За горизонтом событий

Предисловие к черновику.

Друзья!

Обращаю ваше внимание на то, что предлагаемый черновик, действительно, является черновиком. Он не будет откорректирован и отредактирован до самого момента его завершения. Главы в нем могут и будут меняться, может быть, даже местами. Так что читать его до готовности не советую. А вот купить можете, если хотите сэкономить в будущем – готовая книга будет дороже примерно в три раза.

Предыдущая практика выкладывания черновиков в надежде на обратную связь с читателями себя не оправдала. На этот раз делаю это исключительно ради самодисциплины – этот формат обязывает меня выкладывать по главе в неделю. Но если у кого-то вдруг появятся замечания в ходе прочтения черновика, прошу не стесняться и отображать их в отзывах.

Автор.

Часть I. Глава 1.

Никогда не здоровайтесь с вахтерами и охранниками. Даже если вы полагаете себя настолько важным авторитетом для бедолаги за стойкой, что ваш кивок и лучезарная улыбка немедленно осчастливят его, а изречение, благословляющее время суток, в которое происходит ваша мимолётная встреча, вселит в него надежду на лучшее. Воздержитесь. Просто пройдите мимо. Он будет вам благодарен за это гораздо больше, чем за самое галантное приветствие. Ведь, возможно, именно в данный момент он занят вовсе не тем, что разгадывает кроссворд или судоку, а наоборот, пишет гениальное художественное произведение в стихах или прозе, а то и фундаментальный философский трактат призванный кардинально изменить вектор развития человечества.

– Шалом! – торжественно произнёс господин, худощавый и лысый, минуя пост охраны в вестибюле торгово-развлекательного центра «Панорама» на окраине Тель-Авива.

– Шалом, мля, – рассеянно ответил дежурный секьюрити. Слово «шалом», означающее на иврите «мир», он произнёс громко, а второе даже не слово, а скорее междометие, означающее в данном случае досаду и раздражение – гораздо тише.

Досадовал же и раздражался он потому, что в очередной раз его отвлекли от создания фантастического романа о самом дальнем космосе. Проводя миролюбивого господина ненавидящим взглядом, он ещё раз перечитал злосчастный текст на мониторе ноутбука.

– И куда нам теперь? – в растерянности пролепетал рулевой.

– Может быть, до следующей Вселенной? – предположил старший помощник и посмотрел на штурмана.

Тот поднял плечи и развёл руки.

– А по каким картам пойдём, я вас спрашиваю? У вас есть карта, как до неё добираться?

– А вы уверены, что она вообще есть, другая Вселенная? – поинтересовалась судовой врач.

– Обязательно должна быть, – горячо заговорил второй помощник. – Сами посудите. Космос бесконечен. Так? Так. Значит, и вселенных в нём как минимум бессчётное множество…

– Да ни хрена это не значит! – зарычал боцман, мужчина прямой и вспыльчивый.

– А как же теория мультивселенной? – второй помощник вступил в дискуссию, не замечая хамства со стороны подчинённого. – Почему в бесконечном пространстве должен быть только один большой взрыв?

– Да идите вы… со своей теорией, – снова нарушил субординацию боцман, – тут практика нужна.

– Вот и я говорю, покажите мне карту, – ободрённый поддержкой подхватил штурман. – По карте я маршрут в момент проложу.

– А я бы вообще помолчал на вашем месте! – одёрнул его старший помощник. – Это по вашей милости мы здесь оказались.

Штурман снова развёл руками и виновато потупился.

Члены экипажа, собравшиеся в кают-компании, обратили взоры к капитану, который не произнёс ни слова после того, как объявил страшную новость, которая заключалась в том, что космический колониальный транспорт «Луч надежды» из-за провороненного штурманом сбоя навигационной аппаратуры пролетел сквозь всю Вселенную и вылетел из неё, как пробка из бутылки.

Капитан угрюмо молчал.

