Buch lesen: «Проклятие Древнего Ханаана»

© Мартыненко А.А., 2012

© «Профессионал», 2012

Хнананейская доктрина

«“…резко отрицательное отношение к иудаизму и евреям в Московской Руси, неизвестное там до XVI в.”, повелось от …борьбы с “жидовствующими”» [70] (с. 22).

А между тем еще:

«“…в первой половине XI в. еврейский и хазарский элемент в Киеве… играл значительную роль” (В.Н. Топоров. Святость и святые в русской духовной культуре: В 2-х т. Т.1, М.: Гнозис: Школа “Языки русской культуры”, 1995, с. 283–286, 340.)» [70] (с. 14).

Про некие погромы, якобы когда бытовавшие в Древней Руси, придумали Карамзины. На самом же деле еще о временах, предшествующих началу правления Владимира Мономаха, мы имеем свидетельства:

«Отличаясь большим корыстолюбием, столь несвойственным Русским князьям, Святополк сильно покровительствовал жидам, которые пользовались при нем большими льготами в Киеве и нещадно обирали жителей, давая им деньги в долг за неимоверно высокие “резы” или рост» [47] (с. 62).

«Первым делом Мономаха по занятии Киевского стола было обуздание жидов. Он тотчас же собрал совет из своих мужей, на который был приглашен и муж от Олега Святославовича, и советом этим были приняты правила для ограничения жидовских ростов на деньги, а именно было установлено, что наивысшая величина «рез» или процентов не может быть свыше одной трети долга, причем ростовщики могли взимать эти резы только три раза, после чего теряли права на самый долг» [47] (с. 63).

Таким образом, до взимания процентов самые жадные ростовщики теряли десятую часть отданных взаймы денег. Потому этот промысел переставал представлять собой особый интерес для данной прослойки населения, несколько ранее среди жителей Древней Руси представлявшей собой касту безправных рабов.

Но и этих законодательств для данной диаспоры, населявшей наши древние города, оказывалось все же недостаточно. А потому:

«Сохранилось известие, что Владимир Мономах вовсе хотел освободить Русскую Землю от жидов, и собрал для этого совет из всех князей, которые положили их изгнать» [47] (с. 63–64).

«И вскоре послал звать всех князей к Киеву. Когда же князья съехались на совет у Выдобычи, по долгом рассуждении установили такой закон: “Ныне изо всей Русской Земли всех жидов со всех их имением выслать и впредь не впускать и если тайно войдут, вольно их грабить и убивать”. И послали по всем городам о том грамоты, по которым везде их немедленно выслали, но многих по градам и на путях своевольно пограбили и побили. С сего времени, говорит летопись, – жидов в Руси нет, и когда который придет, народ грабит и убивает» [136] (Т. 2, с. 129).

А вновь появляются у нас хананеи лишь после захвата нашей страны татарами. Под 1321 годом летописец замечает:

«Прииде из Орды в Кашин Таянчар татарин с жидовином с должником (откупщиком) и многу тягот учинишу Кашину» [137] (Т. 3, с. 125).

После изгнания врага изгоняются и откупщики хананеи, с чем и связан небывалый рассвет в ту пору Святой Руси. И в 1526 году посол Великого князя Василия Иоанновича говорил в Риме:

«Мы гнушаемся евреями и не дозволяем им въезжать в Россию» [138] (Т. 7, с. 132).

После данного разговора, судя по всему на очень непродолжительный срок, на Руси вновь появляются гости из польских местечек. Однако же:

«…при Иоанне Грозном: въезд еврейским купцам был запрещен. А когда в 1550 польский король Сигизмунд-Август потребовал, чтоб им был дозволен свободный въезд в Россию, Иоанн отказал в таких словах: “в свои государства Жидом никак ездити не велети, занеже в своих государствах лиха никакого видети не хотим…” (Еврейская Энциклопедия [далее ЕЭ], т. 8, с. 749) [70] (с. 23).

