радовались если и не напоказ, то уж за глаза точно.

Лайош Шандор и Виола Энне выбрались из кэба напротив несколько запущенного, но всё ещё красивого и добротного дома, построенного лет двести назад. Сыщик сверился с визитной карточкой, которую накануне днём принесла в контору горничная. К карточке прилагался весьма щедрый гонорар – только за то (как поясняла надпись на обороте визитки), чтобы глава агентства «Зелёная лампа» посетил потенциальную клиентку лично.

– «Поместье Роуз-Холл, мадам Ульм», – он вытащил из кармана жилетные часы с двумя продольными вмятинами на крышке, сверился с ними, и спрятал обратно. – У нас ещё пять минут. После вас, мадемуазель, – Шандор придержал калитку.

Сад явно начали приводить в порядок, но ножницы садовника ещё не коснулись большинства розовых кустов, подаривших поместью его название. Несмотря на позднюю осень, среди уже поникших листьев кое-где сохранились одиночные бутоны – алые, жёлтые, белые. Эти последние цветы выглядели странно и чужеродно, только усиливая ощущение уныния и тоски от окружающего пейзажа.

– Понадобится немало денег и времени, чтобы привести тут всё в приличный вид, – заметил Лайош, шагая по дорожке. Камни в ней в основном были старые, позеленевшие от времени и дождей, но в некоторых местах попадались и уложенные совсем недавно.

– Хозяева стараются, – заметила Виола.

– И не хотят, чтобы старания пропали даром.

Дверь им открыла уже знакомая горничная, которая немедленно провела визитёров в гостиную. Здесь навстречу гостям из кресла у камина поднялась пухленькая женщина с замысловатой причёской. Сложное сооружение парикмахерского искусства было призвано сделать даму визуально выше ростом, но вместо этого скорее придавало ей сходство со сдобным пирожным, украшенным завитками крема. У мадам Ульм были тонкий голосок, временами скатывавшийся в едва слышный шёпот, и заплаканные глаза.

– Всё, что я вам хочу рассказать, чистейшая правда! – с порога заявила она. Затем смутилась и добавила растерянно. – Добрый день, господин Шандор.

– Мадам Ульм, – сыщик снял цилиндр и изобразил вежливый полупоклон. – Моя ассистентка и секретарь, мадемуазель Энне. Не волнуйтесь, пожалуйста, и расскажите, что именно произошло.

– Меня выживают из дома.

– Враги? Соседи? Родственники?

– Привидения.

Удивление промелькнуло на лице сыщика, но спустя мгновение оно вновь приняло спокойное и участливое выражение.

– Мадемуазель Энне, – Лайош приглашающе указал Виоле на одно из свободных кресел.

– Да-да, присаживайтесь, прошу! – засуетилась мадам Ульм. – Выпьете чего-нибудь?

– Благодарю, не стоит беспокоиться. Итак, привидения?

– Да, – хозяйка наполовину села, наполовину упала без сил в своё кресло, и вытащенным из кармашка кружевным платочком принялась промокать глаза, снова наполнившиеся слезами.

– Может быть, в таком случае, вам следовало пригласить фратера?

– Мы уже приглашали. Трёх! Они прочли молитвы, освятили весь дом, но это ни капельки не помогло.

– А Канцелярия?

– Когда святые отцы ничего не смогли сделать, мы обратились в Канцелярию. Они прислали двух констеблей и сержанта, те осмотрели весь дом – и ничего не нашли.

– Почему же вы считаете, что я смогу что-то сделать?

Мадам Ульм замялась, но затем, теребя в руках платочек и упорно не желая встречаться с сыщиком глазами, тихо-тихо забормотала:

– У вас… у вас есть определённая репутация, господин Шандор.

– В самом деле?

– Да. Про вас говорят, что вы уже решали загадки, существование которых не признавала Церковь. И помогали людям, когда от их просьб отмахивались в Канцелярии. Я очень надеюсь, что вы поможете и мне.

– Пожалуйста, расскажите про ваших привидений.

Женщина легонько вздрогнула и впервые с того момента, как села в кресло, встретилась взглядами с Шандором. Тёмные глаза сыщика смотрели внимательно и спокойно, но куда важнее оказалось то, что в них не было и тени недоверия к услышанному. Виола с удивлением заметила, что мадам Ульм перестала всхлипывать, и что пальцы женщины уже не так нервно и быстро перебирают платочек. Затем хозяйка заговорила:

– Мы с мужем купили этот дом полгода назад. До того он два года простоял пустым после смерти последнего жильца. Через месяц после покупки мы переехали сюда, и поначалу всё было прекрасно. Затем рабочие, которых мы наняли для ремонта западного крыла и оранжереи, стали жаловаться на недомогания. Муж решил, что они просто хотят набить цену, и уволил их, взяв другую бригаду. Но всё повторилось. А потом ещё раз. До сих пор оранжерея и западное крыло стоят не отремонтированными. Похожая история получилась и с садом: у нас сменилось уже пять садовников, но сад так и не привели в порядок.

– А где ваш муж?