– А что если, пока мы летим, наша вселенная начала сворачиваться, и время в ней потекло вспять? – снова затараторил второй помощник. – получается, нам надо искать вселенную, которая всё ещё расширяется, и время в ней течёт в нормальном направлении. Потому что я, например, абсолютно не представляю, как жить наоборот…

Старший помощник жестом остановил уже открывшего было рот боцмана, потом обратился к теоретику:

– Я бы посоветовал не слишком увлекаться. Вам прекрасно известно, что ресурс корабля небезграничен, и в условиях абсолютного вакуума возобновлён быть не может.

Второй помощник страшно удивился и обиделся – ведь всё что он говорил, было в поддержку идеи, высказанной старпомом в ответ на вопрос рулевого.

– И слова больше не скажу. Сами решайте.

Все снова посмотрели на капитана.

– Буду с вами откровенен, господа, – наконец выдавил из себя тот, – примерно миллиард лет назад мы пересекли точку невозврата. Но корабль мы в любом случае развернём, а потом будем думать о том, как дотянуть до дома.

Творческий мученик добавил пару запятых, а одну убрал. Потом поколебался немного и поставил её на место. Он уже, наверное, в двадцатый раз возвращался к этой сюжетной завязке и никак не мог сдвинуть её с мёртвой точки.

Далее по задумке автора предполагалось, что бортовой ИИ космического транспорта «Луч надежды», оценив ситуацию и придя к выводу, что по-другому человечество не спасти, начинает поглощать пассажиров, а затем и экипаж и перерабатывать в топливо, чтобы долететь до ближайшей планеты с приемлемыми для колонизации условиями. То есть безобидное и лёгкое повествование должно было перерасти в психологический хоррор, однако пара важных деталей никак не срастались.

Самая глобальная загвоздка заключалась в том, что, если корабль летит со скоростью близкой к скорости света, то конца Вселенной он никогда не достигнет, поскольку, как это недавно выяснил автор, и, оказывается, широко известно всем мало-мальски интересующимся космосом, она расширяется со скоростью большей, чем скорость света. Даже если сделать сказочное допущение, что это возможно, то как тогда можно было оказаться такими ротозеями, чтобы проморгать момент вылета за пределы Вселенной? Допустим, сканер корабля, нащупывающий подходящие для жизни миры, был настроен так, чтобы выводить из гибернации бортовой компьютер только при приближении к таковым мирам, но за миллиарды лет путешествия, ни одной потенциальной колыбели для новой цивилизации так и не обнаружилось, и корабль пролетел дальше. Но учёные и конструкторы трансгалактического судна обязаны были предусмотреть такой вариант развития событий…

Однако эпический эпизод с вылетом корабля за пределы материального мира подобно бутылочной пробке было жалко – такого ещё не было. Это был бы двойной рекорд Гиннесса в фантастической литературе: по удалённости места действия как в пространстве, так и во времени. Можно было бы преподнести историю, как некий анекдот или притчу, но получалась тогда фантастика антинаучная, а таким образом он не хотел дебютировать как литератор, потому что не знал особенно успешных примеров книг в этом жанре. Ворваться в большую литературу хотелось, что называется, с низкого старта, так, чтобы прямо с первого романа попасть в число если не знаменитых, то хотя бы известных авторов.

Глава 2.

Может, потому что фамилия его начиналась с отрицательной частицы «не», к своим сорока с куцым хвостиком годам Александр Невструев ещё не успел смириться с тем, что всю жизнь будет неудачником. Несмотря на все предпосылки, коих было предостаточно. Для него всё ещё были актуальны рассуждения на тему: «Ну не может же так случиться, что у меня никогда не будет ни спорткара, ни яхты, ни пентхауса у Сентрал Парка, ни виллы с бассейном на берегу Средиземного моря». То, что в столь почтенном возрасте он оказался рядовым охранником в торговом центре, Александр расценивал вовсе не как катастрофу, а как переход на новый уровень развития, как возможность, наконец, стать писателем.