Но и четверть века спустя, о чем свидетельствует посол Австрии Даниил Принц, законы по отношению к данной диаспоре в Московии не изменились:

«От Иудеев и их религии они до того отвращаются, что совершенно никому из них не позволяют жить в своих владениях; поэтому, если Московский Князь возьмет их в полон при завоевании города, или какой-либо крепости, то приказывает всех таковых топить в воде» [219] (с. 43).

А вот что по поводу этого засилья нам сообщают очевидцы: польско-литовские писатели тех лет. Литовский писатель Михалон:

«“В нашу страну, – говорит он, – собрался отовсюду самый дурной из всех народов – Иудейский, распространившись по всем городам Подолии, Волыни и других плодородных областей. Народ вероломный, хитрый, вредный, который портит наши товары, подделывает деньги, печати, на всех рынках у христиан отнимает средства к жизни, не знает другого искусства, кроме обмана и клеветы”.

В таких же красках, несколькими годами позже Литвина Михалона, описывал Польский писатель Клинович жидовское засилье на своей родине: “Может быть ты спросишь, что делают жиды в этом славном городе? А то же, что делает волк, попавший в полную овчарню. Посредством долгов к нему попадают в заклад целые города; он утесняет их ростами и сеет нищету. Червь медленно точит дерево и понемногу съедает дуб, но быстро заводит гниль; от моли погибают ткани, от ржавчины железо. Так непроизводительный жид съедает частное имущество, истощает общественное богатство. Поздно брались за ум разоренные государи, и начинало стенать государство, наученное бедствием; оно повержено долу, как тело, лишенное крови; нет более сил и жизненных соков”…» [48] (с. 266–267).

Но Иван Грозный такому не потворствовал, прекрасно осознавая, что грозит его стране в случае заползания в нее этого могильщика практически любого даже самого здорового государства.

Марко Фоскарино, современник правления Ивана Грозного, вот как отмечает отношение московитов к этому могильщику цивилизаций:

«…они относятся к Иудеям, как к народу, ненавистному нашему Господу Богу» [212] (с. 11).

Вот именно по этой причине, а не по какой еще иной, вся полуиноземная историческая наша наука с такой ненавистью набросилась именно на этого Царя.

«Шведам и Немцам разрешалось торговать только в Новгороде; а Туркам и Татарам – на ярмарке Холопьяго городка в устье Мологи, куда съезжались и все прочие иноземцы. Только будучи принятыми под покровительство какого-либо посольства, иностранные купцы, кроме Поляков и Литовцев, могли въезжать в Москву для торговли. Исключение составляли жиды; в половине XVI века им вовсе запрещен был въезд в Москву и вообще во все Государство, вследствие тайной торговли запрещенными товарами» [48] (с. 292).

Но все вышеизложенные ограничения касались не только адептов ортодоксального иудаизма. Абсолютно все иные русскому вероисповедания не допускались к главенствованию над основной исконной народностью Русской Православной Державы:

«Древняя Русь унаследовала вселенское отношение к армянской церкви. Армяне допускались в Россию на тех же условиях, что и “иудеи, измаильтяне и агаряне”, – не иначе как с обязательством жить отдельно от православных, в особой черте оседлости, как бы в религиозном карантине. В Патерике печерском рассказывается, что однажды преподобный Агапит заболел. Пришел врач и пощупал пульс у больного. Случайно святой Агапит узнает, что врач – армянин. Тогда он закричал на врача: “Как смел ты войти ко мне и осквернить мою келью, а своим прикосновением мою грешную руку? Иди вон от меня, иноверный и нечестивый!”» [45] (с. 194).

Так каким же интересно бы знать образом столь казалось бы благочестивый Алексей Михайлович принимает к себе на службу даже не исповедника отпавшей от Православия ветви христианства, но представителя той самой диаспоры, за лечение у которой правилами Трульского собора он должен был подвергнуться самой страшной в Древней Руси каре?! Ведь «Домострой» Сильвестра совершенно однозначно не просто такого общения не допускает, но и грозит нарушителю отлучением от Церкви?!