– Он уехал на две недели по делам. Собственно, – мадам Ульм поколебалась, но потом всё-таки решила, по-видимому, быть откровенной, – он не хотел, чтобы я обращалась к кому-либо после того, как у нас побывали фратеры и констебли. Сказал, что всё это лишь игра воображения, и ни к чему придавать ей значение. Но это не воображение, я знаю!

– Не волнуйтесь, пожалуйста. Простите, что приходится заставлять вас вспоминать пережитое, но мне важно знать все подробности. Вы тоже испытывали недомогание, как работники?

– Нет. Хотя в последнее время меня не оставляет гнетущая тоска, но, наверное, осенью в нашем городе похожие чувства терзают многих. Однако я видела тени в дальних комнатах, которые пропадали, стоило мне приблизиться. И слышала разные странные звуки! Шаги этажом выше, в совершенно пустых помещениях. Вздохи. А однажды ночью – крик.

– Не мог кричать кто-то снаружи?

– Нет, это точно было внутри дома. А ещё, – мадам Ульм глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки, но вместо вздоха получился отчаянный всхлип. – А ещё голоса!

– Голоса? – Шандор легонько кивнул Виоле, и та подчеркнула это упоминание в записях.

– Да. Они шепчут.

– Шепчут в какое-то определённое время? В каком-то конкретном месте?

– Обычно это происходит вечером. Несколько раз было ночью. В разных местах – за ужином в столовой, в библиотеке, в спальне.

– Не было ли чего-то повторяющегося в тот момент? Ну, скажем, вы всегда сидели, или стояли. Или, может быть, начинали засыпать?

– В столовой? – мадам Ульм с удивлением посмотрела на сыщика.

– Почему нет, люди от усталости могут уснуть где угодно.

Она понимающе кивнула.

– Нет, ничего такого. В столовой это было за ужином, и голоса слышал также муж, а ещё горничная, прислуживавшая нам. В библиотеке я читала, это был совсем ранний вечер, только-только начали сгущаться сумерки. А в спальне это случилось за полночь, я уже спала, но проснулась, словно меня разбудили. В тот раз я отчётливо видела тень – это была человеческая фигура. Она стояла в углу спальни, возле камина, и могу поклясться – смотрела на меня. Когда я зажгла лампу, тень пропала.

– Фигура была мужская или женская? – сыщик снова кивнул, делая помощнице знак отметить в записях и этот пункт.

– Мне показалось, что женская. Но было темно, я видела только силуэт в лунном свете.

– В лунном свете… А вы не замечали, звуки и тени появлялись при разных фазах луны?

Мадам Ульм растерянно заморгала, на миг даже забыв про свой платочек. Потом пробормотала:

– Я не обратила внимания… Но, знаете, между этими случаями было по нескольку дней, иногда больше, иногда меньше – думаю, это всё-таки не было связано с фазами луны.

– А что насчёт погоды? Не было ли в тот момент тумана, дождя, сильного ветра?

– Простите, – мадам Ульм вконец растерялась, и даже повернулась к Виоле, словно надеясь найти у неё поддержку, – но этого я не помню.

– Хорошо, – Лайош подбадривающе улыбнулся. – Эти шепчущие голоса враждебны? Агрессивны?

– Нет. Скорее… печальны.

– Тогда почему же вы считаете, что они хотят выжить вас из дома?

– Каждый раз после этих случаев меня охватывал такой страх, что хотелось бежать прочь без оглядки. Когда я проснулась и увидела тень в спальне, до утра не смогла сомкнуть глаз – муж отпаивал меня чаем с ликёром и успокаивал. Будь я тогда дома одна, наверное, сразу же уехала бы в отель.

– Понимаю. Но ведь вы уже несколько дней одна?

Мадам Ульм слабо улыбнулась.

– Сара спит со мной в спальне, на кушетке.

– Ваша горничная?

– Да.

– А сколько ещё слуг в доме?

– Марта и Роберт – наши кухарка и конюх, они живут в домике в дальнем конце сада, при конюшне. Луиза – посудомойка, её комната рядом с кухней. Ещё есть Этьен, лакей мужа, но он сейчас вместе с ним.

– А садовник?

– Последний уволился прямо перед отъездом мужа.

– Ясно. Пока вы одна, вы видели эти тени, или слышали голоса?

Мадам Ульм побледнела, пальцы судорожно сжали измятый платочек.

– Да, – едва слышно произнесла она. – Один раз. И я впервые различила внятное слово.

– Что это было за слово?

– «Берегись!»

* * *

В отличие от мадам Ульм, Тайная канцелярия обошлась сухой официальной телеграммой, которую к девяти утра принёс в контору мальчишка-рассыльный. Это было на следующий же день после обнаружения трупа девушки в Гнилой Гавани. Телеграмма приглашала господина Лайоша Шандора явиться в Канцелярию к двум часам пополудни, чтобы дать показания по делу Эвелины Санду. Поэтому когда они неспешным шагом дошли до ближайшей остановки трамвая на бульваре Северной Башни, Виола отправилась обратно в контору, а сыщик зашагал дальше, к площади Короля Рене.