Когда Саше было четырнадцать, он за три дня проглотил «Мастера и Маргариту». Прочитав последние слова романа, он какое-то время посидел в оцепенении. Потом закрыл книгу, выключил свет и подошёл к окну. Была зима и поздний вечер. В совершенно чёрном небе сияли звезды. Мальчик смотрел на них долго, пока они не расплылись в его повлажневших от умиления глазах. «Господи, как же здорово!» – подумал он и рассмеялся негромко. Потом смахнул слёзы и навсегда захотел писать добрые и мудрые книги.

После этого Александр долго ещё даже не пытался ничего писать, понимая, что сначала необходимо познать жизнь и понять людей. Вдохновлённый примерами Михаила Афанасьевича и Антон Палыча, которого тоже очень любил, Саша решил получить медицинское образование. Кроме того, он захотел узнать, как изнутри устроен основной предмет его интереса – Homo Sapiens, какова физиология человеческого мышления. К тому же медицинская специальность подразумевала постоянное общение с самыми разными людьми и, как следствие, максимально быстрое пополнение багажа жизненного опыта.

Александр прилежно учился, потом также работал. На двери его кабинета в психоневрологическом диспансере крупного областного города много лет латунно блестела табличка «Зав. отделением А.Н. Невструев». Но он не отдавал медицине всю душу. Наблюдал за собой как будто со стороны. Наконец осторожно начал переносить свои наблюдения в тексты.

К сорока годам у Невструева накопилось рассказов на два тоненьких сборника: один обычной прозы, другой – фантастической. Он издал их на бумаге за свой счёт и выложил в электронном виде на продажу в Интернете. Его даже приняли в местный союз писателей. Кроме того, появился очень скромный, но постоянный дополнительный доход, который он тратил на то, чтобы сводить жену в ресторан раз в месяц. В эти дни он ощущал себя настоящим писателем, даже если приходилось доплачивать за счёт из официальной зарплаты. Всё остальное время он мечтал о том, как напишет некую «большою книгу», которая прославит его и сделает финансово независимым; короткие истории издательства не интересовали, им нужны были целостные произведения объёмом не меньше восьми авторских листов. Да и в Интернете повести, а тем более романы продавались гораздо лучше новелл.

Александр уже давно чувствовал себя готовым к написанию чего-то грандиозного, и лишь работа, не тяжёлая, но всё равно поглощающая творческую энергию, была преградой. После дня, проведённого психиатрической лечебнице, писать абсолютно не хотелось. Рутинные обходы, процедуры, заполнение бесконечных бланков от руки и в компьютере, общение с неадекватными пациентами и часто такими же коллегами, не оставляли места полёту фантазии ни во время рабочего дня, ни после его окончания. После работы душевных сил хватало только на то, чтобы завалиться на диван и посмотреть какое-нибудь кино или развлекательное видео. Последние несколько лет он уже даже не читал книг; иногда слушал их в аудиоформате по дороге на работу или с работы. Выходные тоже были довольно однообразными: в пятницу – посиделки с друзьями, сопровождаемые обильными возлияниями, в субботу – борьба с алкогольной интоксикацией. Для работы над текстами оставалось лишь воскресенье. Романы так не пишутся… Но работу он бросить не мог по вполне очевидным материальным причинам. Невструев чувствовал, что драгоценное время бездарно уходит – в конце концов это стало его экзистенциальной трагедией.

И тут сама жизнь подсказала ему выход из замкнутого круга.

Первым обстоятельством явилось то, что девичья фамилия его тёщи была Коган, что означало принадлежность её рода к самому привилегированным колену еврейского народа. Жена Невструева Анна рассказала ему об этом на втором году семейной жизни и предложила уехать в Израиль. Тогда Александр перспектив такого поступка не увидел и с негодованием отказался.

Жена оставила этот разговор на долгие десять лет, чтобы вернуться к нему с началом спецоперации в феврале двадцать второго года, которая и стала вторым обстоятельством, подвигшим чету Невструевых к иммиграции.

– Ты же не хочешь, чтобы тебя забрали воевать в Украину?

– Не в Украину, а на Украину. Да кому я нужен, Ань? Я уже старый, – не очень уверенно возразил Невструев.

– Прежде всего ты лейтенант медицинской службы в запасе. И не такой уж старый.