Вот что он гласит на затронутую нами тему:

«6-го собора в Констянтинеграде в Труле полатнем правило 11.

Ни единого несть христианом приобщения к жидам. Сего ради убо аще кто обрящется тех опресноки ядя, ли врачя их призывая на целбу себе или мъяся с ними в бани, или инако како присвояся с ними, аще есть причетник, да извержется, или мирянин, да отлучится» [24] (с. 38).

Однако ж что-то в этой области, после смерти Иоанна Грозного, было очень серьезно изменено. И вот уже после смутного времени обнаруживаем:

«…правительство Михаила Федоровича не преследовало принципиальной политики по отношению к евреям… относилось более терпимо…

В годы правления Алексея Михайловича встречаются многие данные о пребывании евреев в России – в Уложении не содержится каких-либо ограничений относительно евреев… они имели тогда доступ во все русские города, включая Москву» (ЕЭ, т. 13, с. 611) [70] (с. 24).

И вот вновь всплывает этот самый «врач-еврей», чьим сыном и считал русский народ Петра, воцарившегося «во имя свое». Примерно за пять лет до рождения Петра I англичанин Коллинз писал:

«“евреи с недавнего времени размножились в Москве и при дворе” (ЕЭ, т. 11, с. 330.) …по-видимому при покровительстве придворного врача-еврея» [70] (с. 25).

Петр I, скорее всего и являясь его детищем, на словах от евреев открещивался, призывая к себе на службу народы по большей части:

«Магометанской и языческой веры» (С.М. Соловьев, кн. VIII, с. 76),

однако же:

«…за все царствование Петра I нет никаких сведений о стеснениях евреев, не издано ни одного закона, ограничивающего их» [70] (с. 25).

Сам же Петр достаточно однозначно сообщает о своем отношении к чуждым верованиям:

«Для меня совершенно безразлично, крещен ли человек или обрезан…» (ЕЭ, т. 5, с. 519) [70] (с. 26).

При Петре I был издан указ, по которому Бороху Лейбову со товарищи отданы были на откуп таможенные и кабацкие сборы во дворцовом селе Зверовичах (Смоленского уезда).

Но уже через два года именным указом императрицы Екатерины I велено было означенные сборы:

«от них отрешить и, учиня с ними, с жидами, по контрактам в том расчет, выслать их из России за рубеж немедленно, а те сборы отдать на откуп другим, кроме жидов» [139] (Т. 7,? 5032).

Не менее знаменателен был и следующий указ – от 26 апреля 1727 г.:

«Жидов как мужеска, так и женска пола… всех выслать вон из России за рубеж немедленно и впредь их ни под какими образы в Россию не впускать и того предостерегать во всех местах накрепко [139] (Т. 6,? 5063).

«…а при отпуске их смотреть накрепко ж, чтобы они из России за рубеж червонных золотых и никаких российских серебряных монет и ефимков отнюдь не вывезли; а буде у них червонные и ефимки или какая российская монета явится и за оные дать им медными деньгами (Указ Именной, состоявшийся в Верховном Тайном Совете 26 апреля 1727 г. “О высылке жидов из России и наблюдении, дабы они не вывозили с собою золотых и серебряных Российских денег”)» [154] (c. 728).

Но вот, странное дело, она вдруг неожиданно умирает, находясь в полном рассвете сил и лет…

Сменивший ее Петр II тоже особым пристрастием Петра I, Алексея Михайловича и Михаила Федоровича к данному сорному народцу вовсе не страдал. Но также его правительство, которым руководил, как и при Екатерине I, Александр Меншиков, ничего из намечаемого его предшественницей на троне сделать не успело. Он также как и его предшественница, наметившая гонения на заползающих в страну паразитов, на этом свете долго не зажился. Но был отравлен в своих цветущих годах.

А вот как относился к ним Меншиков, стоявший во главе правительства при Екатерине I и при Петре II:

«Жидов в Россию ни с чем не впускать» (Русский архив, 1894 г).