Застроенная четырёх– и пятиэтажными домами с узкими фасадами, эта площадь когда-то была торговым сердцем тогда ещё только зарождавшегося города. Потом её прославили костры ведьмовских процессов, чуть позже – несколько бунтов, во время которых стало прямо-таки традицией врываться в ратушу и выбрасывать из окон всех государственных служащих. Теперь старинные особняки, прежде принадлежавшие купеческим гильдиям и влиятельным вельможам, занимали государственные учреждения и офисы крупных компаний.

Третье слева от ратуши здание, ещё со времён бунтов получившее у горожан ироничное прозвище «дом добрых людей», целиком принадлежало Тайной канцелярии – учреждению, созданному для противодействия всем видам и формам преступности. Не только на улицах, но и на протекающей через этот человеческий муравейник реке, а также на проходящих над городом маршрутах дирижаблей. За узким фасадом скрывалась целая анфилада протянувшихся вглубь квартала зданий, переходов и внутренних двориков, имевших выходы и выезды на каждую из окрестных улиц. Парадные двери с площади предназначались для посетителей – и именно сюда направился Лайош Шандор. Предъявив одному из дежурных клерков полученную телеграмму, он дождался, пока клерк по внутреннему телефону вызовет сюретера, и тот подтвердит приглашение. Затем сыщику выдали пропуск визитёра, и Шандор по хорошо знакомому пути поднялся на четвёртый этаж, в кабинет господина Ла-Киша.

Сюретер пребывал в самом паршивом расположении духа, и на вежливое приветствие сыщика только проворчал что-то неразборчивое. Господин Ла-Киш по своему обыкновению устроился не за рабочим столом, а на диванчике в оконной нише, разглядывая раскинувшееся за стеклом море черепичных крыш. На подоконнике стояла давно остывшая чашка с крепким чёрным кофе. Лайош отметил про себя, что секретаря в комнате не было – стало быть, сюретер хотел сначала побеседовать с сыщиком наедине.

– Вы виделись с советником Санду? – поинтересовался Ла-Киш.

– Нет. Советник прислал чек и уведомил меня, что больше в моих услугах не нуждается.

– И на том спасибо, – буркнул сюретер.

– Хотя я вовсе не считаю, что моя работа закончена.

Ла-Киш нахмурился, но на Шандора это не произвело никакого впечатления.

– Во всём случившемся есть что-то неправильное.

– Вы мне говорите! – фыркнул сюретер.

– Именно. Вам. Потому что едва ли кто-то ещё в вашем учреждении стал бы меня слушать.

– Не забывайтесь, – предостерёг Ла-Киш.

– Я всего лишь имел в виду, что для Канцелярии дело, в общем-то, предельно ясно. Будет арестован господин Тропс…

– Уже арестован.

– Возможно, он сознается в убийстве. Возможно, он не имеет к нему никакого отношения – но всё равно сознается…

На последнюю реплику сыщика глаза сюретера полыхнули недобрым огнём.

– …или не сознается, и тогда это дело окажется одной из городских загадок, помещенных в ваши архивы.

– Вы хотите сказать, что мы не умеем работать? – саркастически поинтересовался Ла-Киш. Шандор примиряющим жестом поднял вверх раскрытые ладони.

– Прекрасно умеете. Но для этого у Канцелярии должно быть то, с чем, и те, с кем можно работать. Ведь других подозреваемых, кроме Тропса, у вас нет?

– Нет, – нехотя отозвался сюретер.

– И если у него окажется подтверждённое алиби – дело останется не раскрытым?

– Всегда могут появиться неожиданные свидетели.

– Гарольд… В Гнилой Гавани? Вы же сами в это не верите.

Сюретер не ответил. Он взял чашку с остывшим кофе, сделал глоток, поморщился и поставил чашку обратно на подоконник. Поднялся с диванчика и, заложив руки за спину, принялся медленно расхаживать перед окном туда-сюда. Шандор терпеливо ждал.

– Допустим, – Ла-Киш остановился, приняв какое-то решение. – Ну а вам-то что за дело до смерти Эвелины Санду?

Сыщик рассеянно потёр указательным пальцем переносицу, словно собираясь с мыслями.

– Я ведь уже сказал – во всём этом есть что-то неправильное. У девушки из высшего общества роман с простым клерком из Сити. Местом своих развлечений они выбирают заброшенный причал в районе… с не самой лучшей репутацией. А затем девушка каким-то образом вновь оказывается на том же самом причале, но уже одна и мёртвая.

– Вы были наняты, чтобы проследить за этой девушкой и сдать её вместе с любовником в руки пышущего праведным гневом отца.

– Верно. Но сдать живой и здоровой. Отцовский гнев может быть суров, однако не до такой же степени. Хотя, конечно, бывает всякое.

– Надеюсь, Лайош, вы понимаете, что если советник Санду узнает о вашем намерении продолжать розыски, дело для вас может кончиться плохо?

– Не узнает, – по губам сыщика пробежала давешняя лёгкая тень улыбки. – Вы ведь ему не скажете.