Он был старше супруги на восемь лет. Когда они познакомились в 2010 году, Ольга была студенткой-третьекурсницей, а Александр уже окончил институт и два года работал доктором.

– Ну и схожу если что. Мне ж не с автоматом бегать. Денег заодно заработаю, там неплохо платят, – ответил он.

– Солдат удачи, – насмешливо произнесла жена. – Ты ещё скажи страну и господина президента в его благих начинаниях поддержать хочешь.

– В этом конце концов мой долг, как бюджетника.

– А почему в этой ситуации нужно кого-то поддерживать? Вот представь себе близкую для тебя ситуацию. Отделение это твоё для пограничных состояний. Подрались два пациента. Санитар должен их разнять или встать на сторону того, к кому он по генетике ближе? И потом. Никогда, никто за всю историю человечества не был прав, когда нападал первым. Даже в уголовном праве, тот, кто первый ударил, тот и не прав.

Он улыбнулся её остроумию.

– Ты слишком всё упрощаешь…

Тогда жена использовала аргумент, который сразил его наповал:

– Но в Израиле ты сможешь наконец написать свою первую большую книгу. Полгода мы будем получать деньги от государства. Всё это время ты сможешь не работать и спокойно писать.

Или из-за войны процедура репатриации упростилась, или сказалась принадлежность предков Анны к элите еврейского народа, но уехать им удалось очень быстро.

По приезде оба получили израильское гражданство. Однако планам на творческий отпуск не суждено было сбыться. Денег, вырученных от продажи приличной трёхкомнатной квартиры в центре российского города-миллионника, хватило лишь на первый взнос в ипотеку за захудалую студию с одной спальней в далеко не самом фешенебельном районе Холона – города-спутника Тель-Авива и на десятилетнюю Мазду. Пособие для новых граждан – так называемая «корзина абсорбции» – уходила на пропитание и коммуналку. На ежемесячные ипотечные выплаты и прочие нужды денег не было.

Александр сам завёл разговор о необходимости кому-то идти работать. Тогда Анна предложила следующий вариант:

– Давай тогда так. Ты пока поработаешь, а я закончу ульпан[1]и курсы для риелторов, – в России последние несколько лет работала секретарём в агентстве недвижимости, в Израиле она решила двигаться дальше и заняться непосредственно продажами. – Потом я пойду работать, а ты учить язык и подтверждать свой диплом. И параллельно писать. Ты же сможешь учиться и писать одновременно?

– Наверное.

Целый год он тяжело работал. Особенно вторые полгода, когда корзина уже кончилась. Недавнему врачу высшей категории пришлось пахать разнорабочим на заводе. Ни о каком писательстве речи быть не могло. Он страшно уставал на работе физически, но ещё страшнее морально. Его досуг скатился к пиву и сериалам.

Поначалу Невструев старался не унывать и оправдывал этот период жизни форсированным накоплением необычного и совершенно недоступного ранее для себя опыта. Что это за биография была у него до сих пор? Учился, потом работал по специальности. Скукота. То ли дело приобщиться к правде жизни через мозолистые рукопожатия с новыми интересными людьми. Однако люди, которых ему довелось повстречать на двух заводах, надежд не оправдали. Интересных персонажей Александр не нашёл. Один разве что. Пожилой воин-интернационалист, прошедший через Афганистан. Но такого человека и его истории он легко сам мог себе представить умозрительно. Остальные были просты и предсказуемы. И сама работа на заводе не стала для него откровением. Ничего особенно интересного он не узнал. То, что рабочих на капиталистических предприятиях за людей не считают и постоянно унижают, новостью для него не стало – это тоже можно было легко себе представить без практического личного участия. В итоге Александр, имя которого редуцировалось до Алекс, возненавидел всех. Пролетариев, которые позволяют на себе ездить и ничего большего на самом деле не заслуживают. Начальство разных уровней – людишек гнусных и подлых, которые, продав душу дьяволу, не иначе, вырвались из низов и всеми силами подтверждают утверждение о том, что самые жестокие надсмотрщики получаются из бывших рабов. Владельцев предприятий, которых все, и прежде всего они сами, почитают чуть ли не небожителями.