«Евреям… запрещено было держать корчмы в Малороссии, и Меншиков хотел их всех выслать из края» [86] (с. 907).

Но обеих ему покровительствующих самодержцев вдруг не стало. Их заинтересованные в том силы умудрились убить в несколько лет.

Кабинет, что и естественно, в конце концов сменился. Меншикова постигла опала. Потому никаких против них действий он предпринять не успел. Случайно ли?

Но и затем произошло что-то до подозрительности слишком уж похожее:

«При Анне Ивановне не решались на такую меру из опасения, что высланные станут шпионами в неприятельском войске. По заключении мира с турками, в 1740 году, решено было выслать их, но тут государыня скоро скончалась» [86] (с. 907).

Вот и опять какою-то слишком странной выглядит и эта – очередная смерть.

Во времена правления Елизаветы случилось что-то похожее.

«“…Э.Геррман… спустя ровно сто лет, в 1853… – сообщает, что, – “евреям было приказано покинуть страну под страхом смертной казни” (Dr E. Herrman. Geschichte dese russischen Staats… Hamburg. 1853, s. 171)» [70] (с. 29).

2 декабря 1742 года Императрица Елизавета Петровна издала Указ Именной:

«“О высылке как из великороссийских, так и из малороссийских городов, сел и деревень, всех жидов, какого бы кто звания и достоинства ни был, со всем их имением за границу и о невпускании оных на будущее время в Россию, кроме желающих принять христианскую веру греческого вероисповедания”: “Как то уже не по однократным предков Наших в разных годах, а напоследок, блаженныя и вечнодостойныя памяти, вселюбезнейшия Матери Нашей Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны, в прошлом 1727 году Апреля 26 дня состоявшимся указом, во всей Нашей Империи, как в Великороссийских, так и в Малороссийских городах жидам жить запрещено; но Нам известно учинилось, что оные жиды еще в Нашей Империи, а наипаче в Малороссии под разными видами, яко то торгами и содержанием корчем и шинков жительство свое продолжают, от чего не иного какого плода, но токмо, яко от таковых имени Христа Спасителя ненавистников, Нашим верноподданным крайнего вреда ожидать должно. А понеже Наше Всемилостивейшее матернее намерение есть от всех чаемых Нашим верноподданным и всей Нашей Империи случится могущих худых следствий крайне охранять и отвращать; того для сего в забвении оставить Мы не хотя, ни под каким претекстом никому не держать. Всемилостивейше повелеваем: из всей Нашей Империи, как из Великороссийских, так и из Малороссийских городов, сел и деревень, всех мужска и женска пола жидов, какого бы кто звания и достоинства ни был, со объявления сего Нашего Высочайшего указа, со всем их имением немедленно выслать за границу, и впредь оных ни под каким видом в Нашу Империю ни для чего не впускать; разве кто из них захочет быть в Христианской вере Греческого исповедания; таковых крестя в Нашей Империи, жить им позволить, токмо вон их из Государства уже не выпускать. При выпуске же их чрез Наши границы, по силе вышеупомянутого Матери Нашей Государыни указа, предостерегать, и смотреть того накрепко, чтоб они из России за рубеж никаких золотых червонных и никакой же Российской серебряной монеты и ефимков отнюдь не вывозили. А ежели у кого из них такие золотые и серебряные монеты найдутся, оные у них отбирая, платить Российскими медными деньгами, яко то пятикопеечниками, денежками и полушками, которые могут они в Нашей же Империи отдать и куда кому надобно векселя взять; чего всего в Губерниях Губернаторам, а в провинциях и в прочи городах Воеводам, в Малой России же определенным командирам и генеральной, полковой и сотенной Старшине смотреть накрепко, под опасением за неисполнение по сему Высочайшего Нашего гнева и тяжчайшего истяжания. И чтобы о сем Нашем Всемилостивейшем соизволении, всякого чина и достоинства всем Нашим верным подданным известно было, Всемилостивейше повелели сей Наш Высочайший указ напечатав, во всей Нашей Империи публиковать» [155] (с. 727–728).

Однако же:

«…встретив многочисленные сопротивления у евреев, и у помещиков, и в государственном аппарате, указ Елизаветы оказался неисполненным…» [70] (с. 29).

Но и в дальнейшем со стороны все тех же заинтересованных сил продолжалось давление на императрицу. Однако же она так и не приняла участия в усилении давления еврейской диаспоры на коренное население России:

«Сенат докладывал о допущении евреев торговать на ярмарках, но Елисавета Петровна дала ответ, что не желает выгод от врагов Христовых. Такое строго православное отношение не касалось прочих восточных иноверцев» [86] (с. 1011).

Именно по этой причине и ее смерть, что многими очевидцами отмечено, оказалась также слишком скоропостижной и ни для кого неожиданной.

Но вот уж Екатерина II своей деятельностью по отношению к рассматриваемой нами народности совершенно однозначно показала: за какие такие особые заслуги она была провозглашена «Великой»:

«“Екатерина пользовалась каждым удобным случаем, чтобы водворить евреев в Новороссию, лишь бы это не сопровождалось официальной оглаской” (Ю.Гессен, т. 1, с. 19), принимала туда евреев из Литвы, Польши, из числа турецких пленных и беженцев от гайдамаков» [70] (с. 31).

И именно Екатерина II и производит эту самую эмансипацию евреев, которой так почему-то настойчиво требовали затем большевики. То есть требовали того, что было уже давно исполнено еще при Екатерине. Ведь при присоединении в 1772 г. Полоцкой и Могилевской губерний:

«…жители этого края, “какого бы рода и звания ни были”… будут награждены “всеми теми правами, вольностями и преимуществами, каковыми древние ее подданные пользуются” (Ю.Гессен, т. 1, с. 103–108). Таким образом евреи уравнивались в правах с христианами, чего в Польше они были лишены» [70] (с. 36).

Так вот за какие заслуги Екатерина II была объявлена «Великой». Ведь это именно она уже в XVIII в. усадила нам на шею ту самую народность, за общение с которой правилами Трульского собора отлучали от Церкви. И когда власти все же пытались хоть как-то эту вопиющую к природным жителям страны несправедливость устранить, то:

«…в 1786 “Екатерина послала белорусскому генерал-губернатору собственноручно подписанный приказ”: чтобы равенство прав евреев “в сословно-городском самоуправлении… непременно и без всякого отлагательства приведено было в действие”, а с неисполнителей его “учинено было [бы] законное взыскание” (Ю.Гессен, т. 1, с. 76–77).

Отметим, что таким образом… евреи в России от начала имели ту личную свободу, которой предстояло еще 80 лет не иметь российским крестьянам. И, парадоксально, евреи получали даже большую свободу, чем русские купцы и мещане…» [70] (с. 38).

В 1786 году сенатским указом:

«“…евреям было позволено брать на откуп у помещиков производство и продажу спиртных напитков, в то время как купцы и мещане-христиане не получали этих прав” (Краткая Еврейская Энциклопедия, т. 7, с. 298)» [70] (с. 40).

«Более всего казались несносными для народа “оранты” – продажа вина, отданная в руки жидам…» [86] (с. 771).

И лишь данной национальности купцы получили право безпрепятственного передвижения по всей стране, чего купцы русские были в то время лишены. То есть именно Екатерина II и положила основание беззастенчивого спаивания и разграбления коренного народа России (за что и прозвана теперь Великой). В начале это выглядело почти безобидно:

«…для Белоруссии в 1782 Сенат сделал исключение: купцы могут переходить из города в город “смотря по удобности их коммерции”» [70] (с. 41).

Купцы, что и естественно, национальности исключительно еврейской. Но это было только лишь началом узурпации ими российского рынка:

«Этот порядок опять дал преимущества еврейским купцам.