Анна подучила иврит, да так, что могла делать вид, что изъясняется на нём свободно. Филолог по образованию, она легко освоила немудрёную ивритскую грамматику и каждый день форсированно наращивала словарный запас. Курсы риелторов также окончила очень успешно, всё время обучения подавая надежды, и её взяли на стажировку в известное тель-авивское агентство недвижимости.

– Ну что, дорогой, теперь твоя очередь, – заявила Анна в один прекрасный день. – Увольняйся со своего завода и дуй в ульпан! А то за год только пару глаголов да названия инструментов на иврите выучил.

Они сидели за столиком в ресторане, куда отвела его жена, по случаю закрытия её первой сделки.

– Послушай… – Александр был очень серьёзен. – Ты помнишь, что я согласился сюда ехать, чтобы полгода спокойно писать, а потом ничего из этого не получилось?

– Я ценю твой подвиг, – она взяла его руку со стола и крепко сжала. – И очень тебе благодарна. Можешь прямо сегодня же получить с меня часть долга.

– Это обязательно, но сейчас не об этом. Как бы тебе это объяснить?.. – он поколебался немного. – Я не хочу учить иврит.

Анна ещё продолжала улыбаться по инерции, но брови у неё недоумённо поползли вверх.

– Но без языка ты не сможешь подтвердить свою врачебную квалификацию.

– А я не хочу её подтверждать.

– Ты шутишь? – её улыбка стала жалкой.

– Вовсе нет.

– А что же ты хочешь, Невструев?

– Я хочу пойти работать куда-нибудь в охрану. Чтобы сидеть на посту и писать книгу. Денег будет, конечно, меньше, чем на заводе, но пока ты не вышла на стабильный заработок, нам они не помешают.

– Ясно, – Анна снова расцвела, – ты беспокоишься, что моей зарплаты не хватит. Я понимаю твоё беспокойство. Но это ты зря. Я с этой сделки, кстати, восемь тысяч получу, плюс оклад, в итоге больше твоей зарплаты на заводе в этом месяце получится.

– Поздравляю, – он звякнул своим бокалом об её. Они выпили.

– Давай тогда так. Посмотрим пару месяцев, как у меня пойдёт. Поработай пока в охране. Если всё нормально будет, а я в этом практически уверена, пойдёшь язык учить. Я слышала, чтобы диплом врача тут подтвердить, иврит почти в совершенстве надо знать…

Он разгорячился и заговорил довольно громко:

– Не хватит мне пары месяцев. Да не хочу я знать иврит в совершенстве. Для работы охранника мне уже достаточно. И вообще, я русский писатель, зачем мне этот мёртвый язык?

– Тише, прошу тебя. Какая тебе разница: учиться или охранником работать? Днём учись, вечером пиши свою книгу.

– Я так не смогу, я себя знаю. На учёбу вся умственная энергия уходить будет.

– А работая охранником, значит, сможешь?

– Смогу.

Лицо у Анны стало такое, как будто она сейчас расплачется.

– Послушай, дай же мне написать только одну книгу, – страстно взмолился Александр. – Всего лишь одну. Если она не получится, клянусь, пойду квалификацию подтверждать и язык этот дурацкий учить!

– Тихо ты. Люди уже смотрят, – шикнула она. – Что значит «получится»? И что тогда, мы сразу разбогатеем? Ты же понимаешь, что так не бывает.

– Не знаю. Там видно будет.

Она подумала.

– Хорошо. Полгода. Идёт?

– Идёт!

Они снова чокнулись.

Работу охранника Александр нашёл без проблем; объектов, которые нужно охранять, в Израиле предостаточно, а вот людей, готовых это делать с каким-никаким риском для жизни и здоровья, тем более за минимальную зарплату – нет. С ним формально побеседовал некий русскоязычный промежуточный начальник охранной фирмы, очень маленький, худенький и юркий, пробил Невструева по полицейской базе, и уже на следующий день будущий писатель заступил на пост.

Пользоваться ноутбуком на работе было разрешено без ограничений. Имелась огромная стойка со столешницей, которая прятала охранника, сидящего в роскошном, хоть и потёртом, директорском кресле, по шею. Тут же находились небольшой холодильник, микроволновка и чайник. Еще под стойкой была тревожная кнопка, но, как объяснил начальник, она не работала.

– Так а как быть, если что случится? – удивился Александр.

– Просто позвони в полицию. Ни в какие разборки и драки не встревай. Ты охранник без оружия, это не в твоих полномочиях. Считай, неравнодушный наблюдатель.

– А если бы у меня было оружие, насколько больше я бы получал? – новичок покосился на кобуру на поясе начальника.

Тот отмахнулся.

– На пару шекелей в час, не больше. Особенной разницы в зарплате не почувствуешь. Совершенно другой статус, другая ответственность, другой риск. Поверь мне, тебе это не надо.

За смену нужно было три раза совершить обход огромного здания, но всего по двум этажам, занимало это минут пятнадцать. Вечером, параллельно с очередным обходом, закрыть на ключ три входа в ТЦ. И всё. Все обязанности. Казалось бы, кайфуй, пиши. Но не тут-то было.

В рабочее время постоянно мимо шастали люди. Постоянно здоровались, чего-то спрашивали – сосредоточиться было абсолютно невозможно. К тому же спрашивали в основном на иврите, и Александру стоило неимоверных усилий, чтобы достойно коммуницировать и подтверждать знание основ иврита, как это требовалось в условиях приёма на работу.

Писательский труд требует определённой концентрации, которой большинству, не умеющему сознательно отключать органы чувств, как это умеют делать просветлённые индийские йоги, достичь очень непросто. Отвлекает всё: телефонные звонки, уличный шум, даже капающая из неплотного закрытого крана вода, хотя дождь, например, совсем наоборот… Поэтому в идеале не иметь телефона, а иметь домик в лесной глуши у озера. Но это становится возможно уже потом, когда три-четыре книги становятся мировыми бестселлерами. Пока же этого не произошло, начинающему писателю приходится работать, что существенно, а иногда и навсегда отодвигает саму возможность прославиться и приобрести домик у озера. А пока суета, вопросы и проклятые приветствия от абсолютно незнакомых людей.

Кроме того, на работе было чрезвычайно скучно, настолько, что это отрицательно сказывалось на творческом потенциале. Александр никак не мог понять природу этой страшной скуки, почти тоски. Ведь дома он так не скучал, хотя и там главным источником его развлечений был ноутбук, как и на посту. Но дома не было скучно, а тут было… И точно так же не писалось, как и дома. Видимо, его угнетал сам факт, что за относительно смешные деньги он должен по двенадцать часов смены торчать в неуютном, проходном месте.

Несколько месяцев Невструев потратил на начало повести в юмористически-сатирическом тоне. Он очень долго вводил главного героя, рассказывал, беспрерывно шутя, его предысторию и так же, продолжая беспрерывно шутить, его настоящие будни. И был он охранником, и хотел стать писателем, как сам Александр. Потом писака понял, что получается какая-то автобиография, к тому же с абсолютным непонятным для него, как своя собственная, развитием. Устал шутить и бросил.

Как известно всем, даже начинающим, писателям: писать нужно либо о том, что очень хорошо знаешь, либо о том, что не знает никто. Поэтому он решил писать фантастику. Идея с межгалактическим кораблем, вылетевшим за пределы Вселенной, появилась за месяц до конца оговоренного с женой срока. Он уже прекрасно понимал, что ничего не успеет написать, но чтобы настолько… Дальше первой страницы дело не шло. Нет, он понакидал в текст ещё всяких умных мыслей, которые приходили к нему по мере попыток продвижения сюжета, но были они не связаны и в зачёт не шли.

Так что время шло, а Невструев ближе к своей мечте не становился. Он пришёл к выводу, что из-за отсутствия вдохновения, а как его, это самое вдохновение, разбередить, было неясно абсолютно.

[1] Ульпан – ивр. учебное заведение для изучения иврита.