Однако они стали пользоваться этим правом шире, чем оно было определено: “еврейские купцы стали записываться в Москве и Смоленске” (Ю.Гессен, т. 1, с. 77)… “евреи занимались продажей товаров на своих квартирах или постоялых дворах, а также в разнос по домам, что в ту пору было вообще запрещено” (Еврейская Энциклопедия, т. 11, с. 331.)» [70] (с. 41).

О чем это говорит?

Да о том, что адепты секты, предавшей Христа на распятие, теперь получали ничем не ограниченное право наживаться на труде русского человека! Ведь все эти распродажи «по блату» полностью шли в обход казны. Что и добавляло, безусловно, и без того слишком много им позволенному – ведь русский человек привык доверять – его религия обман запрещает категорически! Представителям же туземной религии Ханаана обман иноплеменников не только разрешен, но и вменен в обязанность!

Однако ж и это еще не все. Им в руки передавалась торговля нами выращиваемым зерном:

«“…предоставить евреям права жительства и мещанства еще и в осваиваемой Новороссии – Екатеринославском наместничестве и Таврической области… – то есть открывала евреям новые обширные области, в которые купцы и мещане из христиан, согласно общему правилу, переселяться из внутренних губерний никак не могли” (Ю.Гессен, т. 1, с. 79)» [70] (с. 42).

В 1797 г. поэт Державин был послан в Белоруссию для устранения разразившегося там страшного голода. Поэт писал о причинах голода так:

«“…помещики, отдавая на откуп жидам в своих деревнях винную продажу, делают с ними постановления, чтоб их крестьяне ничего для себя нужного нигде ни у кого не покупали и в долг не брали, как только у сих откупщиков [втрое дороже], и никому из своих продуктов ничего не продавали, как токмо сим же жидам откупщикам… дешевле истинных цен”. И так “доводят поселян до нищеты… отняты все способы у поселян быть зажиточными и сытыми.

…в каждом селении… построено владельцами корчем, где для… жидовских прибытков продается по дням и по ночам вино… Там выманивают жиды не только насущный хлеб, но и в земле посеянный, хлебопашенные орудия, имущество, время, здоровье и самую жизнь… Жиды, ездя по деревням, а особенно осенью при собрании жатвы, и напоив крестьян со всеми их семействами, собирают с них долги свои и похищают последнее нужное их пропитание”; “пьяных обсчитывая, обирая с ног до головы…” (Державин, т. 7, с. 263–265, 287)» [70] (с. 48).

Вот в этом своем «Мнении» Державин и восхищается:

«“прозорливости великих российских монархов… которые строго воспрещали иметь приход и въезд сим искусным грабителям в пределы империи” (Державин, т. 7, с. 280)» [70] (с. 52).

«…они на подарки по сему делу собрали 1.000.000 (эта сумма была собрана за счет специально введенного кагалами налога), послали в Петербург, и просят приложить всевозможное старание о смене генерал-прокурора Державина, а ежели того не можно, то хотят покуситься на его жизнь. Польза же их состояла в том, чтобы не было им воспрещено по корчмам в деревнях продавать вино…» [98] (с. 203).

Собранная сумма, судя по дальнейшим событиям, возымела действие:

«Последовавшее затем собрание комитета дружно порешило – оставить винную торговлю в руках евреев. Державин был от должности отстранен…» [108] (с. 131).

А ведь Екатерина не только этих специалистов в области мошенничества до нашего кошелька допустила, но практически и усадила их нам на шею, дав такие преимущества, за которые извечно враждебная нам Европа присоветовала эту расхитительницу достояния Русской Империи именовать великой.

Ох, потом и намаялись при попытке извлечь какую-либо пользу из этого племени, имеющего запрещающие физическую деятельность законы, ей наследующие русские правители:

«Чтоб поощрить евреев перестать быть евреями, правительство не только не отделило их от христиан, а, напротив, старалось всячески смешивать; так, например, евреи не только допускались во все учебные заведения, но были установлены особые поощрительные меры для привлечения евреев в русские школы» [45] (с. 135).

Однако же попустившие такому закону пройти правители просто не понимали – с кем имеют дело.